восходящее солнце: вечные дети

      Акутагава бежала по лесу средним темпом, петляя между деревьями. Фонарик был выключен для того, чтобы не попасться охранникам. Так что ей приходилось максимально прислушиваться к другим оранам чувств.       Ногами ей приходилось нащупывать бугорки и корни деревьев, чтобы свернуть в нужную сторону, глаза постоянно фокусировались на просветах, мелькающих между листьев, а постоянный шелест мог указывать, где качаются ветки.       И у Гин это замечательно получалось. За то время, пока она была в Йокогаме, девушка смогла выучить карту местности и прикинуть, куда ей нужно бежать.       Ее основным ориентиром была главная дорога в больницу. Акутагава решила обогнуть здание, дабы максимально остаться незаметной.       Ноги не останавливались. И даже не уставали. Злоба и цель двигали Гин к ее цели. Она не могла подвести Рюноске и Мори. Даже если Анго и обманет их, у реорганизации появился отличный шанс отомстить журналистам.       Из-за них брат оказался за решеткой.       Вот уже пять лет сестра могла видеть его лишь через прозрачное стекло, а слышать только через старую телефонную трубку.       Этот вид столь близкого родственника еще надолго будет отображаться перед глазами.       Спереди показались фонари. Значит, она у основной дороги.       Очертания стволов стали более отчетливыми, так что убийца ускорила бег. Добежав до дороги, Акутагава быстро промчалась поперек нее, продолжив свой путь по темному лесу.       Теперь она направилась в обход больницы.       Добралась она до речки через час. Даже многолетние тренировки были бессильны перед полуторачасовым непрерывным бегом. Так что, оказавшись у голубой трассы, Гин села на песок, чтобы перевести дух.       И когда она действительно получила момент спокойствия, мысли… улетучились. Девушка просто смотрела на воду и то, как свет полной луны переливался на ней.       Это было так завораживающе и жутко. Пару раз она приходила сюда с братом купаться ночью, когда никто им не мог помешать, и работа с детьми была завершена. Спустя весь день постоянной беготни за ними и плотной жары, это было лучшим подарком судьбы. Гин всегда боялась купаться здесь в ночи. Но Рюноске всегда брал ее за руку и заводил в воду. И когда ноги переставали чувствовать дно, придерживал за талию, дабы сестренка не переживала. Тогда Акутагава чувствовала себя в безопасности.       Гин рефлекторно сжала руку, смотря на, как ей казалось, бездонную воду. Она хотела вновь почувствовать ту огрубевшую кожу. Но сейчас в ее ладонях оказался лишь песок, что быстро осыпался из рук.       Акутагава посмотрела на ладонь и вспоминала те прикосновения. Мурашки пробежали по всему телу.       Она уже слишком много выплакала, чтобы залиться слезами в очередной раз. Так что сейчас агрессия вновь заполнило ее тело.       Ее цель была близка. Протяни руку — и виновники ее горя будут в мучениях убиты, а брат скоро окажется рядом.       Лишь эти мысли позволили Гин встать и продолжить путь.       Девушка побежала среди деревьев и наконец дошла до нужного места. От этой трансформаторной будки шло множество черных проводов, переходящих на деревянный столб. Из-за хаотичности, они были накручены друг на друга и разобраться в них было уже трудно. Гин метнулась к двери. Достав одну из своих заколок, девушка аккуратно начала взламывать ее. За те года, что она жила спокойно, она несколько потеряла сноровку и ту ловкость пальцев, которая у нее была. Тем не менее, девушка не забыла, как это делать. Заколка проходила по шрифтам, постепенно поднимая их приближая открытие двери. Когда последняя из них щелкнула, дверь с железным треском открылась и немного отъехала назад.       Гин быстро отворила ее, а после и вторую. Теперь нужно было найти нужный щиток. Акутагава достала свой фонарик и отыскала нужный. - FF-151, - проговорила под нос девушка. Девушка светила по щиткам и нашла нужное наименование.       Дело за малым.       Отойдя на приличное расстояние, Гин вытащила из внутреннего кармана укороченного пальто запасной нож. И, хорошо прицелившись, резко метнула его в нужный ей щиток. Как только нож пронзил его, искры из тока прошлись по метлу, а затем по рукояти. Видимо, не выдержав перенапряжения, которому подверглись механизмы, они разлом лопнули, создав громкий хлопок, эхом улетевший по лесу. А учитывая, что вокруг была тишина, не услышать его было трудно. Огонь охватил этот прибор. Это точно должно было вывести его из строя.       Теперь с камерами было покончено.       Тело пробрал тремор от предстоящего убийства.       Гин побежала и довольно быстро оказалась у общежития. Девушка обошла здание, дойдя до его бока, где была металлическая лестница на случай эвакуации. По ней можно было попасть на коридор любого этажа. Акутагава в спешке прошмыгнула через два пролета и попыталась открыть дверь. Но та была заперта. Проблема. Скорее всего, она открывалась только изнутри. Достав свой основной нож, Гин нанесла удар. Да такой, что лишь от одного этого взмаха ручка отлетела, оставив дыру в двери. Нанеся удар по отверстию еще раз, девушка смогла открыть ее. Сделав пару шагов, Гин взглянула на первую дверь. Сто первая комната.       Акутагава шла медленно, словно предвкушая то, как она убьет их. И что все это вот-вот закончится.       Сто пятая, сто шестая       Она бы с радостью похитила их и заставила мучиться. Но, к её сожалению, им повезло. Видимо, сам бог их охранял все эти года.       Сто двенадцатая, сто тринадцатая, сто четырнадцатая       Дазай и Чуя отделаются легкой смертью. Болезненной, но быстрой смертью.       Сто девятнадцатая, сто двадцатая       Но даже так, Гин будет счастлива. Потому что ее брат окажется на свободе.       Сто двадцать вторая       Гин застыла. Казалось, словно ее зрачки расширились от жажды мести, переполнявшее тело. Пальцы крепче обхватили рукоять ножа, зубы нервно сжали друг о друга, причиняя боль деснам. “Спокойнее, Гин, спокойнее.”       Девушка обхватила всю ручку двери, дабы бесшумно повернуть ее. Дверь открылась.       Гин смотрела на парней, которые лежали на разных кроватях.       Взгляд застыл на них.       Протяни руку, и все.       Гин медленно, абсолютно бесшумно подошла к левой кровати. Чуя лежал к ней лицом и видел десятый сон. Об этом говорил его приоткрытый рот и сбитое дыхание. Лицо уже отекло. На щеке виднелся небольшой след от постельного белья, волосы растрепались и разбросались от плеча до подушки.       В первую очередь в том, что случилось, был виноват именно Чуя.       Именно он контролировал и вел свое расследование, вовлекая в него детей.       Так что ему было суждено умереть первым.       Акутагава достала свой нож, даже не приподнимая прибор. “Ему следует быстро перерезать горло. Главное, чтоб он и не пискнул.”       Перед глазами мелькало зрелище, как клинок плавно проходил по шее и кровь растекалась по бренному телу, пачкая кровать, а на стене медленно текли капли, попавшие от взмаха.       Акутагава замахнулась, и нож сорвался к шее.       Жаль что ее план прервался.       Дазай бесшумно обвил Гин за шею одеялом, которым укрывался, и начал душить ее.       Гин схватилась за него, пытаясь оттеснить, но, похоже, Осаму достаточно крепко держал ее. Вместе с шеей в захвате оказалась и рука, державшая орудие планируемого убийства, так что просто так ударить в печень шатена не получится. - ЧУЯ, БЫСТРЕЕ ВСТАВАЙ! УХОДИ! - закричал наконец Дазай, разрывая этим криком кряхтение Гин.       Нахакара медленно раскрыл глаза, не совсем понимая что происходит.       На шее у девушки уже начали появляться отметины. И все же, до нее дошло, как можно выбраться из хватки. Перевернув в пальцах нож, она резко опустила руку на себя, разрезав одеяло. Осаму не ожидал такого и попятился назад к кровати. Это дало Гин манёвр, и она попыталась перерезать горло с разворота, но Осаму встал на ноги и смог быстро самостоятельно отойти назад.       Теперь Накахара точно смог осознать. Осаму кого-то удерживал, потому что на них напали. Крашеный вскочил с кровати, но оцепенел: неизвестная имела нож и норовилась покончить с Дазаем. - ОСАМУ! - закричал Чуя и мигом попытался атаковать девушку. Да вот та только оказалась куда резвее их двоих.       Накахара помышлял схватить ее за локоть и попытаться выбить оружие. А Дазай в случае чего бы нейтрализовал. Но Гин порывисто взмахнула рукой с ножом, оставив глубокий порез на прессе Чуи. Лишь это смогло его хоть немного остановить. Но в своём рвении он даже не почувствовал раны. Тонкая рука пролетела мимо его лапищ и успела нанести еще один порез, который Чуя ощутил в разы лучше. Он прошелся по запястью. Наверное, Гин успела бы перерезать и горло, если бы Осаму не растянулся в стойке и ногой не выбил нож. Акутагава вновь сделала удар с разворота, хорошо зарядив задней частью руки Дазаю, да так, что он отлетел к кровати, а перед глазами залетали вертолетики. Такой прием позволил не отвлечься от Накахары и зарядить прямо кулаком в лицо уже ему. Сумев этим оглушить его на пару минут, Акутагава прошлась ногой по боку, окончательно сбив крашеного с ног на кровать.       Разъяренная Гин налетела на Чую, в надежде добить. Худое тело нависло сверху, не давая рукам хоть как-то подняться, пока ее легли на шею противника, принявшись душить.       Раны, нанесённые ранее, стали неприятно ныть, и журналист чувствовал, как горячая жидкость течет по его телу вниз.       Он пытался бить девушку по бокам, но без толку. Ее ноги так вжали тело Чуи в кровать, что от боли хотелось кричать, а сил на мощный удар не оставалось.       Изнуренный Накахара кряхтел и пытался звать на помощь, ощущая, как воздух в его легких кончался, а боль в шее становилась все острее.       Он прекрасно видел ее глаза. Ведь их взоры пересеклись.       Они напоминали 500-йеновую монету. Настолько они округлились. Блики луны сверкали в зрачках, позволяя рассмотреть их лучше. Те были большими, словно от наркотиков. И от этого становилось еще страшнее. Это насколько же Гин хотела их убить, что, смотря на журналистов, она словно теряла рассудок... И эти абсолютно обезумевшие глаза гармонировали с маской, скрывающее лицо, но по тому, как она дергалась, Чуя понимал, как дышит Гин и какая у нее мимика.       Воздуха становилось всё меньше и меньше. Чуя пытался хватать его из последних сил, но голова уже кружилась, в глазах темнело, и они наливались слезами. Мысли уже не проецировались у него перед глазами. Но он точно стал осознавать, что, похоже, это его конец.       Силы окончательно покинули его тело, а сознание потеряло связь с реальностью, пока сердце постепенно останавливалось.       Наверное, так бы он и умер, если бы не Осаму, который нашел в себе силы подняться. Предварительно взяв ноутбук, который он положил под кровать, парень ударил им Гин по голове. Во всю силу. Настолько, что ноутбук сломался пополам. Но это помогло. Девушка отпустила крашеного и сама упала назад, пытаясь справиться с накатывающей болью и головокружению.       Еле стоящий на ногах Осаму нанес ногой удар по боку, заставив еще согнуться пополам. Дазай попытался нанести еще один удар, но девушка сообразила схватить того за ногу и повалила на пол. Гин медленно поднялась, думая, что делать с обоими телами. Накахара все еще дышал, но с места не двигался, а Осаму отыскивал силы, чтобы продолжить битву. Нож был рядом с ним. Можно было его отбить, схватиться за нож, но его фигура начала двоиться. И в темноте стало еще труднее ориентироваться. Видимо, удар был достаточно сильный. И в таком состоянии она бы вряд ли смогла обнаружить нож. Так что оставался последний вариант: добивать Осаму вручную.       Дазай расставил ноги — одну вперед, другую назад, дабы сохранить равновесие и дать отпор Гин. Парень не решался бежать. Неизвестно, насколько она сильна и умела. Так что стоило выждать миг, когда она побежит на него.       Но что, если сейчас она набиралась сил, чтобы восстать? Осаму ведь совершил довольно сильный удар и мог достаточно дезориентировать ее. Так что, возможно, в данный момент у него будет преимущество.       Дазай решил не выжидать и попробовать вступить в бой.       Шатен побежал на нее. Силуэт все еще немного двоился, но Гин прекрасно осознавала, что парень бежит на нее.       Она легонько отпрыгнула назад и попыталась нанести удар с ноги, но Дазай не был так близко. Нога прошла мимо, прямо перед его лицом. Акутагава попыталась ударить рукой, но тот успел перехватить её за запястье и потянул на себя. Переместив все свои силы, коленом Гин ударила Дазая, оттолкнув того на пару шагов, и сама отошла к подоконнику.       В этот момент в комнату залетели соседи и наконец включили свет. От этого в ушах Гин зазвенело.       Сил и так оставалось немного, но теперь она понимала, что ее раскрыли. И пока не подняли на уши охранников или кого серьезней, стоит убежать.       Хоть чувство мести все еще бушевало в ее груди, горькая правда смогла надавать пощечин и отрезвить ее.       Акутагава с разворота прыгнула в окно, разбив его, и улетела куда-то вниз.       Осаму сорвался с места и взглянул вниз.       Девушки уже нигде не было. А на земле были лишь осколки стекла. “Как она так быстро убежала…”- думал Дазай, но его мысли прервали соседи, подбежавшие к Накахаре. - Эй, мужчина! - обратились студенты к Осаму. Этот тревожный голос смог напомнить, что он здесь не один. Парень повернулся обратно, смотря за тем, как окружили крашеного. - Он очень тяжело дышит! Ему нужно в больницу! - тревожно говорил один из соседей.       Глаза округлились. Сердце в панике заныло, а тело бросило в горячий пот.       Дазай подбежал к Накахаре и вместе с ребятами взял его под руки.

***

      Ближе к середине следующего дня, Чуя наконец очнулся. Открыв глаза, первым, что он почувствовал, была боль. Она отдавалась неприятными отеками в тех местах, где образовались гематомы. Когда он попытался потянуться, то невольно простонал от жжения.       Окно было открыло, и на полу мелькал солнечный свет, проникающий в комнату через жалюзи. В самой палате был свет от трех люминесцентных ламп, идущих параллельно друг другу и немного слепя крашеного пациента.       Когда Накахара подал голос, Осаму неожиданно для самого парня подлетел к нему. Все это время он находился рядом. - Чуя, Чуя! Что такое?! - обеспокоенно спросил он. - Что… - потирая голову, пытался говорить он, ощущая режущую боль в горле, - ...произошло… - На нас вчера кто-то напал… Мы еле отбились. Боже… что было бы, если бы я лег раньше… - в ужасе проговорил шатен.       Дазай засиделся за ноутбуком, ища информацию на Фицджеральда, и из-за этого лег позже. Голова была забита всеми этими мыслями, и поэтому заснуть оказалось трудно. Еще очень долго парень ворочался, до того момента, пока не явился убийца.       Накахара попытался прокрутить воспоминания с той ночи. Картинка из-за темноты и недомогания была очень смазана. Перед глазами появлялись лишь нечеткие образы, борьбы Дазая, какой-то девушки и ее безумные глаза, пронизывающие душу и пробуждающие животный страх. - Эти глаза… были так знакомы… - Ты с ней когда-то виделся? - Я не уверен… но вполне… - Накахара прокашлялся. - Похоже да.       Дазай вспоминал все разы, когда на них устраивала покушения мафия. И шатен был немного удивлён тому, что в последний год на них не нападали. Но почему они решили напасть именно сейчас… - Эта… чертова статья. Они узнали про нас из нее… блять! - Ничего… мы уже приблизились к разгадке… Френсис нам поможет. - Чуя! Нет! Все! Мы едем домой! - перешел на крик Осаму, который хотел просто достучаться до парня.       И Чуя удивленно округлил глаза. И даже не от слов шатена, а от того, что он закричал на него. Дазай так практически не делал. - Ты че разорался?! - Потому что я тут сижу, не спавший уже целый день! Тебя чуть, блять, не убили! Мафия знает, где мы, а мы практически ничего не выяснили! Я боюсь за тебя. Сегодня и так последний день, в который мы должны что-то попытаться найти. Как только ты встанешь на ноги, мы уезжаем. - Мы нашли статью! Мы так и не допросили Френсиса! - Чуя попытался повысить голос в ответ. И у него получилось, только горло заболело сильнее и через пару секунд пришлось понизить его обратно на пару тонов. - И что оно нам даст?! Мафия уже может быть здесь с минуты на минуту! Мы не можем оставаться здесь и рисковать своими жизнями! Твоей жизнью! - Пока… - Чуя вновь кашлянул, и его тон стал звучать в разы озлобление, -... я точно не буду убежден в его невиновности, я никуда не уеду. Ты можешь ехать. - Сука, ты совсем здесь из ума выжил?! - журналист, который ходил по комнате в разные стороны, подошел к кровати и наклонился над Чуей. Их взгляды пересеклись.       В глазах Дазая не было прежней непринужденности и спокойствия. Сейчас в них виднелась тревога и… переживание. Они были заметно округлены, а брови сведены к переносице.       У Накахары губы скривились в неприязни, а взгляд приобрел жгучий оттенок. Смотря на них, шатену хотелось отвести глаза. Но этого делать было нельзя. Сейчас нужно взять себя в руки и попытаться убедить Чую. Под любым предлогом, как бы это не повлияло на их отношения. Он хотел, чтобы парень жил. - Ты прекрасно знал, зачем я сюда еду. И согласился мне помочь. Так в чем твоя претензия? - В том, что на кону твоя жизнь! И на кону она абсолютно бессмысленно! Мы не можем быть уверены, что этой ночью кто-то не придет вновь! - Даже если так, мне все равно! Если мы покинем это место, шанса узнать правду, у нас уже не будет. - Да похуй! Мы вполне можем вернуться позже и продолжить! - Тогда они точно заметут все следы… под чистую.       Дазай вновь стал ходить туда-сюда. “Идиот. Просто непробиваемый идиот, блять. Она ему там мозги, блять, отшибла? Сука, вот как с ним разговаривать?!”       Гнев начинал перевешивать все эмоции, которые были до этого. Грусть и сожаление прибрели вторую роль в мозге.       И в таком состоянии Дазай вполне мог наговорить чего-то лишнего. Хотел еще что-то противопоставить, но что можно было сказать человеку, которого полностью поглотила идея?       Если человек заразился идей, мала вероятность, что ты сможешь его переубедить. Дазай это вполне мог сделать. Ведь он - родной для Накахары человек. Но сейчас крашеный не воспринимал всерьез даже его слова.       И от этого бессилия гнев становился сильнее. - Я уеду от сюда через два дня. К этому дню ты должен встать на ноги. Если ты не уедешь, мы больше не увидимся, - отрезал Осаму, вызвав весь спектр эмоций.       И на этом моменте Чуя задумался. Так как он заметно замолчал и грустно опустил взгляд, Дазай уже понадеялся, что до него что-то дошло.       Но Осаму не учел, что для Чуи правда всегда была важнее чего-либо. - Если так… - спокойно начал он. - Можешь уезжать прямо сейчас.       Дазай ничего не ответил. Был шанс, что крашеный передумает. Но сейчас было бесполезно спросить с ним. Возможно, ему нужно было переспать ночку с его словами и тогда… все будет хорошо…       Но сейчас Дазай, ничего не говоря, двинулся к двери. И явно обиженный словами Накахара не мог промолчать. - Ну и пиздуй нахуй! Я могу справиться и без тебя.       Рука застыла на ручке.       Даже будучи разгоряченным, Чиби никогда не говорил так ему…       Сердце дрогнуло. “Возьми себя в руки. Ты поговоришь с ним еще, и дай бог он… передумает… А если нет? Нам действительно придется расстаться? Ты же в него влюбился и любишь его.”       Осаму оказался в патовом положении.       Он был готов пойти с крашеным до гроба. Куда угодно. Но не был готов попусту разменивать его жизнь. А именно этим он и занимался.       Ставить такой выбор сейчас… он не был готов. Самый рациональный вариант - подождать до завтра и поговорить. И завтра уже все и решится…       Ничего не ответив на колкости, Дазай открыл дверь и вышел из палаты, погрузив ее в тишину, а Накахару - в свою рефлексию.

***

      Через пару часов к очнувшемуся Чуе пришел сам Фицджеральд. Накахара даже и не ожидал, что он явится, причем вот так. Как только светловолосый оказался на пороге, он прокашлялся, но Фицджеральд его тут же постарался успокоить. - Как только я узнал, что случилось, приехал пулей сюда, - тот присел на край кровати, смотря на побитого Чую. - Сейчас мне нужно задать тебе пару вопросов… дабы выяснить и понять… кто это… этот черт всю нашу систему камер вывел из строя.       Взяв себя в руки, Чуя прокряхтел и начал говорить. - Это была девушка…       Фицджеральд довольно удивленно посмотрел на крашеного. - Девушка? - переспросил Френсис. - Да… у нее были волосы… в пучок заплетены… маска на лице, руки тонкие. И она мне… показалась знакомой. - Где ты мог ее видеть? - Я… точно не знаю… но с ней я когда-то сталкивался…       Пазл в голове Френсиса начинал складываться. Анго не просто так пытался опубликовать статью. Учитывая, что сейчас он контролирует реорганизацию. Сакагучи вполне мог сделать это, дабы создать прецедент для портовой мафии. “Кто же это мог быть по описанию? Кое точно таким не занимается. Рьюро и Хигучи в Химедзи. Конечно, они могли бы направить кого-то со стороны, но судя по всему, этот боец был довольно умен. И плюс - он знал точное расположение щитка. Это значит, что он знал местность и мог на ней ориентироваться. Остается только…” - В лагере? - спросил резко Френсис, постепенно приходя к умозаключению.       Лицо Чуи сменилось. Словно он прозрел. - ...да… действительно… у нее глаза были прям бешеные… но я их видел… жесткое дежавю испытал, - несколько испуганно проговорил он. - А… с чего вы взяли? - Просто мысли вслух… не сможешь вспомнить ее имя? - Нет… точно нет… - Ладно… Спасибо тебе за информацию, - рука бизнесмена легла на руку крашеного и аккуратно его погладила. - В принципе, это все, что мне было нужно, - Френсис встал и хотел уйти. Но Чуя его остановил. - Господин Френсис, в каких вы отношениях с Анго?       Фицджеральд точно не ожидал, что Чуя задаст подобный вопрос. И если бы он задал его пару дней назад, он бы точно мог посыпаться, но теперь, он мог сыграть этой картой против него и заложить. Даже если правда будет на стороне Сакагучи, то Френсис имеет серьезные связи… везде. И он вполне сможет закрыть его. - Я с ним виделся пару раз. И…       Накахара повнимательнее вслушался в то, что говорил бизнесмен. - ... мне кажется, это именно он стоит за покушением на вас.       Глаза Чуи округлились. А что, если Френсис решил выгородить себя за счет него? И он просто хотел убить парней, дабы скрыть любые улики и подставить самого Сакагучи… - Какой ему смысл в этом?! - Вполне возможно, чтобы подставить меня. У нас с ним не очень хорошие отношения. Так было всегда… и он решил мне насолить. У нас и так химики погибли, а смерть журналистов точно бы похоронила мою репутацию. Тогда Анго сделал бы то же самое, что и пять лет назад. - Сделал что?.. - Отжал бы территорию и продал кому-то другому.       Чуя не верил свои ушам… как… такое возможно? - Это… как? - Он приватизировал эту территорию обманом у государства. Он просто знал меня и мог мне мигом продать территорию. Поэтому сделал это, чтобы деньги достались только ему. - А… - Накахара пытался переварить ту информацию, которую скормил ему Френсис. - Из-за чего у вас испортились отношения? - Этого говорить я не могу. Но подумай сам. Именно СМИ “KansaiMF” подхватили новость с вами и расфорсили ее. Знаете, кому принадлежат эти СМИ? - Ячиро. - Во-о-от. А она давний партнер Анго. Вот и помогла, дабы сделать наводку для кого-то. - Это… бред… Беспросветный, ебаный бред. Анго уже не имеет отношения к этой территории! Он и вовсе министр финансов сейчас! Зачем ему заниматься этим? Мне кажется, вы просто хотите отвести подозрения от себя. “А ты не промах, щенок. Да, хочу. Но отношения я к вам не имею. А мне точно не нужно, чтобы ты привязывал этот инцидент ко мне. С тобой нужно действительно разбираться скорее. Этот инфантил мне подкинул неплохих проблем.”       Фицджералд наконец развернулся. - Скажи мне, Чуя, на кой мне убивать вас, если вы и так напишете про меня положительную статью, ведь за мной нет грехов? Моя репутация и так пошатнулась, и мне точно не нужно, чтобы единственные лояльные ко мне журналисты померли в моих стенах.       Звучало логично… даже слишком. Так что сомнения у парня отпали. - Да… наверное, вы правы… простите… - Не бери в голову. Просто… я к этому не причастен, и все. - Да… хорошо… спасибо вам за информацию! - Всегда рад помочь, - сказал с теплой улыбкой светловолосый и наконец покинул палату под потерянный взгляд крашеного.       Шаги, которые до этого казались довольно спокойными, сейчас стали в разы тяжелее. Они отражали мысли светловолосого. “Значит, ты решил открыто пойти против меня. Судя по почерку, это была Гин. Ты совершил очень большую ошибку. Ты и оглянуться не успеешь, как твои шавки отвернутся от тебя. Ведь я могу предложить им в разы больше, а сам ты будешь гнить в каталажке за мои косяки.”

***

      Дазай лежал на кровати, раздумывая над ситуацией. По-хорошему, ему лучше отвлечься, но, как бы он не пытался, все было насмарку. Все это возвращалось к нему. Одни лишь мысли о том, чтобы оставить здесь парня, устраивали в душе баталии с рациональностью. И победителем из этой битвы выйдет кто-то один. К сожалению. Другого варианта нет. “Почему ты такой идиот..”       Осаму прикрыл глаза и помассировал голову, дабы прийти в чувства и хоть немного отвлечь мысли на что-то приятное. Но ему посчастливилось. В комнату зашел кто-то еще, без стука. Осаму вздрогнул и уже был готов вновь драться… но на пороге стоял Достоевский. - Дазай! С тобой все нормально?! - обеспокоенно спросил Федя и подошел к Осаму, тревога которого только начинала отпускать.       Писатель взял того за плечи, осматривая все тело и лицо, которое было в синяках и ссадинах. - Ах… Федор… это вы… - более спокойно выговорил Дазай.       Длинноволосый присел рядом на кровать, одаривая довольно теплым взглядом журналиста. - Я как узнал, что случилось, решил зайти. А то мы сейчас уходим с группой. - Куда? - В поход. По поводу наших учений. Если хочешь, можешь пойти с нами, - довольно легко предложил писатель. - Если, конечно, ты в состоянии идти. - А… зачем… если не секрет? - Кое-что икать. Но если с нами не пойдешь, не скажу, - со смешком изъяснился тот. - Ладно-ладно. Все еще не понимаю, чего вы так хотите затащить меня к себе на работу. - Потому что ты один из нас.       Дазай не понял этого изречения. И то, как Федор выделил эти слова. - Один… из вас? Это как? - Нашей работой могут заниматься люди лишь с черной аурой. Так как лишь им могут быть дарованы силы, с которыми мы имеем дело. - Аура? Вы действительно в это верите? - Да. У тебя вот черная аура. Так что ты нам очень подходишь. - И как же вы это определили? - Ауру выдает много внешних признаков:ломкость и тип волос, тип прищура глаз, тембр голоса и его глубина, взгляд и то, как он смотрит на вещи, жестикуляция и язык тела. И по характеру и мыслям, которые высказывал, ты подходишь. И обычно те, кто имеют черную ауру, располагают и многими чертами характера. И ты похож на моих коллег. Словно собрал из них по кусочку от личности.       Хоть слова Достоевского и звучали складно, но сейчас он казался несколько умалишенным. - Хорошо… даже так… почему именно с такой аурой? - Как я и сказал, если придешь к нам, то могу рассказать. Если хочешь, можешь взять с собой Чую. Конечно, он вряд ли сможет быть непосредственно в нашем кругу, но работать в компании - вполне.       И тут Дазай вновь вспомнил причину его многочасовых думок. - Вряд ли, конечно, он согласится… - Дазай откинулся на кровать. - И не факт, что мы вообще теперь вместе работать будем… - Как так? Что у вас случилось? - Он не хочет уезжать. Нам грозит опасность… как бы я его не убеждал, он ни в какую… - Ну, так это его выбор.       Дазай поднялся на руках и вновь пересекся взглядами с Достоевским. - Да, только вот подставляется он без причины. Мы все, что могли найти, уже нашли. Но он хочет рыться еще, еще и еще… блять! - Он поглощен этим. Как бы ты не хотел, если человек заразится идеей, его уже не спасти. Потому что он станет ей жить. Для людей нет ничего лучше и слаще идеи. Именно она будет топливом для человека. Тебе повезло, ты смог этого избежать. Но он оказался в разы мечтательнее тебя. Это, кстати, еще один из признаков черной ауры - рационализация идеи. Этим ты и занимаешься. А Чуя - вряд ли. - Да ебал я такие идеи, - злобно отрезал Осаму, задумавшись над этими словами и вновь откинувшись на кровать. - Увы. И все же, я рекомендую вам подумать над моими словами и предложениями. Быть может, если согласитесь у нас работать, я помогу в расследовании.       Дазай взглянул со всей серьезностью. Зачем? - В чем смысл этого предложения? - Мне нужны твои мозги, да и всего, - спокойно ответил Достоевский и встал с кровати. - Рекомендую попусту не рисковать собой. - Я сам решу, что мне делать, - несколько едко ответил тот уходящему Федору. - Как грубо, Дазай. Просто я дорожу такими людьми, как ты. Чуя ничем не примечателен. Ты же - алмаз, которого мне посчастливилось увидеть… - Почему ты так говоришь про Чую!? - резко прервал его Осаму. - Потому что он обычный. И я не понимаю, зачем ты так за него цепляешься. - Он замечательный и интересный человек!.. - ”Замечательный” человек стал бы рисковать жизнью любимого? - Он не рискует. Он дает мне выбор. - Только вот… это выбор без выбора. И ты сам это понимаешь.       Какими бы чёрствыми словами не было слова Федора, он был прав. Вновь жизнь дала ему хорошего леща, напомнив, чем могут закончиться эти отношения.       Но в душе еще теплилась надежда на то, что парень сможет образумиться.       И мысли повторно задавали один вопрос: к чему он это говорит? - Тем не менее, - Достоевский встал и направился на выход. - Я не в праве тебя отговаривать. Выбор за тобой, до скорого, Дазай, - сказал так же тепло и спокойно писатель.       Осаму с ним так и не попрощался, и Федор без лишних колебаний покинул комнату.       И сейчас шатена смог посетить последующий вопрос: зачем он переманивает его к себе? “Объективно: я ничем не отличаюсь от обычного человека. Ну мышление у всех разное, но оно у меня не выдающееся. К чему он разводит эту демагогию? Он пытается нас разлучить с Чуей? А зачем? Под Фицджеральдом тот не ходит…”       Но все же была одна черта, которую Дазай уловил сейчас.       Учения.       А точнее то, как он рассказывал о них.       С таким трепетом и уверенностью

- Он поглощен этим. Как бы ты не хотел, если человек заразиться идеей, его уже не спасти. Потому что он станет ей жить. Для людей, нет ничего лучше и слаще идеи. Именно она будет топливом для человека.

“Он постоянно говорил о них, да еще и с такой загадочностью и трепетом. Словно для него это что-то сакральное. И лишь сейчас, он мне поведал о них больше. Спустя почти неделю знакомства.”       И эта ветвь набивала Осаму на одну мысль - Достоевский предан своим учениям. И поэтому так говорил про Чую. “Похоже, Достоевский сам фанатик… своей писанины. Но что в ней такого, что он отзывается обо мне подобным образом, еще и максимально умалчивает…”       И был один способ узнать его подноготную - заглянуть в кабинет.       Дазай уедет со дня на день. Может, хоть там будет что-то полезное, и он наконец поймет значение слов Федора?       Парень прихватил свой телефон, который тут же утонул в кармане его плаща, а также блокнот с карандашом и заколку Накахары. И с таким набором, Осаму покинул комнату и не спеша направился к библиотеке.

***

      Фицджеральд еще находился в своем кабинете. Обычно в такое время уже ехал домой или был в общежитии, но сейчас ему нужно было организовать важную встречу.       Точнее, с этим проблем точно не было бы. Он знал, что она явится. Главное - сказать нужные слова.       Завершив всю постороннюю волокиту, Френсис открыл свою записную книжку, где выискивал нужный номер, который ему давным-давно достало ЦРУ.       И вот, на одной из дальних страниц, он нашел нужный набор цифр. Подняв трубку стационарного телефона, Скотт медленно, словно смакуя каждую цифру, набрал этот номер.       Ему повезло. Собеседница еще не сменила номер.       Гудок.       Гудок.       Трубка поднялась, но на той стороне никак не обмолвились. - Ну привет. Гин.       Телефонный разговор все так же пробирало молчанием. Вполне вероятно, что Акутагава просто боялась говорить. - Я знаю, что нападение совершила ты. Так вот, явись, пожалуйста, в мой кабинет. Даю тебе слово, тебя никто не задержит. Я просто с тобой поговорю. И если мы придем к общему соглашению, я помогу выбраться из тюрьмы твоему брату. Жду тебя.       Девушка сама бросила трубку. Френсис довольно ухмыльнулся. Ведь он знал, что она придет.

***

      Дазай дошел до кабинета Федора. Библиотека уже пустовала, так как на улице почти стемнело. И после последнего инцидента многие студенты боялись лишний раз покидать общежитие. Дазай попытался открыть дверь, но, к сожалению, комната была заперта. Это было ожидаемо.       Достав заколку любимого, шатен попытался открыть дверь.       У парня были довольно ловкие пальцы. И будучи журналистом, он должен был подучиться навыкам взлома для самых разных ситуаций. Так что этот замок оказался не таким уж и сложным.       Как только затвор характерно щелкнул, Осаму быстро открыл дверь и зашел в темный кабинет. Осаму дернул выключатель, и помещение озарилось светом. “И с чего же мне начать…” — думал шатен, осматривая высокие книжные полки, окружающие его.

***

      Гин действительно никто не задержал. Она смогла спокойно пройти по кампусу, а после и дойти до кабинета Френсиса. Девушка зашла без стука. В такое время он явно сидел без дела и просто ждал ее. И как только девушка показалась на пороге, Френсис ухмыльнулся. Они смотри друг на друга так, словно виделись регулярно и прекрасно знали все друг о друге. Но Акутагава видела его впервые. И точно видела по его глазам то, как его описывали. Справедливый, но хитрый, до невозможности изворотливый, как уж. Гин, как только подняла трубку и услышала этот голос, осознала, что выйти от него сухим не выйдет ни при каких обстоятельствах. - Ты решила не переодеваться после покушения? - шутя спросил бизнесмен.       Девушка до сих пор была в том же одеянии. И даже в той же маске. Только волосы не были заплетены и помогли полностью закрыть лицо. - Ближе к делу, - отрезала она. - Скажи мне что тебе обещал Анго за эту миссию?       Френсис спросил это таким тоном, словно был уверен в вопросе. И Гин даже решила пободаться с ним. - Что за бредятина. - Вот только не надо. Вы уже и не смотрите на Йокогаму год, а про покушения я вообще молчу. Я, может, и не связал бы покушение с Анго, если бы не ссора с ним накануне. Он ведь вам говорил про нее. - Да, - Акутагава поняла, что съезжать будет глупо. Так что стоит как минимум его выслушать. - Вот и так бы и сразу. Не буду уж говорить, что было до этого, но его самодеятельность наделала мне заметных проблем. Я так понимаю, он сделал это, чтобы показать свои клыки. Но видимо не понял, что эта игра на двоих. - Френсис, пожалуйста, меньше воды. - Все понимают, что за покушением кто-то должен стоять. А мне нужно обелить свою репутацию и не запятнать ее этим случаем. Ты можешь остаться здесь. Эти двое ничего на меня не нарыли, так что должны уехать со дня на день. И мои ребята помогут тебе в убийстве…       Гин слушала его максимально внимательно. И пока не понимала, зачем ему это нужно. - ...И ты же, мне поможешь обвинить его в покушении.       Девушка удивленно вскинула брови. - Как и зачем? - У меня есть инструменты для того, чтобы обвинить его. А также с меня спадут лишние взгляды. Мафия избавится от балласта в виде Сакагучи, а вы поможете мне. - Это подставит реорганизацию, - отрезала Гин. - У Анго предостаточно своих скелетов в шкафу, которые я смогу незаметно вывалить на стол следствию. И, поверь, они даже не будут связаны с портовой мафией. Можно будет съехать на том, что Дазай и Чуя нарыли достаточно информации об Анго и решили обнародовать ее. А тот, в свою очередь решил убрать их, скинув все на меня. И если ты мне поможешь, я обеспечу амнистию твоему братцу…       Глаза убийцы, которые все это время были ледяными и смотрели на Скотта несколько озлобленно, сейчас округлились и стали мягче. Заметно мягче. - ...думаю, мои связи будут в разы эффективнее, чем у Анго.       Ясно было одно - отказываться глупо. Можно убить несколько зайцев одним выстрелом. И наконец вытащить брата. - Я переговорю на этот счет с Озаки. Я согласна на этот план, но мне так же нужно и ее одобрение. - Можешь воспользоваться моим телефонам. Ваши спецслужбы его не прослушивают, - сказал Френсис и протянул старую телефонную трубку.       Гин взглянула на нее, а потом на Фицджеральда.       Она и Кое встали на довольно опасную дорожку. И если они согласятся пойти по ней, сам Френсис не позволит свернуть.       Но эта дорога нужна была им обоим. Какой бы опасной она не была. И бизнесмен и убийца это понимали.       Гин перехватила аппарат связи и набрала нужный номер.