***
M83, Felsmann + Tiley — Solitude Felsmann + Tiley Reinterpretation
Они не знают, сколько часов прошло, задавались вопросами: этому бесконечному шествию когда-нибудь настанет конец? Когда уже каждый стукнется об их машину и обязательно рявкнет? Когда эта тварь под задними колёсами сдохнет? Никогда, пока её не убить. Она так и не выползла, не присоединилась к остальным. Другим зомби нет до неё дела, те продолжают путешествие в своей трупно-ожившей психологии. Напарники чувствовали, как затекла каждая клетка тела и даже мозга. Лежали мокрыми, одежда никак не просыхала из-за их постоянного плотного контакта тел и отсутствия малейшего сквозняка. Зато они не замёрзли — хотя бы одна базовая потребность удовлетворена. И без того было дурно, но стало ещё хуже. Незаметно просунуть кончик носа из укрытия — настоящее испытание, чтобы глотнуть прелого воздуха автомобильного салона. Пришлось снять верхнюю одежду и оголиться по пояс, иначе невозможно терпеть жарево. Тэхён почувствовал в какой-то момент, как его водолазка превратилась в удушающую верёвку. За столько времени они приноровились меняться местами друг с другом, это уже стало своего рода «пост сдал — пост принял». Не создавали никакого видимого движения, возились под навесом и пыхтели. Хосоку давно плевать: он чувствовал себя половой столетней тряпкой, пока Тэхён растягивался, лёжа на нём сверху, страдальчески кряхтел в ухо и обнимал. Оставалось разве что поцеловать младшего в лоб как покойника для утешения. Неужели так и умрут здесь, задохнувшись и превратившись в мертвецов? Неужели кому-то из них придётся убить первым и продолжать лежать уже с трупом, который минуту назад был близким человеком? Их здесь никто и никогда не найдёт… Продукты и медикаменты жалко, а ведь так много успели собрать, так старались! Их головы посещало бесконечное множество неутешительных мыслей. Они скорее спешили делиться своим безумием вслух, обнявшись в отчаянии. Им даже казалось, будто родились в этой машине и всю жизнь так живут, скрючившись в ней — проклятый дом. Через некоторое время настала очередь Тэхёна возвращаться на своё изначальное место снизу. И так раз за разом: какие только позы ни приходилось принимать, чтобы позволить одной части тела отдохнуть, в то время как вторая уже успевала онеметь. Находилось место и юморескам, без них невозможно — они шутили о том, что словно два близнеца в утробе матери плавают, нужно уживаться друг с другом, делить место. Научились. Наконец-то. Перестали ругаться, достигнув такого просветления и осознания, какое только перед смертью можно постичь. Никаких панических атак и избиений — полное слияние душ и мир. Уже по дыханию понимали, о чём сейчас может начаться разговор, а ведь больше ничего не оставалось, кроме как шептаться — только бы окончательно не сойти с ума. Хосок рассказывал о себе, о своей прошлой жизни, в которую сейчас не верит, она кажется сущим бредом многолетней давности. Тэхён занимал позицию слушателя, задающего интересные вопросы. Какими бы они ни были уставшими и замученными, уснуть не получалось ни у кого. — Скажи, что у меня не галлюцинации… — шепчет Хосок, потряхивая Тэхёна в своих объятиях. Младший снова лежит на нём сверху, по ощущениям похожий уже на собственную часть тела. Правда, онемевшую. — В смысле?.. — еле шепчет Тэхён, тяжело выдохнув. — Я ничего не слышу, в смысле… Стадо прошло. Мне мерещится? Тэхён закрывает глаза и с трудом отрывается от горячей оголённой груди, чтобы не слышать привычное сердцебиение напарника, задерживает дыхание, изо всех сил стараясь сосредоточиться на звуках за пределами машины, а после отвечает: — Я тоже ничего не слышу. Кажется, прошли. Давай посмотрим? — Ну… давай, только аккуратно, — с недоверием соглашается Хосок, но деваться некуда. Тэхён медленно приподнимает одеяло. Они вместе смотрят через щелку на лобовое окно машины: чистая дорога, сквозь запотевшее стекло виднеется пара мертвецов, ковыляющих вразнобой, видимо, отставшие доходяги — какая же чепуха в сравнении со стадом. Оранжевый закат, небо смеркается, значит, скоро ночь. Снова. Едва застали раннее утро, но опять… Сколько суток они не спали? Сколько в принципе прошло дней, недель или месяцев? Может, лет? Время словно остановилось, окутало вакуумом. Тэхён выпрямляется со сверкнувшей надеждой в глазах, упершись ладонями в пол, ёрзает на бёдрах Хосока. Рывком скидывает мягкое укрытие, осматривается с других сторон, протирая окна, и видит: вдалеке вниз по склону шагает рой, размером в город. Неужели действительно смогли переждать эту миграцию? Даже не верится. Может, умерли и попали в Рай? Для Рая слабовато. Нет же, они, чёрт возьми, действительно выжили в Аду, в этой пыточной душной камере, однако… Теперь всех мертвецов необходимо разворачивать назад. Тэхён пыхтит со сморщенным лицом, медленно слезая с напарника. Тот, почувствовав отсутствие давления сверху, тут же бросается к передним сиденьям в поисках воды. Она струится по его подбородку и стекает на шрам вдоль торса. Тэхён наблюдает за ним и молится, чтобы не сойти с ума, не отобрать бутылку и не слизать эту воду с чужого тела. Жажда убивает. Ещё немного и младший не сможет за себя отвечать, став похожим на зомби. — Тэхён, там вторая есть, не смотри на меня так, — запыханный Хосок смеётся, облизывая влажные губы. Он не смог не заметить на себе едва контролируемое бешенство в остром взгляде, поэтому быстрее отдаёт свою бутылку. Другую искать не стал, даже десять секунд будут слишком долгими. Тэхён тут же отбирает и намертво присасывается к горлышку, хлыщет как не в себя, сжимая ладонью пластик с хрустом, а затем обливает своё лицо, открывает окно. Уже плевать на шум, ведь они в безопасности. Голова кружится от этого райского наслаждения и ощущения влаги на коже, Тэхён готов взлететь. Но для начала он одевается и вываливается из машины, с силой толкая дверцу, а очутившись на улице, наконец, вдыхает воздуха полной грудью — случилось перерождение, головокружение усилилось. Несмотря на туман в мыслях, шатающееся и болью ноющее тело, он поднимается с колен и с трудом встаёт, долгожданно протянув ладони к небу. Поток ветра заставляет чувствовать свои мокрые брюки и скривиться со стонами. Следом выходит одетый Хосок, ковыляет, точно мертвец, но присоединяется к вечерней зарядке, вспоминая военные сборы в общине и орущего командира, — прелестный Чимин. Всё его тело судорогой сводит, чувствуется мерзкое, невыносимое покалывание, словно миллиарды иголок швейной машинки штопают строчкой зигзага. Вместе с Тэхёном они орут от боли, матерятся и проклинают эту грёбаную планету, но не забывают помогать друг другу: с силой массируют спины, плечи, руки, бёдра — необходимо разогнать кровь по сосудам. Прохрустывают позвонки и каждую кость, в то время как пара мертвецов уже идут в их сторону. Выживших ничего не волнует, они надышаться толком не могут и в себя прийти. — Блять… да как меня всё заебало уже! Я уже готов просто сдохнуть, когда это закончится уже?.. — на выдохе вопит Тэхён, чуть ли не плача. Нервный срыв на подходе, но он замечает ползущее из-под машины убогое костлявое существо без ног, тихо рявкающее на него. Та самая тварь, которая лежала всё это время под их спинами. Становится понятно, почему её место оставалось неизменным: были бы ноги, наверняка бы билась в окна. — Да, я тоже… — Ну уж нет, Хосок, мы доберёмся домой! — уверенно констатирует Тэхён, а затем со всей силы бьёт ногой по черепу, улетевшему куда-то в сторону, словно мяч в ворота. Мертвец без ног теперь ещё головы лишился. — Я надеюсь, доберёмся… — спокойно отвечает Хосок, буднично наблюдая за последующей расправой: Тэхён без оружия отправляется решать вопрос с гнилой парочкой. Хватает тех за шкирки и впечатывает мордами в асфальт, растоптав и их черепа. Хосок с одобрением кивает, пусть младший выплёскивает свою агрессию, злость, страдания — всем чувствам и эмоциям необходимо дать выход. Слишком долго копилось внутри. — Нам нужно посмотреть на карту и подумать, как быть. — Тэхён, наконец, заканчивает, успокаивается и подходит к напарнику. — Я уже устал думать. Мне кажется, я теперь точно отсталым стал… — отчаянно тянет Хосок, ему даже сил не хватает выплеснуть своё накопившееся дерьмо, последовать примеру. — Ну видишь, твоя простая идея спрятаться — сработала! Мы в полнейшем ахуе, но живые! — подбадривает Тэхён, старается мыслить позитивно и направляется к машине, чтобы найти там сигареты. Понимает, что он давно не ел, но совершенно не чувствует голода. Из-за стресса, гнили и вони ничего не хочется, кроме воды и максимум табака. — Ты есть будешь? — оборачивается он, копаясь в салоне с открытой дверцей. Необходимо проветрить этот ужас. — Нет, меня тошнит, — вяло отвечает Хосок, стоя на дороге, упирается ладонями в свои колени, горбится. Тэхён находит пачку, сразу же закуривает и забирает карту из бардачка. Он снова возвращается к Хосоку, пихает ему сигарету в губы и подкуривает, не спрашивая, хочется ли. Тэхён знает — хочется, даже если тошнит. — Вот здесь, — он указывает пальцем на пунктир раскрытой карты перед глазами Хосока, удерживая сигарету в зубах и выдыхая дым, — скорее всего, мы сможем проехать. Мы доведём мегаполис до этой точки, дальше они сами пойдут на юг, надо их как-то заставить, а мы… свернём на запад. Незаметно. Да, будет огромный круг, мы потратим кучу времени, но зато сможем добраться домой так, что они за нами не потащатся. Итог: стадо развернём, выживем, общину защитим, ещё и домой вернёмся. Это даже лучше, чем мы с тобой придумали с самого начала! — Звучит круто… — Хосок кивает и хмурится, внимательно следя за передвигающимся пальцем по бумаге, а после поднимает голову и замечает, как Тэхён радуется своей лучистой квадратной улыбкой. Невозможно не улыбнуться в ответ. — Ты ответственный за план, я уже ничего не понимаю. Молодые на передовую, старики в конец строя… — Да не пизди мне, всё ты понимаешь. Надо только их очень сильно привлечь… — Тэхён разворачивается, прижав карту локтем под боком, а второй рукой хлопает напарника по спине — тот выпрямляется. Шагающему муравейнику сейчас нет до них дела: идёт слишком далеко и ничего не видит. Осознание, что такими темпами мертвецы наверняка доберутся до общины, омрачает и без того паскудное настроение, но Тэхён старается не огорчаться, чтобы и напарник окончательно не провалился в уныние. — Да какие проблемы? — Хосок присоединяется к созерцанию заката в оранжево-красном градиенте, глубоко затягиваясь сигаретой и медленно выдыхая дым. Если не смотреть на стадо, то открывается безмятежный живописный вид на природу с пожелтевшими листьями и травой. — Включим сирену. У нас же полицейский, блять, внедорожник… Повезло, он крепче обычных машин. Я сомневаюсь, что другая выдержала бы столько ударов. — Повезло?.. — искренне удивляется Тэхён, взглянув на Хосока. — Ты так говоришь, как будто эта тачка нам с неба упала. Мы два дня горбатились, чтобы её починить и найти бензин! И это я не говорю про ещё хер знает сколько дней, пока мы пешком шли, но… На этот раз я за руль не сяду, — он наотрез отказывается, разминая свои трясущиеся ноги. Ставит стопы носком на асфальт, совершая круговые движения. — Давай ты, у меня проблемы, кажется… Если я случайно выжму тормоз в неподходящий момент, мы точно умрём. Я не хочу нас подставлять в очередной раз. — Я сяду, — спокойно соглашается Хосок, понимая, что ноги Тэхёна могут не слушаться после их долгого скрюченного пребывания в душной камере пыток. — Смотри… Мы будем ехать на низкой скорости, чтобы они точно шли за нами, не распадались и не теряли из виду. Сто процентов какая-то шушера будет выскакивать нам навстречу. Нужно выходить из машины на ходу и убирать их, чтобы не образовалось ещё одно стадо и не заблокировало нам путь впереди. Этим будешь заниматься ты. Справишься? — Пф, ну с этим-то грех не справиться! — бойко отвечает Тэхён. — Думаю, можно обойтись без стрельбы, но там смотри по ситуации, главное — себя береги. На шум уже будет плевать. Я подстрахую тебя как смогу. — Так точно, старший командир, а говоришь, ничего не понимаешь уже… — Ну, я… — не договаривает Хосок, схватившись за грудь и открыв рот, чувствует резкие удары сердца всем телом и одышку. Ноги перестают уверенно стоять, подкашиваются, сигарета падает на асфальт. Голова сильнее обычного закружилась, но всё же он успевает зацепиться за плечо Тэхёна перед тем, как свалиться. — Ой, песок посыпался… — комментирует Тэхён со смешком, моментально поймав Хосока: одной ладонью держит за талию, второй подхватывает ноги под коленным сгибом, а затем поднимает на руки. — Воды? Таблеток, может, каких? У нас целая аптека на выезде. Давай поешь хоть что-нибудь? Что ты хочешь? — Мне ничего не нужно, сейчас я… и нормально будет, — ворчит Хосок как обычно. Он сбивается с мыслей, старается крепко вцепиться в шею напарника, удерживая своё положение в чужих руках. Тэхён видит поплывший взгляд Хосока, излишне нехарактерную ему суету в действиях. Ничего удивительного, на самом деле, тот ещё отлично держится для своего возраста, а Тэхён старается крепко держать напарника. Но кто теперь сядет за руль в таком случае? — Опусти меня, — просит Хосок тихо, часто моргая. — Чего тебя?.. — Тэхён хмурится, наклонив голову и решив пошутить для проверки: — Выебать? Может, таблеток всё-таки? — Да положи ты меня на дорогу, блять! Подышу! Воздухом! — прорезается раздражённая интонация. Значит, со старшим всё хорошо — в своём уме. Тэхён делает, как ему велят, подбирает упавшую карту, прячет под курткой и становится рядом с напарником. Наблюдает сверху, сложив руки на груди: лохматый Хосок с мокрым пятном на штанах и с умиротворённым выражением лица растягивается звездой по асфальту. Питается энергией земли, должно быть, но ему точно хорошо и становится лучше. Смешной. — Ты сторожить меня собрался? — Да, собрался, — констатирует Тэхён и подходит ближе, наклоняется к Хосоку, перекрыв ему вид на небо. — Иди, погуляй немного, попрыгай там, не знаю, отлей… — бормочет, страдальчески скривившись, отмахивается, старается прогнать. — Гулять пойдём либо вместе, либо никак. Хуйню не неси. Я тебя одного даже на секунду не оставлю, сдохнешь ещё. — Я не… — А я тебя и не спрашивал, — перебивает Тэхён, не дав и слова сказать. — Начинается… — Хосок тихо посмеивается. — Съебись. Тэхён задумчиво поглаживает свой колючий подбородок и делает полшага назад. Считает, что дистанция достаточная в сравнении с тем, как они успели срастись за время, проведённое вместе. — Тогда… пока ты валяешься как опущенный бомж, давай обсудим. Нам придётся ещё как минимум десять часов пасти стадо. Они в любом случае стянутся на сирену, но надо, чтобы они ещё быстрее шли. Я так заебался… и уже сомневаюсь, что ещё выдержу столько, да и ты тоже. Мы можем не выдержать, короче говоря, но и отдохнуть тоже не можем. Нельзя здесь задерживаться, в задницу это место… — Ты прав, оставаться здесь нельзя… — тянет Хосок с закрытыми глазами. — Мы можем заставить стадо прибавить газу. Главное, самим не сдохнуть. — Что смешного? — хмурится Тэхён, заметив странную улыбку с дрожащими уголками губ. Тот явно пытается сдержаться. — Да так… вспомнил кое-что, — отвечает Хосок довольной интонацией, словно съел что-то вкусное. — Судя по твоей счастливой кабине, это связано с Чимином. — Мне не нравится, когда читают мои мысли, — делает замечание Хосок, открыв глаза и шуточно погрозив пальцем, а затем медленно поворачивает голову вбок, в сторону Тэхёна. Смотрит на него снизу в свете заката: грязные лохматые волосы слегка колышутся от ветра, позади стоит машина, открытая нараспашку. Упёртый придурок ни на шаг не отходит. Очень мило. — А ты не расслабляйся, кабину держи, как раньше держал, а то слишком палишься, — не уступает Тэхён. — Если мы выживем и вернёмся, такими темпами Чимин посадит тебя на парашу. — Ох… уверен, что нет. — Да что ты говоришь? — Тэхён коварно улыбается, вскинув брови и высокомерно задрав подбородок. — А ты знаешь, что наш премногоуважаемый командир сечёт тебя? Просто он этого не осознаёт, потому что не надзиратель, хотя… Из него бы вышел чёткий надзиратель, уверен, я бы смог с ним договориться за лучшие условия. Короче, Чимин рассказывал мне, как ты постоянно прячешь вещи, которые даже некому отжимать, и только я знаю, почему ты это до сих пор делаешь, а ещё… много-много-много чего. Теперь я знаю, как ты спишь, и даже это выдаёт, что ты зэк. — Весело тебе было расследование проводить, детектив? — ухмыляется Хосок и принимает эту правду, ведь приобретённые привычки за столько лет будто вшились и стали частью его личности. — Очень! Вообще-то ты сказал, что я недоделанный детектив. — Тэхён резко меняет свой образ, сложив ладони в молитвенном жесте, наклоняется и начинает говорить бархатным гласом раба Божьего: — «Имеющий уши — да услышит, имеющий глаза — да увидит, имеющий разум — да осознает». Сидевший сидевшего — да распознает… — а затем выдыхает сигаретный дым в лицо напоследок. — Пиздец ты выдал, ученик воскресной школы… — гогочет Хосок, схватившись за голову с мыслями, что ему померещилось. Настолько это не вяжется с привычным поведением младшего. Впрочем, изображать любой цирк у того очень хорошо получается. — Бог был против, чтобы я окончил эту школу, как видишь! А вообще и не такие книги в руки возьмёшь, пока сидишь… Так как заставить манекенов быстрее идти? — спрашивает Тэхён, возвращаясь к изначальной теме. Видит, что напарнику точно становится лучше, тот смеётся, языком чешет, однако лежать на ледяном асфальте — далеко не лучшая идея. Пора как-то снова планировать стратегию очередного выживания. — Ну… надо поймать пару-тройку мертвецов, — сосредоточенно отвечает Хосок и поднимает ладони над собой. Начинает загибать пальцы по очереди, стараясь держать последовательность своих мыслей. — Поотрубать им руки и челюсти, затем привязать к машине как приманку. Нам с тобой нужно будет очень хорошо… подрочить. Много, сколько сможем. В идеале я бы ещё слил кровь с тех каннибалов, пусть она уже и не такая свежая, но они среагируют. Это всё можно смешать со слюнями и вылить на приманку. Получится бомба, манекены даже без ног начнут бегать. Тэхён, выслушав не христианскую гениальную идею, кашлянул, а затем выкинул окурок и выдохнул остатки дыма из лёгких. Замечает, как Хосок хмурится в вопросительном взгляде, уставившись на него. — Только не говори, что ты не в курсе. Чимин тебе никогда не рассказывал, что ли? Они начинают жрать своих же. Это — рабочая схема, просто едва удаётся её применить. Как-то не до дрочки, когда спасаешься от стада. — Я уже забыл про это, — отвечает Тэхён, перекатываясь со стопы на носок, спрятав сцепленные ладони в замок за спиной. Снова разминает ноги. — Ну давай так сделаем. Нужно только подгадать время, потому что сперма должна быть свежей. Сколько тебе надо? — Что, сколько? — Сколько времени, чтобы кончить? — уточняет Хосок очевидное, как ему кажется. — Надо быстро, ты можешь так? — Не знаю… — Тэхён отступает на пару шагов и остаётся спокойно стоять. — Не думаю, что у меня когда-нибудь хотя бы встанет. Вообще, имею в виду. — Неужели Бог опять против? Тебе сколько лет? — еле сдерживает смех. — Мне двадцать ше… — Это был риторический вопрос, я знаю, — перебивает Хосок, рассмеявшись, — и не пизди мне, у тебя стоял, — констатирует факт. Тэхён чувствует на себе пронзительный взгляд, словно телепатически что-то пытаются передать через него, однако напарник всё же озвучивает: — Короче, хуйню не неси, импотент опущенный. Как-то раз я испытал такой позор, что на всю жизнь запомнил… Во время оглашения приговора на последнем суде у меня тоже не вовремя встал. А ещё у меня не вовремя встал прямо перед тем, как я залез в петлю в общей камере, пока все спали, стояк мне не помешал, я сильно хотел сдохнуть, но не вышло. Так что расслабься, с кем не бывает, все мужчины этим страдают. К тому же мы уже обоссали друг друга, хуже быть не может. Расслабься! — Ага… — Тэхён прячет глаза и отворачивается с накатывающей паникой. Верно, все этим могут не вовремя страдать, ему известно, но хуже быть ещё как может. Он улавливает эту телепатию от Хосока: в деталях помнит неловкий инцидент машине. Однако Тэхён надеялся, что старший не заметил, а если и почувствовал что-то упирающееся в свой живот, то принял за нож в футляре или пистолет. Да за что угодно, но только не… Сейчас Тэхён понимает, что Хосок явно чувствовал и просто промолчал в злополучный момент. Этому нет объяснений, а ещё эрекция не является проявлением исключительно сексульного возбуждения. Наполненный мочевой пузырь — вполне себе повод. И всё же… Тэхён смущён. Кто-то ради выживания может убивать и жрать людей, а кто-то — Хосок. Тот подобрал индивидуальный способ, воспользовавшись психическим изъяном. Это тоже оказалось рабочей, но сомнительной схемой, и пусть она останется секретной. Тэхён прекрасно понял, почему старший поступил именно так: это должно было вызвать самую сильную агрессию или апатию, которые всегда приводили его в сознание. Нет никаких сил винить или ненавидеть себя за реакцию тела, Хосока — тем более, ведь если бы не он, Тэхёна бы сейчас здесь не было. Покинул бы машину, не осознавая адекватность своих действий, и ушёл на север, присоединившись к мёртвой армии. Они живые — и на том спасибо, ещё могут шевелить руками и ногами хоть как-то. Что может быть важнее? По сравнению с ужасами за все дни вылазки, уничтожившие психику, мораль и границы… всё же приятный поцелуй, сопровождающийся эрекцией — просто ничто. Почему приятный? Почему эрекция? Тэхён принимает решение отложить этот инцидент, подумать позже, если… им удастся выжить. А сейчас нет времени копаться в своей голове, выяснять отношения и подавно. Со всеми бывает, надо расслабиться, надо послушать старшего. — Ты верно мыслишь, — говорит Хосок, выводя Тэхёна из потока мыслей, замечает, как младший притих. — Мы либо сократим время, либо пробудем в этой параше ещё неизвестно сколько. И пробудем ли? Ты абсолютно прав, мы едва держимся. В общем, ты как хочешь, я готов в любом случае. Но сам понимаешь, чем больше спермы, тем лучше. — Чем отчаяннее ситуация, тем отчаяннее поступки. Да, святой отец? — уточняет Тэхён, резко обернувшись с лисьим прищуром. — Не иначе, сын мой, — смеётся Хосок уж слишком громко, перевернувшись на бок. Осознаёт, как же теперь абсурдно звучат подобные обращения. Уровень чёрной комедии почти достиг предела. Впрочем, в этом жанре им всегда было уютно общаться. Тэхёна прорывает в голос, ведь у напарника такой невротический наисвятейший смех, просто невозможно не заразиться им. Он понимает, что точно сошёл с ума, Хосок, видимо, тоже. Эти беды с головой только прибавляются, но никак не уменьшаются. Грёбаный Апокалипсис. Не иначе. Интересно, а почему Бог не против того, как мёртвые встают из могил? Тэхён резко хватает Хосока за ладони, тянет вверх со словами: — Поднимайся уже. Ты валяешься в мокрых штанах на холодном асфальте, такое себе… Как ты дрочить собрался? Отморозишь ещё, а ты ещё и спидозный, наверное, у-у-у… Непригодный шматок мяса! — Ты такой заботливый, Тэхён! — С чужой помощью Хосок нехотя поднимается на ноги, потому что планировал и дальше лежать. Уже ничего не понимает, забыл о своих мокрых штанах. Обо всём забыл. Заговорился. Тэхён игнорирует короткий безобидный комплимент, теперь звучащий для него странно. Решает, что и это тоже нет смысла анализировать, есть вещи куда важнее. Он кладёт свои ладони на плечи Хосока и слегка опирается, смотря в уставший взгляд напротив. Думает ещё минуту, прежде чем озвучить: — Пошли опять в эту проклятую психушку, у нас столько дел… Ещё нужно съездить и тихо разведать обстановку на юге. Мы же не опущенные дебилы, чтобы вести за собой мегаполис и не знать, что впереди нас может ожидать такой же… Или ещё хуже — люди. Я очень надеюсь, что нет, чтоб они все сдохли, блять… — Чтоб они все сдохли, да… — отвечает Хосок отстранённо, положив свои ладони поверх чужих, сжимает. — Может, и опущенные, но точно не дебилы, — будто сам себе внушает. — Если мы не дебилы, тогда кто? — уточняет Тэхён, чувствуя ледяные руки на своих тёплых. — Мне даже ничего на ум не приходит, там пусто, — на выдохе говорит Хосок, подняв взгляд вверх. — У меня тоже… — Пойдём мясо разделывать. Как обычно — нам надо поторопиться, — говорит Хосок, при этом сам никуда не спешит. Тэхён понимает, что старший устал, и вместо того, чтобы немедленно отправиться в больницу, обнимает его, слегка сгорбившись и уткнувшись ему в грудь. Хосок будто телепатически просит: «Заставь меня туда идти». Перекладывает ответственность, при этом прекрасно понимает — торопиться действительно нужно. — Пошли, — чеканит Тэхён приказной интонацией, а сам и шага в сторону не делает, никуда не хочет, из объятий не выпускает. Казалось, за столько времени, проведённого в замкнутом пространстве, они уже должны друг друга ненавидеть, но почему-то Тэхён не чувствует подобного. — Пошли?.. — бубнит Хосок в куртку и стукается лбом, тем самым заставляя рассмеяться младшего. — Чего ты стоишь? — Вот ты мне говоришь, что я как дитё, а сам чего, а, Хосок? — Ну куда без этого… — Вот бери и иди, чего ты ко мне прилип? — Я жду, когда ты меня уже пизданёшь как следует для прилива бодрости. У тебя куча возможностей, я устал ждать. — Мне лень. — Такого не может быть, Тэхён… Мне опять тебя засосать? Обоссать? — Не надо, эта схема уже не рабочая. — Я просто никакой, мне нужна твоя помощь… Я тебя по-человечески прошу — ударь меня! — Не буду я тебя пиздить, отвали уже… — Да что с тобой не так опять? — Хосок поднимает голову, прекращая биться лбом о чужую грудь, хватает младшего за щёки и приближается к лицу. — Я начинаю волноваться. Температуришь? Тэхён замирает от пронзительного взгляда и нежного прикосновения, он тоже начинает волноваться с мерзким трепетом, участившимся сердцебиением, но отвечает: — Я просто устал, как и ты. Пойдём уже, но сначала ты поешь, я не собираюсь тебя ловить постоянно. — Собираешься, — улыбается напарник, вскинув брови. Молчание. Наконец, Хосок медленно убирает свои ладони с щёк, не отводя вкрадчивого взгляда. Тэхён в этот момент задерживает дыхание — хватает, чтобы дождаться, когда старший развернётся и направится в сторону машины. Тэхён выдыхает, ещё минуту смотрит в спину удаляющейся фигуре, прежде чем последовать за ней с пугающими мыслями. Темнеет. Закат перешёл в алые оттенки без примесей оранжевого. Их ждут каннибалы, точнее, трупам скоро очень сильно не повезёт. Уровень осквернения будет зашкаливающим, придётся изрядно попотеть в который раз — те послужат отличным материалом для выживания.***
Ryan Caraveo — Run
«… Я уверен на 10000%, если бы на него с ножом напал кто-то другой, он бы точно не растерялся и этот нож за секунду отбил или перехватил, ну или развернул в шею. Скорее, последнее. Кажется, я снова начал загоняться, пора переключаться. В общем, сейчас они на дальней вылазке. Вдвоём. Я уже не мог на это как-то повлиять или запретить. Тэхён поставил мне свой капитанский ультиматум. Приказ, блять… Обожаю ебучие приказы! Я уже и забыл, что такое быть на подсосе за пределами постели. Тэхён очень суровый командир, гасил меня без пощады. Господи, кого я вырастил… До этого меня считали самым жёстким, но я уверен, теперь община другого мнения. Пока я выздоравливал, Тэхён воспользовался своим положением и всех принудительно мобилизовал. Блять! Он всех начал дрочить до потери сознания, весело было только детям, потому что энергии слишком много, для них это просто игры, а «дядя Тэхён такой красивый и крутой, я тоже так хочу, я хочу быть высоким как он!». Намджун тоже красивый и крутой, даже ещё выше, но почему-то внимания всё равно больше у Тэхёна. Забавно. Думаю, это потому Тэхён ни в чём им не отказывает, может играть в догонялки, прятки, да хоть на голове стоять, короче, страдать любой хернёй (я такой же). Мы с Тэхёном вместе так развлекались как два долбоёба, зато детям было весело (нам тоже). У него такие родители были, что лучше бы их не было, поэтому он, как мы с тобой, Чонгук. Только догонялки с Тэхёном превращаются в квест на выживание, потому что от него даже мне бывает сложно бегать. Вот Намджун на такое не пойдёт, ему не до этого и он всё-таки посерьёзнее. Хосок такой же, он вообще в воздухе испаряется, как только услышит хоть намёк на подобную тусовку на расстоянии 10 км. Куда нам с Тэхёном до Намджуна с Хосоком, конечно… Наверное, если мне стукнет за сорок, я буду себя так же вести, хотя… не уверен. В общем, меня этот дядя-командир Тэхён в могилу когда-нибудь сведёт. Гражданские его возненавидели, он перекрыл им воздух. Они перестали жить своей спокойной жизнью. Если не считать тюремную тиранию, которую Тэхён устроил, он отлично справлялся с ролью командующего. Я даже задумался о том, неужели я слишком мягкий? Тэхён их как щенков за стены выкидывал и глазом не моргнув, называл это «исправительными работами», но делал это с умом, контролировал процесс, и, конечно же, Хосок ему помогал. Кто-то в этом сомневался вообще? Им было пиздец как весело вдвоём. У них свои планы какие-то, меня в эту тусовку тогда не позвали, но и это я могу понять. Что с меня взять? Я был бесполезным, спал, откисал, ссал в ведро под кроватью, ура… Потом я их проводил за стены, но не совсем понимал, что они и правда уходят. Без истерик. Недавно только всё стабилизировалось. Община выдохнула, когда Тэхён ушёл. Я так с этого ржал, если честно, но считаю, людям совсем не помешала такая встряска. Нужно напоминать, что их жизнь продолжается ровно до стены. А то я уже устал слушать бредовые претензии в сторону своих солдат, мол, плохо стараются и мало добывают. Вот выходите и сами торгуйтесь со смертью, раз всё так легко, а по факту каждый выход за стены может для любого стать последним. Они это забыли! Тэхён безупречно напомнил. И всё же свет в конце тоннеля для меня и других остался — наш военврач Намджун. Ох, Чонгук, как бы я тебя хотел и с ним познакомить, да вообще со всеми, у нас лучший взвод, не то что наши были… Намджун — это тот человек, которому хочется отдать честь искренне, а не потому что по уставу положено. Не потому что он старше и дослужился до генерала, а я, зелёная сопля, обязан ему. Он из благородных военных, а не как мы, ебанутых контрактников-головорезов. Хоть ему и пришлось марать руки, это всё равно не повлияло на его некий внутренний свет. Хосок поделился со мной, что чувствует то же самое, он тоже восхищается Намджуном — это очередная база. Он всем по-своему нравится, не бывает по-другому. Его жене и ребёнку очень повезло, он добрался с ними чуть позже, чем я. Намджун как никто другой поддерживал меня с самого начала, всё понимал, ведь он тоже военный, да и отец… Между нами всегда были солидарность и уважение. Знаешь, как мне было неловко в первый раз, когда он отдал мне честь, хотя это я должен вытягиваться в струну и нализывать ему берцы. Мне до сих пор неловко, но он продолжает это делать как обычный рядовой. Это забавно. Я не хотел брать его в спецотряд, но ещё давно предлагал стать главным. Он честно и от всей души ответил мне, что заебался за всю жизнь, поэтому выбирает свою семью, тем более, когда настал такой пиздец в мире. Он слишком много времени отдал военке. Могу его понять, я бы поступил так же. Сошлись на том, что он будет помогать в дозоре и держать медпункт. Если я или Тэхён отсутствуют, то только в этом случае он занимает пост. Ну вот, это случилось, уже не первый раз. Намджун остался со мной, когда Хосок с Тэхёном ушли, и в то же время занял пост. Представь себе, никто не умер, планета не остановилась, какой-то другой конец света не настал. Без меня всё работало отлично, дисциплина — на высоте. Все в безопасности, тепле, сытые, чистые, здоровые. Намджун мне очень помог, вот он — действительно незаменимый и человек, и врач, и военный в нынешних обстоятельствах. Если я умру, ничего страшного с общиной не случится, я уверен. Всё останется в надёжных руках Тэхёна и Намджуна, а Хосок будет им помогать. Хосок просто теневой солдат, но не менее полезный. Я помирать не собрался, так чисто, а вдруг… Просто время такое, хотя оно как-то не особо отличается от нашего с тобой прошлого. Намджун сказал мне недавно, чтобы я не накручивал и себя не боялся. Сказал, что со мной всё в порядке. Я в это верю, во мне есть порох, главное, чтобы он не взорвался, когда это не нужно. Намджун сразу заверил, что проблему решить можно, а она уже на глазах решается. До этого у меня случалось подобное, поэтому он знал, что делать, а Хосок с Тэхёном помогут в поисках медикаментов (всё ещё не верю, что они найдут, абсолютно пустая трата времени и сил). Если Намджун сказал, что всё поправимо, значит, так и есть. Я понимал, что в тот момент не мог трезво себя оценивать, поэтому делал всё, что они все мне говорили. Я им доверяю, даже если не согласен. Их существование в моей жизни — роскошь, которой у меня не было. Был только ты, Чонгук, и моя дочуня. Теперь вас нет. Давно нет. Блять, будь проклят тот день, когда я напоролся на эту ебучую мину! Видишь, до сих пор расхлёбываю последствия. Оно, вроде, ничего, но я живу как на той же мине, мне страшно из-за этого. С другой стороны, я понимаю, что мне ещё повезло. Я успел отскочить, а ты, Чонгук, меня вытащил, потому что… я всё-таки не успел далеко убежать и меня ебануло. Я мог лишиться слуха, зрения, конечностей, я мог сдохнуть в конце концов, но всё равно! Эта контузия очень хитро даёт о себе знать в виде расстройства сна и галлюцинаций. Как я понял по словам Намджуна, эта контузия бьёт по слабым местам психики, поэтому она показала мне тебя. Кстати, Чонгук, а ты никогда не думал, может, зря ты меня вытащил? Не жалел об этом? Мы с тобой так горбатились на эти контракты смертников… Для чего? Где все эти наши кровавые деньги за засекреченные спецзадания, которые не под официальным штампом, к примеру? Что стало с домом, который я построил с нуля и вбухал уйму чемоданов грязной государственной налички? А что с твоим? Где это всё? Ничего не осталось, больше ничего не имеет смысла. Вся грязь, которая была не видна до этого, вылезла наружу. Вот, на что это похоже, когда я вижу гнилую землю и разгуливающих трупов. И почему-то я, такая же грязь, живой всё ещё. Как это работает? Кажется, я сказал, что не буду о плохом, но вот меня всё равно туда унесло. Это психотерапевтический эффект? Мне нужен Хосок и его убедительные комментарии. Заебал он меня уже, когда вернётся?! Хочу на него наорать, а в итоге пишу в тетрадь, мда… Завтра меня ждёт множество дел, а я жду этих двух закадычных собутыльников. Я уже готов их отмывать, вот поставлю как свиней и буду поливать из шланга. Сейчас у меня появилось настроение драконить Тэхёна! Кстати, я же уже не раз шутил, что они с Хосоком долбятся, но теперь я хочу придумать что-то новое. Мне нужна консультация сидевшего, чтобы у Тэхёна наверняка подгорело. Может, «любовники на бутылке»? Мне кажется, это звучит как что-то похожее на тюремные словечки. Хотя… нет, лучше «пидоры на бутылке», а то «любовники» как-то не по зоновским понятиям. Короче, жду не дождусь их возвращения. Тэхён как спизданёт мне на своём жаргоне, хоть стой, хоть падай, да я даже половины не понимаю, но мне всегда смешно, Хосока так вообще уносит. Мне иногда реально кажется, что они в одной камере сидели и передавали друг другу мыло. Короче, я уже так соскучился по Тэхёну, хочу его подъебать, а потом он меня будет в духе «детдомовских никто не спрашивает». Вот такие мы братишки, любим друг друга и ценим. Ладно, лучше расскажу, как сегодня прошёл мой день! Хорошо, очень даже! Я много тренировался и хватку не растерял. Попросил Намджуна постоять с секундомером на полигоне, чтобы он меня и в хвост и в гриву по всей строгости. Он явно был доволен мной, наверное, что-то там на своём медицинском оценивал. Мы вышли прогуляться за стены, а там… Всё стабильно. Ни намёка на что-то хорошее, можно заранее копать себе могилу. Намджуна нужно выгуливать всё-таки иногда, а то он забудет, что такое мертвецы. В итоге мы с ним выследили небольшое стадо, побегали от них. Намджун размялся, ты бы видел, как он их раскидывал, там пороху будь здоров ещё сколько! Потом вернулись, заглянули в теплицы, повозились в земле, пообщались с гуру земледелия. Хорошие прогнозы. Позже я проверял дозорные журналы и отчёты по продовольствию. Всё нормально. Небольшая репетиция перед тем, как я полностью вернусь в свой привычный ритм. Если подвести итог, то кроме недостатков в изоляции я нашёл и достоинства. Многое переосмыслил или в очередной раз убедился в чём-то. Главное, чтобы эта изоляция не затягивалась так надолго, иначе я точно ёбнусь в четырёх стенах. Я гнал даже Хосока, для меня это — пытка, но я её сам себе сделал. Действительно тюрьма какая-то, наверное, я начал понимать Тэхёна ещё лучше, но сидеть долго, как он, точно бы не смог. Когда я ложился спать, то мечтал и хотел увидеть сон, такую жизнь придумывал, ты только послушай, Чонгук! Я, Хосок и моя дочь… Не знаю, как бы у нас получилась такая семья, но как-нибудь бы получилась. Дочуня точно бы растопила его сердце, как и твоё когда-то, она всё-таки с моими генами. Хосок не любит детей, но её бы полюбил. Нашему рыжему чучелу я бы привёл невесту, а потом бы появилась кошачья семья. Рядом ты, твой родившийся сын и живая жена, потому что ваша свадьба всё-таки состоялась бы. Намджун со своей семьёй… Тэхён с обесцвеченными волосами, рядом прелестная Евочка, и он обязательно у неё под каблуком, и, возможно, тоже с ребёнком, даже не одним! Можно и без детей, но каблук Тэхёну жизненно важен, чтобы под ним быть. Мы бы все жили счастливо, работали где-то, встречались на выходных по вечерам. Ездили бы на природу отдыхать, в отпуск, организовывали походы, а Хосок бы всем рассказывал, что делать, если напал медведь. Медведем был бы ты. Наши дети бегают, кричат и наводят суету, а мы просто смотрим на это всё и плачем от счастья. Вот так, как в фильме. Круто придумал, да? Согласен, поэтому я не хотел открывать глаза. Потом… Реальность больно била по голове. Моя дочь мертва. Твоя девушка и не родившийся сын — мертвы. Девушка Тэхёна мертва. Боже, сколько мёртвых… И вообще у меня руки привязаны к кровати. А ты, Чонгук, тоже***
Twenty One Pilots — Heavydirtysoul
Ночь. Гудёж сирены будто по всему земному шару разносится. Фары горят и освещают дорогу, ожидающую напарников впереди, они заранее съездили на юг и проверили безопасность — чисто. Они призывают стадо, от которого прятались в машине, пережив все круги Ада, а теперь приглашают пройти обратно. И смешно, и плакать хочется обоим: едва удалось выжить в первый раз, а теперь снова добровольно идут в могилу. Три пойманных ранее мертвеца слабо пытаются пробить багажник: они привязаны, облиты кровью и обвешаны внутренностями каннибалов. Не хватает одного ингредиента, чтобы те начали сходить с ума и пытаться сожрать друг друга, хотя и не смогут. Их лишили всякой возможности хоть как-то навредить: руки и челюсти отрублены — монстрам нужны только ноги, чтобы следовать за внедорожником в качестве приманки. Хосок сидит на водительском сиденье, стуча пальцами по рулю, Тэхён — рядом на пассажирском. Нервы давно уже закончились, но они нервничают. Это будет последний рывок, от него зависит абсолютно всё: их жизни, траектория движения огромного стада, безопасность общины и возвращение домой. Хосок достаёт бутылку со спиртом и обрабатывает руки. Впрочем, было бы неплохо и хлебнуть этот спирт, но он воздерживается и передаёт его Тэхёну. Младший молча принимает и растирает свои грязные ладони, обливает водой, а после промокает сносно чистым полотенцем. Это означает, что мегаполис позади них приближается. Тэхён поглядывает в боковое зеркало и замечает кишащее во тьме движение, лишь убеждаясь и озвучивая свои мысли: — Пора дрочить. — Пора дрочить, — кивает Хосок с усталостью. Правда, сомневается уже, что сможет. Приподнимая бёдра, они спускают свои уже высохшие брюки и принимаются за дело с боевым духом. Хосок откидывается на спинку сиденья, закрывает глаза, обхватывая ладонью член в спокойном состоянии. Он взывает к помощи Чимина, представляя, как тот старательно берёт в рот, иначе каким образом поднимать это недоразумение при сложившихся обстоятельствах? Долго ждать не приходится, потому что любимый Чимин возбуждает даже в мыслях, и мысли эти такие яркие, красочные, страстные со звуковым сопровождением — командир целует его в живот, а затем заглатывает со стонами, с его губ стекают слюни, перемешанные со смазкой. Это возбуждает, заставляет член в реальности наливаться кровью. Хосок старается абстрагироваться от внешнего мира, не слушает орущую сирену, а ещё не видит, как мертвецы со стороны лесополосы вылезают, ковыляя к их машине. Нужна сперма — это главный приоритет прямо сейчас. Хосок со сбитым дыханием мастурбирует, ему безумно хорошо и приятно в своих влажных мыслях, брови невольно сводятся к переносице от стараний побыстрее кончить. Не время наслаждаться. Он планирует из себя выжать до последнего — нужно добыть как можно больше. Наконец, Хосок изливается в заранее приготовленную бутылку, не сдерживая себя в стоне, а когда выходит из своих фантазий, обнаруживает, что Тэхёна рядом нет. Выглянув в окно, Хосок видит, как младший пинает ногами мертвецов. Пачкаться не хочет. Гнилой мегаполис всё ещё на безопасной дистанции от них, пожаловала та самая «шушера». Время не ждёт. Хосок дополнительно сплёвывает в бутылку и образует смесь, немного встряхнув. Помнит, как Чимин плевался его спермой в мертвецов в судьбоносную ночь. Именно это Хосок и вспомнил, именно поэтому его «кабина» была счастливой. Нужно ещё раз постараться, но прежде дать себе несколько минут на передышку. — Заебали… — громко ворчит Тэхён, садясь в машину и перекрикивая своим басом гул сирены. Снова дезинфицирует руки. — Плохие новости, у меня, блять, не встаёт! Я постараюсь ещё раз, но у меня член отсох, походу, так что не обещаю. Я даже не знаю, что хуже: дрочить с тобой или на улице с манекенами?! — Тэхён, ну не можешь, не дрочи. Ну или ты как-нибудь, уже где-нибудь постарайся. Иди погуляй, — с тяжестью дышит Хосок и снова откидывается на спинку кресла, тянется к своему члену. — Ну или закрой глаза и расслабься. — Я не могу закрыть глаза! — кричит Тэхён, схватившись за голову и закрыв уши. Он отвык от шума, а сейчас словно молотком по голове бьют. — Я не могу расслабиться, блять, когда на нас опять идёт этот ебучий многотысячный пиздец! Эти привязанные жертвы аборта долбятся ещё, так ещё и одиночки выпрыгивают! У меня член просто ушёл к Богу и не вернётся уже! — Понял, — заливается смехом Хосок. Условия действительно сложные, но он с командиром столько раз практиковал подобное, что это стало пристрастием — диким сексом или петтингом на адреналине за стенами. С Чимином нельзя быть не повёрнутым на таких интимных приключениях, однако не все же люди такие. Сейчас Хосок поддерживает диалог с Тэхёном и одновременно мастурбирует, глядя прямо в глаза. Он приспособлен быть в сексуальной активности практически всегда, если требует ситуация или собственные желания. — У тебя хорошо получается, вот и постарайся за нас двоих! — подбадривает с неловкой улыбкой Тэхён, подняв кулак в поддержку. Смотрит на чужие успехи с завистью. — Не смеши меня, иначе всё пропало, — Хосок закрывает глаза, стараясь не смеяться и настроиться на другую волну. Во второй раз уже становится тяжело, придётся приложить больше усилий и времени. Тэхён замолкает, решив не мешать напарнику добывать ресурсы и в то же время терять их. Оглядывается по сторонам на наличие новых мертвецов, которые могли выйти к ним: вокруг чисто, не считая огромного приближающегося стада позади. Собственно, делать нечего — Тэхён постарается ещё раз, но выходить из машины не решается. Всё-таки с Хосоком в бронированной машине спокойнее передёргивать, чем с мертвецами на улице. Может, помолиться Богу, чтобы у него встал? Если Бог его не жалует, возможно, какие-то другие высшие силы его услышат? Он начинает мыслить категориями соперничества: в конце концов, он на порядок моложе Хосока, неужели хотя бы раз не получится? Это задевает Тэхёна, ведь какой-то там сорокалетний спермобак уже скоро бросит вторую палку. А чем он хуже? Не порядок. От этого зависят их и чужие жизни, приоритет важности — глобальный! Действительно, мертвецы поплетутся за ними и без бомбической смеси, но хватит ли сил ещё сутки их вести? А если больше суток? Они с Хосоком уже на пределе по всем видам усталости, теряют рассудок с каждой секундой всё успешнее — это может не вовремя выйти боком и привести к глупой смерти. А если старший резко отрубится, как недавно на дороге? А если перестарается и отрубится из-за мастурбации — что тогда? Но они уже продумали весь план действий и пришли к выводу: нужно быстрее заставить стадо идти, чтобы им как можно скорее вернуться домой и выдохнуть, наконец. Как бы Тэхён ни старался, закрыть глаза всё равно не получается, абстрагироваться от громких звуков и в целом от абсурдной ситуации, где они вместе дрочат, — тоже. Это невозможно: нервы на пределе, паника сводит с ума, ему кажется, что он на краю пропасти и вот-вот сорвётся. Тэхёну уже по мозгам долбит эта сирена, ему хочется её вырубить, но нельзя. Он с надутыми щеками выдыхает, а затем поворачивается и смотрит на Хосока: у того точно наглухо убитая психика, раз так спокойно может удовлетворять себя в нынешних обстоятельствах, совсем не стесняется. Старший был готов отсасывать тем каннибалам, только бы спасти себя и своего напарника. Хосоку вообще плевать, что и как делать, когда вопрос касается выживания — дикарь. Грёбаный Апокалипсис, не иначе. Во время своих размышлений Тэхён продолжает смотреть на приоткрытые, подрагивающие в блаженстве, губы. Затем он проходится взглядом ниже, обращая внимание на тонкие пальцы, быстро скользящие по влажному члену. Тэхён замирает и чувствует мурашки, неосознанно открыв рот, чтобы вдохнуть поглубже. Фоновый шум меркнет, спокойствие воцаряется в душе, он наклоняется к напарнику и… Из гипноза резко выводит подорвавшийся с кресла Хосок, тот хватает горлышко бутылки и подставляет, чтобы спустить в неё, пока вымученно стонет, снова плюёт и размешивает. — Тэхён, чего застыл? — с загнанным дыханием спрашивает Хосок, отставив ёмкость. Вновь откидывается с широко расставленными коленями, брюки не спешит поднимать. — А?.. — растерянно хмурится Тэхён от взгляда на себе: Хосок смотрит из-под опущенных век в странном ожидании. Ещё немного и Тэхён не сможет за себя отвечать. — Дрочи уже, раз снизошло, — поясняет старший, кивнув вниз и указывая взглядом. — Надо побыстрее, давай, на пятой скорости. Тэхён медленно наклоняет голову и смотрит на свои бёдра. Чувствует, как стало тесно, прилив действительно ударил в его пах. Хосок это понял быстрее, чем он сам. К чёрту эти вопросы, причины, следствия и какие-то морали. Тэхён приспускает брюки и, наконец, обхватывает ладонью свой возбуждённый член — облегчение, благословение. С покинутыми стыдом и совестью плюёт для лучшего скольжения и приступает к добросовестной работе, в то время как Хосок оглядывается по сторонам. Тэхён понимает, что может хоть как-то расслабиться, потому что старший наблюдает и контролирует обстановку вокруг. Скорее всего, на третий заход его не хватит. Тэхён закрывает глаза, наконец, он ещё никогда так отчаянно не мастурбировал, сердце выпрыгивает из груди, разум покидает его. В голове пусто, глаза открывать боится — рядом сидит причина его позорного возбуждения. Бёдра сами приподнимаются навстречу, Тэхён начинает толкаться в свой кулак, сжимая второй ладонью сиденье, сдерживать стоны в этом безумии становится невозможным. На секунду, подняв свои веки, Тэхён видит, как Хосок смотрит на него. Вкрадчиво. Они столкнулись взглядами. Нет, только не это, но… только если для пятой скорости. Тэхён наклоняется в сторону напарника… — Молодец, — шепчет Хосок, примкнув к уху, но не дотронувшись и тут же отстранившись. Никакая сирена не затмила его шёпот. Кажется, старший уловил просьбу через телепатию. Уровень чёрной комедии достиг предела — после услышанного Тэхён едва успевает схватить бутылку и подставить её. Он обильно кончает с мыслями, что точно больше не сможет ни дрочить, ни думать, ни дышать, ни жить в целом. Стыд возвращается с пониманием того, как же тело предательски отреагировало на возбуждающий шёпот Хосока. Что бы сейчас ни происходило, Тэхён отодвигает больные мысли, спешно натягивает брюки и замечает в боковом зеркале стадо, приближающееся к ним. Ещё четыре минуты и нужно будет ехать. Никакие беды с головой не должны помешать, даже извращенские. Он видит — старший в процессе не реагирует на опасность, глаза не открывает. — Хосок, всё, хватит! — Тэхён резко хватает за усердно работающую руку напарника, призывает остановиться. — Время вышло! Ты сознание сейчас потеряешь! — Блять, Тэхён! — кричит Хосок, не ожидавший резкого вмешательства. Он кончает, не успев подставить бутылку. — Три капли всего лишь, у тебя бак уже пустой! Хватит! — орёт Тэхён, чувствуя и видя, как по его ладони стекает тёплая чужая сперма. — Я пошёл к приманке, готовься! Хосок, кажется, испустил свой дух, выжат как лимон после аттракциона мастурбации, и это ещё не считая, что он и так на последнем издыхании за всё время вылазки. И без того было плохо, но теперь ещё и член болит. Тэхён спешно выходит из авто с их позорными бутылками, а затем аккуртано обливает кряхтящие головы содержимым, добытым с таким трудом. Он всё же сохранил вязкие ресурсы на своей ладони и решил аккуратно обмазать убогого манекена, чтобы добро не пропадало и Хосок не обижался на него. Рычание тысячной толпы возросло. Он видит, как мертвецы и впрямь зашагали быстрее на их бомбическую приманку. Не теряя ни секунды, Тэхён возвращается в машину и прыгает на пассажирское сиденье рядом с водителем. Они трогаются с места и, наконец, едут, стягивая за собой обезумевшую смерть. Тэхён вырубает сирену, потому что больше нет сил выносить её, и хватает устройство громкоговорителя, крича в него: — Вы нас заебали уже!!! Выблядки ебучие, сюда! Попробуйте поймать вкусняшку! Мы такую прелесть приготовили, сам бы съел, особенно тех каннибалов!!! Всё для вас, налетаем! Хосок, внимательно смотря в зеркала дальнего вида, контролирует дистанцию со стадом и заливается в невротическом смехе. Дорога мерцает красно-синим цветом в ночи. Он слушает, как младший развлекается, и даже поёт какую-то идиотскую песню, но до чего же красивым голосом. Наверное, каждый день занимался в хоре своей воскресной школы. Какой молодец. Он ещё никогда не слышал, чтобы Тэхён так голосил. Хосок на той грани, когда ничего уже не понимает, но ещё есть связь с реальностью. Ему кажется, что всё происходящее сейчас не взаправду. — Два плохих копа хотят домо-о-ой! — снова орёт Тэхён в рацию, а затем швыряет её, спешно хватает мачете и выпрыгивает на ходу. Заприметив мешающих мертвецов на обочине, он сразу же обгоняет машину, сталкивает тех с дороги, умело снося головы чужой, ещё давно полюбившейся, игрушкой. Хосок думает: вроде всё идёт по плану, хоть и дичь, которую они задумали, смогут выполнить с вероятностью в пять процентов, оставшись при этом в живых. Привязанным мертвецам ничего не остаётся, кроме как послушно шагать за внедорожником, провоцируя стадо позади. Важно, чтобы и до приманки не добрались, иначе стадо остановится. Тэхён расчищает дорогу из последних сил и со стёртым в порошок рассудком. Поездка предстоит сложная, но она будет явно быстрее — как они и хотели. Нужно постепенно прибавлять скорость, голодные слишком сильно оживают, поэтому Хосок сигналит, чтобы Тэхён вернулся в машину. Он берёт пистолет одной рукой, второй держит руль, вылезает из окна и немедля стреляет по головам. Столпилась мелкое стадо, Тэхён где-то затерялся среди мертвецов. Хосок переживает за напарника, хоть и тот с лёгкостью справится с подобной чепухой, но ведь что угодно может случиться. А Тэхён свои руки обработал? Или бегает с его засохшей спермой, став четвёртой приманкой, пусть и слабой на фоне остальных? Понимает, что не обратил внимания, куда Тэхён дел его «добро». Только бы удалось выжить и на этот раз. Они не имеют права не сделать этого после всего, через что им пришлось пройти вместе. Хосок не может найти Тэхёна, поэтому хватает рацию и кричит в неё: — Возвращайся уже! Они слишком резвые! Тэхён не возвращается. След его пропал. Нет. Этого не может быть, он бы закричал своим ангельским голосом, случись беда. Хосок бы точно услышал, в отличие от Бога. Он продолжает ехать дальше, увеличивая скорость, стрелка спидометра поднимается, сбивает мертвецов, каких-то отстреливает на своём пути. Делать нечего, Хосок собирается выпрыгнуть из машины и начать поиски. На это есть тридцать секунд, не более, иначе машина пропадёт в муравейнике, быстро следующем за ними со своими стучащими челюстями. Пропадёт и Хосок — Тэхён тем более. Он теряет надежду. Это... всё. — Фух, блять, я чуть не умер! — слышится ангельский голос в автомобильном салоне с лязгом мачете. Этот придурок завалился, и за ним громко хлопнула дверца со стороны пассажирского сиденья. — Ты куда погнал?! Я еле добежал! — Я тебя убью нахуй!!! — кричит в гневе Хосок хуже сирены, со всей силы ударив по рулю, а затем швыряет в напарника пистолет. — Ой, я забыл взять ствол... — смеётся Тэхён со слезами на глазах. — Ты в порядке? — спокойно спрашивает Хосок, не отводя бешеного взгляда с дороги и зеркал дальнего вида. Его зрачки бегают в попытках за всем уследить. — Ну как... пока не манекен. — Едем.