Брызги солнца

Лучи уходящего солнца падали на кожу, ровным светом скользя вниз и вверх. Лёгкое и приятное тепло разливается внутри от этого ощущения. Карин всё ещё горячая, перегретая солнцем. Даже обжигающая в какой-то степени. Она ещё немного пьяная, ведь на этом чёртовом пляже сегодня вечеринка, а гостей бесплатно угощают коктейлями. Ей хорошо, солнца нет, и можно забыть о жаре. И Тоширо было невдомёк, какого чёрта он тут забыл вообще. Не хотел оставлять Куросаки одну? Или просто повёлся у неё на поводу? Или это всё её наглая натура, которая вытащила его играть в пляжный волейбол? Уже и непонятно толком. — Тоширо, ты горячий, — хихикает Карин. Она всё ещё хмельная. — Надеюсь, не в буквальном смысле, — вздохнул Хитсугая. Они брели по береговой линии, вдалеке от вечеринки и посторонних глаз. С моря дул еле заметный ветерок, от которого пока не ожидалось прохлады. Возможно, она появится позже. Правда, в это уже с трудом верилось. Вокруг тишина, лишь морские волны поочерёдно укрывают песок. У Карин съехала лямка купальника в сине-белую полоску и, видимо, поправлять её она не хотела. — Бууука. Сними уже ты эту рубашку. — А ещё ей не нравилось, что Тоширо скрывает свою фигуру под одеждой. Пусть лёгкой, но от этого раздражение не убавлялось. — Куросаки, с тобой сейчас говорить бесполезно. Ты всё равно пьяная, — потёр шею юноша. — Я трезва, как стёклышко! — Расскажи это Мацумото. — Не веришь? — Карин резко затормозила. Её слегка качнуло, но сильные руки друга успели подхватить под лопатки. — Вообще ни разу не верю, — с самым серьёзным видом ответил капитан. В её глазах отражались звёзды, загорающиеся друг за другом на небосводе. Но взгляд оставался хмельным. Карин глупо хихикнула, протянула руки. Ладошки легли на обгоревшую шею. Хитсугая недовольно зашипел, но не отталкивал. Наверное, он немного мазохист, раз ему нравится происходящее. — Тоширо, ты — зануда, — хрипло прошептала Куросаки. — Но я в тебе это люблю. На кончике её языка Хитсугая чувствует оттенки ежевики и лимона — остались после коктейля. Под длинными пальцами нежная девичья кожа горела, отчего Карин тяжело вздохнула и, прижимаясь к сильному телу юноши, сильнее углубляла поцелуй. На секунду Хитсугае померещилось, что и он слегка опьянел, однако наваждение прошло быстро. Перехватывая ведущую роль, он приподнял девушку над песком. Короткие ноготки впились в ткань бежевой рубашки. Мягко прервав поцелуй, капитан хмыкнул: — Ты точно пьяна. — Если только тобой, зануда, — слабо усмехнулась Карин и закусила губу, когда руки юноши сжали её ягодицы. — И меня заставила захмелеть. Неугомонная. Он снова поцеловал девушку, заставляя её обхватить ногами свой торс. Карин распахнула полы рубашки и стала оглаживать горячую кожу на груди и ключицах. Тоширо, всё же, обгорел, поскольку начинал шипеть, стоило ей коснуться покрасневших участков. В отместку он оставил на её ключице засос. — Зараза… Ты же их делаешь до синяков… — Тебя только сейчас это стало волновать? Карин застонала в губы партнёра, стоило их поцелую возобновиться. И, может быть, они бы даже легки на песок, но у Хитсугаи ещё оставались остатки сознания, которое кричало о том, чтобы прийти в более подходящее место и уже там… Куросаки была явно другого мнения. Спустив ноги вниз, она оторвалась от столь желанных губ и отвела юношу к неподалёку возвышающейся скале. Её рука ловко расстегнула замочек на лифе купальника. Губы растянулись в хмельной улыбке. Ощущение кожа к коже… Такое жгучее… Боль на обгоревших участках притуплялась, утопая в чувстве единения и блажи. Укусы, царапины, стоны… Солнце уже почти ушло за горизонт. Где-то далеко ещё шумела музыка и танцевала молодёжь, потягивая из пластиковых соломинок алкоголь. Шумело море. Карин жалась к Тоширо, окончательно протрезвев. Она видела, каким сейчас довольным был капитан. Довольным и расслабленным. Рушить момент не хотелось, да и не надо было. Сейчас им было хорошо, как никогда прежде. Последние брызги солнца исчезли, уступив вечерней прохладе.