Лучшие недотёпы всего Ривервуда Том 2. Фолкрит. День жизни

      Вечерело.       Как это часто бывает, пока двое искателей приключений блуждали где-то в лесу, больше всего их интересовало, как и когда они найдут дорогу, ведущую к любому населённому пункту, — любезно предоставленная им разбойничье-бандитская крепость не в счёт. А вот город, лесопилка или маленькая деревушка сгодились бы куда больше.       Сейчас же, когда они наконец вышли к Фолкриту, к тому же под вечер, так что спать под ёлкой, как боялся Свен, или смотреть всю ночь на звёзды, лёжа у затухающего костра, единственного на много миль оттуда, как думала Лира, им не пришлось, радость от так удачно «найденного» города перестала ощущаться, как чувство спасения, и стала просто сродни удовольствию.       Нормальному такому, трудно достигнутому, но вполне закономерному удовольствию, когда ты прошёл много миль, совершил или не совершил какие-то подвиги, свидетель которым только ты сам, кружка мёда перед тобой на грубо сколоченном столе и твоя совесть, — а теперь ты просто получил в конце-концов то, к чему тебе нужно было выйти. То, куда впадают все реки, куда заходит Солнце и куда возвращаются все корабли и приходят все странники.       И это место было домом.       Родным домом.       Так, совершенно неожиданно для себя, даже не успев осознать, как это вдруг случилось и даже не произнеся этих слов, двое искателей приключений стали считать Фолкрит своим родным домом, даже не имея там хоть одного собственного. Лира, в свою бытность маленькой беспризорницы на улицах сиродильского города, приходила к себе домой только помыться и переночевать, причём ночевала она там после смерти бабушки далеко не всегда, — а Свен просто следовал везде за Лирой, разделяя с ней все её приключения, и вовсе не чувствовал себя обделённым из-за того, что в один прекрасный день взял и покинул Ривервуд в её компании. И это затянувшееся приключение им обоим очень понравилось.       Маленький город около кладбища и посреди болот.       Хотя Свен родился и прожил всю жизнь в Ривервуде, — а Лира родилась и выросла в Бруме.       В товарном магазине «Серые сосны», находящимся недалеко от входа в город, было светло от свеч, которые горели как-то серьёзно и аккуратно, словно зная, что они на службе и гордясь ей; пахло книгами, чистым пергаментом и только что исписанным чернилами, и совсем немного — деревом. Ни запаха цветов, ни только что приготовленной похлёбки, ни молока, разогретого для детей — ничего. Казалось, что здесь или день и ночь работают невидимые и трудолюбивые слуги, убирающие любой неуместный запах, о котором не должны знать покупатели — или здесь не было никого, кого хозяин мог бы назвать членом своей семьи. Даже для пришедшего в гости на кружку мёда дальнего родственника при случае можно было бы и хоть раз похлёбку разогреть.       Войдя в магазин, Лира сразу же стала осматриваться в поисках хозяйки, потому что за всю свою недолгую жизнь она привыкла к тому, что во всех магазинах и лавках всегда есть хозяйка, — или другая женщина, Белетор из Вайтрана не в счёт. Хотя… чародейка подозревала, что какая-то женщина у него всё-таки есть, только он её по каким-то собственным соображениям прячет ото всех, или же она сама не хочет никому показываться. И эта таинственная женщина вовсе не была его сестрой, уже потому, что вряд ли его сестра, существуй такая на самом деле, не сказала бы любящему братцу всё, что она о нём думает, — а кем-то совсем другим.       Рад встрече. — поприветствовал новоприбывших Солаф, хозяин магазина «Серые сосны» — В отличие от брата, я не питаю неприязни к чужакам. Встречал их предостаточно, когда был в Братстве Бури.       — Ты Брат Бури? — невольно оживился Свен, хотя он и был за поклонение Девяти, но при этом не думал участвовать в гражданской войне и при этом сочувствовал Братьям бури.       Лира вообще об этом серьёзно не задумывалась, полагая, что у неё и без того много незаконченных дел, — а теперь к ним прибавились ещё и не начатые. К тому же, она сама и близко не нордка, Скайрим — не её родина, а родилась она и выросла в Бруме, которая, между тем, вряд ли та самая «Империя», с которой воюют Братья бури.       Взять бы хоть то самое поступление в Коллегию магов в Винтерхолде, о котором она когда-то мечтала, — время идёт, а избы всё горят, а кони всё скачут а её мечта, ради которой она когда-то прибыла в Скайрим, стала не ближе, а только дальше. А на войне, хоть за кого, и без неё как-нибудь разберутся. Разбирались же здесь и раньше как-то до неё? И до того, как она прибыла в Чёрный Брод — и даже до её рождения? Было бы глупо решить, что кто-то будет её ждать, — равно как и то, что исход этой войны от неё как-то зависит.       — Когда-то был, да весь вышел. — мрачно ответил Солаф, ставя на прилавок пузатую бутыль так, словно она одна была виновата в этом, целиком и полностью — Меня ранили в стычке неподалёку от Виндхельма. Это уже сколько лет тому назад было… Но пусть я больше и не поднимаю меч во имя Ульфрика, но я всё ещё стою за его идеалы. Скайрим — земля нордов, и править ей должны мы. Без всякой там Империи.       Полагая, что это мужские разговоры, которые ей слушать будет совсем не интересно, Лира отвернулась, чтобы лучше рассмотреть внутреннее убранство магазина. Но некоторые слова мрачного продавца она всё-таки расслышала, — и ей почему-то не понравилось. Живя в Сиродиле, она не особо разбиралась в политике, но слышала, что местные жители тоже не особо жалуют талморцев, причём вполне нормально относятся как к высоким эльфам, не связанным с политикой, как, например, её учитель, так и к представителям других рас. И если Скайрим — для нордов, то для кого тогда, интересно, Империя?       Сделав вид, что она осматривает товары, чародейка продолжала осматривать магазин, надеясь заметить хоть какие-то следы женского присутствия. Может, хозяйка сейчас просто сидит на втором этаже, или спит… тогда всё объясняется. А в магазине было чисто, уютно, светло — и совершенно не пахло ни мёдом, ни элем, что можно было бы ожидать от того места, в котором женщины если и бывают, то только как покупательницы. Да и то, сразу же уходят, продав или купив то, что им было нужно. На добродушного и общительного хозяина, которого мёдом не пои дай только побеседовать с покупателями, Солаф похож не был.        — Украдёшь что-нибудь из магазина — пожалешь. — мрачно и серьёзно предупредил её продавец, стоявший за прилавком, высокий и широкоплечий светловолосый норд.       Очевидно, он понял интерес новой покупательницы совсем по-другому, решив, что вместо женщины — служанки или жены, или другой родственницы, она ищет, что бы украсть, пока хозяин не видит.       «Интересно, и когда и как я смогла бы что-нибудь у тебя украсть, — если ты всё время здесь, на виду. И, главное, что у тебя есть настолько интересного, чтобы аж украсть захотелось, а?» — подумала Лира, теперь уже осматривая только товары.       Обокрасть склад «Серые сосны» было бы проблематично ещё и потому, что все товары у него были как на подбор — и качественные, с наклеенными ценниками, подробным указанием состава и срока годности, а также такими большими, что трудно было предствить себе того, кто смог бы утащить из магазина хоть что-нибудь, не уронив это самое «что-нибудь» пару раз как минимум — и не быть при этом замеченным. Кажется, кто-то в трактире говорил про Гильдию воров, расположенную в Рифтене; может, кто-то из тамошних воров мог бы пойти на такое? До сих пор Лира не была знакома с ворами, поэтому даже представить себе, кто они и как примерно… работают выходило странно.       Воображение нарисовало девушке странную картину: какой-то вор в чёрном облегающем трико открывает дверь и крадётся в фолкритскую лавку прямо перед носом её хозяина. По-хозяйски оглядывает товары, поправив маску, полностью скрывающую лицо, а потом зачем-то берёт большую металлическую скобу и… с грохотом роняет её на пол. Шум наверное, стоял по всему Фолкриту.       Вор почему-то казался девушке невысокого роста и тощим, непонятной расы и непонятно какого пола, — и никого другого воображение рисовать не хотело. Выдумывать для таинственного рифтенского нарушителя закона более логичное поведение — тоже.       Кое-как взвалив на спину непонятно зачем нужный в хозяйстве инвентарь и по пути уронив его ещё пару раз, а заодно шатаясь под грузом металла и задевая по пути всю стоящую утварь, порядком уставший воришка еле вытащил тяжеленную «бандуру» за дверь, провожаемый ехидным взглядом продавца, насвистывавшего незамысловатую песенку и старательно делавшего вид, что он ничего не заметил. «Сможешь оторвать от пола и хотя бы вытащить за порог — оно твоё, по праву кражи, совсем как у босмеров.» — читалось в его ехидном взгляде.       Дверь с грохотом открылась, пропустив внутрь свежий воздух и почти ночную темноту. Вместе с сырым запахом ночных болот вошёл высокий статный мужчина, как две капли воды похожий на того, кто стоял за прилавком.        — Когда решишь закрыть лавку, я буду ждать тебя, брат. Эта Валга Виниция — сплетница, каких поискать. — сказал он, хмуро осмотрев двух посетителей. — И как это мы разрешаем провинциалам вроде тебя бродить по Скайриму? — добавил он непонятно кому и ушёл не прощаясь.       — Ты говорил, у тебя есть брат? Это он? — спросил Свен.        — Его зовут Болунд. — кивнул продавец в сторону закрывшейся двери — Он работает на лесопилке ниже по течению. Встретишь его — не ожидай особой разговорчивости. Он и так-то не любитель потрепаться, а уж с чужаками тем более.       «А хорошо всё-таки, что мы нашли дорогу до города, и этим городом оказался Фолкрит… — подумала Лира перед тем, как уснуть. — Потому что спать на чистой постели и под одеялом гораздо приятнее, чем под открытым небом. Собственно, так тоже можно, но не пришлось же? Как приятно засыпать… — думала она, слушая тихий шум со стороны кухни, где, судя по всему, уже шла подготовка к завтрашнему дню. — Только бы не уснуть подольше, чтобы можно было насладиться этим всем. Тем более, что впереди ещё вся долгая ночь.»       К сожалению или к счастью, всё-таки не получилось. ***       Утром, когда искатели приключений наконец вышли из таверны, оказалось, что ночью прошёл дождь. Пахло свежестью и мокрой листвой, а солнечный свет отражался в лужах. С деревьев падали крупные капли дождя, и Фолкрит, город-герой, город-кладбище, казался по-особенному радостным и посвежевшим, словно сбросившим несколько сотен лет. Жаль только, что тех, кто был похоронен на старом кладбище, этого было слишком мало, чтобы вернуть их к жизни.        — Лира! А зачем мы вообще в каждом городе заходим во дворец ярла? — спросил Свен, когда они уже подошли к длинному дому, окружённому со всех сторон сорной травой и буйными зарослями горноцвета.       От неожиданности девушка чуть не попыталась войти мимо открытой двери.        — Как это — зачем? А действительно — зачем? — спросила она и Свена, и саму себя — Наверное, чтобы поздороваться, вот и всё. А что, когда приходишь в город, нельзя пойти к ярлу, чтобы поздороваться?       Как-то так получилось, что совсем близко от них стоял стражник, и когда Лира повернулась в сторону, получилось так, будто она спрашивала у стража порядка разрешения или его мнения по этому поводу. Бравый служивый такого интереса к собственной персоне почему-то не оценил, на невольный вопрос отвечать отказался, а потому со словами «я здесь вообще ни при чём, идите и здоровайтесь, с кем хотите, только меня не вмешивайте» резко ушёл куда-то за угол, чуть не наступив по дороге на козу, лежавшую на сухом островке земли и задумчиво разглядывающую небо в его отражении в луже.        — Да чтоб тебя дремора забрал! — в сердцах пожелал он козе, обходя лужу.       Чем ему так не угодила коза и зачем она вообще была нужна дреморе — этот вопрос остался без ответа.       Свен и Лира переглянулись, посмотрели вслед ушедшему стражнику, снова переглянулись и пожали плечами.        — Чего это он? — спросил Свен.        — Не знаю… Странный какой-то. Ты вообще стражника заметил?        — Нет, а ты?        — И я тоже нет. А он есть. Вернее, был, только теперь ушёл. Вот что это сейчас было?        — Мёд вчера в таверне был хоро-оший…        — Вот, а я про что.       Во дворце ярла было как-то по-домашнему тепло и уютно. Стены поднимались ввысь, туда где всё время был уютный полумрак, или это просто была копоть от камина на старых камнях? Лежали звериные шкуры и старые ковры, кажущиеся мягкими даже на вид. Ярл, удивительно молодой мужчина, по крайней мере, по сравнению со своим пожилым родственником, сидел на троне и перебирал изнеженными руками какой-то предмет. Предмет при ближайшем рассмотрении оказался просто шерстью, — или чем-то, раньше бывшим пряжей, из которой что-то решил свалять ребёнок в подарок своим родителям.        — … А я говорю — камень нагревается плохо, — капризно выговаривал ярл кому-то, стоявшему в тени.       Незнакомец по сравненнию с ярлом выглядел так представительно, что казалось, что настоящий ярл стоит там и смотрит на… А на что? Как его младший родственник, скорее всего, сын, развлекается и ждёт, — полдник, допустим. Или просто устал и решил присесть. Хотя всё равно Сиддгейр выглядел как-то слишком взросло для ребёнка, — но вёл себя как-то ребячливо для взрослого дяди.        — М-м? — переспросил он без слов, заметив, что искательница приключения подошла совсем близко и разглядывает непонятный предмет у него на коленях, а потом переводит взгляд на него самого. Ни что это за таинственный предмет, ни зачем он вдруг понадобился взрослому дяде, ясно не становилось. А вот всё-таки… что ярл мог на досуге делать с этой… куделью?        — Это что вообще, кукла, что ли? А разве мальчики не любят больше всего играть с деревянными мечами? — шёпотом спросил бард. Судя по всему, Свену тоже стало интересно, что же там такое разглядывает Лира, а потому он тоже подошёл поближе, причём даже не зная, на что она там смотрит. А она, оказывается, смотрела на…       «Так, надо отойти подальше и перестать так пристально пялиться на эту… Тьфу, а скамп знает, что это вообще такое, штуковину. — подумала чародейка, отходя назад и делая вид, что всё именно так и замышлялось. О том, насколько нелепо и странно это всё выглядело со стороны, она предпочитала не думать. А что в любой непонятной или нелепой ситуации нужно делать вид, что так и было запланировано — это девушка поняла уже давно. — Вот, уже и хускарл на своего ярла как-то не так смотрит, и какой-то слуга тоже сюда к нам идёт… Кажется сюда скоро весь город подтянется, настолько дурной пример заразительный."        — А о чём мы говорили? — без перехода продолжил ярл, словно они уже когда-то начали разговор.        — Мы говорили о камнях. — ответила бретонка, сожалея о том, что вообще пришла и ввязалась в чужой разговор.       Конечно, у неё не было впечатления, что они уже о чём-то беседовали… но с ярлом, похоже, не говорил вообще никто. По крайней мере, в этот раз. Вот если бы я была ярлом… — и осеклась. А что, в самом деле, я бы сделала, при условии, что ярлом я никогда не стану? Издам приказ или закон, чтобы меня все любили? Да ну, глупость какая. Хотя, если ярл никогда и никуда не ходит и не путешествует, как мы со Свеном, может, он и обращает внимание на большее количество деталей, чем мы. Наша-то с ним «деталь» — вообще весь мир. Куда захочешь, туда и идёшь, и где захотел, там и привал.       — Камни на самом деле очень хорошо нагреваются от огня, но с этим надо было очень осторожным. Нагреть-то легко, а потом очень легко и обжечься, а ожоги лечить больно, долго и трудно.       Возникло молчание. Такое звучное, как шум моря в ракушке на берегу моря, что просто заслушаешься. Хотелось просто стоять, слушать тишину, разбавляемую шумом ветра за высокими стрельчатыми окнами и треском поленьев в камине — и молчать… шкуры здесь на полу такие мя-агонькие… а камень и правда нагревается хорошо. И никаких ожогов, если спать прямо так, на положенных сверху шкурах. Что?! Что вообще за…?!       Чародейка обнаружила, что она уже не стоит перед ярлом, а сидит, вернее, полулежит на роскошной шкуре, небрежно брошенной на действительно тёплый пол перед камином и, кажется, собирается спать. А вверху, под сводом высокого потолка, уходят вверх несущие и поперечные балки, и там, наверное, и гнездится сон и там он ждёт весь день, чтобы спуститься ночью. А по ночам в Бруме холодно, и светится снег под Массером и Секундой… Интересно, как такое вообще случилось-то?        — Ты так молод! — не особенно тактично выразил Свен их с Лирой недавнюю и общую мысль — Как же тебе удалось стать ярлом?        — До последнего времени ярлом был мой дядя, Денгейр. — ответил молодой ярл, совершенно не удивляясь ни тому, что все сначала бестактно разглядывали его… да-ну-её-что-оно-там-такое, а потом гостья просто без приглашения улеглась на шкуру и, похоже, решила как минимум отдохнуть. Как максимум — поспать. Причём не факт, что шкура там вообще для этого лежит, или хотя бы сам ярл так время от времени делал. Но сам факт такого использования пробудил у молодого олуха какой-то живой интерес. Если его и удалось чем-то удивить, то уж точно новизной подхода к использованию давно привычных и набивших оскомину вещей. Надо будет потом и самому тоже попробовать на досуге.        — … Но стал сказываться возраст, здоровьем ослаб — так что он отрёкся. Так что теперь он доблестно служит нам, как тан, а я наконец-то стал ярлом. — подытожил Сиддгейр, сдобно сложив руки на животе.       Раньше Лира видела, что такой жест свойственен толстякам — но ярл был худой, это было заметно даже несмотря на его тёплую одежду, напоминающую чем-то стиль «парадного неглиже». Интересно, как ему такое вообще удалось? Очевидно, ярл может позволить себе всё, в том числе и то, что не особенно-то и необходимо или не имеет ни назначения, ни цели, ни даже определённого смысла. Как известно, король всегда остаётся королём, даже если вдруг забудет одеться или переодеться, наверное, с ярлами всё то же самое. А потому — лучше простым искателям приключений такими вопросами не заморачиваться.        — Наверное, быть ярлом — трудная работа для неопытного человека? — Свен решил продолжить задавать вопросы, то ли из любопытства, то ли на случай, если его спутница то ли опять на что-нибудь отвлечётся, то ли просто уснёт.       Лира села на шкуре и протянула Свену письмо от ярла Фолкрита, намекая барду, чтобы он передал бумагу Сиддгейру.        — Какая вообще работа? — удивился Сиддгейр, принимая послание от барда, — Я же ярл! Я ем самое сочное мясо, пью лучший эль и охочусь с лучшими гончими на этих землях. А в это время мой весьма способный управитель заботится о нуждах простых людей и о том, чтоб всё шло гладко. А ярлом быть проще простого. Советую как-нибудь попробовать. Заходи как-нибудь, поболтаем. Может, у меня найдётся для тебя работа. Кстати, насчёт работы: если хочешь, можешь разобраться с бандитами из Факельной шахты. Раньше они платили мне пошлину, а теперь перестали. Иди и… и казни их всех. И побыстрее, здесь не приют для бездомных.        «Не знаю, о чём ты там собрался со мной поболтать и какого рода работу ты хотел бы мне предложить… — подумала Лира. — Но я чувствую, что я откажусь. Иди ему и казни разбойников. Интересно, за кого он нас принимает? За палачей? Или он решил, что казнить — это что-то вроде забрать у взрослых людей конфету или игрушку? А ярл, похоже, из тех маленьких мальчиков, которые не привыкли, чтобы им говорили «нет». Что ж, если понадобится, будем учить. Если раньше до меня никто всерьёз не занимался его воспитанием.»       Вопрос показался сложным. Не то, чтобы Лира не была уверена в том, удастся ли ей как-то разобраться с бандитами, засевшими в Факельной шахте, такого рода опыт у неё уже был, — а вот как вести себя с тем или с теми, кто чем-то был похож на ребёнка, она понятия не имела. До сих пор у неё самой не было детей, опыта общения с ними — тоже. Да и, по правде говоря, она пока даже не задумывалась над тем, чтобы в один прекрасный день стать матерью. Потом, как-нибудь потом она если не захочет иметь ребёнка, то хотя бы просто задумается об этом. А значит… а значит, пусть Свен сам разговаривает с ярлом, у него нет к нему никакого инстинкта, ни родительского, ни материнского, ни отцовского — никакого. Мужчины вообще реже забивают себе голову подобной дурью, а когда нужно пойти и сделать что-то — они просто идут и делают.        — Так, а теперь что будем делать? — спросила Лира шёпотом у Свена, когда они вышли из длинного дома и сонное очарование или что бы там ни было окончательно пропало.       А что, если и сам Сиддгейр точно так же устраивается спать на шкуре около камина, когда никто не видит, или где-нибудь ещё? Место там у них, в доме… Очаровательное. Во всех смыслах этого слова. Может, это просто магия какая-то? Так уютно, тихо и тепло, по-домашнему… Лира аж вспомнила о Бруме и ей показалось, что она снова оказалась там. Потому что там было её самое первое место в Тамриэле, которое она к тому же считала самым лучшим. Интересно, что и как подействовало на ярла? Но на Денгейра ведь ничего не дейстовало, пока он был ярлом — или действовало тоже? Ну да, так, что его отправили на покой, сказав, что он просто стал старым и больным. Значит, странная магия действует далеко не на всех.        — А у нас ещё какие дела в Фолкрите? — так же шепотом спросил Свен — Почему ты шепчешь?        — Просто я подумала, что у нас есть дело к Лоду, вернее, в его доме, вот поэтому. Как вспомню, что надо будет прокрасться туда, пока хозяина нет дома, так сразу начинаю шептать. Само получается.        — Я раньше ни к кому ещё не вламывался. — признался Свен.        — Я тоже. — ответила Лира и вздохнула — Но придётся.        — А если он нас того… Отправит в Совнгард? — похоже, парень был настроен скептично.        — Тогда мы отправимся пировать с героями все трое. Говорят, там мёд бесплатно наливают. Главное — рассказывать всем о нашей героической кончине, а не то, что нас кузнец кочергой прибил, а мы его в ответ сухими цветами закидали насмерть. А то древние герои умрут повторно, от смеха.       До дома Лода шли молча.        — Лира…        — Что?        — А говорят, что в Совнгарде можно дракона увидеть…        — Ну, для того, чтобы дракона увидеть, в Совнгард отправляться необязательно. Мы с тобой их и здесь неплохо видели. Смотри, вон он! Вон он идёт!        — Кто? Дракон в Совнгард?        — Нет, Лод идёт. В кузницу. Из дома.       Двое искателей приключений сидели за деревьями, где их никто не мог увидеть, но откуда им было видно всё что происходило на улице. Мимо прошёл стражник и свернул за угол, где по-прежнему лежала коза и, глядя прямо перед собой, меланхолично жевала ветку горноцвета. Лужи уже высохли, поэтому небо в них больше не отражалось. В какой-то момент улица была полностью пустынной, и это значило — пора! Где-то вдалеке лаяла собака, кудахтали куры и кто-то обсуждал цены на бревна для строительства.        — Кто-нибудь нас видит? — шёпотом спросила Лира, пытаясь открыть замок отмычкой.        — Нет, пока никто. — ответил Свен, оглядываясь по сторонам. — А что ты там говорила про драконов?        — Не знаю, что я там про драконов говорила… — прошептала девушка, беря вторую отмычку.       Жаль: первая почти что открыла замок, но в самый ответственный момент сломалась. Казалось, когда замок встал на место, а две половинки сломанной отмычки легли в кошель к горноцвету, казалось, вздрогнула и обернулась вся улица. Но всё было по-прежнему тихо. Играли и плескались ребятишки, кто-то пёк свежий хлеб, пахло травяными отварами.       — Драконы ни к кому в дом не ломятся и замки не вскрывают, вот я что говорила.        — И письма ничьи не воруют… — ответил Свен, явно жалея, что они ввязались во всё это дело.        — Потому что читать не умеют. Вот, кажется, есть!        — Нет, они читать умеют. — почему-то Свен встал на сторону драконов и решил в самый неподходящий момент доказать, что драконы все поголовно грамотные и в совершенстве знают тамриэлик.        — Слушай, раз твои драконы всё умеют, — шёпотом возмутилась Лира, — может, ты их бы и попросил замок взламывать, а? Идём уже, «дракон», дверь открылась.        — Нет, драконы взломать замок не смогут… — со вздохом ответил Свен, проникая за своей спутницей в чужое жилище — У них же лапки.       Чародейка хотела было возразить, что у Алдуина, сжёгшего Хелген до основания, тоже были лапки, но ему этот факт совершенно не помешал… Но на пороге чужого дома, когда нужно было найти непонятно куда положенное письмо и когда хозяин мог вернуться с минуты на минуту, ни рассказывать об этом, ни вспоминать не хотелось.       Внутри было сумрачно, тепло — и тихо. Запах был совсем не такой, как в кузнице, и гораздо чище тоже. Около стены догорал камин, разожжённый, очевидно, ещё утром; на чисто выскобленном столе лежали какие-то книги, а кровать была застелена для тепла какой-то шкурой. Хорошо хоть, жилище было не таким большим, как дом ярла, потому что иначе вероятность нахождения письма была бы равна нулю.        — Как ты думаешь, где вообще может лежать это письмо? — спросила Лира.        — Понятия не имею. — ответил Свен — Но тебе здесь не рады.        — А здесь и некому радоваться, если ты заметил. И потом, почему не рады только мне? Тебе-то здесь кто рад?        — Ты! — гордо ответил Свен, словно сделал на пороге чужого дома неожиданное открытие.        — Тогда не ной и помогай мне искать это скампово письмо. — ответила девушка. — И радуйся мне тоже, раз мы с тобой здесь вместе. А если Лод сейчас придёт, он нам сам пропишет таких драконов, что будет уже без разницы, кому из нас он был не рад больше.       Письмо совершенно неожиданно оказалось лежащим на прикроватном столике на какой-то книге. Стараясь ничего не передвигать, девушка показала его своему спутнику и они неслышно подошли к двери. К счастью, снаружи никого не было, — кузнец по-прежнему трудился в кузнице, даже не подозревая о том, что только что произошло буквально за его спиной, а стражник появился только тогда, когда дверь была уже закрыта снаружи и путешественники просто стояли рядом. Как оказалось, взломать замок оказалось не так сложно, пробраться незамеченными внутрь — полбеды; самым сложным было незаметно выйти обратно, притворить за собой дверь и сделать вид, что ты ничего такого не делал и закон не нарушал.       До дома Денгейра искатели приключений дошли молча и глядя под ноги, а также держась друг от друга на небольшом расстоянии. Казалось, между ними посередине шла их новая тайна, не особенно преступная, но всё-таки немного стыдная, — и уж точно не из тех, какими принято хвастаться или которые стоит рассказать. Не хотелось даже шутить по этому поводу, равно как и вынимать письмо и читать его содержание. Богатая вдовушка пишет Лоду или кто-то ещё — какая, на самом деле, разница, когда письмо уже украдено! Теперь надо поскорее избавляться от него.        — А, вот и вы! — обрадовался Денгейр, когда двое путников молча ввалились в его дом и положили перед ним письмо, словно стремясь избавиться от данного ими обета молчания. — Посмотрим, что там у него? — он схватил письмо в руки и стал вчитываться.       Теперь тайна Свена и Лиры, равно как и их преступление, перешли целиком и полностью к нему. Было ли это отпущением грехов — неизвестно, но ощущалось оно именно так. А если грехи простить может только тот, кто свят… интересно, может ли их отпустить и тот, кто ещё больший грешник, чем мы сами? Или в таком случае отпущение грехов заменяется на отнимание греха и прибавление к тому, кому терять уже нечего?       Сам бывший ярл совершенно не переживал по этому поводу — и не задавал никаких вопросов ни самому себе, ни тем, кто по его просьбе ввалился в дом к его другу. После прочтения он показался даже довольным, должно быть, потому, что узнал, что происходило на самом деле, пусть даже ему это и не понравилось.        — Спасибо вам, друзья! — наконец сказал он, убирая письмо в карман — Я разобрал, что там было написано. Лод по-прежнему на моей стороне, и… — его голос на мгновение странно дрогнул — мы с ним по-прежнему друзья. Там речь шла о том, что Империя заставляет его ковать всё больше и больше мечей для Легиона. Кстати, у меня к вам есть ещё одна небольшая просьба. Видите ли… — он замялся, подбирая слова — У меня возникла одна… проблема с захоронением моего давно умершего предка Вигхара. Когда я в последний раз пришёл проведать его, то увидел, что пропал охранный камень, а сама могила была разрыта. Все думают, что там поработали гробокопатели, но я знаю, что на самом деле это не так.        — И что же там было? — спросил Свен — Неужели твой прадед сам откопался и ушёл?       Звучало как-то неправдоподобно. Никто из них двоих не был близко знаком с вампирами, а потому и не знал точно, на что они способны, а на что — нет. Но если вампиры живые, разве их хоронят — и как они могут выйти из могилы и куда-то уйти, если они мёртвые?       Выходило и для живых и для мёртвых как-то неправдоподобно. И тогда, может, нужно просто найти охранный камень, поставить его на место — и дело с концом?       Бретонка попробовала представить себе, как это всё произошло, — но получилась какая-то нелепица. Очевидно, мерзкий вампир, так подведший своего престарелого потомка, решил напакостить даже тем, что его никак нельзя было представить себе. Вместо нормального (если они вообще есть) вампира почему-то являлся какой-то драугр, вроде тех, каких Лира впервые увидела на Ветреном Пике. Драугр был перемазан землёй и любовно сжимал в руках камень, напоминающий драконью скрижаль Фаренгара.        - И нам сейчас нужно отыскать охранный камень? - предположил Свен        — Нет, охранный камень сейчас уже бесполезен. Вихгар, скорее всего, уже в Кровавом Троне. — продолжал Денгейр. — Надо выследить его и убить. Вы согласны? Я пойму, если вы откажетесь, потому что это рискованное и опасное дело, просто мне больше не к кому обратиться, кроме вас.       Двое искателей приключений в задумчивости вышли из дома старого ярла и пошли по тенистому городу, обдумывая произошедшее — и то, что им ещё предстояло сделать. Как, интересно, так получилось, что они решили помогать Денгейру — и теперь идут если не к тому месту, которое отмечено на карте, то хотя бы пойдут туда в скором времени?        — Потому что Денгейр — хороший человек. — ответил Свен — И одинокий старик. А кого он должен, по-твоему, попросить? Стражников, которые охраняют город и которых на самом деле раз-два — и обчёлся? А кто тогда будет город охранять? И потом, вампиров полно и без его родственника. Вот если бы кто был познатнее, чем бывший выгнанный старый ярл, да вдобавок сказал бы, что там вампиров много, и если ничего не сделать, то они в скором времени на Фолкрит нападут — тогда было бы другое дело.        — Понятно… — вздохнула Лира.       И оба искателя приключений переглянулись и поняли, что подумали одно и то же. Что если не они — то, скорее всего, никто. А если найти кого-то, кто будет настоящими героями вместо них, а не других недотёп, то нужно будет ещё уломать героя помогать одинокому старику и отрываться от его несомненно интересных и геройских дел.       Двое недотёп никогда не видели героев, но что-то им подсказывало, что чем сначала искать, а потом уламывать героя, проще будет действовать по старинке и по-простому: а именно — пойти и сделать всё самим. Или хотя бы попытаться. Раньше-то ведь оно всегда получалось?..       За этими размышлениями и разговорами они не заметили, как…        — Свен, а куда ты вообще нас завёл?        — Я никуда не завёл, я шёл за тобой!        — А я за тобой. Ну, дела… О, гляди! Святилище Талоса! И… во имя Девяти, что это?!       Труп был ещё совсем свежим, но уже остыл — и, судя по всему, совсем недавно. Но над ним ещё не летали тяжёлые огромные и словно сонные мухи, какие кружат только над мёртвыми телами, а кружились бабочки, перепутав огромные цветы, растущие совсем близко, с распоротым от подбородка до лобковой кости животом.       «Да… Вот такого я ещё никогда не видела… — подумала Лира, борясь с подступившей дурнотой — Бабочки в животе — это ощущение любви, счастья, свободы и полёта, а бабочки над животом — это только что произошедшая резня. И вдобавок когда труп в заросли цветов падает. Хотя, что с бабочек взять? Они ведь просто насекомые. Но я совсем не уверена, что ещё когда-нибудь смогу полюбить эти безмозглые создания, в которых из ценного и хорошего только то, что они медленно летают, они красивые — и их крылышки используются при приготовлении алхимических зелий. С тем же самым успехом я могла бы предъявлять требования к злокрысам и требовать от них высокой нравственности. Как тогда, на Ветреном Пике, когда они покусали какого-то неизвестного бандита.»       Рядом с одним варварски распотрошённым трупом лежал другой. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь было. По положению тела было ясно видно, что кого-то хотели насильно увести от статуи Талоса, но жертва сопротивлялась и пыталась ухватиться за стоящую рядом скамейку. Собственно, выдернутая из земли и перевёрнутая скамейка, в жирной чёрной почве лежала рядом с другим трупом.       Нет, это были не волки. И не медведи. Звери вообще так не могут.       И не потому, что или неразумные или добрее людей, — никогда в жизни девушка не думала о том, что зверь лучше человека или представителя другой расы же по определению. Ну, не поделили территорию, не сошлись во мнениях… И люди, и представители прочих рас одинаково в случае чего способны на зверство, четвероногие звери здесь ни при чём. Просто не надо очеловечивать зверей и очернять разумных существ, только и всего. Нет, страшную смерть тех, кто остался лежать здесь, около святилища Талоса, это не исправит и не простит… Но иногда смерть напоминает жизни, куда и как она должна идти.       «Интересно, а случилось бы это всё, если бы я сделала свой выбор раньше? — подумала Лира, которой казалось, что в потемневшем и сгустившемся воздухе вокруг неё летают огромные окровавленные бабочки. — Если бы я сказала об этом хоть Свену?»       «Мне удалось избежать своей смерти в Хелгене. А им не удалось избежать своей смерти здесь. Потому что их было мало — или потому что они были слабыми и не умели защищаться?»       Изуродованные трупы, лежащие в цветах, и огромные яркие бабочки, летающие над тем и над другим. Тёплый ясный солнечный день, ставший для кого-то последним.        — Свен, я совсем забыла… А сейчас вспомнила. И захотела сказать об этом. Мне нужно поступить учиться в коллегию магов в Винтерхолде. А потом мы пойдём присоединяться к братьям Бури. А каждой армии нужны сильные маги.