Прогулка

      Энтерпрайз после ряда неприятных происшествий получила множество повреждений, и ближайшим обитаемым миром с должным развитием технологий, куда мы могли добраться и встать на ремонт, оказался Фывап из звездной системы Ролджэ, заселенный довольно дружелюбно настроенной к представителям Федерации фелиноподобной расой.       После того, как мы вышли на орбиту и стало ясно, что фывапцы окажут Энтерпрайз необходимое содействие, мой капитан и партнер смог наконец несколько умерить охватившее его после серьёзных повреждений звездолета беспокойство. Не думаю, что многие на корабле вообще замечали, насколько капитан был напряжен, так как Джим при необходимости отлично умел скрывать свои чувства, но наедине со мной он позволял себе быть искренним, поэтому я не мог не прилагать все возможные в этой ситуации усилия, чтобы помочь ему оптимальным образом разрешить проблему и снять часть груза с его плеч.       Большую часть времени капитан Кирк проводил на получивших повреждения палубах, где сотрудниками инженерного отдела во главе с лейтенант-коммандером Скоттом с помощью фывапцев осуществлялся необходимый ремонт, а не задействованным в нем членам экипажа, не загруженным срочными задачами или исследованиями, была дана возможность воспользоваться увольнительными.       Так как моё личное содействие в ремонте не требовалось, я произвел анализ проходящих на Фывапе научных мероприятий и с удовлетворением обнаружил, что в одном из довольно крупных городов — Ретипе как раз сейчас идет весьма высокоуровневая конференция, на которой присутствуют видные ученые со множества планет Федерации. Обсудив с капитаном возможность участия заинтересованных членов экипажа в этом мероприятии и заручившись его поддержкой, я связался с организаторами. Поэтому вскоре, получив подтверждение от них, смог присутствовать на конференции, как, впрочем, и многие другие члены экипажа. Причем довольно значительная часть из них была не из научного отдела, например, немалый интерес к квантовым технологиям неожиданно выказал энсин Чехов.       Некоторые доклады приходил послушать и Джим. По его словам, многие фывапцы, узнав, что за их работой лично наблюдает капитан ремонтируемого ими корабля, чувствовали себя некомфортно и допускали больше ошибок, поэтому Джим, заметив это, уменьшил время своего пребывания в инженерном отсеке. Однажды вечером, придя в мою каюту, он, утомленный дополнительной работой после смены, признался мне: “Когда я увидел множество нервно дергающихся при моем приближении хвостов, то понял, что негуманно постоянно держать в стрессе тех, кто искренне хочет нам помочь”.       Конференция подходила к концу, уже завтра должны были отзвучать последние доклады, и, несмотря на то, что обычно я не принимаю участия в дополнительных активностях, которыми сопровождаются подобные мероприятия, в этот раз я не сумел отклонить просьбу капитана составить ему компанию в экскурсии по Ретипу, которую предложил всем участникам оргкомитет конференции.       В течение последних девяти суток мы с Кирком не так часто проводили вместе внерабочее время, так как вне острой фазы ремонта я после смен все силы отдавал своему текущему научному проекту, но сейчас исследование миновало критическую стадию и уже не требовало моего личного контроля. К тому же Джим был полон энтузиазма относительно прогулки по городу, поэтому я не желал расстраивать его планы. В конце концов, капитан всегда поддерживал меня в моих интересах, было бы логично ответить ему тем же.       Представители оргкомитета разделили всех желающих принять участие в экскурсии на маленькие группки по шесть персон: в нашу с Джимом группу попал еще энсин Чехов, а остальные три места заняли пожилая, но очень бодрая йцукианка в ярко-оранжевом одеянии и супружеская пара митанцев, которые, судя по налобным гребням, принадлежали к третьему и пятому полу этой расы. После краткого инструктажа нам выдали наушники, чтобы мы лучше слышали гида в местах скопления туристов, а затем всю группу транспортировали в точку встречи, где нас должна была ожидать экскурсовод.       На месте нас действительно встретила довольно молодая фывапка, представившаяся как Кьюкэт, с практически везде черной, за исключением светлых щек и подбородка, шерстью, одетая в бежевый кожаный плащ. Познакомившись с нами и проверив работу наушников, она не спеша повела нас через дорогу от места транспортации, оказавшегося рядом с довольно интересного вида историческим зданием с колоннами, которое ранее использовалось в торговых целях, а сейчас было передано музею, о чем нам Кьюкэт, не отходя далеко, и рассказала.       Мы прошли по аккуратному скверу, расположенному на большом полукруглом выступе, врезающемся в тёмные неспокойные воды раздваивающейся, будто рассеченной гигантским копьем, реки Авен, отчего это место и называлось “копьем острова”. Пройдя еще немного вперед за полукруглую дугу из аккуратно подстриженных деревьев с еще не до конца развернувшимися листьями, мы остановились на набережной. Её каменная ограда была из местного минерала, довольно крупным фрагментам которого придали необходимую форму. Небо над рекой и зданиями на противоположных берегах было серым и облачным, и гид уточнила, что в это время года еще возможны не только дожди, но и снега, а также предупредила о том, что в случае, если погода окончательно испортится, часть маршрута после визита в находящийся неподалеку музей мы будем преодолевать на транспорте.       Голос нашей фелиноподобной сопровождающей, щедро сдобренный мурлычущими нотками, уверенно разносился по набережной, несмотря на усилившийся ветер. Во время особенно сильных порывов темная удлиненная шерсть на кончиках ушах Кьюкэт значительно распушалась, что, впрочем, абсолютно не беспокоило фывапку, судя по её ровным интонациям. Она с нескрываемым теплом, практически с нежностью, рассказывала про здания, вид на которые открывался с этого берега Авена, перемежая историческую справку гораздо менее точными легендами и образцами городского фольклора, которые, очевидно, привлекали большее внимание всех, кроме меня и йцукианской леди.       Пока гид повествовала о том, что находящийся прямо напротив нас остров, один из многих, на которых располагается Ретип, носит название в честь местного животного, схожего, судя по изображению, которое она показала нам на падде, с вулканскими грызунами, вовсе не из-за их обилия на острове во времена его заселения, а из-за неправильного перевода с языка исконно населявшей его народности, ветер стал сильнее. А спустя две минуты и семнадцать секунд из туч, которые энсин Чехов еще в самом начале нашей экскурсии назвал по неизвестным мне причинам “свинцовыми”, хотя вероятность содержания в них свинца была пренебрежимо мала, начались осадки, как и предупреждала Кьюкэт. Но несмотря на то, что фывапка опасалась снега или дождя, на нас посыпался град.       Я надел капюшон в попытке сберечь тепло, еще выйдя из транспортатора, а сейчас моему примеру последовали все представители нашей группы, кроме террасу. Теперь непокрытыми остались только головы капитана и энсина Чехова, будто бы не замечающих никаких изменений. Вид с набережной был действительно более чем удовлетворительным, но эстетическое удовольствие от созерцания контраста мрачных вод Авена и яркого металлического блеска шпилей и куполов зданий даже в отсутствии прямого света от Ролдже было несколько подпорчено непогодой.       Пока мы стояли, рассматривая великолепные архитектурные образцы и слушая рассказ о них, Джим согнул правую руку в локте и повернул её ладонью вверх. Несколько довольно крупных градин упали на подставленную ладонь, отскочили от неё после упругого соударения и устремились вниз, пополнив собой множество уже находящихся на набережной дробинок из перешедшей в твердое состояние воды.       Капитан, впрочем, после первой неудачной попытки сбора образцов местных осадков в прямом смысле подручными средствами не выглядел разочарованным и продолжал держать кисть собранной в горсть. Его упорство было неудивительным и полностью соответствовало сложившемуся у меня за годы совместной службы впечатлению об его характере. И оно было вскоре вознаграждено тем, что в ладони Кирка через некоторое время оказалось сразу несколько мелких гранул, впрочем, быстро потерявших свою форму вследствие теплообмена с ладонью террасу и превратившихся в маленькие прозрачные капли.       Смысл предпринимаемых моим капитаном действий ускользал от меня, и, вероятно, это непонимание отразилось на моем лице, потому что Джим, посмотрев на меня, улыбнулся и пожал плечами, будто бы в ответ на не заданный мной вопрос. Периферическим зрением я заметил, что энсин Чехов совершал те же действия, что и капитан, едва ли не с умилением рассматривая тающие на его ладони крупинки. Судя по всему, я встретился с очередной не поддающейся логическому объяснению терранской традицией. Но, учитывая, что осадки не были токсичными, я не видел причин препятствовать происходящему.       Поддавшись исследовательскому порыву, я повторил жест Кирка, но градины, упавшие на мою термоперчатку, предсказуемо не таяли, что позволило мне за короткое время собрать несколько десятков образцов, которые очень контрастно смотрелись на черном материале перчатки. Изучив визуально их форму и оценив с точностью до процента средние габариты и вес, а затем, произведя все интересующие меня вычисления и убедившись, что каких-то дополнительных данных без нарушения моего собственного комфорта я получить уже не могу, я встретился взглядом с интересом наблюдающим за моими действиями капитаном и, после краткого раздумья, пересыпал все собранные мной образцы в его всё еще подставленную под осадки ладонь. Джим широко улыбнулся, кивком поблагодарил меня, а затем в течение трех минут и четырнадцати секунд попеременно переключал своё внимание между очередными указанными нашим экскурсоводом архитектурными изысками и наблюдением за таянием града на своей ладони. Скорость этого процесса вполне соответствовала рассчитанной мной, и, несмотря на то, что Джим расположил ладонь так, чтобы мне тоже было всё видно в мельчайших подробностях, я так и не сумел понять, что же особенного он находил в этом наблюдении. Но разделять его с капитаном было по-своему умиротворяюще.       Еще в самом начале нашей прогулки Кьюкэт охарактеризовала время года, в которое мы прибыли в Ретип, как аналог поздней весны, но в связи с тем, что город располагался в умеренном климатическом поясе, температура окружающей среды составляла приблизительно двести восемьдесят один градус Кельвина. Заранее предупрежденные о прогнозе погоды при записи на прогулку экскурсанты, проявившие заинтересованность в ней, оделись должным образом. Но даже в соответствующей окружающей температуре одежде холодный ветер, налетающий на нас с реки, был довольно неприятен. Впрочем, мне неоднократно случалось работать, не теряя продуктивности, и в более жестком температурном режиме.       Но, несмотря на это, я позволил себе на короткое время повернуться против ветра и обратить свое внимание на локацию, откуда мы пришли. На устилающих сквер позади нас кроваво-зеленых газонах, очень напоминающих терранские, уже виднелась заботливо подстриженная трава, но, судя по всему, её ростки начали пробиваться совсем недавно, поэтому плотность травяного покрытия была невелика. Клумбы, которые, вероятно, были заполнены луковичными цветами, тоже выглядели довольно скудно, так как многие бутоны еще не успели толком раскрыться. Когда град еще только начинался, Кьюкэт посетовала, что мы прибыли в Ретип не в самый удачный сезон и город гораздо более красив в летнее время, когда помимо меньшего количества осадков еще и световой день сильно увеличивается, на что энсин Чехов с непонятным мне энтузиазмом ответил, что в его родном городе число солнечных дней в среднем составляет всего шестьдесят два, но это никак не мешает ему быть лучшим городом Земли вне зависимости от количества солнечного света и частоты осадков.       Увидев, что все желающие запечатлеть виды города с набережной это уже сделали, а остальные экскурсанты всячески пытаются избежать пронизывающего ветра, что получалось не лучшим образом, учитывая наше расположение на копьевидном участке острова, открытом ветрам с трех сторон, гид провела нас дальше, мимо одной из двух возносящихся в небо стел, по бокам которых виднелись украшения в виде фрагментов древних водных транспортных средств, а также статуи фывапцев, символизирующих местные реки. На вершинах обеих стел располагались чаши, и, по словам Кьюкэт, по праздникам на них зажигали открытый огонь согласно традициям. Это показалось мне не самым логичным использованием топлива, но я мог представить себе картину ночного города, в котором над рекой пламенели два гигантских факела, отражающихся в темных мерцающих водах, и я оценил эстетику этого замысла.       Экскурсовод уже успела нам ранее озвучить сведения о множестве соединяющих разные участки города мостов, и, когда мы приблизились к одному из них, Кьюкэт мерным мурлыкающим голосом начала повествование про историю конкретно этого моста. Его поднимающийся на гравиплатформах центральный пролёт на фоне ночного неба — один из символов города, даже мы уже успели увидеть множество сувениров с подобными видами.       Пока мы шли по мосту, под нами степенно проплывал мелкий речной транспорт, и гид проинформировала нас, что если мы хотим посмотреть на метаморфозу моста с воды, то туристические катера предлагают свои услуги и в ночное время, когда центральная часть моста взмывает на изящно украшенных гравиплатформах вверх под музыкальное сопровождение. Джим выглядел весьма заинтересованным этой информацией, и я с некоторым смирением мысленно отметил, что, с вероятностью в семьдесят девять процентов, как минимум начало этой ночи мы проведем не в тепле не так давно ставшей для нас общей постели, а под холодными местными ветрами. Но проведем вместе, и этот аспект был определенно более важен, чем возможный дискомфорт из-за непогоды.       Мы спустились с моста на еще одну набережную, которую незадолго до этого имели возможность наблюдать со смотровой площадки близ одной из стел, а затем через уютный сквер с фонтаном, из которого благодаря хитроумно сделанной подсветке били кажущиеся разноцветными струи воды, вышли на главную площадь города, по центру которой стояла еще одна стела, но на этот раз со статуей фывапца с кожистыми крыльями, характерными для местных аналогов птиц. Кьюкэт рассказала, что в окружающих площадь исторических зданиях, о каждом из которых она предоставила лаконичные, но при этом не сухие сведения, располагается огромный музейный комплекс. После этого она, сочувственно глядя на явно испытывающих еще большие затруднения от холода, чем я, митанцев, сообщила всем, что у нас будет отличная возможность немного отогреться, так как сейчас мы направляемся именно туда, в главный музей города.       Когда, пройдя через ажурную решетку ворот и изящный внутренний дворик, мы укрываемся в здании, капитан улыбается мне, и я испытываю субъективное ощущение, что согревает меня достаточно для того, чтобы снять перчатки и верхнюю одежду, вовсе не защита от ветра и центральное отопление, которое используется в зданиях Ретипа, а его солнечная улыбка. И я знаю, что, несмотря на то, что моя мимика не столь яркая, как у Джима, он прекрасно считывает эту мою реакцию, поскольку его улыбка становится еще теплей и он незаметно для окружающих касается моей руки в вулканском поцелуе. И я без малейших сомнений целую его в ответ. Fin.

05-31.05.2023