Красная Шапочка

У первого выпавшего из шкафа черного плаща оказался безобразно разорван капюшон. С минуту Млад обозревал это явление, честно пытаясь вспомнить, чьи же зубки так основательно потрепали крепкую, зачарованную от дождя ткань. Так и не вспомнив, печально кинул плащ в сторону и полез изучать глубины шкафа дальше. Второй черный плащ на вид был совершенно цел. Правда, по какой-то неведомой причине пестрел огромными белыми пятнами. Млад тяжело задумался во второй раз и все-таки припомнил, что на этот плащ каким-то образом пролилось одно из зелий наставника. На черной ткани оно осталось белыми пятнами, а вот на коже самого Млада – почему-то зелеными. Наставник, помнится, только фыркнул что-то про урок на будущее и убирать зелень с рук нерадивого ученика не стал. С неделю пришлось щеголять в таком виде. Млад передернул плечами и закинул плащ к его предшественнику. На нежно любимом темно-синем плаще оказалась большая звездообразная прореха. Ученик чародея даже хлопнул себя ладонью по лбу, кляня собственную забывчивость. Сам же напоролся в лесу на какой-то сучок, хотел залатать, но отвлекся на что-то другое и позабыл. А сейчас времени возиться со штопкой уже не было. Последний целый и чистый плащ был, в общем-то, неплох. Если не считать того, что оказался ярко-алого цвета. Откуда он вообще взялся, Млад представления не имел. Набросил на плечи, затянул тесемки, спрятал под капюшон собранные в пышный хвост длинные волосы. Носить их неприбранными в лесу было чревато выпутыванием кудрей из веток или веток из кудрей – в зависимости от того, что окажется крепче. Из тусклого зеркала на Млада уставился вполне себе приличный ученик чародея. Насупленный, правда, как мокрый воробей. Млад тряхнул головой и широко улыбнулся собственному отражению. В конце концов, ничего страшного не произошло. Только вопросом нового плаща стоит все-таки озаботиться. Красный, ему, кажется, к лицу, но все равно в лесу будет смахивать на огромный путешествующий по своим делам мухомор. Ученик Градимира подхватил заранее припасенную корзину со всякой всячиной, сбежал по резной деревянной лестнице чародейского терема, махнул на прощание дежурному домовому Кузьке и почти бегом бросился по неширокой тропе к тихо шелестящему на теплом полуденном ветерке лесу. Свой терем Градимир поставил на опушке, и в чащу по доброй воле чародей соваться не любил. Младу же ходить туда, когда вздумается, он не запрещал. Особенно, после того, как помирился, наконец, с лешим. Млад с этим нелюдимым типом даже сдружился и никогда не отказывался от приглашения забежать в гости. Тем более леший знал столько всего интересного. Еще бы, ему сам лес разные разности нашептывает. Млад, сколько ни старался, голос чащи расслышать никак не мог. Зато дразнилки лесных пташек понимать научился почти сразу. И насвистывать им в ответ что-то такое же беззлобно-ехидное выучился тоже. Леший только одобрительно щурил глаза и посмеивался в расчесанную и ухоженную бороду. Солнце стояло высоко в безбрежном чистом небе, но пробиться сквозь плотный зеленый полог деревьев не могло. Поэтому в лесу царили блаженный полумрак и прохлада, пахнущая сыростью. Млад вдыхал запах леса полной грудью и улыбался. Здесь всегда было тихо и спокойно. Тропинка сама ложилась под ноги, и идти по ней, помахивая в такт шагам корзинкой, было легко и приятно. Млад скинул с головы капюшон и сам не заметил, как взялся насвистывать. Откуда-то из густого полога крон ему отозвалась иволга. −Золотой пришел. − звенела птичка. − Золотой пожаловал. Млад негромко засмеялся. Золотым его из каких-то своих соображений прозвали иволги. Верно, потому, что волосы на солнце золотились. Остальные их товарки прозвище подхватили. И один только упрямый старый дятел-желна дразнил Золотинкой. Ученик чародея в долгу не оставался, называя вредную птицу носатым занудой. Дятел обычно ронял ему на голову какую-нибудь шишку поувесистее – на том обмен любезностями и кончался. −Помогите! – донеслось вдруг откуда-то из зарослей. – На помощь! Иволга мяукнула и умолкла. Млад замер, как вкопанный, прислушиваясь. Крик повторился – отчаянный и не очень далекий. −Спасите! Млад набросил на голову капюшон и рванулся прямо сквозь кусты. Ветка больно хлестнула по лицу. Колючки с удовольствием впились в голые руки. Еще какая-то зараза дернула за полу плаща. Будто эти кусты сговорились не пускать юного чародея дальше. Млад взмахнул руками, раздвигая упрямые ветки чистой, не оформленной в заклинание, магией, совсем позабыв, что учитель не велел лишний раз колдовать в лесу. Кусты затрещали, но все-таки сдались. За ними обнаружилась небольшая полянка. Прислонившись спиной к поваленному заросшему мхом стволу, там сидел мужчина средних лет. При виде выкатившегося из кустов Млада он удивленно распахнул темные глаза и даже слегка рот приоткрыл. Млад мысленно глянул на себя со стороны – капюшон свалился, и волосы наверняка воспарили над головой, неудержимые даже в тугом хвосте, руки все в царапинах, лицо, надо думать, тоже. Еще и плащ этот красный и корзинка на локте, как в старой сказке про девочку и пирожки. −Помоги, мил человек. – проговорил мужчина, с трудом подтягивая поближе к себе правую ногу и старательно не сгибая ее в колене. – Ямку не заметил, да как шлепнусь. Не дай боги сломал. Неподалеку валялась на боку корзинка, вокруг нее в беспорядке рассыпались грибы. Млад в два прыжка оказался рядом. Присел около мужчины, улыбнулся как мог ободряюще. −Помогу, конечно, чем смогу. Позволь только… Юный маг не договорил, ведя кончиками пальцев по длинной ноге в темных штанах и кожаном сапоге. Так и есть. Над чужим коленом пальцы слегка укололо. −Не сломал. – с облегчением улыбнулся Млад. – Только ушиб сильно. Ты прости, я подходящего заклинания не знаю, но тут недалеко живет леший. Он мой друг, он точно знает, как тебя вылечить. Давай, я помогу тебе до него добраться. Мужчина покачал коротко остриженной темноволосой головой и улыбнулся уголком рта. −Спасибо, чародей, но к лешему добираться мне не с руки. Помоги лучше до моего дома доковылять. Оно всяко поближе будет. А там у меня лекарства свои есть. −Ну как знаешь… − пожал плечами Млад, накрывая раскрытой ладонью чужое колено и шепча вовремя вспомнившееся заклинание. Мужчина вздрогнул всем телом и широко распахнул темные глаза. −Больно? – по-своему истолковал выражение его лица Млад. – Извини, мне казалось, что я правильно все вспомнил. Прости, я не хотел. −А что ты делал-то? – хрипло спросил мужчина, накрыв широкой шершавой ладонью руку Млада и осторожно отводя ее от своей ноги. −Хотел боль заговорить. – потупился ученик чародея. – Но, кажется, не получилось. −Получилось-получилось. – все так же хрипло проговорил незнакомец. – Только вот что, чародей. Ты, как я вижу, совсем молоденький. Неужели тебе твой учитель не рассказывал, что таким, как ты, в лесу колдовать нельзя? −Рассказывал. – упрямо тряхнул волосами Млад. – Только я же должен тебе хоть как-то помочь. – маг осекся и удивленно свел на переносице светлые брови. – Подожди, а ты откуда про запрет знаешь? −Да все знают, − кривовато усмехнулся мужчина, сверкнув крупными белыми зубами. – что магам, которые послабее, в лесу или в поле колдовать нельзя. А то местная нежить набежит, и останутся от колдуна одни рожки да ножки. Как тебя зовут хоть, маг? −Млад. А тебя? −Кир. Встать-то помоги, Млад. А дальше как-нибудь пошлепаем. Млад крепко вцепился в протянутую ему широкую шершавую ладонь. Потянул изо всех сил. Кир, опираясь другой рукой о поваленный ствол, с кряхтением поднялся, оказавшись выше Млада на добрую голову и изрядно шире в плечах. −Пожалуй, маг, ты мне и помочь-то не сумеешь. – проговорил Кир, разглядывая Млада с высоты своего роста. – Тебя же ветром унесет, березка. −Ничего подобного. – обиженно фыркнул Млад, подбирая свою корзинку и закидывая руку Кира себе на плечи. – Я крепкий. Ой, твоя корзина… Кир даже не глянул в сторону рассыпавшихся грибов. Он вдруг как-то странно пошатнулся в сторону больной ноги, всем телом навалившись на Млада. Сдавленно ругнулся, поминая какую-то лесную мать. Горячее дыхание обожгло Младу ухо, к волосам прижалась чужая щека. Но Кир быстро выпрямился, извинился и, кажется, довольно прочно утвердился на здоровой ноге и совсем чуть-чуть на ушибленной. Идти узкой, кажется, звериной тропой Младу совершенно не понравилось. Низко нависающие еловые лапы то и дело норовили дернуть за волосы или хлестнуть по лицу. Один особенно вредный локон то и дело щекотал нос, заставляя раздраженно сдувать мешающиеся кудри. Рука Кира давила на плечи, почти пригибая к земле. Корзина неудобно повисла на локте и теперь страшно мешалась. Занятый всем этим Млад как-то не заметил, что лес стал темнее, а птицы умолкли совсем. Теплая широкая ладонь скользнула вдруг по лбу, отводя прилипшие волосы и заправила за ухо тот самый непокорный локон. −Спасибо. – поблагодарил Кира Млад и все-таки спросил: - А почему ты живешь в лесу? −Как-то так получилось. – равнодушно проговорил новый знакомец. – Рос и жил себе один-одинешенек, семью не завел, вот и решил, что подальше от людей спокойнее. −А нечисть как же? – Млад даже голову слегка повернул, разглядывая бледное, не очень красивое, но все равно по-своему симпатичное лицо с крупными чертами. – Не докучает? −Если ей не докучать, то и она не станет. – низко рассмеялся Кир, сверкнув зубами. В ухе у него поблескивало небольшое золотое кольцо. Млад невольно задумался, откуда же у лесного отшельника деньги на такое украшение, но спрашивать не стал. Кир был каким-то неправильно горячим, словно у него начиналась лихорадка, но больным не выглядел и по-прежнему был бледным, без намека на румянец. А еще явно очень сильным и крепким. Пожалуй, в иных обстоятельствах Младу, с равным интересом заглядывавшемуся как на девиц, так и на мужчин, он бы понравился. −Вот и пришли. Опустивший взгляд в землю Млад поднял голову. Между двумя кривыми елочками виднелся крепкий ладный заборчик. За забором стояла небольшая избушка, сложенная из потемневших от времени бревен. Над дверью обретался желтый коровий череп. −Да не пугайся ты. – фыркнул Кир, словно почувствовав смятение Млада. – Это так, любопытных отваживать. Лучше помоги на крыльцо взобраться. Крыльцо и правда было высокое, но с резными перилами. Толком разглядеть рисунок Млад не успел. Почудилось, или по дереву вскачь неслись крохотные фигурки волков? Дверь бесшумно открылась, впуская в темные сени. Кир с долгим каким-то подвывающим стоном выпустил плечо Млада, схватился руками за стенку и проковылял внутрь. Млад помедлил на крыльце, прикидывая, как бы повежливее покинуть странного знакомца. −Заходи, не бойся. – донеслось из комнаты. – Я не кусаюсь. И избушка, как видишь, не на курьих ножках. Млад фыркнул над собственной робостью и решительно шагнул внутрь. Ничего жуткого в избушке не оказалось. Недавно побеленная печь, крепкий дубовый стол, такая же добротная лавка. В глубине комнаты, за занавеской – очевидно, хозяйская кровать. Кир, припадая на больную ногу, гремел чугунками у печки, выставляя на стол снедь. −Спасибо, что помог, Млад. Дай хоть так отблагодарю. Умаялся, наверно, мою тушку на себе тащить. Отобедай хоть со мной, чем боги послали. Млад открыл рот, чтобы возразить, но принюхался к дивно пахнущей печеной картошке, отчетливо отдающей грибным духом, и перечить передумал. Есть и правда очень хотелось. Помочь себе Кир не позволил, рыкнув что-то про невоспитанных гостей, которым положено сидеть и ждать готового, а не лезть хозяевам под руку. Млад послушно уселся на лавку и принялся приглаживать совсем растрепавшиеся волосы. Хотел было снять плащ, но передумал. В избушке было прохладно. А еще сильно пахло какими-то незнакомыми травами. В небольшое квадратное окошко без занавески было видно только мрачный частокол вековых елей. −И тебе не тоскливо здесь? – спросил Млад. – В этой вечной темноте, да одному? −Я не бываю один, Млад. – хмыкнул Кир, ставя перед гостем глиняную миску с той самой дивно пахнущей картошкой и вручая деревянную ложку. – В том смысле, что мне в своем обществе скучать не приходится. Ешь, пока не остыло. – мужчина помедлил и тихо засмеялся. – Красная Шапочка. −Уж скорее Красный Плащик. – фыркнул в ответ Млад, берясь за еду. Кир придвинул магу кружку с медово пахнущим узваром, взял свою миску и сел напротив, но есть почему-то не стал. Только задумчиво перемешивал ложкой содержимое собственной миски. Млад опомнился, только вычистив миску корочкой хлеба, улыбнулся и потянулся за кружкой. Во рту разлилась медовая сладость с едва уловимой грушевой кислинкой. Кир, глядя на сытого чародея, улыбнулся неожиданно широко и довольно. −Таких гостей и принимать приятно. – низким, каким-то рокочущим голосом проговорил он, вставая из-за стола. Млад поставил на стол опустевшую кружку, и ее стук о деревянную поверхность почему-то донесся будто издалека. Почудилось, что потяжелевшую голову обернули чем-то теплым и плотным, приглушив все посторонние звуки, оставив только ток собственной крови. Кир вышел куда-то в сени, а комната будто сделала оборот вокруг мага. Млад подпер голову рукой, отрешенно соображая, что же происходит. И вздрогнул, только мгновение спустя осознав – Кир больше не хромал. В сенях стукнула дверь, что-то лязгнуло, и Кир появился снова, высокий, прямой и двигающийся с какой-то незнакомой ленивой грацией. С улыбкой покачал головой, глядя на Млада. −Глупая-глупая Красная Шапочка. – голос вновь стал ниже, напоминая сдержанный рык. – Зря ты не слушал своего учителя. Зря колдовал в лесу. Я ведь давно за тобой наблюдал. Все ждал случая познакомиться. −Допустим, познакомился, дальше что? – собственный голос слегка разогнал окутавший голову туман. Млад попытался подняться, но ноги предательски подкосились, и он тяжело опустился обратно на лавку. Кир стоял от него сбоку, опираясь ладонями о стол, и разглядывал пристально и как-то хищно, наклонив голову к плечу. Ноздри крупного носа раздувались, словно хозяин избушки принюхивался. −А дальше посмотрим. – ощерились в улыбке белые зубы с крупноватыми для человека клыками, вспыхнули двумя желтыми огоньками глаза. −Оборотень. – с трудом выговорил Млад, поднимая непослушную правую руку. Даже в этом странном состоянии магия подчинилась охотно, солнечным лучом вспыхнув на ладони. Полыхнула на всю комнату, но Кир только досадливо отмахнулся, как от солнечного зайчика. −Чему только Градимир юное поколение учит? – насмешливо фыркнул он. – Или маги успели позабыть, что оборотни к магии невосприимчивы? −Зато в зельях, как я погляжу, разбираться начали. – бросил в ответ Млад, снова пытаясь встать на ноги. Одним легким скользящим шагом Кир оказался у него за спиной. Положил ладони на плечи, придавливая к лавке с такой силой, но Млад едва пополам не согнулся. Чужие губы коснулись уха: −Хоть что-то ты понял сам, Млад. Собственные руки сделались вдруг такими тяжелыми, что Млад даже не сумел оторвать их от столешницы. Оборотень погладил ладонями ткань алого плаща у Млада на плечах и даже не проговорил, а проурчал на ухо: −Тебе так идет красный. Куда больше, чем черный. Я чуть на месте богам душу не отдал, когда тебя в нем увидел. Признаться, даже не надеялся, что моя ловушка сработает так удачно. Проворные пальцы скользнули в волосы, распутали шнурок, зарылись в рассыпавшиеся по плечам кудри, с нажимом проходя по коже головы. Млад почувствовал, как оборотень зарывается в его волосы лицом, услышал шумный вдох и хриплое, почти рычащее: −Земляникой пахнешь. Вкусный. −Неужели сожрешь? – сам удивляясь своему спокойствию, спросил Млад. Острые зубы несильно прихватили его за ухо. −Глупый чародей. Приличные оборотни не едят людей. А я приличный оборотень. Даже грибы собирать люблю. −Приличные оборотни – сквозь зубы процедил Млад. – гостей «Сеткой» не опаивают. Он все-таки вспомнил это зелье, кислинку которого и принял за грушу. «Сетка» туманила разум и навевала слабость на тело. Противный туман из головы Младу уже удалось прогнать. А вот тело подчиняться никак не желало. Руки Кира скользнули вниз по напрягшейся шее, снова огладили плечи, переползли вперед, разматывая тесемки плаща. −Ладно, согласен, я не самый приличный оборотень. – фыркнул Кир. – К тому же это была не совсем «Сетка». Я ее немного усовершенствовал. −Это как же? – подозрительно спросил Млад. Плащ с шуршанием стек на пол, цепкие пальцы рванули воротник безрукавки, с мясом отдирая мелкие пуговицы. Большие пальцы с нажимом прошлись по ключицам. Ладони вновь огладили плечи с напрягшимися мышцами. Кир сжал запястье Млада, охватив его целиком, и поднял безвольную руку чародея, заводя его тому за голову. Млад вздрогнул всем телом, когда успевших покрыться корочкой царапин от шипов коснулся горячий язык. Оборотень вылизывал подсохшую кровь тщательно и вдумчиво, сперва на одной, а после на другой руке, урча гортанно и довольно. Млад дрожал, но почему-то не от отвращения. Мокрые горячие прикосновения затягивали какой-то узел в горле, заставляли сильнее колотиться сердце. −Чувствуешь, чародей? – рыкнул Кир, скользнув языком по раскрытой ладони по-прежнему заведенной Младу за голову руки. Маг подался вперед, едва не рухнув грудью на стол. Лицо пылало. Сердце билось так быстро, будто собиралось вовсе проломить грудную клетку. А вместе с ним слабой пульсацией отдавалось где-то в животе и еще ниже. Проклятье, точно какого-то любистока в «Сетку» намешал, самоучка чертов. На смену языку пришли горячие мягкие губы, оставившие в середине ладони поцелуй. Острые зубы осторожно прикусили кончик указательного пальца. А потом его обволокло влажным жаром. −Что ж ты делаешь-то, нечисть?.. – шипел Млад, пока оборотень старательно вылизывал его пальцы, прихватывал зубами, ласкал языком. −Как что? Ем. – невозмутимо отозвался Кир. – Вернее, примеряюсь. Ты вкусный. −Собака… − выдохнул сквозь зубы Млад и тут же вскрикнул, когда острые зубы больно прихватили за плечо прямо сквозь ткань безрукавки. −Попрошу не оскорблять. Я все-таки волк. −А лижешься, как собака. – мстительно подколол его маг. В плечи впились уже полноценные когти. Млада одним рывком подняли с лавки и вздернули в воздух, разворачивая лицом к обозленному оборотню. В человеческом облике волчий оскал выглядел не очень страшно, но тоже довольно внушительно. Резкие глубокие складки расчертили лоб и переносицу, верхняя губа приподнялась, открывая острые зубы. Млад оскалился в ответ и даже зубами клацнул в опасной близости от носа оборотня. Кир удивленно отшатнулся, но хватку на плечах мага не разжал. −Неплохо для новичка. – задумчиво оценил он, как-то разом растеряв всю ярость. – Или у тебя оборотни в роду были? Млад, почувствовавший, что тягучее оцепенение как будто немного спало, вместо ответа двинул оборотня коленом в пах. Лесная зараза, словно этого ждала, ловко увернулась, перехватила Млада сгибом локтя за шею, а другой рукой – вокруг талии и куда-то потащила. Выцарапаться из крепкой хватки притиснутый к нечеловечески горячему, будто из одних мышц отлитому телу Млад не сумел. Кир повалился на кровать, перевернул мага на спину и придавил собой, заводя руки Младу за голову и легко перехватывая оба запястья одной своей ладонью. Прикусил стык шеи и плеча, втянул в рот кожу. Млад вздрогнул и зашипел, когда от этого места табуном повалили мурашки и потек острый тягучий жар, собираясь где-то в груди. −Брыкайся-брыкайся. – клыкасто улыбнулся Кир, светя в полумраке комнаты желтыми глазами. – Так интереснее. Даже кусаться можешь. Без всякой опаски прильнул поцелуем, как должное принял впившиеся ему в губу зубы, заурчав так, что грудная клетка завибрировала. Млад, бедром чувствовавший чужую наливающуюся плоть, оттолкнулся лопатками от кровати, пытаясь сбросить оборотня с себя, но, кажется, сделал только хуже, проехавшись по твердому и вызвав еще более громкий гортанный рык. Волчий поцелуй уже отчетливо отдавал солью и металлом. А от Кира пахло… Странно и очень знакомо. Свежим ветром, хвоей, немного дымом. Неожиданно приятно пахло. Отвлекшийся Млад пропустил момент, когда приоткрыл губы, впуская в рот чужой бесстыдный язык. Магия, текущая в жилах, все-таки сумела побороть зелье. Но почему-то… Вырываться больше не хотелось. Придавившее к кровати горячее мускулистое тело ощущалось так правильно. Стиснутые крепкой ладонью запястья как-то сладко ныли. Суставы пекло и выворачивало. Захотелось… Такого захотелось, что Млад почувствовал, как румянец перетекает со щек на шею и грудь. Чужой язык, нахозяйничавшись во рту, мокро обвел губы, провел влажную черту по горлу, вылизал впадинку между ключицами. −Сними. – глухо попросил Млад, прикрыв глаза. −Что снять? – не понял Кир. −Рубаху сними. – прерывающимся голосом выговорил маг. – И с меня… Тоже. Хватка на запястьях исчезла. Млад открыл глаза. Кир, опираясь ладонями о кровать по обе стороны от его головы, внимательно разглядывал лицо чародея. −Что, даже не будешь охотников на помощь звать? −Я лучше сам тебя покусаю. – пообещал Млад. Кир весело фыркнул, выпутываясь из рубахи и играя тугими мышцами под светлой, расчерченной шрамами кожей. Млад приподнялся, позволяя стянуть с себя уже изрядно пострадавшую безрукавку. Отбросил волосы, чтобы не придавить, и опустился обратно на постель, широко открытыми глазами глядя, как оборотень медленно склоняется над ним. −Золотой волчонок. – беззлобно проговорил Кир. – Что зубки, что язычок у тебя острые. Маг выгнулся дугой и глухо застонал, когда горячие губы прочертили дорожку по груди и животу к поясу штанов. Руки, уже без когтей, с нажимом провели по бокам, стискивая талию. Вернулись выше, оттягивая и перекатывая соски, опять пробрались вниз. Рванули, наконец, шнуровку штанов, освобождая плоть, стаскивая одежду вместе с обувью совсем. Млад закрыл лицо согнутым локтем, чувствуя, как плавится от жара. Даже воздух в избушке, кажется, раскалился, как в кузнице. Чужой юркий язык обвел открывшуюся головку, скользнул ниже, к потяжелевшим яйцам. А потом изнывающую плоть обволокло влажным мягким жаром, и сдерживаться дальше стало невозможно. Голова как-то сама собой заметалась, придавливая рассыпавшиеся в полном беспорядке волосы. Бедра крупно вздрагивали и рвались вверх, глубже, сильнее, острее. Тяжелые широкие ладони легли на огнем горящую кожу, прижимая бедра к кровати. Млад убрал руку и открыл глаза, но все кругом плыло в каком-то мареве. Чужие губы обхватили плоть плотным кольцом, потом пропустили глубоко в горло, сжимая стенками, и вдруг все разом исчезло. Млад застонал, выгибаясь всем телом, подаваясь вперед. Горячие шершавые ладони успокаивающе прошлись по вздрагивающим от тяжелого дыхания бокам. −Потерпи немного, золотой мой. Потерпи. Не получившее утоления возбуждение туманило голову не хуже зелья. Млад как сквозь сон чувствовал, что его поднимают и разворачивают, помогая опуститься на локти и шире разводя колени. Кир, рыкнув что-то неразборчивое, сжал в ладонях напрягшиеся ягодицы, разводя и раскрывая. Младу показалось, что его ошпарило кипятком. От всего этого – от ощутимого взгляда Кира, от беспомощности и бесстыдства позы, от собственного удовольствия хотелось провалиться сквозь землю. За спиной что-то звякнуло, и скользкие осторожные пальцы обвели вход, медленно растягивая неподатливые мышцы. Млад свел лопатки и втянул голову в плечи, сжимаясь. Пальцы тут же исчезли. К спине прижались горячие губы. Прикусили кожу как раз между лопаток, оставляя пульсирующую метку. Скользкая рука сжала опавшую было плоть, задвигалась, неспешно, но неотвратимо возвращая возбуждение. −Тише, Млад, тише. Не бойся. Больно не будет. Смысл слов доходил с трудом, но от звука низкого, почти мурлыкающего голоса, становилось спокойнее. Млад со стоном выдохнул, расслабляясь. Спина взмокла. Кудри липли к ней, горячим облаком обнимали шею и щеки, лезли в рот. Кир чистой рукой на ощупь отвел волосы от лица Млада. −Какое же ты все-таки золото. – проговорил он. – Настоящее рядом с тобой просто меркнет. Пальцы вновь вернулись назад, скользкие от масла, осторожные, но настойчивые. Млад кусал губу и стискивал кулаки, стараясь не зажиматься. Безумно хотелось уже излиться и рухнуть на горячую сбитую простынь, и чтобы сверху опустилось уже это горячее твердое тело, чтобы зубы снова прикусили там, между шеей и плечом, где все еще сладко и неотступно ныла метка. Когда пальцы все-таки пробрались внутрь, Млад вжался губами в собственное плечо, давя вскрик. Было не больно, но до ужаса непривычно. А осознание того, что Кир смотрит и видит его – такого – просто добивало. И выбивало, вопреки всему, долгий вибрирующий стон. Младу казалось, что он и так потерялся в этом жаре, духоте, на какой-то тонкой грани, отделяющей от темной, но блаженной неизвестности, но пальцы вдруг задели внутри что-то, и удовольствие ударило, как ураганный порыв ветра в грудь. Млад, сорванно застонав, невольно подался назад, пытаясь вернуть, поймать это удовольствие. Пальцы – не то два, не то три – двигались уже свободнее, оглаживая изнутри и снова находя эту точку. Перед глазами вспыхнуло золотым, и Млад уронил голову на руки, пытаясь отдышаться. −Еще чуть-чуть, Млад. – раздалось откуда-то сверху. – Потерпи еще немного, хороший мой. Пальцы сменились плотью – горячей, скользкой и крупной. Млад напрягся всем телом, чувствуя каждую мышцу, но Кир как-то хитро скользнул рукой по его собственной горящей налившейся до предела плоти, и Млад со стоном обмяк, впуская его в себя. Пальцы сжали бедра, придерживая аккуратно, но твердо. Кир помедлил немного, а потом так же медленно двинулся назад, снова качнулся вперед, ловя слабое движение навстречу. В груди, кажется, лопнула какая-то струна, и Млад, не выдержав, застонал в голос, прогибаясь в спине, подаваясь назад и насаживаясь на горячую твердость, так правильно и уверенно задевавшую что-то внутри. Кир, дыша громко и часто, постепенно начинал двигаться быстрее, встречая каждое движение Млада. Шум крови в ушах переплавился в шелест ветра в древесных кронах. Под закрытыми веками скакали солнечные зайчики. Разгоряченную мокрую от пота спину то лизал сквозняк, то обдавало жаром чужого тела. Дыхание Кира превратилось в полноценный рык. Млад хотел было оторвать одну руку от кровати, помочь себе рухнуть, наконец, в блаженную пустоту. Но не успел. Кир толкнулся как-то особенно долго и глубоко, зарычал, крепко стискивая и так уже наверно расцвеченные следами его пальцев узкие бедра. И Млад едва не рухнул грудью на кровать, почувствовав, наконец, как удовольствие накрывает с головой. Краем уплывающего куда-то сознания он почувствовал, как сжимаются мышцы вокруг чужой раскаленной плоти. Как внутри становится мокро и горячо. И как смыкаются острые зубы все на том же месте между лопаток. И стало темно и тихо. Только ветер шумел в ветвях. Или кровь в ушах. Сквозь вязкую полудрему Млад чувствовал горячую простынь под спиной и прикосновения горячего языка к пульсирующему, сжимающемуся, истекающему семенем входу. Потом язык заскользил по животу, собирая следы его собственного удовольствия. Но сил поднять веки не было. Голову приподняли, а потом аккуратно устроили на чужом плече. −Я тебя все равно покусаю. – сонно проговорил Млад, прижимаясь ближе к теплому сильному телу рядом. – Завтра. −Непременно, золотце. – тихо проговорили над ухом. – Непременно. Сон все-таки сморил окончательно. Снился лес, пронизанный лучами солнца. И смутная фигура крупного поджарого серого волка с горящими желтыми глазами. Волк стоял, свесив язык набок, и будто улыбался.