Тропа с Кровавыми Разводами

Генгецу задумчиво сидел за столом внутри походного шатра. В руках у него был кунай, напитанный чакрой Стихии Молнии, для лучшей режущей силы. И с помощью этого куная, он аккуратно заканчивал вырезать мыльную трубку из кости. Кость была далеко не простой. Где-то месяц назад, его подчинённые нашли останки какой-то птицы. Очень крупной птицы, длиной около десятка метров. Некоторые шиноби предположили, что это возможно останки призывного зверя, причём явно немолодого. А пришедший потом с патруля член клана Джуго, ощутил в тех останках очень насыщенную природную чакру. Узнав о данном инциденте, и таких интересных материалах, Генгецу взял себе несколько полых костей птицы. Тогда он решил сделать костяную трубку, сыну наверняка понравится подобная вещь. И с энтузиазмом принялся за новое для себя дело. Ох, как же наивен он был! Кости этой чертовой птицы были неимоверно крепкими, напитанный чакрой Молнии кунай, едва снимал с неё стружку. А когда Мизукаге слишком уходил в себя за такой довольно расслабляющей работой, то делал слишком много срезов, делая трубки излишне хрупкими. Они конечно были всё равно крепкими, однако для сына Генгецу хотел сделать самое лучшее, самое идеальное оружие! Поэтому с бараньим упорством, он наконец-то доделывал пятую кость. Изящная и утончённая, и в тоже время очень крепкая. Конец с которого будут выдуваться пузыри был слегка заострённым, дабы можно было бы и зарезать слишком близко подошедшего врага. О да, такому подарку сын точно будет рад! А особенно небольшому свитку к этой трубке, в которой он подробно расписал как наконец-то полноценно использовать это оружие в бою. Генгецу был горд за проделанную работу. Всё-таки создать полноценный боевой стиль, в условиях войны не так уж и легко. Конечно много нужно исправить, отшлифовать в нужных местах и убрать огрехи. Но с этим справится уже сам Изаму. — Мизукаге-сама! Наш человек в рядах противника отправил важную новость! — вошёл внутрь шиноби из отряда разведки. А вслед за ним и лучший друг Генгецу — Нэо Ямасита. С длинными волосами по плечи, слегка прищуренными глазами и укутанный в шарф — он не производил впечатление как сильный шиноби. Однако Мизукаге прекрасно знал, насколько силён его друг. И что Нэо являлся вторым по силе после Генгецу, и являлся ещё одним ярким претендентом на шапку правителя Киригакуре. — Давай быстрей, что там за новости? — резко стал серьезным Мизукаге, сделав последний срез на трубке и убрав её во внутренний кармашек плаща. — Цучикаге Муу собирается атаковать Четвёртую Армию, находящуюся в Стране Рисовых Полей! — быстро отрапортовал молодой чунин, слегка робея в обществе двух самых могущественных людей своей деревни. Нэо резко изменился в лице и обеспокоено посмотрел на друга. И он не зря беспокоился, так как на лице Генгецу застыла маска мрачной решимости. Рукой отослав разведчика, Мизукаге посмотрел на друга. — Значит Муу будет в Полях… Что же, надо устроить ему достойный приём. С его смертью эта проклятая война закончится, и в нашей деревне будет мир. Я больше не могу видеть как детишки воюют на полях битвы. Я этого дерьма насмотрелся ещё во время Клановых Войн. Деревни были созданы, дабы такого больше не повторялось. Однако, из-за таких сучьих выродков как Муу, молодые генины мрут как мухи. Даже во время Клановых Войн не погибало столько детей за такой маленький промежуток времени! — яростно прорычал мужчина. Тяжёлая и тягучая аура накрыла весь лагерь, и никто не посмел мы сейчас пошутить над усиками своего лидера. Даже шёпотом. Ибо в такие моменты Генгецу внушал настоящий ужас во всех. Даже Нэо слегка поёжился от всего этого. Нет, он не боялся. Однако инстинктивно он понимал, что Мизукаге в гневе легко размажет его, и выйдет не особо потрёпанным из сражения. — Генгецу, успокойся. Муу не такой противник, против которого подойдёт спешка, а ты явно хочешь тут же отправиться в Страну Риса. Но ты не забыл, что мы сейчас в стране Мёда? Хоть против Кумо у нас и вялотекущая война, однако это в любой момент может изменится! — попытался остановить он своего главу. — У Облака сейчас большие проблемы с Конохой. Им не выгодна полномасштабная война с нами, тем более за довольно посредственные территории. Не родная земля же, — отмахнулся от аргументов друга глава клана Хозуки. Встав со своего места, он тут же начал подготовку к немедленному отбытию. Ямасита лишь тяжело вздохнул, осознавая что остановить яростного Генгецу сейчас не получится. Да и прав был Мизукаге, что не говори. Просто Нэо искренне волновался за друга, ведь в прошло сражении с Муу они вышли в ничью. И если по ходящим слухам, Цучикаге стал значительно сильнее за два прошедших года, то Мизукаге на тренировки не налегал особо. Конечно со стороны кажется, что Генгецу яро создаёт новые техники и ищет способ стать сильнее, однако зоркий глаз друга подмечал, что все те новые движения и техники были явно не для самого Генгецу. Они просто не подходили такому иллюзионисту с довольно оригинальным стилем боя. Решившись, Нэо задал давно мучавший его вопрос. — Скажи мне, друг… Для кого ты разрабатывал все те новые техники, и для кого эта трубка, которую ты вырезал целых два месяца? От вопроса Генгецу на секунду замер на месте, а потом продолжил собирать разбросанные по всему шатру вещи. Однако Ямасита не собирался сдаваться. — Ты бы явно не потратил столько времени и усилий на чью-то просьбу. Не думаю, что даже меня ты сделал бы так много. У тебя любовница? Или личный ученик? А может… А может у тебя есть скрытый от всех сын? — спрашивал Нэо, отслеживая реакцию на свои слова. И на слове "сын", у Хозуки слегка дёрнулась щека, а глаза начали смотреть раздражённее. Поняв что его раскрыли, Генгецу тяжело вздохнул. — Да, да, у меня есть сын. Прости что не сказал раньше, — слегка виновато произнес Мизукаге. — Хех, я не в обиде. Просто… Просто я прекрасно понимаю зачем ты его скрываешь. Такой удобный рычаг влияния на тебя… Хм, а это случайно не джинчурики Шестихвостого, с который ты проводишь столько времени? — встрепенулся Ямасита, вспомнив некоторые чудачества друга. И увидев обречение в глазах друга, он понял, что попал прямо в точку. — Так Генгецу. Ты обязан мне всё подробно рассказать. Я всё-таки надеюсь, что своему другу ты всё расскажешь… — Давай по дороге! У нас совсем мало времени, — взмолился Генгецу, мысленно готовясь к выносу мозга. — Ладно. Побежали. И я слушаю тебя оч-чень внимательно… *** Луч ,уничтожающий все на своем пути, пронесся совсем рядом с телом Нэо. Он едва успел отпрыгнуть от такой опасной атаки своего противника — молодого Ооноки, ученика Муу. Где-то в нескольких километре от них сражались Генгецу и сам Муу. И отголоски той чудовищной битвы доходили даже до Нэо. Сражение с Ооноки было трудным. Тридцатилетний коротышка был ровесником Ямасита, однако по могуществу давно обогнал помощника Мизукаге. Даже его основная стихия — Вода, была слабой перед Землёй. И ладно если бы его понимание стихии Воды, было лучше чем у Ооноки над Землёй. Не-е-ет, этот коротышка был явным мастером Земли, а его Кеккей Тота Пыли выбешивала кирининна. Но Нэо не собирался победить Ооноки, да и не смог бы. Однако грамотно удерживать и не давать вмешаться в схватку Каге, он мог. И делал это с успехом. Коротышка порывался умчаться на помощь учителю, однако Ямасита не давал ему сделать этого. К сожалению, и он не мог пойти на помощь к другу. Внезапно с востока по всей округе засиял огромнейший шар ослепительного белого цвета. А следом прогремел огромнейший взрыв, от которого в небеса вознёсся "гриб". Изменившись в лице, Нэо направил на врага руку, с которой сорвались ветвистые молнии. Использовав заранее приготовленный козырь, он тут же помчался в сторону эпицентра этих страшных техник. Ооноки же, был вынужден отбиваться от такой внезапной атаки, поэтому отправился за Нэо он намного позже. Используя шуншин, через пять минут он оказался на поле боя. Множество ям и рытвин, всё ещё ужасно горячие котлованы тут и там, а также отдельные озерца, наполненные водой и маслом. Хоть Ямасита и являлся хорошим сенсором, он с трудом прочувствовал едва заметный огонёк чакры своего друга в одной из ям на окраине перепаханной равнины. Найти было не так легко, густая остаточная чакра была повсюду рассеяна в воздухе и земле, и мешала нормальной сенсорике. Спрыгнув в глубокую яму, около десяти метров, он увидел Генгецу. В разорванной одежде, с крупной дырой в груди, он с видимым трудом дышал. — Генгецу! Проклятье, подожди немного, сейчас подойдут наши ирьенины! Подожди немного, главное продержись! — Нэо почувствовал приближение нескольких знакомых огоньков чакры, среди которых точно был один целитель. — Кха-кха! Мне уже…ничего…не поможет… Этот ублюдок… перед своей смертью… использовал какую-то… ультимативную технику… я едва вышел… из зоны поражения… прикрывшись Джоки Боем… Но один Луч Пыли задел меня… прямо в сердце… — с тяжёлой отдышкой прохрипел Мизукаге. Нэо с болью в сердце смотрел на лучшего друга и понимал — тот не проживёт и трёх минут. На этом свете он держится исключительно на своей стальной воле, однако ранение с помощью ниндзюцу высшего порядка прямо в сердце не просто слова. Такое нельзя пережить никому, даже биджу. Да даже Хаширама Сенджу не пережил бы подобное, ибо такая атака несёт вред не только телу, но и системе циркуляции чакры! Сглотнув, он аккуратно взял друга на руки, и вытащив из ямы, положил на сухую и простую землю. Тот благодарно посмотрел на Ямасита, а потом засунул руку за пазуху и вытащил небольшую шкатулку. Крепко взявшись за руку друга, Генгецу вложил шкатулку тому прямо в руку. — Прошу тебя… Нэо… Обнародуй правду… о моём сыне… Расскажи всем… что он мой сын… И защити… Умоляю во имя всего… пережитого вместе… Не оставь… моего сына… в одиночестве… Вытащи его из тьмы… и передай моё наследие… Я был ужасным отцом… Надеюсь ты будешь… хорошим крёстным… для него… Третий Мизукаге… Ямасита Нэо… Вверяю своего сына и деревню… В твои руки… Прощай… Друг… — прошептал последние слова Генгецу, и замер. Его глаза остекнели, а дыхание прекратилось. Крепко сжимающая руку Нэо ладонь ослабла, и медленно упала на землю. — Кап… Кап… Кап… Прибывшие через несколько секунд джонины поддержки, увидели донельзя грустную картину. Ямасита Нэо, мрачный ветеран войны и сильный шиноби, беззвучно плакал над телом своего лучшего друга и Мизукаге. И все шиноби предпочли забыть одну из строчек Кодекса Шиноби, где шиноби запрещается плакать и проявлять слабость. А Ямасита гнал от себя мысль о том, как придет к Изаму и скажет эту новость. Ибо через неделю у того будет День Рождения, на который его отец никогда так и не смог прийти, и больше никогда не придет…