***
Джисон не помнит, как добрался домой. Просто в какой-то момент обнаруживает себя сидящим на диване в тихой комнате. В руках крепко сжата полученная в больнице брошюра, бумага безвозвратно мнётся в пальцах. Все ещё перекинутая через плечо сумка хоть и стоит на диване, но кажется железно-тяжёлой от лежащих в ней медицинских аппаратов. Совсем небольших, но сейчас словно неподъёмные камни. Перед тем, как зайти домой, он все же заглянул в аптеку, но даже в этот момент все как в тумане. Кажется, фармацевту он просто отдал бумажку с предписаниями врача, ничего толком не объясняя и сам не уверенный, что именно он покупает и оплачивает. Он не может найти в себе силы прочитать её, хоть и знает, что это надо ему самому. Улыбающиеся люди на ней и жизнерадостный заголовок кажутся чертовски лицемерными. Неправдивыми. Он видит свою жизнь в дальнейшем серой. Не такой яркой, как эта брошюра. Он даже ничего сделать не может. Он не может вылечиться. Он не может это изменить. Он может только разрыдаться от безысходности. Захлёбываясь в собственных слезах, он задаётся только одним вопросом: что он сделал не так? Где он заработал себе этот диагноз? Чем он это заслужил? Тишина не даёт ответа. Кажется, только глумится над его страданиями.***
Собрание, на котором ему, да и не только ему, ещё раз расскажут, что да как, очень удачно уже на следующий день. Джисону хочется обвести этот день в календаре. Желательно чёрным. И предыдущий день тоже. Он не выспался. Несколько часов ворочался с боку на бок. Мысли не давали покоя, вместе с мельтешащей в сознании тревогой. Проспал, наверное, от силы часа два. Толком не позавтракал, забил на все измерения, решив, что чувствует себя не лучше и не хуже, чем вчера, а значит все обойдётся. Он поехал в уже ненавистную больницу, даже сквозь наушники и шум метро слыша урчание живота. Из метро он спешит в небольшой круглосуточный магазинчик, планируя купить перекус. Что-нибудь, чтобы просто заглушить голод, обещая себе, что потом обязательно нормально поест. Он бегло рассматривает прилавок и уже собирается потянуть руку к маняще-розовой упаковке шоколада, но одёргивает её. Словно окатили ледяной водой. Все внутри холодеет и сжимается. Он спешно покидает магазинчик, раздражённый на весь мир, самого себя, на болезнь. Характерный запах поликлиники вызывает тошноту. Джисон на лифте, в компании ещё кучи людей, поднимается на пятый этаж и с трудом отыскивает некое подобие конференц-зала. Он входит внутрь робко, несмело, занимает место на последнем ряду, ближайшем к выходу. Словно что-то внутри отчаянно хочет сбежать из этого места и все ещё отрицает происходящее. Внутри — Джисон не совсем уверен как правильно называть это собрание не очень анонимных диабетиков — людей немного, человек двенадцать. Джисона удивляет, что люди совершенно разные. Старик, мужчина лет тридцати, женщина за пятьдесят, женщина с ребёнком, которому с болью на лице пытается проколоть крохотный пальчик, девушка несколько моложе его. Джисон неуютно ёжится. Он достаёт из сумки блокнот и ручку. Раздражение раздражением, но он должен проявить хоть немного ответственности за свою жизнь и записать все новое услышанное. Врач, тот, который ещё вчера в стерильном кабинете поставил диагноз, приветствует собравшихся и в компании ещё какого-то молодого парня начинает рассказывать. Джисон пропускает их не относящееся к делу вступление, не запоминает имена и кем является ассистент врача. Наверное, какой-то медбрат или что-то вроде. Джисон подрагивающей рукой записывает услышанное, вникая в свою болезнь. При всей ненависти к ней, если он не планирует умереть или попасть в больницу в ближайшее скоро, то должен понимать, с чем именно имеет дело. В пальцах покалывает, а сосредотачиваться на тексте и не очень красочной презентации становилось все сложнее. Наверное, сказывается ночной недосып. Собрание заканчивается часа за полтора, может, меньше. Врач уходит, оставив своего ассистента отвечать на вопросы присутствующих. Тот, заряженный каким-то необъяснимым позитивом, слишком весел. Джисону хочется презрительно фыркнуть. Ему хочется верить, что этот чересчур весёлый парень раздражает не только его. Неужели он не понимает, что всем им здесь сейчас не до веселья? Но Джисон ничего не говорит. А люди потихоньку начинают покидать зал. Он только откидывается на спинку неудобного пластикового стула и прикрывает глаза. Он чертовски устал. Вопросов сейчас нет. Они обязательно появятся, но только когда он перешагнёт порог дома и спрашивать уже будет не у кого. Он тоже сейчас уйдёт. Не выносит позитива этого незнакомого парня. Только посидит так немного. Слабость пройдёт и… — Хей, ты как? — звонкий голос раздаётся почти над самым ухом. Джисон приоткрывает один глаз и шумно выдыхает. Тот самый парень. Как там его звали… — Нормально, — чуть раздражённо отвечает Джисон. Краем сознания понимает, что этот человек не сделал ему ничего плохого, а сейчас может совершенно случайно стать тем, на кого он выплеснет всю свою боль. — Выглядишь бледновато, я уже начал беспокоиться. Беспокоиться. Ну конечно. Просто очередная дежурная фраза, которую он, вероятно, должен говорить каждому. Джисон понимает, что в зале уже никого. Кажется «прикрыть глаза на минутку» затянулось. — Просто не выспался сегодня, — отвечает Джисон, собираясь подняться на ноги, но опасно пошатывается и падает обратно на жёсткую сидушку. Пластик плаксиво скрипит. — Хм, — парень тут же становится серьёзным. — Что-то мне кажется, что дело не в недосыпе. Где твой глюкометр? Джисон растерянно смотрит на сумку и, повинуясь какому-то негласному приказу, достаёт из неё маленький мягкий футляр. Незнакомец быстро перехватывает его и ловкими пальцами расстёгивает молнию. Джисон успевает только смотреть, даже не спрашивает и не сопротивляется, когда собственная ладонь оказывается в тёплой руке незнакомца. Только морщится болезненно, когда средний палец быстро покалывает острая игла ланцета. Парень, точно какой-нибудь медбрат, собирает каплю на полоску и ждёт результата, после как-то непонятно и при этом очень понятливо хмыкая. — У тебя сахар сильно упал. Есть что-нибудь сладкое? Джисон морщится. Нет у него ничего. Незнакомец, судя по всему понимает ответ по его молчанию. Он бежит в другой конец зала к своему рюкзаку и что-то оттуда достаёт. Возвращается уже с бутылкой воды и двумя маленькими кубиками сахара, которые тут же протягивает Джисону. — Ну же, — подталкивает он. Джисон принимает помощь. — Десять грамм, ровно единица. Сахар поможет быстро поднять уровень глюкозы. Но тебе бы лучше пока посидеть тут и никуда не ходить. Неожиданно, он садится на стул рядом. Джисон сильнее сжимается на своём месте, не понимая, что ещё этому незнакомцу надо. — Может у тебя остались какие-то вопросы? — спрашивает он. — Я все равно посижу тут с тобой, пока легче не станет. — Джисону хочется язвительно хмыкнуть, что легче ему станет ещё не скоро. — Так что? — Нет пока никаких мыслей, — вместо всех грубых комментариев бормочет Джисон. — Домой приду — обязательно что-нибудь вспомню или придумаю, а пока в голове вообще пусто. — Знакомая ситуация, — беззлобно хмыкает незнакомец и улыбается, щуря свои кошачьи глаза. Он, не спрашивая, берётся за джисонов блокнот, лежащий на стыке двух подлокотников с вложенной между страничками ручкой, и что-то туда вписывает. — Мой номер, — поясняет он. — Не бойся писать, если появятся вопросы. — А… — тянет Джисон, удивлённый произошедшим. Внезапно он становится слишком смущён тем фактом, что прослушал имя своего внезапного спасителя. — …Зовут тебя? — бормочет он, опуская взгляд в пол. Незнакомец отчего-то не злится, только смеётся. — Минхо. Ли Минхо. — Джисон.***
Джисон с неприкрытой ненавистью смотрит на блестящие упаковки снеков и манящие бутылки газировки, которую так любит покупать. Точнее, любил. В ней, наверное, тонна сахара, а на эти чипсы придётся колоть много единиц укола… Хочется до дрожи в руках, но он одёргивает себя, с силой отворачиваясь. К горлу подкатывает какой-то ком тошноты, а к уголкам глаз — слёзы. Он держится, спешно отходит от прилавка, собираясь набрать в корзину не самых любимых продуктов, но тех, которые ему разрешены. В раз из жизни приходится убрать, кажется, всё, что можно назвать вкусным. Очень часто кажется, что его просто ломает от этого. Хочется всё-всё-всё, а можно целое ничего. Можно только колоть пальцы, чтобы проверять уровень сахара, и, зажмурив глаза, ставить уколы. Джисон выходит из магазина, шаркая ногами, бредёт домой. Пакет в руке шуршит от порывов ветра. Но сейчас, в отличие от недели или двух назад, нет радостного предвкушения. Нет желания скорее добраться домой, чтобы с пачкой чипсов сесть за просмотр понравившегося сериала. Оказавшись в квартире, он приготовит себе простенький ужин и будет старательно высчитывать углеводы, чтобы не ошибиться и не вколоть инсулина больше или меньше нужного. Разбираться с последствиями сильно упавшего или наоборот выросшего сахара у него нет никакого желания. В квартире как обычно тихо и пусто. Стараясь заглушить собственные беспокойные мысли, он включает музыку на телефоне, пока разбирает покупки. Мелодия на секунду прерывается, потревоженная пришедшим уведомлением. Губы трогает лёгкая улыбка. Он знает, кто это мог написать. На самом деле, это мог быть кто угодно из его друзей. О своём недуге он рассказал всем, кому посчитал нужным. Реакция неоднозначная. Много охов и вздохов — ровно как у родителей, когда они узнали и попытались надавать бесполезных советов — сочувствие и поддержка, кому-то хватило ума написать что-то в духе: «Понял, в мак тебя больше не звать». Честно? Джисону после прочтения этого сообщения хотелось кинуть телефон в стену. Но сейчас он на все сто уверен, что пишет ему именно Минхо. Они общаются всего неделю, Джисон и подумать не мог, что сможет так быстро найти с кем-то общий язык. Написать в первый раз, на самом деле, было ужасно сложно, неловко и боязно. Джисон, наслушавшись родительских советов, совсем запутался в том, что ему делать можно, а что ни в коем случае нельзя. Они, отчего-то уверенные, что Джисона в больнице обманули, настоятельно рекомендовали не слушать врачей и просто пропить курсом какие-то таблетки. Почему-то в тот момент совсем не хотелось лезть за ответами в интернет, где, он уверен, наткнулся бы ещё на огромное количество противоречивой информации. Поэтому он собрался с силами и вбил номер Минхо, чтобы задать вопрос тому, кто точно должен знать верный ответ. Минхо ответил спустя всего пять минут, за которые Джисон успел раскрутить в голове мысль, что в своей болезни виноват только он сам и вредное питание. Минхо отправил множество отрицательных стикеров, только после этого спам-потока спокойно объяснив, что диабет первого типа не развивается от употребления большого количества сладкого. После назвал все родительские советы полным бредом, опасным для жизни. Джисону стало спокойнее. Услышать ответ от кого-то точно разбирающегося в вопросе действует более убедительно, чем чтение множества статей из интернета. На следующий день Минхо пишет ему сам. Утром. Спрашивает, все ли у него хорошо и не забыл ли он в этот раз проверить уровень сахара. Джисон отвечает, что не забыл. А сам взглядом гипнотизирует глюкометр. Ланцет в ладони лежит шатко. Джисон прикладывает его к безымянному пальцу и никак не может решиться. Кажется вот-вот нажмет на кнопку, говорит себе, что готов, но всё равно не может. В конце-концов он жмурит глаза, напрягаясь, одновременно с этим нажимая на кнопку. Джисон шипит сквозь сжатые зубы, когда палец простреливает болью. Но это всего на миллисекунду. Иголочка прокалывает быстро. Кровь маленькой бусинкой собирается на месте прокола, но скоро оказывается поглощена тест-полоской. Кровь продолжает идти, а палец пульсирует от непривычной боли, от этого хочется тихонечко скулить в подушку. Сахар относительно в норме. Он может идти завтракать, только укол поставит… Теперь гипнотизирующий взгляд перемещается на шприц-ручку. Это ещё сложнее. Игла в ней длиннее, чем в ланцете, да и не войдёт в кожу так стремительно. Но у него нет выбора. Но он может сделать небольшую отсрочку, верно? Чуть-чуть времени чтобы собраться с мыслями. Пока наложит себе завтрак, приготовит чай, несладкий, совсем не вкусный, напишет Минхо… Укол ставить все равно придётся. Не последний на сегодня. Тяжёлый, почти судорожный вдох. Ручка в тяжёлом, холодном корпусе. Три щелчка. Колпачки лежат на столе. Джисон задирает футболку, не придумав ничего лучше, чем закусить её край зубами. Между пальцами он зажимает складку кожи на животе и подносит укол. Решиться сложно, почти невозможно. Игла острая, миллиметров пять в длину, входит в кожу легко, но все равно болезненно. Он жмёт на рычаг, вливая капли инсулина. Отсчитывает до десяти, как научили, вынимает укол. Это совсем не так больно, как он представлял, но всхлип всё равно рвётся наружу сам. Это теперь его рутина? Минхо закидывает его словами поддержки. Пишет и пишет. Словно берёт за привычку узнавать, как у Джисона дела. Общение держится в основном на инициативе Минхо и миллионе джисоновых вопросов, на которые тот отвечает. Чтобы не говорить лишь о болячках, они совсем немного разбавляют беседу чем-то личным. Джисон узнает все больше о Минхо. Минхо узнает о Джисоне. Минхо пишет по утрам, желая доброго утра. Пишет в обед, спрашивая, все ли у Джисона хорошо. Пишет вечером, напоминая поставить ежедневный укол, о котором так легко забывается, а вместе с тем начиная болтовню обо всем на свете — о дворовых котах, новом альбоме g-idle, скандале вокруг дорамы, дождливой погоде. Джисон рад, что в его жизни появился Минхо. От его присутствия словно бы легче. В окружении Джисона больше нет людей, кто понимал бы его болезнь и мог бы давать дельные советы и ответы на вопросы. Минхо кажется настоящим спасением и благословением. А ещё голосом разума. Потому что в момент, когда Джисону до боли хочется плюнуть на все, наесться шоколада и сахара, не поставив при этом ненавистного укола. Чтобы потом попасть в больницу в гликемической коме, возможно, он не хотел бы выйти из неё, голос Минхо отрезвляет. Звонок раздаётся неожиданно. Джисон даже не собирался на него отвечать, но все же принял вызов. Минхо звучал обеспокоенно, почти напуганно. Он просил не делать безрассудных глупостей, спрашивал, стоит ли ему приехать. Джисон отказался, позволяя лишь на расстоянии успокаивать зарождающуюся истерику. Прошло всего несколько дней, но он так чертовски устал от всего этого. Он не хочет верить, что теперь это часть его жизни. До конца его жизни. Проколы, уколы. От всего этого тошнит. Он не хочет. Не хочет. Он устал. Он может только покорно склонить голову и смириться со всем этим. Смириться с безрадостными буднями. Возможно, когда-нибудь он перестанет обращать внимание на боль от уколов, не будет концентрироваться на огрубевших подушечках пальцев из-за постоянных проколов, не будет жалеть, что не может съесть чего-то приторно-сладкого. Ведь врач строго-настрого запретил. Сказал, ещё на приёме, что сладкое и ему подобное теперь нельзя. Джисон об этом ни с кем не говорит, не хочет ворошить тему. Минхо отвлекает от невесёлых мыслей лучше всех. В нём чувствуется что-то родственное. А ещё он предлагает встретиться. Виделись они все ещё только один раз, на той консультации. Живое общение, наверняка, пойдёт на пользу его затворничеству. Джисон смотрит на сообщение и стикер с котиком ниже. Он закусывает губу, переступая с ноги на ногу, забыв покупки на столе. Волнительно. Но он завтра свободен и не видит причин отказываться. Скорее, его охватывает предвкушение. Только бы все прошло хорошо… У него же не подскочит сахар от волнения? Джисон строчит согласие, оставляя за Минхо выбор места встречи.***
Джисон смотрит на здание торгового центра, увешанное разномастными рекламами и вывесками находящихся внутри магазинов. Он когда-то был в этом здании. Почти заблудился в веренице бутиков и был готов расплакаться. Воспоминания не самые приятные. Но он знает, что внутри здания ещё большой фуд-корт и кинотеатр. Возможно, Минхо решил встретиться здесь из-за последнего? Минхо должен ждать его у главного входа. Людей там, к счастью, не так много, как Джисон предполагал. Так что фигуру Минхо он замечает сразу — в глаза бросается мягкий голубой свитер, самое то для ранней осени — и спешит к нему. И без того опаздывает — вышел из дома и только после этого вспомнил, что не взял с собой укол и глюкометр, пришлось возвращаться. — Извини, хён, я задержался, — сходу проговаривает он, становясь рядом с Минхо. Тот в ответ мило улыбается и треплет его по макушке. — Ничего страшного, Сон, пойдём. Джисон смущённо кивает и, поправив лямку рюкзака, следует за Минхо в тёплое помещение. Только он собирается спросить, куда именно Минхо их ведёт, как тот заговаривает сам, подходя к эскалаторам. — Извини, я не очень оригинальный в выборе места, — посмеивается он. Джисон смотрит непонимающе. — Но мне показалось, тебе может понравится. — О, я заинтригован, — оживившись, отвечает Джисон. От личной встречи ему неловко. Общение в сети ощущалось как-то проще. Поэтому, стоит сойти с эскалатора, как он принимается рассматривать витрины вокруг, пытаясь понять, куда именно ведет его Минхо. И чувствует, как что-то внутри падает с огромной высоты и разбивается. Минхо ведёт его в сторону фуд-корта. Заметив, что Джисон затормозил, растерянно осматривая вывески различных фаст-фудов и кафешек, Минхо берет его за руку, сжимая пальцы в ладони, и тянет за собой, сверкая нежной улыбкой. Джисон отчего-то чувствует себя преданным. — Ты как-то говорил, что любишь шоколад, вот я и подумал, — заговаривает Минхо, заводя его в небольшую кофейню. — Здесь очень вкусные десерты и горячий шоколад. Джисон молчит, чувствуя, как начинают подрагивать руки. Он позволяет Минхо подвести и усадить себя за один из пустующих столиков. Словно сквозь толщу воды слышит, как тот предлагает выбрать что-то из лежащего на столе ламинированного меню. Только бы не расплакаться, только бы не расплакаться… — Зачем? — спрашивает он севшим голосом. Минхо удивлённо вскидывает брови. — В смысле? — Он смотрит на Джисона так же непонимающе, и, заметив его состояние, всерьёз начинает беспокоиться. — Джисон, я сделал что-то не так? — Ты прекрасно знаешь, что у меня диабет, — вырывается с каким-то всхлипом. — И ведешь в такое место. Здесь буквально в каждой позиции меню примерно тонна сахара. — Джисон опускает голову, не желая больше смотреть на Минхо. Он чувствует себя преданным. Вместо хорошего времяпровождения в приятной компании Минхо, который за эту неделю начал ему симпатизировать, он получил это. — Джисон, эй, подожди минутку, — вырывает из невесёлых мыслей голос Минхо. Он через стол тянет к нему руки, чтобы обхватить сжатые от напряжения кулаки. — Конечно, я знаю. Я не могу не знать. Но я правда не понимаю, в чем проблема? — Не понимаешь? — Джисон отчаянно старается не шуметь и не привлекать много внимания. — Мне, чёрт возьми, нельзя все это! — Нельзя… Но… У тебя же диабет первого типа, да? — Джисон в ответ кивает, хмуря брови. — Фух, — облегченно выдыхает Минхо. — Я уж подумал, что что-то напутал. Джисон-и, строгая диета соблюдается при втором типе. Из этого меню… — Он касается пальцем листочка. — Тебе можно все. Главное правильно всё подсчитать. Но на этот случай у тебя есть я. — Он несмело приподнимает уголки губ. — Но разве… Я читал, что нельзя, — в замешательстве бормочет Джисон, гипнотизируя взглядом стол, пытаясь вспомнить, откуда такая железная уверенность. — Врач говорил об этом! При тебе, на том собрании, и когда мне только поставили диагноз. — Минхо усмехается. — О, чёрт, да, они продолжают говорить этот бред. А ты, судя по всему, не слушал вопросы, на которые я после отвечал, — прищурив глаза, наигранно журит он. — Я несколько раз опроверг это, некоторые врачи продолжают заявлять, что мы должны соблюдать диету, но это такая ерунда, у нас же не второй тип. Поверь мне и моему опыту, — авторитетно заявляет Минхо. — Клянусь богами, если бы не сладкое, в плохие дни я бы с ума сошёл. Дурная привычка заедать стресс никак не покинет меня. И… О только не говори, что все это время ты себя ограничивал! — звучит скорее как утверждение, нежели вопрос. — Тогда тебе срочно стоит чем-нибудь полакомиться. — О чем ты? — встрепенувшись, переспрашивает Джисон. О каком именно опыте говорит Минхо? Теперь он что-то упускает? — У нас… Какой опыт? — Джисон уверен, что в момент этого вопроса выглядит по меньшей мере глупо. — А…? — Минхо вскидывает брови. — Так… — С губ срывается какой-то нервный смешок. — Давай с самого начала. Почему я, по-твоему, был на той встрече? — Ну… — Джисон мнётся, совсем разуверившись в своем ответе. Он прячет руки в рукавах толстовки, пытаясь выбраться из хватки Минхо. При этом всё равно чувствует тепло от его касаний. А ещё подмечает, что пальцы у него совсем не такие грубые, как у него, всё из-за постоянных проколов. От этого сравнения отчего-то становится неловко. — Ты медбрат? Или кто-то вроде? — Ладно… — тянет Минхо. — Ладно. Давай сделаем заказ и вернёмся к этому разговору, пока его готовят, хорошо? Хочешь что-нибудь? Джисон закусывает губу и впивается взглядом в меню. Он глазами быстро пробегается по строчкам и позициям. Выбор не особо большой, но он все равно не может определиться. Все названия звучат вкусно и заманчиво. Он так долго не ел сладкое. Неделя — это слишком долго для него. И раз Минхо говорит, что можно, у него нет причин не доверять ему, верно? Возможно, он заслужил кружечку горячего шоколада с маршмеллоу и ореховый маффин. Минхо жестом подзывает официанта, что с готовностью семенит в сторону их столика и приветливо улыбается, спрашивая, готовы ли они сделать заказ. Джисон вслушивается в заказ Минхо — карамельный латте на кокосовом молоке — и готовится озвучить свой, в итоге удивляясь, как неуверенно и дрожаще звучит собственный голос. А после Минхо просит у официанта, явно застигнутого врасплох такой просьбой, предоставить информацию о количестве углеводов в их заказе. — Я понял, что действительно ни разу не упомянул об этом, — заговаривает Минхо, стоит официанту отойти. — Почему-то решил, что это достаточно очевидно. Или просто кто-то прослушал моё тогдашнее приветствие. — Он со смешинкой в глазах смотрит на Джисона, заставляя его смутиться. — Поэтому давай ещё раз. Меня зовут Ли Минхо, мне двадцать четыре года. Из них восемь у меня сахарный диабет первого типа. Джисон от удивления раскрывает рот. Такая реакция Минхо более чем забавляет. — Что… Как? Почему ты не говорил?! — Я говорил! Но ты меня тогда совсем не слушал! — восклицает Минхо, складывая руки на груди, в ответ на нападки. Джисон прячет лицо в ладонях. Чёрт, он идиот. Как он мог это прослушать? Ладно, он знает как. В момент той встречи Минхо его раздражал, а не интересовал. Вот из-за чего Минхо так много знал, помогал ему со всеми вопросами и сомнениями. Минхо сам проходил через всё это. Джисон не знает, хочется ему смеяться или плакать от этого. Душу в миг заполняют два разных, противоречивых чувства. С одной стороны, невероятное облегчение и ещё большее доверие к Минхо и его словам. Минхо в этом всём не первую неделю, в отличие от Джисона, он точно знает, о чём говорит. С другой стороны — всеобъемлющая грусть. Минхо тоже когда-то проходил через все эти сложности. И он не знает, был ли рядом с ним кто-то знающий и поддерживающий. — Хей, Сон-и, — окликает Минхо. Голос его звучит слаще мёда. — Всё нормально, нет ничего страшного в том, что ты не знал. — Извини, я, должно быть, повёл себя глупо, — шмыгая носом, произносит Джисон. — Всё нормально, — ещё раз повторяет Минхо, кивая своим же словам. — Давай, у нас есть кое-какая рутина перед тем, как приступить к еде. — А, да, конечно… — бормочет Джисон, вспоминая. — Надо, наверное, уйти куда-нибудь в туалет… — Зачем? — не понимает Минхо. — Ну, чтобы не колоть пальцы при всех… — Минхо в ответ закатывает глаза, но после берёт в себя в руки и, прочистив горло, заговаривает: — Ладно, понимаю, мне тоже первое время было неловко. Надо просто осознать, что ты не делаешь чего-то запрещенного или непотребного. Это необходимость для тебя. Ты бы стал осуждать человека, если бы увидел, как он меряет себе сахар? Или, например, давление? — Джисон быстро отрицательно мотает головой. — Так почему они должны осуждать тебя? Всё хорошо. Просто помни, что не делаешь ничего плохого. Это касается и укола. Это для твоего здоровья. — Ладно, — вздыхает Джисон и достаёт из рюкзака футляр с глюкометром. Он раскрывает чехол. Достаёт глюкометр, измерительную полоску и ланцет. А следом спиртовую салфетку. Протирает ей палец, приставляет ланцет и, задержав дыхание, жмурит глаза, прежде чем нажать на кнопочку. Всё никак не может привыкнуть, но уже лучше, чем в первый раз. Сахар оказывается высоковат. Возможно, от волнения. Джисон кидает нерешительный взгляд на Минхо, словно ожидая поддержки и помощи, как лучше поступить. Минхо внимательно изучает цифры на экране, после чего выдаёт вердикт. — Дай мне минутку. Он встаёт со стула и уходит к стойке, о чём-то говорит с кассиром, спустя несколько минут возвращаясь с кипой бумаг. — Они распечатали всё меню, — усмехается он, выискивая нужные позиции и открывая калькулятор на телефоне. — Так, если судить по этому… — Он тыкает на цифры на калькуляторе, производя подсчёт. — И брать во внимание высокий сахар… Думаю, надо поставить четыре единицы. И померять сахар ещё раз минут через десять. Я тебе после объясню ещё раз, как всё считал, хорошо? Джисон кивает, примерное понимание, что делает Минхо, у него есть, но он всё равно иногда путается. Он откладывает футляр, в который уже всё собрал, и тянется к следующему, в котором уже лежит укол. Это ещё страшнее. Ставить укол на людях ему ещё более неловко. Самому-то, наедине с собой, страшно, а сейчас… — Помочь? — предлагает Минхо, словно прочитав его мысли и переживания. — Проще, когда это делает кто-то, а не сам. Джисон мнётся, но всё же согласно кивает. Минхо забирает у него из рук укол, открывает колпачки и выставляет нужное количество инсулина, кивая Джисону, чтобы задрал кофту. Совсем немного, обнажив лишь полоску кожи. Минхо одной рукой касается его живота, второй приставляя иглу и быстро вводит её внутрь, после щелкнув кнопкой. Джисон выдыхает. И верно, гораздо проще, когда это делает кто-то другой. Он бы мог к этому привыкнуть… — Вот и всё, — успокаивающе улыбается Минхо. — Спасибо, — отвечает Джисон. — А ты? — спрашивает он. Минхо же должен повторить всё то же самое, да? — Да, конечно, сейчас, — соглашается Минхо, но, почему-то тянется к своему телефону. Сняв блокировку, он прикладывает его к левому плечу, с каким-то азартом в глазах наблюдая за непониманием, застывшим на лице Джисона. Телефон тихонько пиликает, после чего он отводит его в сторону и вообще поворачивает к Джисону экраном, показывая появившееся там измерение. Шесть целых и три десятых. И стрелочка, показывающая наискось вниз. — Вижу, что ты удивлён. В больнице про такой способ, кажется, не рассказывали. Я уже пару лет не пользуюсь глюкометром на постоянной основе, — объясняет он. — Вместо этого тут стоит сенсор. — Он указывает на руку, куда только что подносил телефон. — Показания можно считывать даже телефоном. Как освоишься с глюкометром, обязательно попробуй сенсор. А ещё можно сделать так, что показания сами будут приходить на телефон. — рекомендует он, а затем тянется к собственному рюкзаку, выуживая укол, такой же, как у Джисона, но в синем корпусе. — Но здесь без отличий. Я пытался ставить помпу, но мне совсем не понравилось. — Он смешно морщит нос, а после быстро ставит себе укол. Даже не поморщившись. Про помпу, в отличие от сенсора, Джисон слышал. Это наоборот казалось очень удобно. Но Минхо даёт такой отзыв, он должен расспросить его о подробностях. Официант приносит заказ на круглом подносе, расставляет на стол стаканы и удаляется, пожелав приятного аппетита. Джисон смотрит на свой стакан, на шапочку из маршмеллоу. Слюна скапливается во рту, но он должен ещё немного подождать, чтобы в последствии сахар не поднялся слишком сильно. Минхо ждёт вместе с ним.***
Джисон рад, что в его жизни появился Минхо. Правда очень рад. Рад, что Минхо рядом и не собирается никуда уходить. Хоть он и не забыл о старых друзьях, Минхо за эти месяцы становится одним из самых родных и понимающих. Иногда Джисону кажется, что переписываются они по двадцать четыре часа в сутки, за исключением тех дней, когда встречаются вживую. И эти дни ещё лучше. Минхо словно бы лучший человек в его жизни с момента постановки диагноза. Не только потому, что понимает, с чем сталкивается Джисон. Но и потому, что он сам по себе классный. Классный и красивый. Возможно, Джисон был слегка не готов к тому, что так быстро упадёт в Минхо. И факт, что Минхо готов ответить ему взаимностью, сносит голову от восторга. Джисон поверить не может, когда видит его признание, длинное сообщение, присланное вечером. Минхо пишет, что поймёт, если Джисон откажет, но всё равно признаётся. Джисон тихо визжит в подушку, затягивая с ответом и, вероятно, вызывая у Минхо, видящего, что сообщение прочитано, беспокойство. В конце концов ему приходится ответить, но уже на телефонный звонок от Минхо. Джисон с трудом слова связать может, но Минхо всё же понимает, что он хочет сказать. С этого момента начинает казаться, что жизнь налаживается. Он смиряется с постоянными измерениями сахара, с постоянными уколами и косыми взглядами. Минхо всегда рядом, даже если на расстоянии. Они только больше времени проводят вместе. А Минхо берёт за привычку называть его «Сладость» — единственная, которую ему можно в неограниченных количествах, — смущая до краснеющих ушей и бабочек в груди. Минхо, в ответ на все сомнения и взгляды прохожих, рассказывает, как однажды ему пришлось ставить укол прямо посреди магазина, а какая-то проходившая мимо бабушка приняла его за наркомана и отхлестала своей сумкой. Говорит он об этом со смехом, очевидно, сейчас эта ситуация не причиняет никакого дискомфорта, но Джисон ёжится от мысли, что сам может столкнуться с подобным. Кто знает, что на уме у окружающих. Минхо отмахивается, говоря, что, кажется, побывал уже во всех неловких ситуациях. И неловкие они только в момент, когда происходят. После Джисон сам будет вспоминать их со смехом. Но Джисон не сильно в этом уверен. Одна, первая из таких ситуаций, происходит с ним, когда Минхо рядом. К счастью, Минхо рядом. Они забегают в пиццерию, желая взять заказ на вынос, чтобы после засесть у Джисона дома. Можно было заказать доставку, но заведение очень кстати было по пути. Джисон, набравшись смелости, спрашивает у кассира, принимающего заказ, информацию об энергетической ценности выбранных ими пицц, как научил Минхо. У Минхо спрашивать подобное, кажется, вошло в привычку. Но в ответ он получает холодный ответ, что они не предоставляют такую информацию по простому запросу посетителей. Джисон замирает, не зная, как реагировать и что делать дальше. Стоящий рядом Минхо еще раз, вежливо, просит предоставить им информацию об углеводах, но кассир, кинув на них ещё один тяжёлый взгляд, отвечает холодным, раздражённым отказом. И торопит с оплатой. Джисон правда готовится приложить карточку к кассовому аппарату, но Минхо останавливает его, говоря, что они не должны покупать кота в мешке. Стоящая позади в очереди девушка кидает какой-то возмущённо-презрительный комментарий. Мол, если они так следят за фигурой, что считают углеводы, то какого чёрта вообще покупают пиццу. — Ох, ну, знаете, просто не горю желанием попасть в гипергликемическую кому. Так уж вышло, что при сахарном диабете мы обязаны считать углеводы, чтобы не попадать в больницу. — раздражённо шипит на неё Минхо. — А вы, — теперь он обращается к кассиру. – Обязаны предоставлять информацию о калориях, белках, жирах и углеводах в своих блюдах. Девушка больше ничего не отвечает, останавливаемая своей спутницей. Кассир ещё раз спрашивает, собираются они оплатить заказ или нет. На их небольшую перепалку выходит менеджер и, выслушав ситуацию, извиняется за поведение сотрудника, говоря, что они дадут нужную информацию в течение нескольких минут. Но Минхо крепко держит Джисона за руку и уводит за собой, бросая вслед, что они передумали делать заказ в этом месте. Джисон смущённо семенит следом, но в целом разделяет чувства. Ему неприятно от такого отношения, кажется, аппетит вообще пропал. Минхо не перестаёт ворчать всю дорогу до квартиры. В конце-концов они заказывают курочку с доставкой на дом. К счастью, на сайте доставки уже расписана вся нужная им информация. Но осадок от диалога неприятно скребёт в груди.***
Джисон старается забыть, но прокручивает произошедшее в голове слишком часто. А ведь уже прошло больше двух недель. Возмущения не осталось, просто… неприятно. И дискомфортно. Что-то в голове продолжает на конвейере печатать мысли, что это может повториться. Джисону в такие моменты хочется оградить себя от социальных взаимодействий. От всех. За исключением, конечно, Минхо. Ему бы столько же спокойствия. Минхо, поворчав в тот день, больше о произошедшем не говорит и, наверное, не вспоминает, пока Джисон сам не поднимает тему. — Я понимаю, что это ранит, — спокойно говорит ему Минхо. — И я не могу гарантировать, что больше никогда тебе не придётся столкнуться с подобным отношением. Но… Это всё случается и проходит. От грубых людей никуда не деться, понимаешь? Джисон может только кивнуть. Как у Минхо получается всегда говорить такие правильные вещи? И успокаивать все его тревоги. Но, в очень редких случаях, эти тревоги из-за Минхо и зарождаются. Вероятно, Джисон бы хотел ещё и этот день отметить чёрным в календаре. А ведь всё так хорошо шло! Они сидели у Минхо и смотрели фильм. Купленная на двоих пачка чипсов закончилась, оставшись пустой шуршащей упаковкой лежать на столике перед диваном, рядом с бутылкой и стаканами газировки. Безуглеводной. Оказывается, производитель не лгал, заявляя, что продукт без сахара. Углеводов в ней действительно было ноль, а сахар она не поднимала. Минхо привалился головой к его плечу. Мягкое спокойствие разбавляется репликами героев фильма. Ладони переплетаются как-то сами собой, по инерции. Минхо большим пальцем поглаживает кожу на его руке. — Чёрт, ну и зачем они туда сунулись? — возмущённо бормочет Джисон, комментируя, как ему кажется, глупость главных героев. Он ждёт ответа, но Минхо молчит, может, просто поглощённый просмотром. Джисон всё равно окликает его. — Минхо? — Нет реакции. — Минхо? Джисон приподнимается из полулежачего положения. Минхо лежит с полузакрытыми глазами и только увидев его лицо перед собой, фокусирует до этого рассеянный взгляд. — Что-то мне как-то не очень, — бормочет он сухими губами. У Джисона внутри всё холодеет. Он спешно хватает со стола телефон Минхо и, разблокировав его отпечатком, пальцем Минхо, прикладывает к плечу. Телефон чуть ощутимо вибрирует. Джисон смотрит на показываемый там результат. В правом верхнем углу красным зловеще значится «LO». — Чёрт, чёрт, чёрт, — шепчет он про себя. Это нехорошо. Очень нехорошо. В спешке кажется, что всё валится из рук, а мысли вообще путаются во что-то непонятное. Он старается взять себя в руки и вспомнить, что говорили делать в таких ситуациях. Первым делом тянется к своему глюкометру. Надо убедиться, что это не сенсор неправильно показывает. Ведь по его версии уровень сахара критически низок. Совладав с этим маленьким аппаратом, он нервно считает секунды до появления результата. В такой ситуации кажется, что данные он обрабатывает жутко медленно. По глюкометру одна целая и восемь десятых. Всё равно ужасно низко. Джисон подрывается с места. Как бы ни хотелось остаться с Минхо, это будет сущей глупостью. Джисон несётся на кухню и спешно начинает по очереди открывать все шкафчики. — Чёрт, да где ты хранишь сахар. Сахар он не находит. Точнее, первым натыкается на коробочки сока. Самый простой, по двести миллилитров. Но так даже лучше. Схватив одну, он на ходу вставляет трубочку, не осторожно надавливая на картон и выливая немного жидкости себе на руку. Липкость неприятно ощущается на коже, но сейчас это последнее, о чем он станет думать. Забравшись обратно на диван, к Минхо, он щёлкает пальцами, привлекая к себе внимание и усаживая Минхо ровнее. — Эй, эй, не спать, Минхо, слышишь меня? Не спи! — почти кричит, подталкивая трубочку к губам. — Ну же, пей, — взмаливается он. Минхо всё же начинает втягивать сок. Он делает всего несколько глотков, но этого достаточно, чтобы Джисон облегчённо выдохнул. Он продолжает говорить с Минхо, лишь бы тот фокусировался на его голосе, а не засыпал. Взгляд Минхо становится всё яснее. Он растерянно воротит головой, самостоятельно подтягиваясь к спинке дивана и тяжело вздыхая. Джисон ещё раз берётся за глюкометр, чтобы проверить сахар, хоть прошло всего пять минут. В этот раз результат уже выше, что радует. Только сейчас он замечает, как сильно бьется в груди сердце, а руки мелко подрагивают. Минхо смотрит на него и приглашает в объятия, на что Джисон охотно соглашается, совсем забыв про сладкую липкость на руке. Он прижимается к его груди, крепко обхватив руками поперёк. — Т-чч, сладость, — шепчет Минхо. — Всё хорошо. Теперь всё хорошо. Что-то я в этот раз совсем не почувствовал, что сахар падает. Как-то резко плохо стало и всё. Наверное, много укола поставил. Извини, что заставил беспокоиться. — Я так испугался, — признаётся Джисон. — Я понимаю, сладость. Мне жаль, что поставил тебя в такое положение. — Ты не виноват, — обрывает Джисон, приподнимая голову и ловя взгляд Минхо. — Я тоже мог оказаться в такой ситуации. — Он признает, что это мог быть он. От такого никто из них не застрахован. — Просто… Растерялся и испугался. — Ты всё сделал правильно, — улыбается ему Минхо, проводя ладонью по волосам. — И спас меня. — Он улыбается, а затем легонько чмокает в лоб. — Спасибо, Сон-а.***
Полгода. Сто восемьдесят два дня. Четыре тысячи триста шестьдесят восемь часов с момента, когда жизнь Джисона вывернулась наизнанку и ввернулась обратно в каком-то помятом формате. Ровно в это время он в тот день сидел в кабинете врача и не хотел верить в слышимое. Сейчас… Что ж, ему более спокойно. Даже равнодушно в той степени, в которой должно быть. Это всего лишь плановый осмотр. Он уже был на таком три месяца назад. Как и тогда, ему скорее всего скажут сдать анализы и выпишут направление на получение инсулина и тест-полосок к глюкометру. Диабет — это не про болезнь, это скорее про образ жизни. Когда-то эти слова казались ему злостной насмешкой. Словно кто-то, в попытке утешить, сморозил такую глупость. Но сейчас он понимает, о чём речь. Он может согласиться, что диагноз, в какой-то степени, просто изменил его образ жизни, добавив в него немного расписания — приёмы пищи примерно в одно время, более правильное питание, что нельзя назвать чем-то плохим, проверки сахара и уколы. Нет, говорить, что это было «просто», неправильно. Это было ужасно сложно. За свою жизнь он слишком привык к жизни без подобных ограничений. К вседозволенности, если можно так сказать. Чтобы в один момент его загнали в рамки, которые, казалось, ломают кости. О, сколько раз ему хотелось всё бросить, не сосчитать. Хотелось просто перестать всё считать, наплевав на собственное здоровье, может даже попасть в больницу. Лишь бы всё это закончилось. Хотелось проснуться от этого кошмара. Просто кошмара, чтобы понять, что его жизнь самая обычная, ничем не отличающаяся и не изменившаяся. Но нет, всё происходящее не сон. Иногда от этих мыслей захлёстывало отчаянием. Состояние только ухудшали скачки сахара. То низкий — и у него кружится голова, двоится в глазах, пока по телу растекается тяжёлым железом сонливость. То высокий — дикая жажда и сухость во рту, словно внутри образовалась Сахара, головная боль и слабость. Самое ужасное, когда эти симптомы подкашивали в общественном месте. Чтобы он себе ни говорил, как бы ни пытался успокоить, оказывать себе помощь в окружении толпы незнакомцев всё равно страшно и странно. И каждый раз в такой ситуации на ум приходят слова Минхо: «Ты не делаешь чего-то запрещенного или непотребного. Это необходимость для тебя». Джисон не уверен, как бы справился без появления Минхо в своей жизни. Возможно, действительно бы угодил в больницу, решив в один из дней просто сдаться. Сейчас Джисон глушит в себе эти мысли. Хоть диабет и подкосил его, он не собирается сдаваться так просто. У него ещё слишком много неосуществлённых планов на жизнь и достаточно людей, ради которых стоит жизнь. У него есть Минхо, наверное, единственный плюс, полученный от болезни. Без неё, они бы, вероятно, не встретились. А Джисону очень хочется, чтобы Минхо в его жизни был как можно дольше. И отпускать его пока никуда не собирается. А Минхо и не планирует отпускаться. Да, ему бывает сложно и грустно от изменений в жизни. Да, иной раз хочется сказать, что он от всего устал. Да, он осознаёт, что, вероятно, никогда не сможет от этого вылечиться, точно не в ближайшее время. Станет ли он так просто поддаваться этим мыслям? Нет, он достаточно принял происходящее, чтобы не существовать, как ему казалось в начале, а полноценно жить. Смирился? Нашёл гармонию в новом образе жизни? Он не знает как это назвать. Главное, что «сахарный диабет» больше не звучит как приговор. — Хан Джисон-щи, — звучит голос медсестры, выглянувшей из коридора. — Пожалуйста, проходите в кабинет! — Джисон, просто кивает и поднимается со своего места в зале ожидания.