Расколотая скорлупа

Оля запрыгнула на буфет, игнорируя стоящие вокруг кресла и диваны, и свесила ноги. – Ну, давай, – дала отмашку она, – рассказывай. Я с тяжелом вздохом устроился в кресле напротив и мрачно посмотрел в выжидающе-любопытные голубые очи. – Итак?.. – подсказала Оля, когда пауза затянулась. – Итак, Драко в меня влюблён. – Это я уже и сама поняла, – закатила глаза она. И замахала руками: – Подробности! Мне нужны подробности! – Я уже жалею, что согласился, – проворчал я. – Какие именно подробности тебе нужны? – Поздно жаловаться, дорогой. …Ну, не знаю, когда ты понял, что нравишься ему? – Мм… Сразу? Я полагаю. – Потер шрам. – То есть, я, конечно, не могу быть на сто процентов уверен, но, вероятно, это так. – Ого! – присвистнула Оля. – И когда сие началось? – В начале этого года. – И? Ты корчишь из себя несведущего уже, сколько?.. Четыре месяца? – Ага, почти. – Я пожал плечами: – Это не так уж и трудно. Было, по крайней мере. Пока Драко сам ничего не осознавал. – Да ты прям гений конспирации. – Оля скрестила ноги и откинулась назад, отчего несчастный буфет заскрипел. – Но теперь он всё осознал, не так ли? Что собираешься делать? Я снова пожал плечами: – То же, что и раньше: притворяться, что ничего не замечаю. Авось, он переболеет и успокоится. – Ну да, ведь эта тактика до сих пор прекрасно работала, – саркастически отметила Оля. – И его симпатия отнюдь не окрепла. – А что ты мне предлагаешь?! – взорвался я: слышать собственные опасения из чужих уст оказалось болезненно. – У тебя есть идеи получше?! Как, скажи мне на милость, отказать Драко, не обидев его и оставшись друзьями?!. Возглас со звоном растворился в пространстве, и повисло гнетущее молчание, в течение которой Оля даже ногами болтать перестала, видимо, задумавшись. Я тоже молчал, погруженный в свои мрачные мысли. – М-да… – задумчиво протянула Оля, разбив тишину. – Влип же ты, друг мой… – Угу, – уныло согласился я. – Влип. – Может тебе попробовать с ним встречаться? Я резко вскинул голову, вытаращивая на нее глаза. – Не, ну а что? – Оля развела руками. – Та же тактика, что и у тебя, только следующего уровня: станете парой, повстречаетесь какое-то время, потом расстанетесь, как заканчивается абсолютное большинство школьных романов. – Ага, и после этого мы точно продолжим быть друзьями, – пришла моя очередь вставлять саркастические комментарии. – Ой, да иди ты! – она скорчила гримасу. – Хочет он тут и рыбку съесть, и косточкой не подавиться! Я, между прочим, хорошую идею предлагаю: разве не в курсе, что запретный плод сладок? Может, он потому и влюбляется в тебя сильнее, что не видит перспектив. А начнете встречаться, и разонравишься ему, когда он увидит, какая ты на самом деле гнида. Я кинул в нее диванную подушку, Оля расхохоталась. Со второго раза я попал, отчего она едва не сверзилась с отчаянно хрипящего буфета. Когда мы оба успокоились, а Оля всё же спрыгнула на пол — правда, не раньше, чем мебель попыталась скинуть ее сама, — девушка отряхнула ладони и вытянула меня из кресла. – Ладно, – сказала она, – хорош кукситься. Чужие чувства — это не то, что ты можешь исправить, а значит и париться об этом не имеет смысла. Пойдем лучше напьемся и повеселимся. – Люблю тебя и твое отношение к жизни, – не выдержав, рассмеялся я. – Еще б ты меня не любил! – самоуверенно кивнула Оля, довольно улыбаясь. – Я умная, красивая, веселая, и отношение к жизни, как ты правильно заметил, у меня потрясающее. – И скромностью не обделена, – фыркнул я, пока она тащила меня на выход. – Не без этого. Мы перекидывались ничего не значащими шутками. Я чувствовал себя комфортно: не в обиду Рону и Гермионе, но именно Оля являлась моей лучшей подругой. Она была саркастичной и ехидной, и, в то же время, легкой и необидчивой. Мы быстро сошлись с ней и мгновенно стали друзьями, будто были знакомы всю жизнь. Оля — моя родственная душа, если можно так сказать. Больше, чем подруга, больше, чем сестра; она — отражение в зеркале, почти так же близка мне, что и я сам. Я мог представить, что вследствие жизненных перипетий мы с Роном и Гермионой отдалимся, но не мог и вообразить, чтобы мы перестали общаться с Олей. Хотя вижу ее намного реже, нежели друзей-однокурсников. Стоило нам вырулить в коридор, как мы натолкнулись на Драко. Никогда ранее я не видел его настолько взволнованным: он выглядел запыхавшимся, словно бегал по лестницам, его всегда идеально уложенные волосы растрепались, а бледное лицо покраснело. Серые глаза вспыхнули, стоило Драко завидеть нас, и мы с Олей переглянулись: «Да, мой друг, ты влип» — прочитал я по ее говорящей мимике. "И опять же. Трудно не согласиться." Мне было жаль Драко. Как его друг я желал ему всего самого лучшего, в том числе взаимной любви. Но я ничего не мог поделать с собственными чувствами; не мог заставить себя полюбить того, к кому не испытывал ничего, кроме дружбы. И мне оставалось только скрывать свою осведомленность и терпеливо ждать, в надежде, что симпатия Драко сойдет на нет, и он найдет себе кого-то более подходящего. Кого-то, кто полюбит его в ответ, и я смогу искренне порадоваться за друга. Смогу с удовольствием исполнять свою роль, помогая Драко советами, поддерживая в трудные моменты и безоговорочно вставая на его сторону в их ссорах. Но всё это оставалось лишь грезами, потому что объектом симпатии моего друга оказался я сам. Именно я являлся тем, кто отвергал его чувства. Именно я стал тем, из-за кого Драко, вероятно, будет страдать. И именно я находился на месте того, кого бы сам осуждал и хейтил, ограничься моя роль дружбой. Я мог бы ругать объекта невзаимной любви Драко — даже будь тот хорошим человеком: просто из чувства солидарности, — но… Но трудно не осознать, оказавшись в шкуре его самого, в каком сложном положении находится не только тот, кто любит, но и тот, кого любят. Мои мрачно-обреченные мысли прервал Драко. – Вы тут… – начал он и закашлялся. Я сочувственно поджал губы на краткое мгновение, догадываясь, что внезапный приступ першения в горле Драко вызвала встреча со мной и Олей. Мне было сложно понять, почему именно она оказалась главной причиной ревности моего друга; хотя, если подумать, он и на Герми косился — но даже это ближе к реальности! Один из главных моих девизов: «Никогда не говори никогда», и я его придерживался, не зарекаясь и от того, что сейчас мне казалось попросту невозможным, в том числе, и от романа с Драко или Гермионой (серьезно, не могу в подобное поверить, но — жизнь штука непредсказуемая). Однако, в случае с Олей я готов сказать абсолютно твердо: «Никогда». Есть какие-то рамки близости, за гранью которых ты просто не можешь сойтись с человеком: он становится настолько родным, что романтика с ним уже воспринимается кощунством. Встречаться с Олей для меня выглядело сродни роману с собственной сестрой — это абсурдно и отвратительно. Как бы странно ни звучало, но я люблю ее слишком сильно, чтобы даже на мгновение представить подобное. Но всё это я не мог растолковать Драко, а потому попытался хотя бы снизить шкалу его необоснованной ревности, объяснив наше с Олей совместное времяпровождение подготовкой к уже ставшим традиционными играм. Кажется, не особо помогло. Вероятно, Рудина пришла к тем же выводам — уж больно внимательно она наблюдала за парнем. Неудивительно, что ее спалили, но Оля не растерялась и легко подключилась к разговору. Услышав, как Драко называет ее «Олга», она звонко рассмеялась, и я сам почувствовал себя свободнее — то ли из-за ее смеха, то ли из-за тщетных попыток Малфоя выговорить русское имя. – Можешь звать меня «Хельга», – великодушно предложила девушка. – Незачем ломать язык. – Ага, и сокращать в «Хель», – хмыкнул я на русском, за что тут же получил локтем в бок. – Вот, видишь, я прав — просто исчадие ада. – Слышь, давно в лобешник не получал?! – двинулась на меня Оля в лучших традициях дворовой гопоты. – Воу! Угрозы! Всё только подтверждает мои слова. – Ага, и кто из нас двоих водит бедного влюбленного мальчонку за нос? – усмехнулась Оля. – Не в бровь, а в глаз, – мгновенно помрачнел я. – Ты победила. – Почаще напоминай себе об этом. – …А теперь поговорим о твоем бывшем — Артеме. – Бл… – Мне нужно идти, – внезапно перекрыл голос Драко ругательство. И пояснил: – Мама просила подойти. Я немного вздрогнул: оказалось, за веселой баталией с Олей присутствие третьего человека вылетело у меня из головы. – Конечно, иди, – одновременно с девушкой воскликнул я. И Драко, даже не прощаясь, что было абсолютно нехарактерно для него, поспешно удалился. Конечно, можно было бы предположить, что с его мамой что-то случилось, и потому он так спешит. Но… – Паренек обиделся, не так ли? – утвердительно произнесла Оля, так же, как и я, глядя Драко вслед. – Мгм, похоже на то. – Ревностное обострение? – предположила девушка. – Не смог терпеть меня рядом с тобой и ушел по-английски? Я начал пожимать плечами, когда вдруг замер. – Оля-я-я-я… – с каждым протянутым звуком мне всё больше хотелось удариться башкой об стену. Рудина уставилась на меня, вскинув брови. – Мы с тобой на русском говорили. Понимаешь? У Оли стало такое лицо, словно она готова присоединиться к самоистязанию. – Ой. – Абсолютно спокойно сказала она. После чего снова смачно выругалась. – Это было невежливо. – Чертовски невежливо и наверняка невероятно обидно. – Я прикрыл глаза и с силой потер шрам всей ладонью. – Представляешь, какого было бы нам, если бы человек, который нравится, стоял и разговаривал на каком-то непонятном языке со своим предполагаемым любовником. Оля очень красноречиво объяснила свое отношение к ситуации. – И что теперь? – спросила она цензурно, когда закончила материться. – Побежишь за ним с объяснениями? Я задумался над ответом. Даже ладонь ото лба отнял. – Объяснять? – произнес наконец медленно. – И что же я буду ему объяснять: «Прости, что говорил при тебе на русском — это было ужасно грубо. О, нет, там не было ничего секретного — просто дурачества друзей. Не волнуйся, Драко, ты всё не так понял, между мной и Олей ничего нет. Как я узнал, что ты об этом переживаешь? Дак я уже четыре месяца в курсе, что ты в меня влюблен. Кстати, не взаимно» — так, что ли? – Повторюсь, – после долгой паузы молвила Оля. – Ты очень сильно влип. Я ничего не ответил. Ситуация не отпускала меня, и я неосознанно отыскивал глазами Драко, даже после того, как мы все — и некоторые взрослые тоже, а точнее Сириус, Римус, мистер Уизли и Нимфадора — собрались в гостиной на игры. Но меня всё время отвлекали, постоянно кто-то обращался с вопросами или отпускал шуточки в мою сторону, и Малфой-младший вечно пропадал из поля зрения. Те беглые, поверхностные взгляды, которые я всё же успел на него бросить, не выявили проблем: он выглядел несколько подавленным, но не более того; отвечал на вопросы и, хоть не слишком активно, но участвовал в мероприятии. Меня Драко также не игнорировал. Единственный, с кем общение вызвало у него затруднение, — Оля, но это понятно и объяснимо. В общем, краткое наблюдение, хотя и не до конца, но успокоило меня. Несмотря на глубочайшее заблуждение о нас с Олей, Драко был в порядке. И я полностью сосредоточился на мероприятии, что сам же и затеял. Сперва играли в Гвинт. Различие с магловской версией заключалось в том, что карты были живыми и отчаянно сопротивлялись использованию их по назначению. Лучше всего ловить их получалось, что неудивительно, у Вити. А вот на втором месте оказался мистер Уизли: он весело заявил, что на его работе летает, убегает и взрывается всё подряд, так что он привык отлавливать непослушные вещи. Дора, гоняясь за своими картами, несколько раз снесла попадающиеся на пути предметы интерьера и пару раз чуть не перевернула тот самый буфет, над которым издевалась Оля. Благо, тот стал бывалый и вовремя отпрыгивал от неуклюжего аврора. Витя забрал заслуженную победу, и мы развернули «Аврорские хроники». Вокруг нас выросли стены, копирующие, вероятно, Детективный отдел Министерства Магии, и сверкающая цапля произнесла низким мужским голосом: – Рад, что вы так быстро пришли. Как вы уже, наверное, слышали, в баре «Полная Шляпа» на Твисти стрит произошло убийство. Свидетелей довольно много, но их показания расходятся, а преступник или преступники скрылись. Поручаю расследование этого дела вам. Скажу прямо, я не особо доволен вашей работой последние месяцы, и это задание ваш шанс: справитесь — выпишу всей команде щедрую премию, нет — будете уволены. Удачи. Не забудьте список со свидетелями и карту города — они вам понадобятся. Патронус исчез, и Фред и Джордж тут же схватили со стола два, свернутых в трубки, пергамента. Впрочем, подойдя минутой позже, я обнаружил, что карта и список по-прежнему лежат на столе, несмотря на то, что близнецы уже держали в руках их копии. – Значит так, отправляемся в «Полную Шляпу», а там посмотрим! – подытожил их с братом переговоры Фред, хотя большинство ещё даже не развернули свои карты. – Вперед, аппарируем! – с энтузиазмом воскликнул Джордж. – Стоп, погодите! Может, хотя бы список свидетелей изучим сперва? – попыталась притормозить их Гермиона. – Да зачем! На месте разберёмся! – хором возразили близнецы. – Эй, парни, – вмешалась и Дора, – Герми права: надо хотя бы глянуть, где эти люди живут. – Ой, да ну вас! Мы пошли, на месте встретимся. Они ткнули в центр карты, где был обозначен бар «Полная Шляпа», и исчезли. – М-да-а… Я тоже тогда пойду, – выдал вдруг крестный. И развел руками на обращенные взгляды: – Ну, а что? Изучать список скучно! Пойду лучше на убийство погляжу. Лунатик, ты со мной? – и аппарировал. – Что? Стой!.. Да книзл тебя за ногу, Сириус! – Римус со страдальческим видом обернулся к нам: – Вы же расскажите потом, что выяснили? – Иди уже, – фыркнул я, – проследи, чтобы крестный никуда не вляпался. – И мои сыновья тоже, – вставил мистер Уизли. – Полагаемся на тебя, Римус. Тот кивнул и тоже аппарировал. Когда мы, изучив анкеты свидетелей, переместились к отколовшейся от общей группе компашки, они уже успели излазить по всему бару, а Джордж даже залез в мусорный бак по соседству. Что, кстати, дало результат: он нашел волшебную палочку. После проверки выяснилось две вещи: а) оружие принадлежит убийце, потому что последнее примененное им заклинание — Baubillious (труп слегка дымился); б) отследить по ней преступника невозможно, так как палочка оказалась украденной прямиком из лавки Олливандера. Мы решили начать опрашивать свидетелей; следовало либо отыскивать их по городу, либо аппарировать по адресам. Но мы не имели права просто вломиться к кому-либо в дом, потому что у нас не было ордера на обыск. Впрочем, близнецов это не остановило. Итого: на нас наложили судебный запрет на приближение к миссис Смит, пока у нас не будет убедительных доказательств в причастности ее к убийству. – Супер! Молодцы, мальчики, – сарказм из Оли так и сочился. – Теперь мы ее даже опросить не можем. – Зато на одного свидетеля в списке стало меньше, – пожал плечами неунывающий Фред. В том, что в следующее мгновение в него полетела керамическая статуэтка, я лично предпочел увидеть божественное провидение. В конце концов, мы с горем пополам наскребли доказательства для обвинения в убийстве мистера Хопкинса, который жил впритирку с баром, но по какой-то причине ничего не видел и не слышал. Его привели на суд, где после выяснения, что тот не является окклюментом, пожилому мужчину дали выпить Veritaserum (как в игре, так и в жизни нельзя заставлять принимать Сыворотку Правды без веских доказательств вины — что-то вроде презумпции невиновности (по факту закон зачастую нарушался аврорами на допросах или частными лицами, но это являлось нелегальным)). – Ну, проиграли и проиграли, – закатил глаза Сириус, когда мы вернулись в гостиную. – Если бы я создавал игру, то точно сделал бы мистера Хопкинса преступником. – И почему же? – хмыкнул Римус. – Потому что он не любит собак? – Хорошая причина, между прочим! Вот много ты встречал хороших людей, которые не любят собак?! Пока Сириус и Римус громко спорили, остальные разошлись в разные стороны. «Аврорские хроники» всех несколько утомили, так что часть сразу же покинула гостиную — мистер Уизли, например, ушел проведать жену, — а оставшиеся разделились на пары или маленькие группы, затевая ленивые беседы. Я направился к Драко, одиноко устроившемуся в кресле в углу и цедившему Огневиски прямо из бутылки. – Может, тебе стакан принести? – предложил я, кивая на алкоголь в его руках. – Всё-о-о впрядке, – замотал головой Драко так активно, что волосы растрепались почти в такой же шухер, что и мои. "Ого, да он в стельку пьян. Когда успел только?.." Я прикинул мысленно и понял, что последние пару часов мне было не до Драко, и он за это время вполне мог налакаться. "В принципе, это не мое дело, но учитывая возможный вариант, что могло послужить причиной стремления утопиться в алкоголе…" Я вздохнул и присел перед креслом на корточки. – Драко, – позвал я, думая, как бы так изловчиться и отобрать у него бутылку, не оставшись без какой-нибудь значимой части тела при этом, – не хочешь пойти со мной? – Куда? – вскинул он белобрысую голову и уставился прямо на меня затуманенными алкоголем голубыми глазами. – Мм, туда, где мы будем только вдвоем? – Хочу! – радостно воскликнул он и так резко попытался встать, что едва не свалился на пол. "Кто бы сомневался, что хочешь", – подумал я, чисто на рефлексах ловя выпущенную из бледных пальцев бутылку. Отставив оную на кофейный столик, я несколько секунд понаблюдал за тщетными попытками Драко подняться из кресла — в тот момент, когда он, опираясь ладонями о подлокотники, пытался встать, его руки подгибались, и парень кулем валился обратно. Его путающиеся ноги делу тоже не способствовали. – Ладно, – наконец мне это надоело, – отнесу тебя на спине. Иначе мы так до утра провозимся. Я применил на Малфое заклинание Leviosa — оно не могло заставить летать то, что ты сам не был способен поднять физически, но могло облегчить вес предмета или человека — и крикнул рыжему: – Эй, Рон, помоги мне этого пьянчугу на спину закинуть! Отправлю его спать. – Помочь отнести? – поинтересовался друг, помогая устроить Драко на моей спине. – Сам справлюсь, – отказался я, – не буду отвлекать тебя от шахматной партии с Анжеем. – И правильно, – кивнул Рон. – Потому что я почти выиграл. – В смысле, ты “почти выиграл”? – крикнул Анжей. – В прямом! Сам сейчас и увидишь! До спальни я добрался без проблем; благо, комната, отведенная Драко, тоже находилась на втором этаже. Сгрузив пьяное тело на простыни, я с облегчением опустился на край кровати — хоть Малфой и стал весить меньше благодаря заклинанию, но пока его нес, он всё норовил то сверзиться на пол, то дернуть меня за волосы, то заорать в ухо… – Что? – спросил я: Драко безотрывно смотрел на меня неожиданно осознанным и чистым взглядом. – Ты мне нравишься, – вдруг очень четко произнес он. Я вздрогнул. "Да, понимать и слышать из первых уст всё-таки не одно и то же…" – Хорошо, – сказал я, поворачивая голову, чтобы уставиться взглядом куда-то в стену. – Я хочу с тобой встречаться, – прилетело новое откровение. – Очень хорошо, – буркнул я, по-прежнему не смотря на него. – Почему я тебе не нравлюсь? "Ух…" – Ты мне нравишься, – я всё же повернулся к нему, – но как друг. Прости. – Потому что тебе нравится Ол… Олг… – Оля? Нет. Она мне тоже нравится только как друг. – Точно? – заулыбался Драко, как ребенок, которому дали леденец. – Точно-точно? – Точно, – грустно улыбнулся я. – Ни за что на свете не стану с ней встречаться. – Хорошо, – счастливо вздохнул он, расслабляясь и прикрывая глаза. – Спи, Драко, – тихо произнес я. – Спи и забывай всё, что мне тут наговорил. Obliviate.