тупая блондинка

</b>“i don’t want to play this part, but i do, all for you”</b>

Наверное, Пабло на всю жизнь запомнил этот день. День, который вечным ночным кошмаром будет преследовать его всю его жизнь. Сидя тут, в больничном крыле, стены которого ослепляли чрезмерной белизной, Гави пытался не винить себя за то, что произошло пару часов назад. Пока получалось плохо. Ему исполнилось восемнадцать. О, как же Пабло был счастлив. У него же такие планы. Он и на права сдаст, и в клубы с друзьями может ходить. Совершеннолетие на самом деле открывало кучу возможностей. Гавира был по-настоящему счастлив. Парень совсем недавно вернулся с тура по Америке вместе со своей командой. Это были совершенно новые эмоции и ощущения были просто непередаваемые. Он был готов снова приступить к тренировкам с новыми силами, чтобы еще больше проявить себя. Но это значило, что он снова будет постоянно видеть Сару. Сара. Так странно было думать о ней, а еще страннее произносить ее имя, даже про себя. Сара Эрнандес Сантана. Гави за все свое отсутствие и словом не обмолвился с ней, и это казалось абсолютно нормальным. Но почему-то ему было стыдно даже просто в глаза ей посмотреть. Будучи в Америке, парень видел, как играла ее команда и как хорошо она справлялась без нее. Он прекрасно понимал, что в один момент все это разобьет ее вдребезги, и не будет возможным ничего исправить, но вмешиваться все равно не стал. А сейчас вот боролся с чувством стыда. Будто бы это он виноват в том, что ее отстранили. Глупости. Пабло боялся увидеть ее. Каждый раз, когда он и Сара не видели друг друга слишком долго (а для них, как для людей, привыкших невольно видеться каждый божий день, абсолютно любой отрезок времени считался долгим), парень замечал в ней какие-то изменения, которые пугали и восхищали одновременно. И ему очень не нравилось ловить себя на странной мысли, что он заглядывается на нее. Глупости, очередные глупости. Но увидел он ее раньше, чем на своем дне рождении. Новость о том, что Сару восстановили, хоть и с позором, перебила целиком и полностью весь ажиотаж его совершеннолетия. И как бы Пабло не был заинтересован в ее появлении, как бы сильно ему не хотелось увидеть ее, он вспомнил, почему он ненавидел ее. Потому что она всегда была центром внимания. И иногда ему это даже нравилось. Сара выглядела уверенней, чем раньше. Даже для Пабло это было заметно. Ему нравилось, как на ней сидела новая форма, а гетры были почему-то сегодня короче, чем обычно, оголяя загорелую кожу ног. Она бы была само очарование, если бы не демонята, прыгающие у нее в глазах. Он увидел ее, когда Эрнандес связывала локоны тугой резинкой, пока выходила на поле, на котором должен был пройти товарищеский матч между женской «Барселоной» и «ПСЖ». Конечно, не так рассчитывал Пабло провести свое совершеннолетие, но все же. Она улыбнулась ему. Не так, как он ожидал. Холодно и отстраненно. Они снова откатились на ту точку, где начинали этим летом. Неужели это действительно так? Неужели... они снова взаправду будут ненавидеть друг друга? Сара играла иначе, слишком сильно выделяясь своим стилем игры на фоне всех остальных. Не было ясно, повлияли ли так тренировки с мужской командой, но разница была очевидной. Очень странно, что Фран вернул ее так скоро после их приезда, да еще и поставил ее на позицию атакующего полузащитника - практически то, чего она жаждала. Теперь ей все принесли на блюдечке, только вот почему? Пабло не всегда решался озвучить свои мысли вслух, поэтому и сейчас решил промолчать. Она забила гол. Пабло чувствует, как внутри разливается тепло оттого, как ему приятны эти эмоции; он вскакивает со своего места вместе с остальной толпой и начинает активно аплодировать. Только вот девушка праздновала гол совершенно иначе, совсем не так, как это сделал бы Гави, окажись он на ее места. Ее лицо не выражает никаких эмоций, словно это было какое-то обыденное действие. Сара подбегает к трибунам, как раз к тому сектору, где сидел Пабло. У него ноги начинает сводить от нервозности. Она кланяется. Так низко, что казалось, что не сможет разогнуться. Девушка быстро нашла глазами Пабло и ни на секунду не отводила от него взгляда, пока делала поклон. Конечно, странно было полагать, что этот жест предназначался ему, но парень был уверен на все сто процентов. Она будто бы издевалась ним и одновременно благодарила его. Пабло чувствовал, что был готов рухнуть прямо здесь и сейчас от одного только осознания, что происходит. Глупости. Свое день рождения он любил отмечать в кругу семьи, даже без друзей. Но Эрнандесы тоже были его семьей, правда весьма своеобразной, но все же. Пабло на самом деле любил их очень сильно, хоть редко что-то показывал. Смотря на свое отражение в зеркале, парень представлял сегодняшний вечер. Обе семьи соберутся тут, все будут поздравлять его, и все будет просто замечательно. Внутри по венам медленно разливался восторг, а по коже бежали мурашки. Он так давно этого ждал. Белен заставила его надеть рубашку, и Пабло постоянно оттягивал воротник, который немного сдавливал горло. Гостей надо было дождаться в более-менее приличном виде, поэтому приходилось терпеть. Почему-то в процессе ожидания начинали раздражать эти ненавязчивые поцелуи в макушки и хлопки по плечам. Парень еле держался, чтобы просто не сбежать. Минуты до появления гостей тянулись предательски долго, и вся обстановка начинала напрягать. Семья Эрнандес появилась уже скоро. Эрик зашел в дом первым, держа в руках просто огромный пакет и весело смеясь. Видимо, это был подарок. Старший Эрнандес выглядел весьма очаровательно: вельветовые брюки, темный лонгслив, туфли. Его матери даже не нужно было стараться, чтобы он выглядел прилично, в отличие от Белен, которая даже сейчас не смогла уговорить сына переодеть любимые кроссовки. Обняв своего друга и поблагодарив, Пабло обратил взор на его родителей, но тут же обнаружил весьма забавную деталь. Сары не было. Он усмехнулся про себя, стараясь не выдавать своего волнения. То есть, теперь все вот так, да? Пабло думал, что все теперь будет по-другому, по крайней мере, не слишком плохо, но видимо они снова вернулись в отправную точку. Парень еле держался, чтобы не стукнуть себе по лбу. Странные мысли, не дающие ему покоя, доводили его до немого исступления. Хватит делать вид, что тебе все равно. Она появилась буквально через секунду, и Пабло начал ненавидеть все вокруг, включая самого себя. Импульсивные эмоции выводили его из себя и заставляли терять контроль, что точно в такой ситуации не было необходимо. Он не понимал, почему его буквально швыряло из стороны в сторону на эмоциональных качелях, туда-сюда, без конца и края. Еще больше он не понимал, что ему надо чувствовать. Ненавидеть ее всегда было проще, чем попытаться понять. Это он и собирался сделать. — Прости, пожалуйста, — промямлила девушка, застегивая на ноге застежку от босоножки. — пыталась нормально упаковать твой подарок. Отдельный подарок? От Сары? Пабло изумленно выгибает бровь, но сохраняет безразличное выражение лица. По крайней мере, старается. Эрнандес прижимает его к себе, наигранно касается губами его щеки, оставляя легкий след от помады. Дышать становилось нечем, абсолютно, будто воздух был разряжен, как на огромной высоте. Было ли дело в том, что она была так близко или просто само ее прикосновение казалось таким странным и противоестественным, но Пабло казалось, что все внутри него выворачивалось наизнанку. Это неправильно. Неприемлемо. Она издевается над ним, пытаясь казаться милой и скрывая, что она чувствует на самом деле. Пабло верил, что он не заслуживает этого. Он легко отталкивает ее, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки. — Что там за подарок такой, что ты не смогла это сделать заранее? — парень заставляет себя начать издеваться над ней, чтобы все вернулось на свои законные места. Ненавидеть действительно было проще. — Надеюсь, там не вонючие футболки твоих подружек или еще что похуже. Ублюдская шутка, но даже она пока что сойдет. — Ну так открой и проверь, идиот. — Сара, стреляя искрами из глаз, буквально кидает в Пабло этот несчастный пакет и пролетает мимо него в гостиную. Не то, чтобы эти слова задели ее. Просто так было легче. Словив осуждающий взгляд своих родителей, Пабло виновато опускает глаза на подарок, что подготовила для него Сара. Пока все прошли в гостиную, чтобы начать застолье, парень осел на пол, пытаясь подавить в себе нарастающее чувство стыда. Может быть, действительно, не нужно было так? Ладно, хотя бы есть возможность в тишине посмотреть, что там внутри. Гавира вывалил на пол красную коробку, тут же агрессивно разрывая упаковку. Он посмотрит и в случае чего сразу же выкинет это. По сути, для него этот подарок решал, что ему делать дальше. Ненавидеть или попытаться что-то исправить. Раньше Пабло не задавал себя такого вопроса. Ненависть была одной единственной опцией. Она его соперницей, всегда была и всегда будет. Но разве плохо... дружить со своими соперниками? Это ужасно, но ему было до жути любопытно. Гавира прикрыл рот своей большой ладонью, когда увидел содержимое коробки. Красивые бутсы, с эффектными алыми вставками и бордовыми шнурками, на каждой сбоку была надпись, на латинском, как предполагал Пабло. Aut vincere, aut mori. Парень не был силен в английском, а в латинском тем более. Он не знал, значило это что-то или так, просто набор букв, которые попал на обувь еще на процессе производства. Верить в то, что девушка специально заморочилась ради него, было очень плохой идей, ведь ненавидеть было проще. Нихрена не проще. Пабло откладывает в сторону свой подарок, пряча его за остальными пакетами, и возвращается ко всем остальным. Парено присаживается прямо рядом с Сарой, потому что, какое совпадение, это было единственное свободное место. И лучше бы он попросил пересесть, потому что это было настоящей пыткой: сидеть и даже не поворачиваться в ее сторону. Она ведь делала тоже самое, а Пабло не мог ей уступить. — Извините, — через некоторое время Сара подала голос и громко отодвинула стул. — я отойду ненадолго. Девушка задевает Пабло плечом и буквально бежит прочь из гостиной; звук от стука ее каблуков по лестнице эхом раздается в комнате. Парень сжимает ладони в кулаки, пытаясь для самого себя понять, что же лучше делать. И он не придумал ничего лучше, чем просто пойти за ней. Сара сидела на постели Авроры, пытаясь расстегнуть босоножку, но по итогу лишь истерично дергала застежку. Казалось, что в какой-то момент она точно оторвет ее. Пабло тихо облокачивается на дверной косяк, но только вот ждать, пока девушка обратит на него внимания, он совсем не собирался. — Что это значит? — уверенно спрашивает он, и Сара тут же поворачивается, вопросительно выгнув бровь. — Aut vincere, aut mori. — Или победить, или умереть. Эрнандес медленно поднимается с кровати, наплевав на застежку, что была в подвешенном состоянии, и подходит к двери. Ей до жути хотелось уйти, даже убежать отсюда, и поэтому она проходит мимо него, не задерживаясь и на секунду. Парень нагоняет ее около лестницы. — Почему ты так себя ведешь? Свое хотелось рассмеяться ему в лицо. Но она лишь оборачивается, сохраняя безэмоциональное выражение лица. — И как же я себя веду, интересно. — протягивает она, облокачиваясь на стену. Все вокруг медленно напрягало, возвращая к тому же состоянию, что и полчаса назад. Нечем дышать. Снова. — Делаешь вид, что ненавидишь меня. — Пабло не знал, откуда в нем было столько уверенности в тот момент, но он решил использовать каждую ее крупицу, чтобы выиграть. Или победить, или умереть. — Мы же оба знаем, что это не так. Глупости. — Это так, Пабло. — выплевывает девушка, когда он начал медленно приближаться. — Я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя больше, чем ты даже можешь себе представить. Я тебя ненавижу. Гавира чувствует, как внутри него все опускается. — Ненавидишь? — Ты думал, что между нами может когда-то зародиться дружка? — усмехается Сара, хотя внутри нее все встало комом. — Это абсурд. И ты сам все испортил. Когда я хотела пойти тебе навстречу, ты угрожал, что расскажешь всем про отстранение, и ты знал, как я за это переживала. На чертовой тренировке ты сделал этот идиотский подкат, и я прорыдала всю ночь, потому что ровно так же ты поступил в шестнадцать лет, Пабло. Я не могла нормально ходить 2 чертовых месяца. И я до сих пор не до конца отпустила те ужасные воспоминания, которые ты возвратил одним необдуманным движением. И я же все равно думала, что все в порядке, понимаешь? Я думала, мы сможем нормально общаться. Но ты уезжаешь в Америку, и твой след простыл. Господи, ты даже моей матери ни разу не написал, что тут говорить обо мне. И после этого ты хочешь дружить? Он хватает ее за запястье, немного встряхивая, чтобы она наконец-то заткнулась. — А ты у нас святоша, как я погляжу. Белая и пушистая. — с его губ слетает истерический смешок. — За собой не замечаешь? Ты начала отбирать у нее друзей, моих, черт возьми, друзей. Фермин, Алекс, Ансу- — Это и мои друзья тоже, Пабло. — Эрнандес его нагло перебивает. — Хватит вести себя как гребанный ребенок, повзрослей уже. Это было неприятно. Словно она ударила, дала ему пощечину. И лучше бы она принесла ему физическую боль, чем продолжала плеваться ядом. Сара вырывает руку и отталкивает его от себя. Снова. Казалось, она будет отталкивать его всегда, всю свою жизнь, и этому банально не будет конца. Пабло чувствовал, как отчаяние захлестнуло его с головой. — Сара, хватит. — он практически взмолился. — Пожалуйста. — Я тебя ненавижу! Она бежит по ступенькам, пытаясь скрыться от него, но в какой-то момент ее сильно подводит расстегнутая застежка. Девушка подворачивает ногу и катится вниз. Пабло забыл как дышать. Он видит, как к ней подбегает Эрик, помогает привстать, но девушка хватается за ногу. Все взгляды устремляются наверх, туда, где стоял парень. Он все не мог осознать, что это действительно происходит. Это все из-за него? — Что ты тут делаешь? — слова Сары вывели Пабло из транса, и он тут же вскочил со скамьи. Эрнандес опиралась на костыли, что с непривычки было немного тяжело. Видеть ее в больничном крыле было просто противоестественно, будто это что-то неправильное. Это и было неправильно. Футболисты редко когда умудрялись получать травмы вне поля, а тем более при таких вот обстоятельствах. — Я-я хотел извиниться. — мямлит Пабло. — Если бы я не пришел доставать тебя, этого бы не произошло. — Надеюсь, теперь ты наконец-то понял, что я была права. — устало выдыхает девушка, падая на скамью. — Никакой дружбы, Пабло Гавира. Ненавидеть всегда было проще.