***
Вновь нырять в пучину размышлений не хотелось, но Джонс не мог удержаться от этого, не мог перестать корить себя за свою несдержанность. Нет, ему не было жаль дока — он по-прежнему считал, что Уэйл получил по заслугам за своё мерзкое поведение, однако… что-то всё равно неприятно затягивало петлю на его горле, вызывая головокружение и заставляя тяжело дышать. Наверное, это всё было лишним, таким ненужным и неправильным, но Виктор словно бы не понимал этого, и с каждой новой репликой, целиком и полностью пропитанной в едкости, закапывал себя всё сильнее. Все знали о вспыльчивости капитана, но это, почему-то, всё равно не утешало. Кроме того, он считал, что опять умудрился упасть в глазах Свон. А стоило всего лишь проявить терпение и… стоп! Почему он вообще так рассуждает, если буквально защитил её от этого пьяного извращенца? Киллиан тряхнул головой, отчего черная челка небрежно спала на его лоб и нахмурился. Ну уж нет, может быть, это было и не особо деликатно, но он, по-крайней мере, не дал продолжить Франкенштейну этот поток непристойности. От такой внезапной смены направления в мыслях пирата отвлекла мягкая, но всё же слышная поступь. Перед глазами мелькнула белая макушка, и девушка села на стул рядом с ним. Первое время оба молчали, словно переваривая всё происходящее. — Не стоило, — Эмма неловко сложила руки на коленях, сцепив пальцы в замок. — Я бы и сама справилась, — Крюк горько усмехнулся, запуская ладонь в волосы, тем самым взъерошивая их ещё больше. — Если это такая благодарность, то, уж извини, получается просто ужасно, — он ожидал услышать на это что-нибудь язвительное, что-то в стиле: «Ты совсем уже обнаглел, Джонс», как обычно говорила Спасительница, но её дальнейший ответ заставил капитана перевести на неё удивлённый взгляд. — Спасибо, — Свон неопределенно качнула головой. — За то, что заступился. Однако я заметила, ты был зол ещё до того, как Уэйл начал распускать руки. Почему? — она встретилась с его взглядом, ожидая услышать правдивый ответ. — Потому что ты вскружила мне голову. Те слова, которые были сказаны мною в Нетландии… я правда не ожидал, что смогу почувствовать к кому-то что-то такое… тёплое после Милы, — мужчина на пару мгновений замолчал. — Похоже, что ты действительно не просто дитя истинной любви, — Киллиан по-доброму ухмыльнулся. — Ты особенная. Вот из-за чего я так разозлился. Наверное, мне стало неприятно наблюдать за тем, что ты так близка с каким-то другим мужчиной. Не со мной. Эмма ощутила, как горят её щеки от таких откровений со стороны пирата. Она всегда знала, что он умеет красиво говорить, но сейчас это имело совершенно другой характер. Тишина вновь окутала их, заставляя каждого задуматься о чём-то своём. Да, определенно в их отношениях с той роковой встречи в Зачарованном Лесу многое изменилось, и они оба относились к этому по-своему, но точно можно было сказать одно — им обоим эти изменения нравились, хоть и признавать они не спешили. В какой-то момент шериф всё же решила прервать их молчание. — Знаешь, ещеё я хотела поблагодарить тебя за то, что ты всё-таки отыскал меня тогда, в Нью-Йорке. Если бы не ты… — Я просто сделал то, что должен был, — Крюк улыбнулся, его лицо снова приняло игривое выражение, будто никакой драки и не было. — Ты так и не рассказал, как попал в Нью-Йорк, — Эмма наблюдала за сменой эмоций мужчины, за тем, как он на неё смотрит, и чувствовала странное приятное тепло, разливающееся в её груди. — Надвигалось заклятье. Я — ноги в руки и на Весёлый Роджер, лишь бы подальше от этой зоны. Смог обогнать заклятье. Всё-таки я отличный капитан, — он усмехнулся, вспоминая события того времени. — А потом узнал, что стена пала и можно снова путешествовать между мирами. Оставалось лишь достать волшебный боб… — Который найти не так уж и легко, — перебила она пирата, растягиваясь в озорной улыбке. Он отвёл взгляд, точно смущаясь того, что должен сказать дальше. — Не так легко, но всё же возможно, если есть, на что его выменять. — И что ты им отдал? Мужчина смотрел в её светло-зелёные глаза, блестящие от внутреннего трепета, на её ласковую улыбку, на пальцы, которые перебирали замок её кожаной куртки, тем самым выдавая лёгкое волнение их обладательницы. Смотрел и понимал, что ни капли не жалеет о своём решении. Что, будь у него шанс, он бы выменял ещё десять раз этот боб, лишь бы снова встретиться с Эммой. Он сделал много плохого в своей жизни, не отрицал своих выходок и отнюдь не гордился ими, но ясно осознавал, что для этой девушки был готов пойти на всё, готов стать героем, тем мужчиной, которого она бы хотела видеть рядом с собой. Вот, что его отличало от того же Румпельштильцхена. Когда Белль говорила, что сердце пирата полностью прогнило, то была абсолютно не права: он смог побороть в себе желание мести, идущее с ним бок-о-бок больше сотни лет, и поставить на первое место тех, кого любит. Киллиан широко улыбнулся, откидываясь на спинку стула. — Как «что»? Весёлого Роджера, — Джонс не мог не признать, что было весьма забавно наблюдать за округлившимися глазами Спасительницы. Она явно не ожидала такого ответа. Тем более, что совершенно каждый знал, как сильно Крюк был привязан к своему кораблю. — Ты… пожертвовал Роджером? — глаза Свон выдавали какую-то новую эмоцию, доселе неизвестную мужчине, которую он даже определить толком не мог. Киллиан медленно кивнул. И то выражение лица, с которым она смотрела на него, источало свет. Свет, льющийся прямо изнутри девушки. Когда Эмма наклонилась к пирату, он ощутил, как его сердце пропустило удар, а дыхание внезапно стало прерывистым. Они уже целовались ранее, но это было не то. И ощущалось оно абсолютно не так. Он почувствовал мягкость её губ на своих, сладкий остаточный вкус какао, что Свон пила совсем недавно, и желал раствориться в этих ощущениях без остатка. Аромат корицы, который всегда исходил от неё щекотал ноздри мужчины, унося его куда-то далеко за пределы дворика при кафе. Крюк чувствовал, как она зарывается пальцами в лохматые волосы, притягивая его ближе к себе, как она грезит быть рядом и отдать ему все, что держала в себе всё это время. Это был искренний и долгожданный поцелуй, и капитан осознавал, что никогда ещё не чувствовал себя настолько чудесно. Словно он маленький мальчик, чью заветную мечту наконец-то исполнили. И ему было совершенно неважно, могли ли их заметить или нет. Было не важно, что покрасневшие кончики пальцев начинало покалывать от холодного осеннего воздуха, потому что рядом с Эммой это отходило на задний план. Рядом с ней было жарко, словно в жерле вулкана. Они периодически прерывались, давая друг другу отдышаться, а затем сливались в этом чувственном потоке снова, будто не могли насытиться им, не могли поверить в то, что время тянущего ожидания в конечном итоге завершилось. Киллиан знал, что их приключения ещё не закончены, что впереди их ждёт много препятствий и опасностей, много боли и слёз. Но сейчас… сейчас это было не важно, потому что рядом с ним находилась Эмма. И она дарила ему покой и надежду на то, что где-то там их всё же будет ждать счастливый финал.Часть 1
24 мая 2023 г. в 18:53
Когда Киллиану с Эммой удалось-таки вернуться из прошлого, пират отчётливо ощущал, что в их отношениях что-то изменилось. На протяжении всего их небольшого «приключения» мужчина внутренне восторгался из-за того, что имеет возможность проводить время наедине со Свон, пускай и таким нетривиальным способом. Более того, для себя он отметил, что снова ревновал спасительницу. К самому себе, конечно, но Джонс пытался убедить себя в том, что в тех условиях, в которые они попали, это являлось вполне себе нормальной реакцией. Эта ревность была примерно такой же, что и к Бейлфаеру — тогда, в Нетландии. Лёгкая, вызывающая покалывания, словно электрические импульсы, по всему телу, дающая стимул бороться за то, чего он желает. Но надо сказать, что, несмотря на печальные обстоятельства в виде кончины Бэя, которая несомненно ударила по пирату, он всё же мысленно радовался, что у него больше нет конкурентов, хотя и признавал это с большой-пребольшой неохотностью. Некрасиво? Да. Эгоистично? Определённо. Но поделать он с собой ничего не мог.
Однако сейчас он стоял в этой чёртовой забегаловке и прожигал взглядом этого чёртового Франкенштейна, который явно флиртовал со шерифом, что, вообще-то, было ему несвойственно. Нет, конечно, этого парня точно можно было бы назвать любвеобильным, и смотрел он под каждую мимо проходящую юбку, но раньше никаких признаков симпатии по отношению к Свон он не проявлял. Что же успело измениться? Но ещё больше усугубляла ситуацию сама девушка, а точнее — её реакция. Она смущённо улыбалась, явно удивлённая таким поведением приятеля. Нельзя было сказать однозначно, как она воспринимала происходящее, поскольку, хоть и не отвечала на его флирт, пресекать его тоже не спешила. Спасительница метнула мимолётный взгляд на пирата, а затем снова сосредоточила своё внимание на болтовне Виктора. И это разожгло в Киллиане недобрый огонь. Нет, даже целое пламя! И готово было это пламя спалить всё на своём пути. А когда мужчина пустил в ход свои руки — поначалу ненавязчиво, но с каждым разом всё увереннее оглаживая те или иные части тела шерифа, — Джонс еле сдерживался, чтобы не сделать что-нибудь нехорошее. Крюк тяжело дышал, с гневом сжимая кулаки, и чётко ощущал, что готов вот-вот съездить по физиономии этого бестактного докторишки. И плевать ему хотелось на то, что в кафе полно людей, потому что Уэйл лез к его Эмме.
Но через мгновение стало заметно, как лицо девушки изменилось, как её брови свелись к переносице, как она внезапно стала отодвигаться от врача, как напряглись её плечи и поджались губы. Стало абсолютно понятно, что его действия перестали ей нравиться. Киллиан увидел, как отец Свон, сидящий вместе с Белоснежкой через пару столов от дочери, тоже насторожился, видимо, почуяв, что что-то не так. А потом Виктор опустил свою ладонь на ягодицы девушки, вынуждая ту с силой оттолкнуть его, и тогда Джонс не выдержал.
— Приятель, ты не видишь, что леди не нравится то, как ты себя ведёшь? Или до тебя всегда всё так туго доходит? — Крюк приблизился к стойке, рядом с которой находилась эта пара. Док пренебрежительно изогнул одну бровь, показывая всем своим видом недовольство тем, что им помешали.
— Не припоминаю, чтобы тебя просили вмешиваться. Хотя, о чём это я: себялюбивому капитану всегда хочется покрасоваться своим напускным героизмом, — кривая усмешка, последовавшая за этой фразой заставила ходить желваки на скулах того, в чей адрес это было сказано.
— Получил отказ от Белоснежки и решил пристать к её дочери? Как примитивно, Уэйл, — Киллиан говорил медленно и негромко, что давало понять: он очень зол и эта злость, которой он был переполнен, грозилась выплеснуться наружу.
Было сложно сказать, чем эта ситуация отличалась от ситуации с Крюком из прошлого или с Нилом. В целом, то же самое, но одна маленькая деталь всё же была: Эмме его флирт начал приносить дискомфорт, а это для пирата своего рода как красная тряпка для быка. Мужчина, мельком взглянув на девушку, увидел, как она беззвучно открыла рот, а затем закрыла его обратно, явно не зная, как это прокомментировать. Голубые глаза Франкенштейна, подошедшего вплотную к нему, угрожающе сверкнули, означая, что этот саркастичный комментарий задел его самолюбие. Джонс ощутил, что от медика разило каким-то алкоголем, а потому скривился, даже не скрывая этого. Выходило, что такая развязанность — результат его нетрезвости. Однако Виктор в долгу оставаться явно не собирался.
— Бесишься, что она до сих пор не дала тебе, поэтому, как ревнивый муженёк, следишь, чтобы никто не посмел обласкать эту цыпочку до тебя? — какая-то девушка в стороне — кажется, это была Руби — пораженно ахнула после этой фразы. И она же стала последней каплей, после чего у Киллиана сорвало крышу.
Всё произошло слишком быстро: отчётливый хруст, за которым последовали визги нескольких женщин, прозвучавшие на всё кафе, после которого доктор скоропостижно очутился лежащим на полу, прижимая ладони к носу, принявшему весьма нехилый удар. Крюк, тут же оказавшись сверху, придавил Уэйла своим весом и, что-то, что было сложно вычленить из общей панической какофонии голосов, злобно прорычав, нанёс тому ещё несколько ударов. Неприятное удивление настигло пирата, когда тот понял, что мужчина под ним совершенно не сопротивляется, не пытается ударить в ответ, а лишь закрывается руками и глухо стонет от боли, когда кулак Киллиана вновь соприкасается с его лицом. Чувство гнева улетучивается как по щелчку пальцев и Джонс чувствует пустоту, что, подобно черной дыре, разрасталась в его груди. Дышать стало чуть тяжелее. Одна часть пыталась убедить его, что он всё делает правильно: защищает девушку, которая ему небезразлична, отстаивает и её, и свою собственную честь, но другая… другая вторила, что этот поступок отвратителен и что нормальные люди так не делают. Хотя мог ли капитан назвать себя нормальным? За его спиной столько злодеяний, что происшествие с охватившим по морде Франкенштейном просто меркло на их фоне. Интересно, а что думала в этот момент сама Эмма? Удивилась ли или испугалась? Или, может быть, ощутила отвращение от такой жестокости пирата. Киллиану однозначно не хотелось портить и без того шаткое впечатление девушки о себе, но, судя по всему, этот случай мог бы стать показательным. С другой стороны, он правда желал, чтобы она наоборот оценила его поступок, его небезразличие и искреннее беспокойство за неё.
В чувство Крюка привёл громогласный крик Дэвида, который пытался расцепить их и заставить пирата слезть с Уэйла. Когда последний смог наконец вновь сфокусировать своё внимание на происходящем, то в его сердце что-то неприятно кольнуло: Виктор все ещё лежал на полу и плевался собственной кровью, а над ним склонились Белоснежка и Мать-Настоятельница, что старались помочь ему принять сидячее положение. Мэри-Маргарет метнула расстроенный взгляд на Киллиана, а затем — уже вопрошающий — на своего мужа. Нолан неуверенно прокашлялся, но всё же отпустил обозлённого мужчину.
— Выметайся, — негромко бросил он ему, а затем принялся успокаивать посетителей кафе, как истинный шериф. Пират, не желая испортить всё ещё больше, выскочил из здания и направился к заднему двору, где стояли последние одинокие столики.