***
Ночью уже подмораживало. Облетали последние листья, и сад и лес стали прозрачными. Выйдя утром на крылечко, чтобы набрать воды из ведра, Макару пришлось разбить тонкую корку льда. Он набрал воды в чайник и убежал в теплый дом, готовить им обоим завтрак. Олсен переехал к Макару месяц назад, к удивлению одних и разочарованию других омег. Николас для многих был вожделенным объектом, и выбор его многим показался странным и обидным. Сам шотландский доктор помалкивал и улыбался. Но долгими осенними вечерами больше не приходилось скучать одному. Макар не давал, ох, не давал! Истосковавшись по сексу, он в буквальном смысле Олсена заездил, и Ник первые пару недель ходил как сомнамбула. Но привык. И жить с Макаром привык. В быту оба были неприхотливы, и, как выяснилось, имели много общих интересов. Но и не без разногласий, конечно. Уступать во всём чаще приходилось Николасу, но чуть позже Макар благодарил старым, как мир, способом.***
В ноябре Сокольская приехала вновь. По посёлку на этот раз не ходила, но выскочила на пятачке, где стояла больница Ника и скрылась внутри. Макар — следом. Охрана на пороге пускать его не хотела, но взбешённый колдун полыхнул глазами, и два атлета молча разошлись в стороны. Сокольская и Олсен мирно ворковали в приёмной. Ворковала, собственно, Галина Карловна, а Ник хмуро крутил карандаш. — Устал, похудел, — тоном доброй мамочки говорила чиновница. — Эти несносные омеги совсем замучили моего мальчика. Поедем ко мне? Устрой себе человеческие выходные. — Галина Карловна… — Я же просила, Ник… Хотя бы когда мы одни, можно не называть меня по отчеству? Когда это говоришь ты, я чувствую себя старухой. А у меня дома ты чудесно отдохнешь… Макар осторожно заглянул в щёлку и увидел, как Сокольская гладит Ника по руке. — Не бойся, — нежно говорила она. — Вернут назад в наилучшем виде. По крайней мере, в отдохнувшем виде. У меня бассейн и сауна… И ты наверняка соскучился по родной кухне. Что бы ты хотел? — Я бы хотел договориться об антибиотиках. В прошлый раз… Женщина засмеялась. — Ну что с тобой поделать? Ники, милый, ну хоть иногда надо расслабляться. В конце концов — я тебя старше и я знаю лучше! Макар резко открыл дверь и шагнул в комнату. Галина с Ником синхронно вздрогнули. — Какого чёрта? — рявкнула женщина, оборачиваясь. — Я велела никого не пускать. А ну, пошёл вон! — В кабинете своем будете командовать, — процедил Макар и Галина дёрнула бровью: — Ах, это же наш колдунчик! Интересная внешность, да, Ники? Он, что же, помогает тебе? Ты уколы делаешь, а он рядом заговоры шепчет? Сокольская засмеялась, но Макар её даже взглядом не удостоил. — Расслабиться, значит, зовут? Ну-ну… — Вот только глупой ревности не надо, мой темпераментный, — устало сказал Олсен. — Я тебе всё объяснил, по-моему. — Что здесь происходит? — нахмурилась Сокольская. — И почему этот парень смеет так нагло заходить к тебе? Макар зло рассмеялся: — А я его тоже расслабляю, дамочка. И у меня это лучше получается. На глазах изумлённой женщины он резко дёрнул на себя шотландца и впился горячим поцелуем. Чиновница вскочила: — Николас! — взвизгнула она. — Ты что, тоже омега? Ты из этих мерзких тварей? — Он не омега, — ответил Макар, оторвавшись от губ доктора и кровожадно облизываясь. — Он трахает омегу. Сокольскую натурально затрясло. — Извращенцы! Ничтожества! — взвизгнула она. — Я старалась… Я хотела… А ты! За моей спиной! — Госпожа Сокольская… — Я тебя чуть ли не ангелом считала, — выла Галина. — Я купила нам новый дом, купила обручальные кольца! А ты трахаешь омег, этих грязных выродков. Ноги моей здесь больше не будет… Никогда! И брезгливо скривившись, она вышла, яростно пнув стул по дороге. — Что ты наделал, — обречённо вздохнул Николас. — Вот кто тебя просил? Теперь она откажет мне. — А надо было ждать, пока она предложение сделает? — раздул ноздри Макар. — Ишь ты, оказывается, она и кольца уже купила. Ради бедненьких, разнесчастых омежек ты согласился бы жениться на этой тётеньке? Ведь в случае отказа лекарств мы снова не увидим. Николас хотел было гневно ответить, но вдруг закусил губу и его разобрал внутренний смех. — Ради бедных омежек? Ну, не зна-а-аю… Новый дом, бассейн, сауна… Макар! — рявкнул он. — А ну, прекращай! Ещё не хватало, чтобы ты в идиоты заделался. Огонь в глазах колдуна погас и он буркнул: — Извини. Перегнул, да? Николас только вздохнул. Но когда он вышел, в чёрных очах Макара вновь вспыхнуло пламя: — Сауна, говоришь…***
— Прогуляемся перед ужином? — предложил Макар, ввалившись в дом, и Ник удивлённо моргнул: — Ты где был? — Да так… Пойдём, пройдёмся, а то ведь замучили несносные омеги. Ты и впрямь уставшим выглядишь. Ник прищурился подозрительно, но Макар смотрел честными-пречестными глазами. И Олсен кивнул. По ноябрьскому лесу гулять было приятно. Грязь замёрзла, сугробов ещё не навалило, и посеребрëнная трава и стволы деревьев создавали сказочную иллюзию. Но в лес Ника не повели, а увлекли в конец сада. Банька Макара спряталась за густыми кустами боярышника. Издали она смотрелась, как игрушечная, а рядом — летний душ. И именно туда Макар затащил шотландского врача, пока тот ворон в небе считал. — Ты знаешь, я не люблю баню, — начал он и Макар кивнул: — Да, да, ты любишь бассейн и сауну… — Так ты отомстить мне решил? — изумился Олсен. — Макар, это мелочно и глупо. Но его уже вытряхнули из одежды, натянув на голову войлочную шапку, и толкнули к парной. Олсен машинально шагнул в жаркую полутьму, охнул в ужасе и шарахнулся назад. И наткнулся на Макара, коварно закрывшего дверь. — Я не могу… Здесь нечем дышать! — Сейчас привыкнешь. — Не привыкну! Мне уже нехорошо, выпусти! Я не хочу, я передумал! — А я — нет! — злорадно сообщил ему Макар. Ник пытался сопротивляться, но враз одуревший от жара, только руками во все стороны махал. Его без труда подтащили к полку́ и уложили. Макар был сильнее, и Николас это знал. Застонал обречённо и накрыл голову руками. Колдун сочувственно поцокал над ним. — Сжатый альфа — клиент сложный, — констатировал он и завозился. Рядом что-то стукнуло, и вдруг затрещало-зашипело так, что Олсен совсем сжался. Он почти ничего не видел, кроме пламени в маленькой печке, и ему это пламя адским показалось. Правда, вместо серы вдруг запахло мятой, но испуганный доктор этого не осознавал. И когда по спине провели веником, дёрнулся от неожиданности. — Спокойно, мой шотландский друг, — сказал Макар. Он водил вдоль тела веником, словно оглаживая, временами подгонял парок и прижимал сухие листья, вырывая невольное оханье. — Я думал, ты будешь меня лупить, — пробормотал Николас. — Вот так, да? И его шлëпнули по заду. Ник ойкнул, и тут всю любовь Макара на себе ощутил. На ногах, на ягодицах, на спине… Макар хлестал, временами останавливался и снова оглаживал. Ник пытался встать, но сильная рука придавливала назад: — Лежи-лежи. Я аккуратненько. Ник кряхтел, что-то бубнил, но сил вырваться не было. Он начал задыхаться в этом тяжёлом, горячем воздухе, когда Макар неожиданно остановился и помог встать. Через минуту Николас пил квас в предбаннике и мямлил: — Я думал, будет хуже. — Ничего. Ещё пару заходов осилишь… — Сколько? — взвыл Олсен. — Я хочу домой! — Да кто же тебя отпустит? — осклабился в ответ колдун, и стал похож на инквизитора, рассылающего приглашения в пыточную. Ник отрешëнно вздохнул: — Эти жуткие русские традиции… А потом в ледяную воду? В наш прудик, да? Тогда я точно умру. — Нет, — успокоил Макар. — Я, может, и садист, но не до такой же степени. Вода — это для закалённых. Ты ещё кваску попей, да пошли. Олсен смотрел умоляюще, но Макар взглядом дал понять, что не отпустит. В полумраке бани, высокий и обнажённый, с распущенными волосами, он вдруг показался похожим на языческого бога. Ник засмотрелся и руку протянул, чтобы коснуться груди, как его под руку и подхватили. И началась вторая часть адского развлечения. После второго захода Ника вынесли на руках. Он с тоской смотрел в маленькое окошко и тайком на дверь. Если вскочить и рвануть… Главное, чтобы соседи этого не видели. Он чуть подвинулся и глаза Макара заискрились весельем. — Не-а! Не добежишь. Не добегу, мысленно согласился Ник. Но когда Макар встал, доктор вцепился в скамью руками: — Не пойду! — И не надо, — согласно кивнул черноглазый. — Сюда ложись. Буду тебя мёдом с солью растирать. — Скраб? — Поверь, это лучше любого скраба. И это уже был кайф. Нику всегда нравился такой, чуть жёсткий массаж, когда надавливали, растирали и разминали, и тело — распаренное и расслабленное, плавилось под умелыми руками. Ника растëрли от затылка до пяток и Макар спросил на ухо, вырывая из полудрëмы: — Встать помочь? — Я не смогу больше… Честно. — Да не буду я больше тебя парить. Надо ополоснуться — ты сейчас похож на тортик. — Медово-солëный, — пробормотал Николас. — Ты меня не обманешь? — Нет, — ласково пообещал Макар.***
— А ты — молодец, — сказал он уже дома позже. — Думал, орать будешь или по морде мне заедешь. Олсен развалился на диване. Тело до сих пор казалось мягким и мысли текли такие спокойные и тягучие. — А я думал, будешь бить веником пока я на части не развалюсь. Я в кино так видел. Жуть! Но если подумать, то после сегодняшнего… В этом определённо что-то есть. Но теперь я не скоро решусь повторить. И ещё… Я всё время думаю о Сокольской. Сидевший в кресле Макар аж привстал: — Да ладно… Я думал, что все мысли о ней веником выбил. — Она, кажется, разозлилась, — неуверенно сказал Ник. — Как бы теперь какую подлость не задумала. Обиженная женщина… — Не задумает, — загадочно улыбнулся Макар. — Я сам в город съезжу, давно что-то не был. Адрес только Сокольской скажи. Николас усмехнулся про себя, подумав, что для госпожи чиновницы это будет большой сюрприз. Макар тем временем потянулся и встал. Прошёлся по комнате, и увидев в окно, что снег пошёл, облокотился на стол, глядя на улицу. А Николас молча водил глазами по его фигуре. Вдруг вспомнилось, как Макар стоял голым в предбаннике и так был похож на древнего бога. Без одежды ему гораздо лучше, подумал Олсен, тоже неслышно поднимаясь. — Люблю снег, — тихо говорил тем временем Макар. — Только не такой, а когда хлопьями падает. А ты? И тут его нагнули над столом, рывком стянув штаны, а к голым ягодицам прижались бёдра Ника. — Эй! — Стой, стой, — успокоил Олсен. — Я тоже аккуратненько умею… Макар чертыхнулся, поняв, что попался. Обычно инициативу проявлял он сам. А ещё Макар не разрешал Нику готовить себя. Казался беспомощным в эти моменты и предпочитал насаживаться на член сразу. Большинство омег в растяжке и вовсе не нуждались. Но сейчас, распластанный на столешнице, Макар вдруг понял, что теперь этого не избежит. — Ники, ты знаешь… — Знаю, знаю, — успокоили его, задирая футболку и поглаживая по спине. — Теперь ты моя добыча. От ласк Макар быстро заводился и тëк, но сейчас был ещё сухим и зажатым. Но на столе так кстати ещё стояла маслëнка и Ник, нежно проведя между ягодицами, зачерпнул подтаявшую субстанцию. Мазнул ещё и ввёл палец. — Ник… — Больной, лежите спокойно, — строго сказал Олсен. — Иначе придётся поставить вам клизму. И сосредоточился, будто музыкальный инструмент настраивал. Водил по стеночкам, растягивая и нащупывая чувствительное местечко. Второй рукой гладил вдоль позвоночника и молол всякий бред про полную диспансеризацию. Макар не выдержал и хохотнул, и тут же ахнул и ткнулся лбом в стол. — Вот чëрт! Ник, давай уже. — Больной, не дергайтесь. Доктор ещё не закончил осмотр вашей задницы. — В роль вошёл, зараза, — простонал Макар. — Да что ж ты дела-а-ах… Видеть его, всегда такого сильного и уверенного, в полной своей власти — непередаваемое удовольствие. Ник еле терпел, но мучить черноглазого колдуна оказалось не менее приятно, чем иметь. Макар глухо стонал и цеплялся руками за стол. — Ни-и-ик… — хрипел он. — Я тебя убью… если ты сейчас… — Скажи волшебное слово! — Пожалуйста… Николас тоже не был садистом, тем более, что его собственный член уже ныл. И он плавно въехал в задницу колдуна. Стол затрясся под ними и оставленная посуда дребезжала. А в окно из темноты пялился на них с открытым ртом Санька Синицин. Зачем он пришёл — Санька уже забыл. — Во дают! — восхитился он. Поправил в штанах и рванул домой к Максу.