Содержание инкуба в домашних условиях

Верный своему слову, Шень Цинцю выписал Юаню разрешение на случай вопросов и снабдил одним из ученических цзянькуней с принадлежностями со склада. Инкуб обнял его. — Спасибо! Если есть что-то, что я могу сделать… — Просто не попадай в неприятности, — прервал его заклинатель. — Остальное этот мастер может решить. Хэ Юань кивнул. Избегать конфликтов он мог. (Но какой ценой!) И в тот же день он присоединился к классу рисования для самых новеньких учеников. Там рисовали на свободную тему то, что недавно выучили. Наставник Хуа сказал демону рисовать, что он может. Юань не был знаком с традиционной живописью совершенно. Так что очень быстро он занялся рисованием того, что знал в совершенстве — женского тела. Получалось весьма недурно, учитывая, что он никогда не брал в руки карандаш или уголь. Он смог даже изобразить изящество стоящей обнаженной фигуры, однако, уважаемый учитель покрылся пятнами, увидев разврат, и отобрал листок со словами: «Неприемлемо, сделай что-то еще». Юань пожал плечами и принялся рисовать соседнего ученика, пытаясь следовать туториалам, советующим сначала нарисовать фигуру, а потом «одевать» ее. Этот рисунок тоже отобрали, брызжа слюной на бесстыдство. Окружающие подростки уже в открытую смеялись. Инкуб не стал нарываться на скандал, хотя очень хотел, и подсел к ближайшему ребенку четырнадцати лет. — Что рисовать прилично? — прямо спросил он. Сам ученик, как классический подросток, пытался нарисовать сцену боя между культиватором и каким-то монстром. — Это оранжевый кирин-неразлучник? — отвлекся Юань. — Очень необычный противник у тебя. Ученик засмущался. Блюститель нравственности немедленно отогнал Юаня от подопечного, мол, не мешай другим. Очевидно, инкубу достаточно было дышать, чтобы мешать остальным. Демон закатил глаза и отсел обратно. Природу или боевку рисовать у него точно не было навыка. Он остановился на спящей женщине. Под одеялом, потому что одежду он даже не представлял, как рисовать. Вот. Теплая, платоническая картина. Он даже смог набросать потягивающуюся фигуру почти верно, учитель увидал это и немедленно отобрал. — Мне начинает казаться, что проблема не в рисунках этого слуги, а в ваших глазах. Коль видите непотребство в любом изгибе человеческого тела, не проверить ли достопочтенному мастеру зрение? Подростки захихикали. — Вы думаете, вы можете безнаказанно издеваться над этим учителем, раз заполучили расположение лорда Цинцзин? Посмотрим, что он скажет на ваши рисунки! Покиньте класс! О. Боже. Юань закатил глаза для хихикающих детей, собрал выданные принадлежности и покинул класс. Будто вернулся в свои школьные годы. Ушел инкуб к классу каллиграфии учеников постарше. Вот там он кое-что умел и показал себя с хорошей стороны, тихо-мирно расписав упражнения для разработки руки. Если спрашивали, отвечал. И в целом к концу занятия наставница Инь Цинсинь успокоилась и перестала его подозревать. Даже отметила старания. Мол, бывают же усидчивые демоны. Потом Юань забрался в библиотеку, где провел остаток дня и вечера, ознакомляясь с книгами в наличии. Он выбрал себе философские трактаты из классики, чтобы знать, как лучше думают местные, и ушел в дом. За ужином а-Цзю устало поинтересовался, зачем было надо доводить мастера рисования. Хэ состроил лицо: — Сам придрался, сам поругался. Я вообще впервые взяла кисть! Я понимаю, что там все не так, но я старалась. И мне кажется, получилось вполне себе достойно. — Голые люди? — переспросил Шень Цинцю со значением. — Да? — отказался устыдиться Юань. — Я не умею рисовать одежду, а с человеческой анатомией знакома! И что сексуального я там нарисовала? — Голые люди, — а-Цзю поднял бровь. — А люди обязательно голые для секса? — пренебрежительно нахохлился инкуб. — Это анатомические наброски. Максимально платонические. Нет никакой встроенной сексуальности в обнаженном человеческом теле. Большая разница с эротикой. Тебе нарисовать секс в следующий раз? А-Цин иронично поднял бровь. — Знаешь что? Этот мастер бы посмотрел, как суккуб изобразит секс, — важно сообщил он. — Я посмотрю, что смогу нарисовать. Моего навыка может быть не достаточно. Мне бы глину, вот я бы налепила! Себя слепила — и статую сваять смогу. А вот на бумаге… Завтра попробую, но еще буду мучить учителя музыки! А-Цзю улыбнулся. — Хорошо. И постарайся сделать вид, что я тебя отругал. — Ах, конечно, приличия. Мастер Шень очень строг, — человек получил поцелуй в губы. — Как прошел твой день? Мужчина в замешательстве загрузился. — Как обычно, — будто задней мыслью ответил он. — Вел уроки, был на внеочередном собрании. Возможно, нам следует ждать раздражающих гостей. С пика ни ногой и старайся быть на виду. Юань кивнул. И поцеловал любовника еще раз, глубже. — Смени пол, если так целуешь. Не могу с женщиной, — поежился а-Цзю. Инкуб наклонил голову. — Но ты говорил… — Мне уже лучше. Все нормально, — заверил заклинатель. — Это просто было… нервное, от неожиданности визита. Я могу спать и с тобой-мужчиной в доме. Все хорошо. Обе формы можно. Как тебе удобнее. Юань с облегчением принял свою более сильную форму. Он за несколько дней уже изрядно адаптировался, но всегда приятнее быть собой. — Если что-то изменится, скажи мне, — тепло повторил инкуб. — Чем хочешь заняться сегодня вечером? А-Цзю замер, с палочками в руке на секунду, после продолжил невозмутимо разделывать филе рыбы на пару. На Юаня принципиально не смотрел. — Этот мастер должен завершить дела пика, поэтому пришел только поужинать и навестить тебя. — Хорошо, а-Цзю, — погладил его инкуб. — Тогда я займусь живописью или почитаю. Удачи с делами. Мне лечь спать у себя или у тебя? — У себя, — выбрал мужчина. Все еще сохранялся оттенок неловкости в том, что а-Цзю отказывал ему. Это помогало Юаню принимать отказ без малейшей обиды. Он бы хотел снова лежать с диди и держать его, оберегая от кошмаров. И не до конца понимал, почему не может, но если так… — Хорошо, — он улыбнулся. — Помни, что моя дверь открыта, и ты всегда можешь присоединиться. Будить или спрашивать не надо. А-Цин кивнул, но по тому как разжались его плечи, стало ясно, что он не ожидал легкой победы. Почему? Юань мысленно переворошил, какие травмы могли быть за это ответственны, но не смог подобрать ни одну. Вероятно, просто новая ситуация для них. Так что пожал плечами. Возможно, он просто вглядывался слишком пристально. А-Цзю всегда было трудно делиться. Сожительство — это большой шаг в отношениях, который они не делали добровольно. И если Юань не имел личных границ вовсе, выросший в гнезде бесстыдных суккубов, то для мужчины все было по-другому. Шень Цинцю вернулся к работе, а Юань продолжил рисовать, на этот раз в тишине и спокойствии. Он никогда прежде не пробовал, но ему действительно понравилось рисование в отличие от однообразной каллиграфии. И было интересно отрисовать наброски сексуальных поз. Хэ решил подшутить и нарисовал их в одежде, в пинап стиле. У девушек мокли подолы или рвались пао до бедра. «Молодая леди моет ножки в пруду» вообще получилась почти шедевром местных кинков. В этом мире людей не учили любить определенные типажи фигур, с грудями и попками как орех. Вместо этого отдавались предпочтение определенным особенностям, чтобы считать девушку красавицей. Белая кожа, маленькие стопы и ладони, округлое лицо, подобное полной луне, широкие бедра, но небольшая попа. Вежливая, кроткая, спокойная. Как если бы выбирали рабочую кобылку. Мужчин, впрочем, выбирали, как волов, также корыстно: без вредных привычек, здоровый, работящий, заботливый, щедрый, богатый. Союзы по любви были разве что в среде культиваторов, но и там выходцы из мира смертных сохраняли многие привычки. А то и ударялись в более консервативные настроения, пытаясь «отделиться от земного». Так что Юань поигрался с позами на бумаге очень неплохо, хотя и намучился с одеждой. К счастью, пусть Юань не знал многого, в его головенке оставались воспоминания о бесконечных фанатских артах и богатые архивы местных весенних страниц, которые он, впрочем, никогда не собирал в отличие от дрянной литературы. Он мог приблизительно передать идею, и этого должно было хватить, чтобы фантазия заработала. Фантазия у местных неизбалованых людей была ого-го-го какая! Он так засиделся, что вернулся а-Цин, и едва увидал, что за полотна сохнут в его гостиной, покраснел до корней волос и даже спрятал лицо в ладонях, по-детски выглядывая сквозь пальцы на непотребство. — Никому. Не. Показывай, — прохрипел он в ужасе. Юань засмеялся. — О, так ты видишь разницу, я смотрю, между сексуальностью и простой наготой. — Этот мастер всегда ее видел, — а-Цзю пережил первый шок и теперь стремительно собирал бумажки, подсушивая чернила волнами ци. Инкуб только покачал головой: ему такое расточительство бы в голову не пришло. Шень Цинцю отобрал одну из наиболее удачных работ, свободно танцующую девушку в полупрозрачных мокрых одеждах. — Отдашь это мастеру искусств Хуа Циньмянь завтра, — сообщил он. — Скажешь, от меня, чтобы шиди сравнил и впредь различал соблазн, вложенный зрителем в картину и вложенный художником. Юань блаженно улыбнулся и поднял брови: — Он меня возненавидит. Он обожал заводить врагов такого типа! В Павильоне у него имелись несколько рыночных торговцев, которые до трясучки ненавидели его за то, как он уводил и отваживал от них покупателей. Просто так. Потому что они однажды попытались его надуть или обсчитать. Каждый поход на рынок был счастливым днем для инкуба! А теперь а-Цин разрешал завести маленькие радости тут! Ах, диди по-настоящему хорошо его знал и баловал. — Пошли с претензиями ко мне, — фыркнул а-Цзю, замерев взглядом на одной из картин. — Только отдай в приватной обстановке. Ни к чему нам позорить уважаемого шифу потерей лица. Демон игриво боднул его плечо и положил на него подбородок. Диди разглядывал крупный набросок улыбающегося лица девушки, которая танцевала в воде. Юань пытался понять, как выглядит нужная эмоция. И хотел заметить, у него получилось отлично. Легкое яркое счастье, как оно есть! На финальной картине вышло не так хорошо из-за маленьких размеров. Юань никогда не видел подобного выражения на любовнике. И едва ли увидит. Шень Цзю вряд ли мог вообще сделать улыбку без горьких примесей. Особенно такую широкую и сияющую. Он боднул человека снова, привлекая внимание. — Поцелуй меня, — потребовал он. — И можешь взять рисунок себе. А-Цзю немного застенчиво улыбнулся. Его улыбка-скобка была зажатой, но уголки острых глаз изгибались в счастливые полумесяцы. Юань с удовольствием коснулся его губ и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. Отстранившись, мужчина глубоко вздохнул. Его рука бережно погладила щеку инкуба. — Спасибо, — сказал он негромко. Голос полон эмоции. Он нерешительно вздохнул — крошечный маленький вздох, — и с неуверенной надеждой попросил: — Поцелуй меня еще. Юань был только счастлив повиноваться.