дальше только хуже

тело свинцовое напротив набитого ватой и поролоном кажется ненастоящим. то ли вокруг все мираж и иллюзия уставшего сознания, то ли сам он – порождённая и сотканная из чернил чужой записной книжки метаморфоза техники. вокруг нечаева белые пятна – снуют по загнутой линии пути, мешаясь и раздражая. словно пух, снег, солнечные пятна. его дыхание замедляется, останавливается моторное сердце. во все глаза ищет того, кто заполняет голову газом. у петрова голос-нить обволакивает не только весь зал, но и по вискам обматывает. выбритые виски режет, обрезает то, что опухолью кажется ему самому. — украдкой время с тонким мастерством волшебный праздник создает для глаз... у сергея липко в груди и холодно в животе, а лицо обжигает – пламенем обманутой правды. он ловит чужой силуэт краешком глаза и срывается с ног, железо бьется о пол. — и то же время в беге круговом уносит все, что радовало нас. набатом шекспирово творение отлетает от стен и петров собственной персоной объявляется посреди сцены. он большее, чем творец и разрушитель; он большее, чем серость обернутой вокруг него ткани. и глаза его, две звезды в созвездии змееносца, горят. руками взмахивает, лебяжье оперение едва не отсекая себе же. безумие красит его щеки в мерцание, поволокой обдавая лужицы зрачков. два пружинистых шага и он перед ним. он, всесильный и перьевой. с ним, пудовым и осмиевским. даже предатель-приятель молчит, обмирая механизмами в своей бестелесности. ни голоса, ни языка – ничего. — ты крышей поехал, – шипение-рычание из пасти. задавливает лебедёнка, не дает острому лезвию голову пересечь. укрывает девятым валом, обхватывая серебро одежды, на грудь надавливает и выбивает гомерический хохот. у виктора боль отдает в темечке и под лёгким. его пальцы – белые-белые, покрытые оболочкой сажи – за нечаевскую крепкую шею ухватываются. ошейник из ладоней, под кадыком давит и вибрирует, бешенство воздушно-капельным передаётся. да слюну. ни пены, ни налитых кровью глаз, только трение и износ деталей. — но я ли был первым, пёс? – оголяет зубы и клацает, клацает, клацает, – капитан не покидает судно до последней капли моря. ни метафоры, ни эпитеты не закручивают гайки в памяти, а лишь ослабляют, пока табличка не рухнет и не оторвёт все нейронные соединения. путы путаются, связывают воедино то, что лежит на разных чашах весов справедливости. — ты людей невинных тронул, – то ли рёбра трещат, то ли тонкость сознания, – ты страшнее любого зверя, мразь. — но, может быть, я прям, а у судьи неправого в руках кривая мера, – бурлит кипяток на языке, волдыри едва на скулах чужих не оставляя. представление на истине сцены не ложь и не явь – борьба. захлестывает жаром огня от меча архангела михаила. петров губы режет о бритву слов и щетину нечаева, сергей не помнит – не помнит, как мягкие губы уха касались. не помнит, как наученные руки сжимали плечи. не помнит ни толики прошлого, одна лишь блесна задержалась в его подсознании. дальше только хуже, а петрову прыгать поздно. поэтому нечаев лопатками бьется о пол – раз-два. у виктора глаз зелень обретает красноту. почти кричащую, яркую. в бедра вплавляет колени, в межключичную связку пальцы. — и видит он в любом из ближних ложь, поскольку ближний на него похож. горькая полынь под языком, когда нечаев сипит собачьим лаем. пес хозяина бояться начинает, руки ему кусать и рычать приходится, лишь бы не усыпили. — ты, сука, можешь мне объяснить нормально?! — так а ты слушай, слушай, псина, ты слушай. и снова хохочет, трясется всем телом, внутри кровь вскипает и ключом бьет по ключице. умереть не позволил не по своей воле, да кто ж знает? первый апостол отрекся от своего христа. и поцелуи слов опадают на чужое лицо, не даря облегчения так, как прежние укусы лжи. верный солдат оступается, не стреляет во врага, когда враг возводит вспять стрелки часов судьбы. цепную собаку да нежной рукой. виктор смеется на ухо, когда нечаев, ослабевшими пальцами сжимает чужие запястья. — не юдифь и олоферн, – лижет рубин под носом, – так данте и вергилий. петров кусает нечаева в шею до вскрика и заламывает его руки. на рёбрах остается три следа от ногтей.