Чтобы убить ведьму...

Виоле больно. Ей так больно, что она не может сдержать горячих слёз, смешанных с гнилой кровью, что обжигают пустые глазницы, причиняя ей больше агонии, но сдержать их она просто не в силах. Горло жжёт самым настоящим адским пламенем, так жестоко и безжалостно, что не сравнить ни с чем, что девочка знала и могла бы себе вообразить. Только с адом. Если ад существует, то Виола находилась в нём. Но за что? За что она получила столь безумное наказание? В Церкви, куда отец водил Виолу каждое воскресенье, добрый священник всегда говорил, что в ад попадают лишь плохие люди, а добрые же вознесутся в рай. Но где же её рай? Выходит, тот добрый священник лгал? Или же она на самом деле плохой человек? Почему Эллен за всё зло, что причинила, получила не наказание, а награду? Виола чувствует, как измученное тело останавливает слёзы, словно оно само уже устало от мук, что принесла им его бывшая хозяйка. Виоле больно. Она перестаёт плакать и говорить, как либо двигаться, замерев на холодном полу в нелепой позе эмбриона, и так становится чуть легче. Ранее её безумная гонка за Эллен в её здоровом теле исчерпала все силы Виолы, а выстрелы отца едва не привели к смерти. Виола лежала там, на земле, слушала, как шаги становятся тише, как отец ласково успокаивал не свою дочь. Тогда она действительно хотела умереть. Но… Одна мысль о том, что душа Виолы станет едой для твари в обличье чёрного кота, что Эллен будет счастливо жить с папой, и никто не накажет её за обман, за кражу, за многочисленные убийства — и отравленное воспоминаниями ведьмы сознание ощетинилось, обнажило клыки, преисполнилось злости и ненависти. Руки, словно обретшие собственное сознание, протащили месиво, что было её сломанным, истерзанным телом до проклятого дома. Розы обнажали шипы, не желая пускать её. Те самые розы, что растут всюду в этом проклятом ведьмином доме, что оплели лес, розы, которыми Виола раньше так восхищалась. Алый, проносится в голове не её воспоминание о прочитанном в книге, это цвет страсти и любви. А ещё алые цветы лгут. Эллен любви не достойна, как бы сильно её не желала. Не была, и никогда не будет. Виола видит её самые ранние воспоминания, но жалости совсем не чувствует. Эллен никогда не была хорошим человеком, она всегда была чудовищем, и внутри, и снаружи. Виола отчего-то уверена, что как-бы сильно Эллен не старалась, никто её не полюбит. Даже её папа рано или поздно почувствует, что с ней что-то не так. Виола слышит скрип открывающейся двери. Она знает, что демон следует за ней. Она не видит — чувствует, как тот наблюдает, ждёт её смерти, жаждет сожрать её душу. Девочка не доставит ему такого удовольствия. Ни за что. Она подпитывается собственной злостью и обидой, что под влиянием чужой памяти становится ненавистью, она не позволяет себе впасть в отчаяние и желать смерти. Никогда. Никогда! Её измученное сознание постепенно переваривает воспоминания Эллен. Сначало это тело сопротивлялось, как и дом, но Эллен теперь человек, не ведьма. И тело, и дом перестают воспринимать её, постепенно подчиняясь Виоле. Её извратившийся разум понимает, что рано или поздно Эллен решит вернуться в дом, будучи уверенной, что тот всё ещё принадлежит ей. Какой же неприятный сюрприз её ждёт… От мыслей об этом по разбитым губам Виолы скользит улыбка. Верно. Это чудовище рано или поздно вернётся «домой». Ох… но как Виола может встретить её так, лёжа на полу? Когда сам дом полуразрушен после их догонялок? Как грубо со стороны Эллен. Разве она не знает, что друзья вместе убираются, если разбросали игрушки во время игр? Виоле больно. Ей так больно, что она кусает свои губы, когда ползёт в спальню, оставляя кровавый след. Ничего. Она справится. Она полностью изучит воспоминания Эллен, она научится ведьмовской магии, она подчинит себе дом. И чёрный кот Эллен не поможет, больше нет, он не предупредит её об опасности. Эллен ведь теперь человек, а люди с котами говорить не могут. Когда же Виола подчинит дом, она сделает абсолютно изолированную комнату в подвале, из которой невозможно выбраться. Она будет пустой, на каждой стене, полу и потолке будет зеркало, а по центру — кровать. Виола останется там и дождётся Эллен. А потом, в момент, когда Эллен будет наиболее счастлива, она поменяет их тела назад. Виола ещё не знает как, но уверена, что справится. Ведь, они договорились об обмене всего на день. Когда ты взял игрушку у друга, рано или поздно придётся её вернуть, верно? Эллен окажется плохой подругой, если забудет об этом. Пускай она будет вечно смотреть на своё гниющее, поражённое болезнью тело. Пускай голос в её горле, что Эллен собственными руками сожгла, будет булькать внутри, царапая глотку шипами роз. Пускай её разум будет отравлен безумием Виолы, и она не сможет справиться с магией. Не сможет собраться. Виоле больно, но Эллен станет ещё больнее. Ведь, чтобы убить ведьму… Нужно погрузить её в абсолютное отчаяние.