Дорогая мама, Я хочу, чтобы ты знала, что я чувствую себя неплохо. Передай привет сестре и погладь Хобака за меня. Не беспокойся о моем здоровье, все будет в порядке. Врачи говорят, что операция будет проходить гладко, и я скоро буду как новенький. Я знаю, что это может быть трудно для тебя видеть меня в таком состоянии, но я сильный и справлюсь. Не волнуйся обо мне, пожалуйста. Ты всегда была моим опорным камнем, и я благодарен тебе за всю твою заботу и поддержку. Помни, что я люблю тебя больше всего на свете, и я обязательно вернусь к тебе. Даже если что-то пойдет не так, я буду всегда рядом с тобой. С любовью, Тэхён.
В тот момент врачи возвестили пугающий прогноз, отметив, что вероятность выжить после этой операции крайне мала. У Тэхёна давно потух огонь в глазах, и его стремление к жизни едва ли заметно проявлялось. А самое важное для любого пациента — это внутреннее желание бороться и продолжать жить, ведь именно благодаря решимости можно преодолеть даже самые страшные болезни. Правда, Тэхён угас слишком рано. Врачи уже предполагали, каким будет исход, но сохраняли молчание. Однако, каким-то образом, неизвестно откуда, Тэхён, словно пробудившись из глубокого кошмара, внезапно открыл глаза. И он, сражаясь с болью и страхом, смог преодолеть трудности операции, дожив до этого времени благодаря своему неослабевающему упорству и горячему желанию жить. Мать всегда винила себя за то, что не смогла быть рядом со своим сыном, не смогла поддержать его в тот трудный момент, когда он так сильно нуждался в ней. Даже сейчас, осознавая, что прошлое уже осталось позади, в глубине своей души она до сих пор ощущает те же болезненные чувства, которые терзали ее в прошлом, оставляя уродливые шрамы на ее душе. Вместе, как семья, они решили двигаться вперед к новой главе жизни. Как принято, новая глава начинается с чистого листа, но на самом деле это не всегда так. Скорее, это похоже на перевернутую страницу, на оборотной стороне которой остаются отпечатки всего, что было прожито до этого момента. Не всегда у нас достаточно силы создать новый чистый лист, так же как и преодолеть страхи и прошлое. Отпустить прошлое не всегда легко, поэтому некоторые просто живут с ним, не позволяя ему уйти, сохраняя его в своем сердце, и продолжают свою жизнь, несущие это бремя до конца. Им остается лишь перевернуть страницу и продолжить писать на "чистом" листе, игнорируя следы на оборотной стороне, которые видны в зеркальном отражении. — Мама?— прозвучал голос за спиной, заставивший мать словно выйти из транса поднять голову и повернуться. Перед ней стояла Тхэми. — Почему ты плачешь? — ее встревоженные глаза упали на письмо, которое держала ее мать, и сердце словно сжалось мгновенно. После этого Тхэми громко вздохнула. — Снова читаешь эти письма? Ну хватит уже терзать себя, все ведь сейчас хорошо. Это все в прошлом. — Не могу,— ответила с дрожащим голосом Сона и вытерла скопившиеся слезы на глазах рукавами рубашки. — Не могу забыть. Тхэми подошла к ней и обняла ее со спины, от чего мать сильнее расплакалась. — Он тогда хотел... Покончить с собой,— сорвалось с губ Соны, сопровождаясь всхлипом. После этого ее рука тянется к другому письму, с синим конвертом. — Здесь он месяц назад до операции дал нам намек в этом письме. Тхэми, он хотел уйти. Дочь нежно гладила ее плечи, а на щеке текли бусины слез. Мать открыла конверт и вытащила бумагу. Привкусывая нижнюю губу, она изо всех сил старалась держаться. Раскрыв ее, она бегом начала читать содержимое. Казалось, она уже выучила весь текст. ХХ.ХХ.2016Дорогая мама, Я не могу выразить словами, как мне тяжело писать это письмо. Я чувствую, что мне трудно дышать, и мои руки дрожат, когда я держу эту бумагу. Я скрывал это от тебя, но я чувствую себя так одиноко и беспомощно. Мои мысли сбиваются, и я не знаю, как продолжать жить таким образом. Но даже в этом мрачном моменте, когда страх и отчаяние захватывают меня, я хочу сказать тебе, как я люблю тебя и Тхэми. Вы всегда была для меня светом во мраке, и я благодарен за каждый момент, проведенный с вами. Помни, что я всегда буду рядом с вами, в сердце и в душе. Не плачь, мама, я буду наблюдать за тобой издалека. Я люблю тебя больше, чем слова могут выразить. С любовью и скорбью, твой Тэрри.
— Я не смогла быть рядом с ним в тот момент, — шепчет Сона, прижимая письмо к себе. — Я должна была быть рядом с ним. На тот момент ему только исполнилось 14 лет, однако не было ощущения, что прошло значительное количество времени, словно между этими периодами времени не было явного разрыва, и все еще казалось, будто только вчера ему было 7 лет. Беззаботное детство исчезло, словно растворилось в воздухе, а он оказался погруженным в мир страданий и испытаний, которые были столь же сложны для взрослого, осознанного человека. Это был период истинной тьмы, когда каждый день казался испытанием. Но ведь все, что было, осталось в прошлом... верно? — Я дома,— прозвучал голос Тэхёна, как эхо в пустом пространстве, не слишком громко и не слишком тихо, словно он подтверждал это самому себе, чтобы утвердить свои мысли. Не дожидаясь ответа, он тихонько закрыл дверь и мгновенно нащупал выключатель на стене, пробудив свет в помещении. В этот раз ему повезло – он сразу же обнаружил выключатель, несмотря на то, что утром провел полчаса, пытаясь разгадать его местонахождение в ванной. Выключатель сливался с цветом стены, будто их оба пропитала та же белизна. Сняв кроссовки, он осторожно добавил их к остальной обуви, стоявшей на пороге. Подойдя к прихожей, он сразу заметил Тхэми, его старшую сестру, сопровождаемую матерью, спускающихся по лестнице. — Чего такой весь красный? Напился? — спросила Нуна, пристально рассматривая лицо своего братца, словно пытаясь разгадать его мысли. — Или, быть может, ты гулял с девушкой? — она окинула его ехидным взглядом, и злобно усмехнулась. — Что? Нет! — возмущенно возразил Тэхён, — я просто гулял с Бомгю. — Бомгю? — переспросила мать, поднимая брови, и взглянула на сына. В это время Нуна направлялась в ванную, оставив их одних в прихожей. — Знакомое имя? — обратился Тэхён к своей маме, после чего они вместе направились в зал и уселись на диваны. — Возможно, я где-то слышала его, но не могу вспомнить. Кто он? Твой новый приятель? — Мы с ним только вчера познакомились, и хорошо сдружились. Как оказалось, он еще близкий друг Ёнджун-хена. Сегодня встретились все четверо в одном бутике, после чего я хотел прогуляться с ними, но хен ушел по делам, поэтому мы с Бомгю остались наедине. — Как сам Ёнджун? — Он... изменился, — честно отвечает Тэхён, вспоминая сегодняшнего Ёнджуна и сравнивая его с прошлым. — Он стал намного сдержанным и апатичным, возможно даже исхудал и побледнел. — Все таки окружение меняет человека, — тяжело вздохнула Сона. — Вы пригласили его на свадьбу? — Да, с ним придет и Бомгю. — Ну и ну, шустрый какой он. Вы, возможно, его скоро к нам переселите такими темпами, — шутливо заметила мать, слегка улыбнувшись. Тэхён тепло рассмеялся, представляя перед собой сцену, где Бомгю стоит на пороге двери с большими чемоданами и с солнечной улыбкой до ушей. Странная вещь, это подсознание. Что только услышишь, то и в голове будет воображаться как на автомате! Правда только это воображение с Бомгю в его доме казалось более реалистичным и словно обыденным, будто бы так и должно было. — Ты раньше его не встречал? — мать задала вопрос, будто читая мысли своего сына насквозь. — Нет... по крайней мере, не помню. — Ты выглядишь, как будто говоришь о своем старом друге. По твоему сияющему лицу можно сказать, что он тебе очень понравился. Тэхён, услышав последнее предложение, раскрыл глаза и посмотрел на мать с вопросительным взглядом, а его щеки ни с того ни с сего начали покрываться румянцем. — ..? — Твои глаза, Тэхён, — на втором слове она сделала заметный акцент и нежно погладила его за волосы, — они сразу светятся, когда ты говоришь о чем-то, что тебя глубоко интересует. — Он приятный, и с ним приятно беседовать. — Я верю, что он действительно замечательный, судя по твоим словам, Тэхён, — сказала она,— надеюсь на то, что ваша дружба будет продолжаться в хорошем ключе и в будущем. В это время прозвучал звонок домофона. В течение нескольких секунд по коридору стремительно промчалась Тхэми, направляясь к двери и привлекая к себе внимание присутствующих в зале. Мать и сын обменялись взглядами, выражая свое недопонимание. Некоторое время спустя Тхэми вернулась, держа в руках два пакета. На ее лице была надета тканевая маска, а она сама была облачена в халат. — Я заказала еду, — отвечает Нуна на немой вопрос и аккуратно поставила пакеты на невысокий стол, внимательно проверяя содержимое внутри них. — Курьер, возможно, испугался твоего вида и просто бросил все эти пакеты, а потом убежал без расчета, — с иронией хихикнул Тэхён, после чего в ответ получил в лицо влажную маску, которую Тхэми сняла с лица. — Мама, посмотри, что она делает! — притворно возмущенно воскликнул Тэхён, прячась за спиной матери. Сона просто погладила его по спине и обменялась взглядом с Тхэми, а затем взглянула на пакеты. — Ты ведь сказала что на ужин будешь готовить сама? — спросила мать, поднимая бровь и внимательно изучая выражение лица дочери. — Ну... Иногда просто хочется чего-то уличного. — А будущему мужу тоже будешь заказывать уличную еду? Кан Тхэми, когда же ты научишься готовить сама... — Хорошо мам, это последний раз! Тэхён поднялся с дивана и осторожно извлек из пакета все содержимое, которое, по ощущениям, были очень горячими. Нуна не пожалела своих денег, чтобы купить все эти вкусности! Пока Сона сходила за стаканами и тарелками, Тхэми с Тэхёном развернули и распаковали все пакеты и упаковки, в результате чего по всему залу распространился приятный, пряный аромат. Посередине стола находились два вида пиццы, одна из которых, вероятно, была пепперони, а другая – с большим количеством сыра и базилика. Они были настолько свежими и горячими, что просто слюнки текли. Рядом с ними стояли две большие пластиковые тарелки, в которых, кажется, были большие порции токпокки с острым подливом и сверху плавленый сыр. Рядом на таких же, но меньших тарелочках, находились сырные шарики, сырные палочки и картошка фри. По обе стороны от них на фольге лежали свежие и горячие куриные ножки и крылышки, как острые, так и обычные, в зависимости от степени их пикантности и красноты от острого соуса. Было также много видов уже нарезанных на кусочки кимбапов. Про напитки и множество видов соусов можно и не говорить. Семейка особо не беспокоилась о том, что им, скорее всего, не удастся съесть все это за раз. В конце концов, кого это сейчас волнует? Приятного им аппетита! Теперь давайте узнаем, что происходит у остальных... На улице уже почувствовался ледяной ветер, заставляющий деревья танцевать под его могучими порывами и создавать шум листьев. Сумерки настигли мир, заставив яркие звезды уйти в убежище за пеленой темных облаков, а атмосфера заполнилась угнетающей тяжестью, словно обещая долгую ночь душевных бурь. На ступенях дома, уходящего в тень, сидел парень, обхвативший руки вокруг одного из своих колен, погруженный в море своих мыслей, столь глубоких, что казалось, он мог бы затонуть в них навсегда. Неясно, сколько времени он провел там, но Бомгю не обращал на это внимания, как будто время теряло свою силу и значение. Его взгляд упал на черную машину перед ним, ту самую, которую он ненавидел — машина его отца. Вспоминая тот дождливый день, когда он впервые сел на заднее сиденье этого автомобиля после окончания последнего судебного заседания, он осознал, что больше никогда не увидит свою мать. Бомгю был слишком мал, чтобы вспомнить лицо своей матери в подробностях; даже во сне он видел только размытые образы и слабые эхо ее голоса. Может быть, у него был старший брат, но это уже не имело значения. Он давно исключил их из своей жизни, так же как они забыли о нем. Не ненавидя их, не скучая и не желая увидеть, он относился к ним, как к пустоте, не испытывая ни сильных, ни положительных, ни отрицательных чувств. Для него все теплые эмоции к другим, кроме Чжиён, казались тусклыми и безжизненными. Фонарный свет, мигая слегка, вызывал неописуемое раздражение. Бомгю медленно поднялся с холодной ступеньки, сделанной из твердого цемента, попутно встряхивая с себя мельчайшие частицы пыли, и с тщательным изучением оглядел дверь, ведущую в его дом. Его взор внимательно скользил по каждой мельчайшей детали узора на двери: вырезанным на дереве рисункам лозы, искаженным временем неровностям и изъянам, выдающим ее настоящий возраст. Хотя его мозг посылал ясные сигналы к руке, призывая ее выполнить самую обыденную задачу – открыть дверь, тело, казалось, в упор не реагировало, руки висели бессильно, пальцы ни на йоту не шевельнулись. Стремление покинуть этот дом, не оглядываясь, все еще бурлило внутри Бомгю, занимая первое место в списке невыполнимых задач. Спросите почему невыполнимо? И это не потому, что он сомневается в себе или не в состоянии действовать. Потому что ему больше некуда идти. Он не знает свою мать, а что касается его старшего брата, он даже сомневается в его существовании. На остальных родственников он даже не рассчитывает. А если вы спросите, почему он не может просто взять и начать новую жизнь, живя сам по себе? Он не может позволить себе оставить свою младшую сестру, здесь, с этим тираном. Бомгю решительно выдохнул и шагнул вперед. Его рука медленно приблизилась к дверной ручке, словно на грани между двумя мирами, и внезапно его сердце забилось сильнее. Чего же он собственно боится? Отец не может даже прикоснуться к нему, по крайней мере, пока что. Чжиён в безопасности, он убеждает себя в этом. Честно говоря Бомгю испытывает страх перед неожиданным. Непредсказуемость – это еще одна черта его отца, и это наполняет парня тревогой до дрожи. Этот человек как жидкость, принимающий разные формы, как бы меняя свою "личность" каждую минуту. Он словно хамелеон, приспосабливающийся к окружающей обстановке, чтобы остаться невидимым. Увертливый тип. И это настораживает. Без излишнего шума Бомгю закрывает дверь, даже не прибегая к освещению помещения. Его основная цель – тихо войти в свою комнату и погрузиться в сон, не обращая внимания на голод. Спеша по прихожей, он почти несется к своей комнате, когда вдруг раздается детский яркий смех. Бомгю прислушивается и узнает в нем голос Чжиён! Опять же ощущение дрожи охватывает его тело, а голову наполняют тревожные мысли. Немного выругавшись между зубами, он разворачивается и направляется в зал, откуда доносится смех. Войдя в помещение, он замирает на месте, увидев перед собой картину, слишком фальшивую для его восприятия, до уровня тошноты. Чжиён сидела у стола рядом с длинной барной стойкой, а напротив нее сидел отец. Несмотря на все, они оба улыбались и смеялись, словно счастливая семья с довольными детьми и заботливым родителем. Чжиён откликалась на каждую шутку отца с радостным смехом и наслаждалась кусочками мяса, доставая их вилкой, в то время как ее отец смотрел на нее с гордостью и теплом, облекая ее в отцовскую заботу. Этот вид вызывал тошноту. Это была просто еще одна игра, еще один сценарий отца, ничем не выдающийся. Бомгю скривился, глядя на отца, выражая всю свою ненависть к этому человеку. Еще одна черта этого подлого человека – его актерский талант. Чжиён заметила, как вошел Бомгю, и уставилась на него с широко раскрытыми глазами, а вилка с брокколи на ее руке ненадолго застыла в воздухе. Сначала Бомгю не мог понять выражение ее лица, искал какие-то признаки и эмоции, но потом наступило суровое осознание, и его охватил холодок. Она забыла его? — Папа... — Что случилось, солнышко? — ответил так же притворно отец, оборачиваясь к Бомгю. — Кто этот человек? — продолжила Чжиён, ее голос звучал спокойно, но в нем проскакивала нотка тревоги. Неужели... она действительно забыла о нем? Продолжение следует...