Fear/Страх

Приближается закат. Последние часы дня, последние дни сезона. Бесплодные поля указывают на то, что урожай собран. Две женщины, одна едущая верхом, другая идущая рядом, небрежно держит поводья своей лошади в одной руке. *** — Не думаю, что я когда-либо извинялась за то, что разозлилась на тебя? Зена поджала губы, как будто серьёзно обдумывая вопрос. Арго фыркнула под ней. — Нет, не думаю, что ты когда-либо делала. Габриэль раздражённо посмотрела на лошадь, прежде чем повернуться и посмотреть на свою партнёршу. — Хорошо. Извини. Я была неправа. К моему шоку… — и в этот момент обе ухмыльнулись друг другу, -… это было очень весело, нахожу. Зена замедлила Арго, чтобы не отставать от молодой женщины. — Ты хочешь сказать, что я не весёлое свидание? — Нет, бывают такие… редкие случаи, конечно, очень редкие, — поддразнила она в ответ. Прошло слишком много времени с тех пор, как Габриэль была в таком приподнятом настроении. Она понятия не имела, почему; просто казалось, что её разум был ясным и не загромождённым впервые за более долгое время, чем она хотела думать. Вдохновлённая свежестью дня, она несколько раз рисовала свои саи на осенних листьях, когда они падали вокруг неё, кружась, разрезая их, прежде чем они коснулись земли. Зена драматично вздохнула. — Раньше я была известна как тусовщица. Неужели я стала такой неповоротливой в старости? — Ну, я думаю, что твоё представление о вечеринках и моё всё ещё немного отличаются. Но ты всё равно иногда можешь меня удивить. — И я сделала это на этот раз? — Да. На этот раз в хорошем смысле. — Она не могла сдержать смех, глядя на явно притворно обиженное выражение лица Зены. — Серьёзно, прости, что накричала и назвала тебя бесчувственной, но я никогда не думала, что Самайн может быть… весёлым! — Габриэль замедлила шаги, вспоминая. — Когда я была маленькой, я помню, как меня напугал старый кельт, живший недалеко от нашей деревни. Он сказал, что это было, когда мёртвые ходили и барьер между живыми и мёртвыми был самым тонким, достаточно смерти или религии на некоторое время. Воительница подняла глаза, чтобы оценить пустые поля и почти голые деревья вокруг них. — Ну, друиды верят, что между мирами есть завеса, и в это время года ты можешь отправиться в Страну Мёртвых. — Была там, сделала это, — Габриэль вздрогнула. — Мы могли бы остаться, если бы ты захотела, — сказала Зена. — Я знаю. — Затем, пытаясь осветить тему, она добавила: — Но я знаю, что мы видели достаточно мужчин, переодевающихся в женщин, и наоборот. Зена усмехнулась: — Я думаю, ты больше беспокоишься, что я буду участвовать в розыгрышах. Габриэль рассмеялась. — Это тоже. Разговор прервался, и Габриэль снова села на свою лошадь. Как обычно, у них не было определённого направления, и, возможно, это была тема, но в какой-то момент настроение снова изменилось. Некоторое время они молчали, пока небо потемнело, и необычно неловкая тишина начала утомлять Габриэль. Почему, она не была уверена. Это не могло быть молчание Зены, потому что она привыкла к этому. Возможно, она винила воина в том, что она каким-то образом подавила её приподнятое настроение. Словно в соответствии с её настроением, температура начала падать, а пасмурное небо заглушало расцветающий закат. То, что было прекрасным завершением хорошего дня, постепенно стало тоскливым. Хмурым. Почти зловещим. В её зубах было странное ощущение, вибрирующее онемение, которое впервые привлекло внимание Габриэль. Было напряжение, которое, казалось, исходило от холодного воздуха вокруг неё, растущее чувство неправильности, которое она не могла определить. Она прожила свою жизнь и часто едва выживала в последние несколько лет, полагаясь на свои инстинкты, и теперь она начала прислушиваться. Зена. Кое-что о Зене. Она подошла к своей партнёрше и собиралась что-то спросить, когда их взгляды встретились и задержались. На мгновение она увидела, что глаза Зены были не их обычными ледяными голубыми, а чем-то другим. Что-то, что она в последний раз видела в кошмаре демонов и вакханок. Апельсин. Белые ирисы обведены оранжевыми. Сглотнув, она попыталась заморозить своё заявление, но было слишком поздно. Зная, что даже спустя столько времени её лицо было слишком открытым, чтобы скрыть то, что она видела, она отвернулась так быстро, как только могла. Сразу пришёл страх. Иррациональный и ужасающий страх, который на мгновение парализовал её. То, что это так сильно подействовало на неё, казалось ещё более пугающим. Даже когда Каллисто одурачила её, приняв эту очень знакомую форму, она никогда не ощущала такой ауры угрозы. Каким-то образом она знала до мозга костей, что высокое, тёмное и красивое тело верхом на Арго представляло угрозу для её жизни, и что с каждой секундой эта опасность возрастала. Что она должна была делать? Не было никакого смысла притворяться, что она не знает, что это самозванец, и каждая её часть кричала, что она должна уйти, бежать быстрее, чем когда-либо, пока не стало слишком поздно. Ей нужно было время, чтобы подумать, понять, что случилось с настоящей Зеной. Ей нужно было уйти от силы, которая почти окаменела. Не глядя, она знала, что за каждым её движением внимательно следили и измеряли, поэтому она ждала, пока лес, по которому они шли, не коснётся тропы. Затем без предупреждения она спрыгнула со своего коня и ускользнула в лес, надеясь и даже молясь, что то, что вселилось в Зену, будет застигнуто врасплох на достаточно долгое время, чтобы она смогла отойти на достаточное расстояние и успеть скрыть свой след. *** Зена ошеломлённо смотрела вслед удаляющейся фигуре своей партнёрши. Она замерла на мгновение, пытаясь решить, что только что произошло. Но на ветру не было ни запахов, ни звуков. Она решила, что это какой-то розыгрыш Самайна, поэтому просто позвала её: — Габриэль? Через несколько мгновений бард исчезла во мраке, который источает только старый ночной лес. Зена направила обеих лошадей к опушке деревьев, снова зовя. — Габриэль? Что ты делаешь? Ответа не было. Ни звука, ни ответа. Зене всё ещё хотелось верить, что это всего лишь какая-то игра, но воспоминание о том коротком взгляде, которым они обменялись перед тем, как Габриэль убежала, обожгло её разум. Пульсирующая головная боль нарастала в течение нескольких свечей и, казалось, достигла своего пика в тот самый момент, так что потребовалось несколько ударов сердца, чтобы заметить странную реакцию Габриэль. Может быть, ей просто нужно было облегчиться? Нет. Она знала, что видела в движениях своего барда. Страх. Габриэль была в ужасе. Которого? Как бы она ни пыталась отвергнуть это чувство, она была уверена, что оно исходило от неё. *** Габриэль продолжала бежать, пока не перестала ощущать предметы, мимо которых она проходила. Она только знала, что то, что она оставила позади, всё ещё преследует её, и что она должна убраться от него как можно дальше. Как ни странно, она не чувствовала усталости; её ноги и лёгкие выполняли свою задачу с такой эффективностью, что это было почти нечеловеческим. Ей ненадолго удалось побороть ошеломляющий страх, и она начала сканировать глубины леса, которым она теперь была окружена, в поисках места, где можно спрятаться. Но где? Зена сможет выследить её, не говоря уже о том, какой бы демон вселился в неё. Ей нужно было подумать, перехитрить. Либо сбить их с пути, либо устроить засаду. *** Зена спешилась и привязала лошадей к большому дереву. Даже на их границе лес был густым и непроходимым для коня. Она взвесила седельные сумки в одной руке, головная боль всё ещё пульсировала, пытаясь представить, что ей понадобится, когда услышала крик с дороги, крик паники. Разрываясь между преследованием Габриэль из-за того, что могло быть всего лишь недоразумением, и непосредственной потребностью в незнакомце, она колебалась. Но зов повторился, и она оставила обеих лошадей, лес и Габриэль, пообещав вернуться как можно скорее. Она не успела уйти далеко, как из темноты к ней прибежал невысокий молодой человек, тяжело дыша и плача. Он рухнул у её ног. — Пожалуйста, — выдохнул он. — Вы должны помочь мне. Моя жена… Зена подняла руку, чтобы замедлить его. — Что с ней? Где она? — Она… — Он указал на дорогу. Зена потянулась вниз, подняла маленького человечка на ноги и начала наполовину нести его вверх по холму, где она могла видеть очертания фургона, брошенного посреди дороги. Всё ещё напуганный, молодой человек отказался приближаться к нему дальше, и поэтому, опасаясь того, что она может найти, она оставила его и забралась на борт. На полу телеги она могла разглядеть молодую женщину, застывшую, в какой-то боли. Слова на неизвестном языке сорвались с её губ. Зена снова повернулась к мужчине, теперь стоявшему на коленях и дрожащему. — Что она говорит, что это за язык? — Она говорит только по-гречески. Что бы она ни пела, это язык демона. — Мужчина поднял на неё глаза, умоляя. — Пожалуйста, оставьте её. Я привёл вас только для того, чтобы помолиться со мной. Она одержима! Демоны Самайна завладели её разумом. *** Габриэль понятия не имела, где она и как далеко она продвинулась. Лесная ночь была таким длинным тёмным туннелем, что она не видела ему конца. Его бесконечная сила окружала её, подавляя её физической силой, которая избивала и унижала её. Темнота была настолько полной, что её глазные яблоки болели от напряжения восприятия. Время не имело значения, мгновения лишь прерывались чем-то вроде резких голосов, говорящих прямо ей, хотя она не могла вспомнить, что именно они говорили. Зена. Она нуждалась в Зене; настоящей Зене, и она понятия не имела, где находится. *** — Не трогай её! Демон заберёт тебя! — воскликнул маленький человек. Осторожно, стараясь как можно меньше контактировать с женщиной, опасаясь чумы или какой-нибудь другой заразной болезни, Зена осмотрела глаза молодой женщины. Они не моргали, зрачки сузились, и их почти невозможно было разглядеть при плохом освещении. — Как тебя зовут? — крикнула она через плечо. — Мартус, — сказал мужчина, всё ещё держась, как он надеялся, на безопасном расстоянии. — Мартус, она не одержима и не больна, она накачана наркотиками. — Одурманена? Кем? Как? Будет ли она жить? — Но, несмотря на страх в голосе, он начал приближаться. — Что она ела или пила сегодня? Это должно быть что-то, чего не ел ты. Он покачал головой. — Ничего. Мы потратили все наши монеты на Фестивале. — Наступила ночь, Мартус. Должно быть, ты что-то съел, — подтолкнула она. — Я ей приберёг немного хлеба, который мы купили в деревне. Но это всё. Только хлеб. Где-то всколыхнулось воспоминание. Элевсинские мистерии? Она вспомнила друзей, которые принимали участие. И были деревни, которые она видела, деревни, сошедшие с ума из-за….? Зена снова посмотрела на женщину. Да. Хлеб. Теперь ей лучше объяснить этому молодому мужу. — Мартус? Ты знаешь, как одни грибы могут отравить, а другие вызвать галлюцинации? Он покачал головой, его лицо было пустым. — Плохие сны наяву. Они могут быть вызваны употреблением грибов, которые настолько малы, что их невозможно увидеть, и они растут на некоторых сортах хлеба. — А моя жена? — Она поправится через день, максимум через три. — Мартус вздохнул с облегчением. — Не смотри таким счастливым, это ещё не конец. Тебе нужно держать её и следить, чтобы она не попыталась навредить себе. При необходимости свяжи её и никогда не оставляй её одну. У разных людей это вызывает разные эффекты, а я понятия не имею как это работает, но если купили в деревне, может там весь тартар рвётся. Бывало и раньше. Люди сходят с ума, нападают друг на друга, пена у рта.Такие как вы, незатронутые, думают, что это демоны или виккане, и невинных обвиняют и предают смерти. Ты должен вернуться и сказать им, что это не Самайн или демоны, а отравление. Пока страх не вышел из-под контроля. При этом Мартус заволновался. — А как же ты? Ты та, кто должен прийти и объяснить им это. Зена уже слезла с фургона. — Мартус, тебе просто нужно сказать им то, что я сказала тебе. У меня есть другая проблема. — Она сделала медленный вдох, пытаясь успокоить растущее внутри беспокойство. — Мы с напарницей ели один и тот же хлеб. Она молода, богата воображением и где-то заблудилась в ночи, в том лесу, мечтает о чём, одному богу известно. — Если бы ты тоже съела это… — Это не повлияет на меня. Я видела вещи похуже, чем мог вообразить мой разум. А теперь иди! *** Чувство Габриэль, что за ней следят, только усилилось. Теперь она шла на автомате, шагая сквозь тьму, словно её верхняя часть тела была ящиком, который ноги несли куда-то. Она чуть не вздрогнула, когда над головой закричали какие-то птицы, и их крики странным эхом отдались у неё в голове. Древние деревья казались колоннами, поддерживающими небо, и ей казалось, что она оскверняет какой-то великий храм. Словно она находилась в каком-то огромном и святом месте, где в любой момент могла произойти её кара за святотатство. Узоры появлялись почти везде, в воздухе, в опавших листьях у её ног, и она чувствовала, что они куда-то её влекут. Где-то, где кто-то мог бы объяснить, что происходит. Самайн? Пытались ли мёртвые завладеть ею, как Зена уже была у них? Где ей найти помощь для себя и своей партнёрши? Внезапно наступила тишина, и она почувствовала присутствие другого человека позади себя. Она ждала, замерев, прислушиваясь к дыханию так близко. Затем она услышала одно слово, раздавшееся прямо из-за её уха. Слово, которое охладило её и остановило все мысли и её сердце. Слово было «Мама?» *** Оставив мальчика позади себя, Зена вернулась к тому месту, где исчезла Габриэль. Даже в темноте она увидела несколько сломанных веток и предположила, что по следу будет легко идти. Зена теперь думала об Элевсинских мистериях. Информации было не очень много, потому что это был один набор тайн, которые должны были оставаться таковыми. Тем не менее, она знала, что послушникам давали немного семян ржи, прежде чем они начали свои обряды празднования Деметры. Они воспроизводили пребывание Богини на земле, и ходили легенды, что они посещали Аид и другие тёмные царства. Зена всегда предполагала, что они остаются в храме и путешествуют по семенам. Ей сказали, что многие жрицы под их влиянием стали совершенно послушными; они называли их совершенными учениками, их умы открыты для любой команды или обучения, как чистейший лист пергамента. Мысль о Габриэль, встретить кого-то в таком состоянии и сказать, что? Всё, что они хотели…? Несмотря на стук в черепе, эта мысль подстёгивала её с ещё большей настойчивостью. Если что-то и осталось от разума Габриэль, то инстинкт и тренировка отправят её на возвышенность. Так что воин тоже должны была пойти туда. Перед тем, как войти в лес, она пошла проверить лошадей и занервничала, когда Арго ненадолго уклонилась от её прикосновения. — Ты знаешь, что со мной что-то не так, не так ли, девочка? — успокаивала она. — Не волнуйся. Со мной всё будет в порядке. Несколько сумасшедших мыслей не причинят мне вреда, — уверенно усмехнулась она. — Мне просто нужно найти Габриэль. Мне просто нужно сосредоточиться на этой цели, и всё будет хорошо. Найти Габриэль. *** Там, конечно, никого не было. Габриэль была совсем одна, если не считать своих мыслей. Но теперь они представляли собой какофонию танцев, кружащихся идей и предложений. С каждым мгновением становясь всё более странным и всё более запутанным среди себе подобных. Это напугало её; это взволновало её. Казалось, она делала именно то, чего так долго избегала. Копать глубже и глубже в колодец собственных ужасов, своих воспоминаний и быть вынужденной противостоять им всем сразу. Смерти, которые она вызвала, изменения, которые она увидела в себе, потери всего, что она любила. Её вина и её боль. Ей хотелось спорить с каждой мыслью и страхом, но они были слишком разрозненны, чтобы спорить. *** Зена чувствовала, как наркотик действует на её разум. (Это было хорошо, — подумала она. — Пока я знаю об этом, я буду бить его). Она покраснела, и её кожа слегка зудела, что, как она знала, было ненормально на холодном воздухе. Головная боль сменилась звоном в ушах, который набухал и нарастал по мере того, как она шла, словно достигая крещендо. Она отметила, что у неё нарастала сухость во рту и желание бежать. Это была битва, решила она. Битва в её собственном разуме, и она победит. Она найдёт Габриэль и увезёт её отсюда. Найти Габриэль. Она пошла дальше. *** Габриэль миновала старое русло ручья с массивными корнями деревьев, которые вода сорвала с земли и оставила открытыми и голыми. Казалось, они направляли её, указывали ей путь, и она понимала, что камни в ручье скроют её следы от преследователей. Ей хотелось поблагодарить их, когда они указали ей путь через тёмный и густой лес. Именно тогда она увидела искры света, танцующие над туманом, и она ожидала, что они исчезнут, когда она до них доберётся, но они не исчезли. Она протянула руку, чтобы коснуться их, и почувствовала наказание крошечных уколов боли, прежде чем опустить руки. Свет поднялся над ней, и она с радостью последовала за ним вверх по течению. В том же направлении указывали и разбросанные по земле листья. Она знала, что найдёт свой ответ впереди. *** Зена заметила ещё один след, оставленный Габриэль, и нагнулась, чтобы изучить его. Давление ботинок было неравномерным, и шаги шли через явные препятствия, а не по прямой. Явно след сумасшедшего или нетрезвого. Кисть как будто сгустилась, как вдруг пропал звон в голове. Она заметила, что кто-то идёт рядом с ней, но проигнорировала их, понимая, что они были воображаемыми. — Что теперь? — спросил Арес. Она проигнорировала это видение и продолжила идти. — Что теперь? — повторил он. — Тебя здесь даже нет, — сказала она ветру. — Я хочу тебя кое-чему научить, вот и всё. Зена фыркнула. — Как послушников? Я вдруг теперь буду слушать тебя? Нет, ты не считаешь меня такой слабой. Я учитель, ищущий своего ученика. — Тогда учитель, давай обсудим на равных. Основные философии. Красота и Истина. — Ты ни о том, ни о другом ничего не знаешь. — Я знаю, что они оба ложь. — Ты ложь. Тебя даже здесь нет. И ты не одурачишь меня ложью из моего собственного разума. — Правда, — сказал Арес. — Знаешь ли ты, что вся красота — это порча? — Ты не настоящий. Возвращайся к той скале в моей голове, из которой я тебя вытащила. — Что реально, Зена? Это реально? И вдруг она оказалась верхом на Арго. Это определённо была Арго, она чувствовала её запах, слышала свистящий звук, который она издавала, чувствовала, как мышцы скользят под тёплой кожей. — Правда, — повторил Арес. — В чём ты действительно уверена? Даже когда слова были сказаны, она не была уверена, что услышала их. Волна дезориентации прошла сквозь неё. Что было реальным? Были ли её воспоминания о яде реальными? Человек или деревня? Была ли Габриэль настоящей? Зена схватила Арго за поддержку. Это было реально. Габриэль была настоящей. Габриэль была… Что? Ей нужно было сосредоточиться. (Я должна найти её). Одна, на воображаемом коне, Зена споткнулась. *** Когда она покинула ручей, чтобы продолжить путь вверх по холму, деревья поредели, словно приветствуя её. Она была совершенно потеряна, и всё же каким-то образом она знала, что скоро откроется великая правда. Сияя глазами, она полезла к нему. Раньше стресс от борьбы с собственным разумом и сожалениями стал настолько сильным, что её внезапно вырвало, словно выбрасывая зло из своего организма. Теперь очищенная, её ноги всё ещё не давали ей остановиться, и она продолжала подниматься вверх. Достигнув вершины холма, она увидела то, что ожидала. Луна полная и большая, как любой сон. Ослепила её своим сиянием. Это было то, что звало её. Кто ей звонил. Она выпрямилась и закрыла глаза, прежде чем окликнуть: — Артемида! Я здесь. Делай со мной, что хочешь. Не было ни звука, и она начала задаваться вопросом, действительно ли она говорила вслух. Затем она услышала голос, нарушивший ясность её разума, суровый и безжалостный. — ТЫ УБИЛА МЕНЯ. Она отказалась быть запуганной. — Нет. Я знала, что это неправда. Мы убили только одну из твоих форм. Если ты действительно Бог, то нашла и других. Я знала это. Я прошу только, чтобы ты сказала мне, почему меня призвали сюда, и для твоей помощи. — ПОЧЕМУ Я ТЕБЕ ПОМОГУ? — Потому что я одна из твоих детей, и ты должна простить меня. — ПОЧЕМУ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРОЩЕНИЕ? Тысячи ответов мелькнули в её голове, но вдруг луна исчезла, а на её месте появилась сова на ветке, рассматривающая её, как судья. Габриэль улыбнулась птице. — Конечно, ты бы тоже выжила. Тебе решать? Сова посмотрела на землю, и Габриэль последовала за ней. Там, у основания дерева, лежал большой кусок бересты, скрученный с обоих концов, как свиток. Он был весь в грязи, но пока она смотрела, ветер подхватил его, и он закружился в воздухе и снова приземлился лицом вверх. В затуманенном лунном свете его поверхность казалась нетронутой и нетронутой. Ветер стряхивал обломки с деревьев, и снова кора была покрыта обломками. И снова, пока она и сова наблюдали за ним, ветер повернул его, и он снова стал чистым. Сова уставилась прямо на Габриэль, и она понимающе кивнула. *** Зена поскакала дальше. Ложные слова Ареса горели и повторялись у неё в ушах. Красота — это порча? — Красота — это фасад зла, Зена, ты это знаешь, — сказал ей голос. Что это значит? Габриэль. Габриэль? Да, она была красивой. Но сейчас она злится. Да, это она знала. Габриэль была в бешенстве. Это было правдой. И что она делала, когда в последний раз сошла с ума? Она пыталась убить Еву. Но это были Фурии… И были ли это Фурии, когда она убила Солона…? Это была Надежда. Её ребёнок. Рождённый из её чрева. Красивая, как Габриэль. Кого дважды убила Габриэль. Её чувства были настолько острыми, как у животного, что Зена могла видеть движение воздуха. Её тело, её руки, казалось, двигались в замедленной съёмке, при этом подмечая каждую деталь. Габриэль. Она должна найти Габриэль. Найти её и остановить… *** Снова появилась луна, и Габриэль купалась в её свете. — Я понимаю, — сказала она. — ТЫ? — Что с Зеной? — ОНА ДОЛЖНА НАЙТИ СВОЙ ПУТЬ. — Этот путь со мной. — ВОЗМОЖНО. — Это наш выбор. — ВОЗМОЖНО. НО ТЫ ВСЕГДА БЫЛА МОИМ РЕБЁНКОМ, ЧЕРЕЗ ВСЕ НАШИ ФОРМЫ И ИЗМЕНЕНИЯ, ТЫ ВЫЖИВШАЯ. — Я знаю, спасибо. И поклонилась луне. *** Зена продолжала концентрироваться на своей цели. Габриэль всегда была слишком идеальной, чтобы быть настоящей. Она увидела порчу в барде и заплакала. Это должно было быть остановлено. Габриэль зашла слишком далеко. Почему она не остановила её раньше? Ответ пришёл немедленно. Потому что Зена была заколдована, как и все остальные. Габриэль очаровала всех, хотя и разрушила. Как ты уничтожила других. Воительница также была чувственной и красивой. Разве она не использовала свою внешность, чтобы уничтожать других, скрывая всю эту испорченность под своей силой и совершенной плотью? Насколько она виновата в том, чем стала Габриэль? Зуд под кожей усилился, стал более болезненным, и Арго внезапно не стало. Она была брошена, спотыкаясь в темноте, в русле ручья, и следы Габриэль остановились у скал. Она чувствовала себя в ловушке, окружённая открытыми корнями деревьев, которые тянулись к ней, словно пытаясь получить питание из её кожи. Её разум захлестнула паника, она повернулась, и один коснулся её. Она почувствовала жжение кислоты, выпившей из неё. Она споткнулась в ужасе, когда красная отметина на её руке запузырилась и сдвинулась. Что-то было под её кожей. Она недоверчиво наблюдала, как пузырь лопнул, и из него вышла белая голова личинки. Она в ужасе смотрела, как плоть на её руках начала извиваться, и она чувствовала желчь и ползание во рту. *** Габриэль была очарована. Такая красота окружала её. Как будто все её чувства возвысились до уровня новорождённого ребёнка. Она шла по покрытым туманом инеем лугам, которые, казалось, вырастали из отражающего стекла. (Должно быть, это вода), — подумала она. Но она могла видеть своё подобие и прикасаться к пергаминовой поверхности, и всё же влаги не было. Каждый лист и растение, и вся природа светилась своим свечением, и она могла видеть вдали тропинку, потому что она одна не была наполнена светом жизни. Но она также чувствовала боль и страдание неподалёку. Страх, что она может слышать своим телом, если не своими ушами. Она направилась к нему. *** Зена в ужасе наблюдала, как из её плоти вырастает ещё больше слизняков, превращающихся в массу извивающихся червей и личинок, каждый из которых омывается и питается жидкостями её собственной порчи. Она начала царапать и царапать их, совершенно не чувствуя боли, вырезая грязь, которая была её собственной низостью. Было только одно возможное решение, пока ещё оставались несъеденные мышцы. Она предприняла несколько попыток потянуться назад, и, наконец, ей удалось схватиться за навершие и вытащить меч… *** Габриэль нашла её у ручья. Лежит в позе эмбриона, окровавленная, рыдает, царапает и царапает собственные руки. Габриэль тихо приблизилась, весь лес был её силой, когда Зена обнажила свой меч. — НЕТ! — сказала она. Зена подняла голову и увидела Габриэль, сияющую здоровьем и красотой. Это не было показухой или уловкой. Это были доброта и милосердие в человеческой форме, и она уронила свой меч, чувствуя себя бесполезной для этой Богини. Её рот, её язык были парализованы, она пыталась умолять… что? — Хел… — она справилась. Помоги мне её глаза умоляли. К её удивлению эта блестящая фигура не выказывала ни страха, ни отвращения и стекала к ней, взяв её за руку. Зена с изумлением наблюдала, как личинки сморщиваются и исчезают там, где к ней прикасались. Кожа снова была без следов, за исключением нескольких кровавых царапин. Её седельные сумки лежали рядом с ней, и Габриэль взяла из них несколько тряпок. Она подошла к ручью и вымачивала их в прохладной чистой воде. Зена была уверена, что никогда не видела такого великолепия, как Габриэль, притаившаяся в ручье, залитом лунным светом. Она вернулась и очистила раненые руки, и при каждом прикосновении боль и зловоние исчезали. — Ты такая красивая, — Зена смогла выдохнуть. — Нет, — ответила Габриэль. — Но я могу быть. Зена кивнула. — Артемида и Афина показали мне. По крайней мере, я думала, что это они. Я не знаю… Я видела, я знаю, что каждый новый день должен начаться снова. Зена? То, что я думала, стихи… Слова были настолько неуклюжи, настолько неадекватны, чтобы выразить её мысли, что она просто привлекла к себе дрожащую воительницу, прижимая её к себе, пока дрожь не утихла. Они отдыхали в объятиях друг друга какое-то время, не поддающееся измерению, оба разума метались, пока Зена снова не смогла ясно мыслить. Несмотря на это, ей казалось, что на лице Габриэль всё ещё был слабый свет. — Это яд, Габриэль, — наконец смогла объяснить она. — Хлеб, который мы ели. Деревня, мы должны помочь им. Я сказала им сдерживать пострадавших людей. Я думаю, что это может быть худшим. Им нужно… Габриэль перебила. — … с кем поговорить? Друг, семья?.. Зена крепко сжала её руку. — Хороший друг. — Ты им будешь нужна, потому что ты прошла через самое худшее. Зена кивнула. — Но я думаю, что мы могли бы найти несколько человек, пишущих стихи или танцующих с фейри. — Значит, мы нужны им обе. — Как всегда. И на кратчайший миг Габриэль увидела уважение и благодарность только к ней одной. — Как всегда, — согласилась она. — Так ты можешь идти? — Лучше бы. — Зена сглотнула и, несколько смутившись, позволила Габриэль помочь ей подняться на ноги. Габриэль знала, что это было признанием слабости воина. Была ли она тростником, который развевал ветер, а Зена была деревом, которое раскололось? Нет, они были двумя сторонами одной медали, и её уверенность в этом факте и неспособность Зены выразить это были лишь ещё одной частью их баланса. На обратном пути к лошадям Зена рассказала Габриэль об Элевсинских мистериях, и Габриэль, возможно, слишком настойчиво спросила: — Значит, есть место, где мы могли бы достать больше этого материала? — Нет! — Ответ Зены был полон ужаса и убедителен. Тем не менее Габриэль попыталась ещё раз. — Но…? — Нет, просто нет. Габриэль нахмурилась в лёгком разочаровании. — Я вижу, ты снова учитель. — Ага. Когда мы обе в здравом уме, я учитель. Самонадеянность вернулась в полную силу, что Габриэль почти с облегчением увидела. Почти. — Поверить не могу, что после всего, через что мы прошли, ты можешь такое говорить. Ты несёшь свою вину, как честь, — ворчала. — Ты знаешь, здравомыслие относительно, особенно когда это касается тебя. Зена на мгновение задумалась, затем выбросила слова из головы. Были ещё места, куда ей не хотелось идти; это было главное, что она усвоила той ночью. — Всё относительно, Габриэль. Особенно в вечер Самайна.