***
Юра вообще ничего не думал, просто винил во всём себя и бежал к реке. Как только он мог пустить Женечку одного к этому проклятому месту? Да ещё и в ночи, в полнолуние! Трава под ногами была мокрая от росы и уже достигала местами ему до пояса. Здешние тропы были нехоженые, но Юре от чего-то показалось, что у склона возле деревни трава была слегка примята. Чем дальше Юра шёл, тем беспокойнее было на душе. От реки тянуло прохладой, что неприятно пробиралась под футболку, заставляя согретое на солнце тело то и дело ёжиться. Юра не сразу понял, что вся земля вокруг покрыта туманом. В зарослях тростника что-то мелькнуло. Юра опасливо вздрогнул и остановился. И, будто вторя его предчувствию, под поток спадающих на плечи тёмных волос забрался холодный ветерок. Неприятный холодок пробежался по коже. Он сделал шаг, другой… Какая-то сила тянула его туда. Высокая трава под ногами стала вдруг совсем сырой. Выпав из реальности на мгновение, он чуть не оступился — слишком быстро перед глазами возникла вода. Слишком неожиданно и пугающе… В тине, у самого берега, слегка скрытое за мутной гладью, лежало человеческое тело… Юра через силу сглотнул вставший вдруг в горле ком и попятился. Всё-таки оступился и рухнул на мокрую, пропитанную речной водой землю. Проклятое место… Не зря местные его стороной обходят. То и гляди, услышишь зов, пойдёшь к воде, а там утопленник тебя кличет и в муть тёмную манит. И утянет ведь, тварь лесная, к себе… Юра дрожал, а глаза обожгло чем-то горячим. По сравнению с этим, холод сделался невыносимым, а юное тело не поддавалось. Слишком знакомые черты лица. Пушистые волосы, спутанные с водорослями и илом… Широко распахнутые светлые глаза, отдающие сейчас зеленью, что прямо в душу заглядывают. Слишком знакомые… Пустые и безжизненные. Пропал… И нашёлся. Нашёлся, правда больше не будет смеяться, не будет… Проклятое место всегда утягивало самых лучших, заманивало к себе. По ночам идёшь и слышишь мелодичное пение… Идёшь на голос. И туман здесь стоит, не развеивается. Не видишь ничего, а он и рад с пути сбить. Да в чащу уйти не даст — быстрее пропадёшь. И тишина гробовая, даже птицы не поют, мухи не жужжат. Юра похолодевшими руками потянулся к синей безжизненной плоти… Обхватил ставшее от чего-то очень мягким лицо… Он не слышал собственного крика, только короткий всплеск раздался и тишина наступила. Тишина и тьма. Теперь Юра будет с Женей. Навечно с Женей будет. И голоса у них красивые, а ведь сколько людей заманят!***
Юра распахнул глаза. Не было пруда никакого, и леса, только знакомые своды избы… Что же это… —Слава Богу! Живой… Где-то сбоку раздался знакомый голос, а потом его сжали в аккуратных, но крепких объятьях. —Я думал, что не успею, что тварь тебя уже в воду затащила… Не пугай так больше… Юра вздрогнул. Значит, ему это не приснилось? Значит, было всё… —Женя! — Юра отчаянно вцепился в руки Ильи, в глаза ему с ужасом заглядывая, —Там был Женя, я видел его! Что с ним? —Женя? — голос Ларса дрогнул, —Не было Жени там, только ты. Ты в воду упал, а я искать тебя побежал и всплеск услышал. Тебя утащить хотели… —Женей приманивали… Голос подломился, руки соскользнули и невольно опустились. Голова поникла, закрывая лицо длинными тёмными волосами. —Я видел его… В трясине. Он утонул! Эта тварь утащила Женю! Отобрала у меня Женю… Ларсик, слышишь? Юра разрыдался. Громко так, протяжно завыл. Ларс прижал его голову к груди, руками обхватил, всхлипывая. Женя…***
Юра сидел на кресле и настраивал гитару. Струна раздражающе завизжала, никак не соглашаясь брать нужную ноту. Вдруг что-то щёлкнуло и больно садануло по лицу, заставив чертыхнуться и схватиться за щёку. Это день был проклятый. Всё валилось из рук. Он чуть не разбил машину по дороге, теперь вот струна… И Юра бы не сидел за работой, если бы не был это идеальный день для проб… Без вокалиста группа выступать не могла, а сам он петь не мог. С того самого проклятущего дня, из детства далёкого… Сколько лет уже прошло? Он не был на могиле Жени, она, наверное, уже заросла вся. Не осталось у мальчишки родственников. Мать от горя умерла, отец погиб… А больше никого и не было. Вдруг в комнату влетел Илья. И тут же остановился, встретившись с пустым взглядом, опущенными руками… Юра выглядел слишком жалко. Слишком жалко для такой прекрасной группы, у которой сегодня, без сомнения, появится новый вокалист. —Ларсик, я не могу принимать сегодня… В два шага преодолев комнату, Ларс сжал в объятиях своего друга и начальника. —Он сейчас приедет. Только позвонил, просил встретить… Столько лет прошло, а ты не отпустишь всё никак… Юра уткнулся носом в слишком напряжённую для спокойного человека грудь и попытался сдержать подступающую к глазам влагу. Ничего у него не вышло, из-под крепко зажмуренных век потекли горячие слёзы, защипали от соли искусанные губы. —Как? — голос Юры предательски подломился, —Это я виноват! Я отказался идти с Женечкой! Я кинул его одного! —Никто в этом не виноват, — твёрдо проговорил Илья, а у самого внутри вся боль, копившаяся годами, затягивалась в один тугой узел. Но он не мог сдаться. Ради Юры. —Всё будет хорошо. Ларс отстранился и потрепал Юру по волосам, которые начала покрывать лёгкая седина. От слишком больших переживаний. Нельзя так человеку страдать… —Пошли. И потянул Юру прочь из комнаты.***
Они стояли у входа и выискивали взглядом нужного человека. Евгений Егоров… Интересно, каков он из себя? В трубке слышался приятный голос молодого интеллигентного мужчины. Неужели он будет самым молодым в группе? Хотя, для вокалиста это даже к лучшему. Пусть ещё ничего не решено, но от чего-то казалось, что именно он им понравится. А дальше, кто знает. Илья как-то опасливо косился на Юру, который всё ещё слегка всхлипывал. Голубые, чуть красноватые от слёз, глаза расфокусировано смотрели в сторону. Вдруг взгляд Юры напрягся и уткнулся в одну точку. Лёгкая дрожь не укрылась от Ларса, так же, как и порыв назад. Всё это было лишь мгновение. Он проследил взгляд предводителя группы и замер. Там по тротуару шёл молодой парень, оглядываясь по сторонам и сверяясь с чем-то в телефоне. Тут он бросил взгляд в их сторону и оживился. —Не может быть… — практически одними губами выговорил Юра, но Илья услышал. И он разделял пугающий шок друга. Потому что слишком нереально было происходящее. Пушистое облако мелко вьющихся, собранных в хвост волос, стройное тело… Даже черты лица были знакомыми. Очень хорошо знакомыми. Женя… Высохшие глаза снова намокли, но Юра взял себя в руки. По крайней мере — постарался.***
В зале слышался восторженный шум толпы. Ребята представляли друг друга на сцене и тянули время, чтобы дать самым главным людям этого вечера окончательно собраться с мыслями. Просто собраться. —Волнуешься? Юра осторожно подошёл к стоящему перед зеркалом Жене. Вопрос прозвучал скорее как утверждение. Новый вокалист был сгустком энергии и позитива, но сейчас от него исходила невероятная тишина, которая неприятно давила на уши. Большие голубые глаза в отражении поблёскивали или от света, или от тщательно сдерживаемых слёз. Всё-таки парень впервые выходит на большую сцену. Выходит вокалистом любимой группы. —Немного… — сорвалось с искусанных губ. «Немного» тщательно пыталось скрыть явную дрожь и было напряжено, как натянутая струна за миг до того, как лопнет. Насмерть напуганное юное кучерявое создание, которое хотелось сжать в объятьях и не отпускать. А Юра бы больше и не отпустил. Никогда бы не оставил это солнце одного, не позволил снова погаснуть. Не дал поглотить ещё одной реке. —Какой ты красивый! Юра шептал, целуя Женю в висок. Кудрявая голова послушно прижалась к широкой груди. Тело попыталось слегка расслабиться, давая себя обнять. Его счастье наконец-то было в руках. Тёплое, живое и такое родное!