* * *
— Шотган, можно вопрос? — произнёс Клауд, листая очередной талмуд на предмет затесавшихся лабораторных отчётов. — Задавай, — отозвалась Турк, вглядываясь в только что найденный формуляр. — Почему мы вывозим все эти документы именно сейчас? Они же, судя по всему, тут годами находились. — Это отвлекающий манёвр для Сефирота. Мол, у нас уже собрано всё, что он ищет, поэтому пусть продолжает чтение в Мидгаре. Он уже не первый раз такой трюк выкидывает. Только тогда он безвылазно сидел в научной библиотеке Штаба, а не за тридевять земель. — А почему просто не забрать нас сейчас, а его потом? — Логистически невыгодно. — Жестоко. — Ха! Это же Шинра. Для них бросать своих же людей на произвол судьбы — стандартная практика. Плавали, знаем. — Тогда почему ты всё ещё работаешь на Шинру, если компания тебя не ценит? Шотган помолчала. — Это хороший вопрос, Клауд. И, честно говоря, последнее время я задаю его себе всё чаще. Знаешь, мой отец — лидер гильдии охотников. С самого детства стрельба, азарт. Приключения, чем опаснее, тем лучше. А потом меня завербовали Турки, и я на это согласилась, как на самую увлекательную в жизни авантюру… И всё. Пути назад нет. Выйти из Турков можно только сразу в Планету. — И ты ещё предлагала мне вступить в ваши ряды? Как-то не хочется, спасибо. — Я предлагала, потому что в тебе есть интеллектуальный потенциал. Ты любознательный парень, твои способности нам пригодились бы. Но я также даю себе отчёт, что ты бы как Турк просто кончился как личность. — В смысле? — Я таких людей вижу насквозь. Даже если они пытаются поступать в интересах компании, в какой-то момент человечность берёт верх. И компания, как правило, избавляется от них довольно быстро. — Хочешь сказать, ты не человечная? Шотган не нашлась, что ответить. Какое-то время в комнате слышался только шелест страниц, но Клауда так и подмывало пообщаться с коллегой ещё немного. — А СОЛДЖЕРы добрее Турков? — Что Турки, что СОЛДЖЕР, разница небольшая. Белые вороны всегда в группе риска. Взять Зака, к примеру: в нём человечности больше, чем в ком бы то ни было, и кто знает, сколько он ещё протянет. И я беспокоюсь за него. Клауд так и знал, что разговор непременно зайдет о Заке. Но это не значило, что он был к этому морально готов. — Мы с ним познакомились зимой, — продолжала Шотган. — C нами на миссии было ещё два СОЛДЖЕРа. Мы оказались отрезаны от них. И, пока мы искали дорогу назад, Зак твердил мне, что эти СОЛДЖЕРы — надёжные ребята и что нам абсолютно не о чем волноваться. А когда я начала расспрашивать, он сказал, что работал с ними всего лишь раз, но этого было достаточно, потому что дружба и время никак не связаны друг с другом. Я раньше этого не понимала. Но поняла ровно в тот момент, когда мы с ним встретились снова — здесь, в Нибельхейме. — Зачем ты рассказываешь мне об этом? — Затем что я вижу, как ты нервничаешь в его присутствии, и мне непонятно почему, вы ведь друзья не разлей вода. — В том-то и дело, — Клауд отложил книгу и потупился. — Мы… не друзья. И не можем ими быть. Как бы мне ни хотелось. Он СОЛДЖЕР первого класса, а я — никто… — Постой. Ты сейчас серьёзно? Клауд только бесшумно вздохнул в ответ. — Когда ты успел себя так закопать? В тебе прошлым летом было столько рвения. Ты видел цель и не видел преград. Стремился сделать себе имя. Что случилось с тобой? — Я не знаю… Я вообще не понимаю, почему он продолжает общаться со мной. Клауд бросил быстрый взгляд на Шотган. Янтарные глаза были полны сочувствия. — Он давал тебе хоть раз повод усомниться в себе? — Нет… — Обижал тебя? Отвергал тебя? — Нет, никогда… — Вот видишь. В этом весь наш Зак. Он один раз выбрал тебя — и всё, это навсегда. Неважно, кто ты, откуда ты и на что способен. Он любит всех своих друзей такими, какие они есть. Это дружба, которая не требует объявления или подтверждения. Она длиннее, чем жизнь, и сильнее, чем смерть. — Смерть? — Те два СОЛДЖЕРа с зимней мисии. Они не дождались нас и погибли, защищая базу. Зак остался, чтобы отдать им последние почести. Сделал мемориал из их мечей и теперь проведывает при случае. Клауд с трудом осмысливал только что услышанное. Неужели Зак всё это время считал их друзьями абсолютно искренне и безоговорочно, а он, как глупый чокобо, всё знай от себя загребал. — Шотган, а у тебя есть друзья? Турк горько усмехнулась и тряхнула золотистой чёлкой. — Мои друзья — мои пули. В вопросах жизни и смерти я могу положиться только на них. — Какие же это друзья, если они постоянно оставляют тебя. — Юморист! — Шотган фыркнула от смеха. — Неудивительно, что Зак в тебе души не чает. Клауд не сдержал улыбки. — Шотган... Спасибо тебе огромное. На нас ты можешь положиться тоже. — Хорошо. Только не вздумайте умереть у меня на руках, я вам этого не прощу. Кстати, тебе Зак передал, что я хочу прогуляться с вами до маяка вечером? — Да! — выпалил Клауд, мысленно укорив себя за то, что ещё пару часов назад чуть добровольно не лишил себя очередного приключения. — Отлично! Тогда за работу, последний шкаф ждёт нас!* * *
Клауд вышел из дома Шинры, размышляя над тем, что услышал от Шотган. С одной стороны, ему так хотелось ей верить. Ведь когда кто-то говорит тебе то, что ты втайне так надеялся услышать, это всегда подобно чуду. Но, с другой стороны, вдруг Шотган не всегда права? Что если она не видит всей картины? Клауд по обыкновению вздохнул, не в силах выбрать между двумя аргументами. Надо просто действовать потихоньку. Одно дело за раз. Зак, я всё. Где ты? Ответ прилетел немедленно. Я тут! Тут? Это где? Если только он не научился проходить сквозь стены. Впрочем, Зак обнаружился прямо за территорией особняка. Стоило Клауду показаться из-за ворот, СОЛДЖЕР тут же принялся махать рукой, будто они не виделись сто лет. — Что ты тут делаешь? — искренне удивился Клауд. — Тебя жду! — Не нашёл себе дел? — Я уже всё поделал. С дозором пообщался, и с полевой кухней тоже, и с нашими хозяевами, и с Тифой парой слов перекинулся. «Клайду» привет. — Ну спасибо. — Ещё пару монстров укокошил. Ничего серьёзного, но дозор потом мне все уши прожужжал, что мне стоит бросить СОЛДЖЕР и начать карьеру наёмника. — И как тебе идея? — Клауд нервно взглотнул, представив, что Зак вот-вот уйдёт из Шинры, забыв про все свои обещания. Этот эмоциональный маятник сводил его с ума. — Поживём — увидим! — Зак поправил меч за спиной. — Я ещё хотел на базар вернуться, с рыбаками поболтать, но все уже разошлись. Так и не понял, почему торгуют только по пятницам. Какая разница, когда есть рыбу, она же есть всегда? — Давняя традиция, — Клауд пожал плечами. Местные всё время твердили что-то о цикличности жизни и о том, чтобы раз в неделю оглянуться назад и оценить течение времени, но так же стройно это объяснить он в жизнь не смог бы, поэтому решил даже не пытаться. — Рыбакам виднее. — А в прошлую пятницу почему ничего не было? — Было. Просто базар с утра, а мы приехали под вечер. — Вечер… Ты не передумал? На маяк пойдём сегодня? — Да! Обязательно. Я сто лет там не был. — Ура! — Зак выдохнул с облегчением. — А то ты так резво отказался утром, я издумался весь, вдруг ты заболел или случилось что. — Да нет… Клауд помялся, раздумывая, объяснять или нет. Говорить о своих переживаниях было в диковинку, но если Зак всегда был с ним так честен, то меньшее, что можно было сделать, — это ответить ему тем же. — Просто я почему-то решил, что вы хотите пойти одни. Без меня. Вот и расстроился немного. — Чудной ты человек, сил моих нет, — Зак слегка покачал головой. — Куда ж я без тебя! Клауд не знал, что сказать в ответ, но, видимо, его благодарной улыбки было более чем достаточно.* * *
Когда постоянно смотришь на мир через шлем, кажется, будто всё — сон, и всё ничтожно, нереально и мало. Но стоит только его снять, как мир словно насыщается новыми, необыкновенно яркими красками и сон превращается в быль. Именно так Клауд и чувствовал себя все эти дни: на грани сна и яви, небылиц и чудес, иллюзий и признаний. Нибельхеймский мыс казался ещё прекраснее, чем Клауд помнил. Ослепляющие блики рыжего солнца на воде, резкая перекличка чаек — и маяк, белой свечой возвышающийся над головой. А ещё по-особому свежий воздух, который был просторнее, чем в горах. Наверное, воздух вряд ли можно называть «просторным», но как ещё описать то, от чего наполняются лёгкие, яснеет в голове, и кажется, что за плечами вот-вот развернутся крылья? — Горы или море? — внезапно спросил Клауд, обращаясь к своим спутникам. — Море. Однозначно море, — ответила Шотган, созерцая залив. — Кто не видел закатов в Мидиле, тот в этой жизни не видел ничего. — Зак? — Море! От Гонгаги до моря рукой подать, и то я всегда жалел, что не на самом побережье живу. Мы верим, что люди, которые живут у моря, не могут быть злыми. Просто смотришь в эту даль и не видишь конца. Понимаешь, что можешь намного больше. И можешь в любой момент пуститься в путь. — А ты, Клауд, сам что выберешь? — полюбопытствовала Шотган. — Я раньше был уверен, что люблю горы больше всего на свете. Море всегда пугало… Особенно ночью. Вода, она, как время, уносит всё… Но я никогда не замечал, что она бывает такой красивой и спокойной. — Сразу хочется отрастить крылья и улететь за горизонт, — мечтательно отозвалась Шотган. — Эй, так Циссней говорила! — вспомнил Зак. — Тоже Турк вроде? — уточнил Клауд. — Ага, помнишь, такая девочка милая, рыжая, со здоровенным сюрикеном ходит. Клауд, разумеется, не мог вспомнить человека, которого никогда в глаза не видывал. Минусы пехоты: все самые важные имена всегда на слуху, но познакомиться — да что уж там, даже просто увидеть всех этих людей воочию редко представлялось возможным. — Я вдруг представил, вот бы все Турки были крылатыми! — продолжил Зак. Шотган рассмеялась. — Неплохая идея. Часть миссий определённо далась бы проще. — Ага, — не унимался Зак, — только вам под костюм нужны чёрные крылья. Прямо как у Генезиса. — Зак! — Шотган округлила глаза, будто СОЛДЖЕР только что сболтнул один из самых тёмных секретов корпорации. — Да ладно! Все свои! — Зак легонько толкнул Клауда локтём. — Тем более мы в Джуноне вместе против его армии сражались. Отличная возможность расспросить коллег о загадочном СОЛДЖЕРе. Мысль о том, что он может иметь какое-то отношение к той книге с крестом, не оставляла все эти дни. Однако открыто заявлять о своей находке Клауд не торопился. — Кстати, Генезис… — Отбитый, — вставила Турк. — У-у-у, Шотган, какие словечки пошли! — ухмыльнулся Зак. — Ну так. Все свои! — девушка усмехнулась в ответ. — Прости, Клауд. Что ты хотел спросить? — Да… Я слышал, что Генезис любил читать стихи. А сам он сочинял что-нибудь? — Чёрт его знает. Я могу сделать запрос в нашей базе, но, полагаю, если бы такое имело место, мы бы уже давно были в курсе. Почему тебя это интересует? — Просто любопытно. Вдруг он как-то связан с теми книгами, которые мы ищем. «Генезис всего сущего», или как там они называются. Турк задумалась, поглаживая свой длинный светлый хвост, перекинутый из-за плеча. — Генезис был экспертом по «Лавлесс». Ты не читал? Клауд отрицательно помотал головой. — Древний эпос. И, кстати, до сих пор самая популярная пьеса в Мидгаре. Надо будет навести справки, в самом деле. — Он просто не затыкался об этой поэме, — припомнил Зак. — Бесил меня ужасно. — «Разбитая душа несёт мечты о будущем. Гордыня забыта. Крылья расправлены, конец так близок!» — Шотган театрально воздела руки к небу. Компания расхохоталась. — Мы теперь что, суперсекретный филиал исследователей «Лавлесс»? — воскликнул Зак, уперев руки в бока. — Скорее, суперсекретный филиал археологического отдела Шинры! Или ты имеешь что-то против? — Нет, пока мы с Клаудом вместе, я только за! — Я рад, что ты тоже в деле, — произнёс Клауд. — Правда рад. Все свои! — подытожил он с довольной улыбкой.* * *
20 Бог сказал: «Да наполнится вода живностью, и да полетят над землей по небосводу птицы». 21 Бог создал огромных морских чудищ, разные виды движущейся живности, кишащей в воде, и разные виды крылатых птиц. И увидел Бог, что это хорошо. 22 Бог благословил их и сказал: «Плодитесь и размножайтесь, наполняйте воды в морях, и пусть птицы множатся на земле». 23 Был вечер, и было утро – день пятый.