Коллективный фотограф

Понедельник. Утро в статистическом учреждений началось обыденно, если бы не один слушок, который как пуля разлетелся по офису. Слухом назвать это было сложновато, скорее всего весть, которую могли подтвердить работники бухгалтерии. В отдел прошмыгнули два человека в милицейской форме, огородили пустое место работы и приступили к обследованию места. Хоть криминалисты и прогоняли зевак, но толку от этого было мало, люди всё равно удивлённо за этим наблюдали. Бухгалтерия сразу же ожила, каждому было обязательно узреть обыск. За долгое время работы учреждения, служители закона появились впервые, своим приходом они и разбавили рабочую скуку. В каждом сотруднике повисла нагнетающая тревога, которая увеличивалась с каждым часом. Милиционеры были будто воронами на кладбище, рыскали "конфетки" с мёртвых точек. На них глядели недовольно, недоверчиво, пугливо и с точным презрением в глазах. Вроде должны они нести только честность и справедливость, но пока что только волнение за кого-то. - Ты слышал, что в бухгалтерию пришли обыскивать чьё-то рабочие место? - Повернувшись к другу, тише обычного спросила Ольга Петровна. Анатолий перебирал документы. В горле резко стало тягостно, будто бы от не большого комка, тело пробила зябкая, короткая дрожь. Приход милиции, а тем более с обыском точно не просто так. Это “не просто так“ интересовало и одновременно пугало народ. - Слышал уже по сто раз. Курилке об этом только и гундят, хоть чем-то разбавили темы для разговоров. - Невольно усмехнулся Толя, достав нужный листок. Темы для болтовни в месте для курения были однотипны: пиво, различные виды спорта, идиотизм со стороны других коллег, последние драки в городе. Новосельцеву приходилось слушать эти беседы, когда он пытался возобновить курить, но не вышло. Тяга к сигаретам у Анатолия Ефремовича проснулась после развода с Леонтьевой, нужно было хоть куда-то сплавлять свой гнев и отрицательные эмоции. А никотиновая палочка с этим отлично справлялась. Сейчас же у него есть замечательная супруга, родившая ему третьего сына, папиросы уже ни к чему. - Не уж-то пропал кто? - Обеспокоенно спросила Ольга, оглядываясь вокруг. Рыжова была всегда человеком эмоциональным и переживающим за многое, так что чужое горе задевало и её. - Оль, не волнуйся сильно. Бывают и ситуации, что человек якобы “пропал“, а на самом деле, просто уехал никому не сообщив. - Спокойно ответил Анатолий Ефремович. Сзади кто-то торопливо и шумно шёл по офису, товарищи обернулись на звук. - Ой, простите! - Пролепетал молодой сержант, зацепив ногой за чью-то сумочку, стоявшую на полу. Юноша был кудрявым брюнетом, с выразительными бровями, небесными глазами, горбинкой на носу, тонкими губами и острым подбородком. Милиционер прижимал к себе какую-то папку и блокнот. Он нёсся в сторону кабинета главы учреждения. Младший сержант бегло осмотрел помещение, ища кого-то глазами. К сожалению, начальство среди обычных сотрудников он не увидел, придётся подниматься к нему лично. Более старшие как и по звания, так и по возрасту коллеги сослали его опросить пару нужных людей. Дело не трудное, любой управиться. Но такое незамысловатое задание для молодого человека было первым, хотелось поразить своих товарищей быстротой и ловкостью выполнения поручения. В первую очередь парень решил опросить начальника, а потом уже всех знакомых, друзей и коллег виновника всей этой истории. Новосельцев с Рыжовой перекинулись вопросительными взглядами. Лицо Оли изменилось, вряд-ли они будут собирать улики у директрисы. Юный милиционер резво проскакал по лестнице наверх и юрко завернул в предбанник. - Нет,Толя, всё походу очень серьезно. - Выдохнула женщина, сложив руки в замок и положила подбородок на согнутые фаланги пальцев. Верочка перелистывала журнал, внимательно вникая в детали нового платья на модели. Воображение секретарши уже подставляло её фигурку под это платьице. Парнишка заглянул в приёмную и постучал по косяку двери костяшками пальцев. Вера подняла глаза на гостя, мимика лица сразу переменилась. Тонкие бровки работницы приподнялись, зрачки расширились,а сжатые губы невольно растаяли в лёгкую, незаменимую улыбку. Она видела огромное количество личностей здесь, но человека из органов впервые. - Здравствуйте, - Начал вежливо он, поправив одной рукой офицерскую бескозырку, другой юноша продолжал держать документы. - Мне нужно к... - Юноша в погонах кинул взгляд на табличку возле двери. "Новосельцева Л.П." Сержант так и не добился подсказки как же назвать главу учреждения по имени и отчеству ,повернув голову к секретарю. - вашему начальству. - Подождите немного, - Попросила помощница и нажала на кнопку селектора. - Людмила Прокофьевна, тут к вам... - Она метнула глаза полные вопроса на парня. - Младший сержант Павел Савичев. - Коротко отчеканил Паша. - Сержант Савичев. - Добавила в свой ответ Вера, ожидая реакции от начальницы. Новосельцева дала согласие на посещение кабинета, Верочка отпустила кнопку аппарата, прекратив связь. - Проходите. Павел зашёл в просторное рабочее место Людмилы Прокофьевны. Директор подписывал очередной указ по какому-то мелкому изменению в работе. Женщина услышав хлопок двери, отложила ручку и посмотрела на младшего сержанта. - Людмила Прокофьевна, я не отниму у вас много времени. - Парень прошёлся по кабинету быстрыми шагами, дойдя до конца длинного стола, он присел на стул рядом с начальницей. - Я вам должен задать пару вопросов об одном из ваших сотрудников. Людмила вскинула одну бровь, всё её внимание было выставлено только на Савичева. До неё уже дошли слухи об обследовании милиционеров в бухгалтерии, но через призму пересказа Верочки было мало понятно. - О ком именно? - Хлопая ресницами, задала вопрос Новосельцева. Гнетущая тревога поглотила и её. - О Александре Ипполитовне Бордюковой. - Негромко произнёс милиционер, разложив на стол папку и открывая блокнот. Директор отвела удивленный взгляд. О ком? Людмиле Прокофьевне стало даже стыдно, что она не может понять о ком идёт речь. В голове всплывали личные дела людей, но фамилию “Бордюкова“ услышала она лишь сейчас. Может кто-то из стажёров? Уборщица? Паша заметил непонимание со стороны опрашиваемой. - Ну о вашей работнице, которая занимается общественными делами, она ещё в бухгалтерии работала. - Разъяснил тот, в мыслях начальницы быстро нарисовалась картина нужной персоны. Так речь идёт о Шуре! Не удивительно, что она не догадалась. Активистку в принципе никогда не называли по имени и отчеству. Весь коллектив называл её Шурой или Шурочкой, даже при ней самой. Было так нетипично, что её назвали так, будто бы сразу другая личность. Такого общественного человека язык не поворачивался назвать по-другому. Женщина помогала чем могла; делала подарки юбилярам, собрала деньги на нужды коллектива. Золото, а не работник! Людмила Прокофьевна припоминала тот день, когда подчинённая собирала деньги с коллектива на её свадьбу. А потом же Александра лично поздравила молодоженов. - Поняла о ком вы. - Новосельцева подняла на него глаза. - Как я могу к вам обращаться? - Спросила начальница, ведь по упрощённому варианту Веры:“Сержант Савичев“ называть юноши было бы неуважительно. - Павел Владимирович, - Спокойно ответил Паша, проверяя пишет ли ручка. - Вы не наблюдали каких-либо скандалов между сотрудниками и Александрой Ипполитовной? - Задал ведущий и первый вопрос Савичев. - Ярых скандалов так таковых не было... - Задумчиво протянула директор, копаясь в своих воспоминаниях о Шуре. - Были короткие конфликты во время сбора средств на осуществление коллективных дел. Но сами понимаете, что она человек общественности. Многие и высказывались недовольно о ней или негодовали про её активное участие в жизни коллектива. Людмила невольно вспомнила высказывание одного человека:"Люди обсуждающие и осуждающие чужую личную жизнь, свою не имеют." Эта фраза описывала Шуру только от части. Если ей человек ничего не сделал она и не будет о нём никак отзываться. А когда коллеги грубили ей, Шурочка любезно и моментально растрёпывала сплетни о них. Ещё на языке директора болталась ситуация про Рыжову и ,что именно активистка побежала ей рассказывать про письма. Но Людмила утихомирила это желание выдать всех как есть, Ольга Петровна уже натерпелась грязи. Павел сделала пару заметок в блокнот, как он и предполагал виновница дела - одинокая, активная, выносливая женщина, которая может мстить особым способом. - А у вас к ней какие отношение? - Спросил Пашка. Новосельцева чувствовала себя будто на приёме у психолога. Хоть юноша и был активным, быстрым и юрким, но голос его был спокойным, из-за этого Людмилу Прокофьевну тянуло в сладостный сон. Женщина сдержала зевок и продолжила: - Вполне хорошее. Помню как она достала моим детям путёвки в лагерь. Для нашей семьи Александра помогла нам второй раз с путёвками. Ещё она лично выбирала подарок нам на свадьбу и собрала на него со всего коллектива. - А что подарили в итоге? - Не отрывая глаза от блокнота, спросил Паша. Парень спросил на автомате, будто бы разговаривая в неформальной обстановке. Начальница не сдержалась и хмыкнула. Ей было в диковинку рассказывать о подарках на свадьбу молодому миллионеру. - Подарили коляску и статуэтку амурского тигра. - Довольно прищурив глаза, поведала женщина. - Так продолжим, - Младший сержант перевернул страницу блокнотика и открыл папку. Парнишка пробежался глазками по документу. - А вы сами не слышали никаких слухов об Александре Ипполитовне? Что у неё там молодой человек появился? - Предположил он. - О ней никогда слухов-то и не было... Я не уверенна, что у неё вообще есть кто-то. Наверное, есть семья: сестры, братья, родители, а вот дети... Вряд-ли. - Рассуждала Людмила Прокофьевна, вспоминая подчинённую. - Вы наблюдали какие-то изменения в её характере? Она не жаловалась на здоровье? - Милиционер записал понятные только ему заметки и посмотреть на главу учреждения. - Мы с ней часто так не пересекались - только в служебных делах. А про здоровье и изменения чего-либо, я подавно знать не могу. - Призналась начальница, лёгким движением руки почесав правый глаз. - Людмила Прокофьевна, а как вы сами относитесь к Бордюковой? - Вот он, завершающий вопрос. - Отлично. Она продуктивный, опытный, способный сотрудник. - Коротко ответила Новосельцева, поправив юбку платья. Теперь она хотела задать вопрос, который мучил её в течении всего разговора. - Павел Владимирович, можете ответить на один мой вопрос? - Да конечно, - Закрыв блокнотик и вставив в закрепляющие пружинки ручку, согласился младший сержант. — А что случилось с Бордюковой, что аж вы приехали? Она же просто на больничный ушла, не так-ли? Неделю назад, в понедельник на номер секретарши поступил звонок с домашнего телефона Шуры. Сообщили, что она заболела и вернётся через недельку здоровая и полная силами на службу. Вера закатив глаза, пожелала удачного выздоровления и передала информацию Калугиной. - Подождите, - На секунду дух перехватило, сердце замерло. - Вы сказали, что она ушла на больничный? - Да, моему секретарю позвонили и сообщили. - С непониманием ответила Люда. Что так его напугало? Разве он об этом не знал? Парень быстро встал со стула и пошагал к секретарше. Вера вновь разглядывала журнал, закинув ногу на ногу. - Вера, скажите, кто вам звонил по поводу Шуры? - Взволнованно спросил Савичев, Верочка вздрогнула от неожиданности. - Кто-кто, - Выдохнула женщина, отложив журнал в сторону и посмотрела на парня. Из кабинета высунулась и начальница, не понимая такую спешку милиционера. Он так и не дал ответ на её вопрос, резво засуетился непонятно с чего. - Не знаю. Позвонили с её домашнего телефона, мужчина с приятным голосом сказал, что она простудилась. Он был в её квартире и сообщил секретарше об больничном Александры. Павел Владимирович затаив дыхание, повернулся к встревоженной Новосельцевой. То что Люда хотела узнать могло отнять дар речи не только ей, но и миллионеру. Сержант молча ловким движением руки достала из папки фотографию и протянул начальнице. Вера как гусыня вытянула шею, но так и ничего не углядела. Директриса переменилась в лице. На фотографии было изображено мертвое, повешенное на верёвке тело. Туша принадлежала женщине с лишним весом, на бледных руках красовались алые следы от наручников, ремней или верёвок, на ногах не было живого места. Тело было одето в помятую, рабочую одежду активистки. На фотографии было видно лицо, но Людмила Прокофьевна побоялась смотреть выше. А вдруг от этого у неё инсульт случиться? Лишь картина, свисающих откуда-то сверху, не касавшихся пола ног, а рядом лежит перевернутая табуретка, приводила в ужас. Сердце болезненно кольнуло. Разум не мог принять то, что передавали ему глазные яблоки. Как? Это действительно она? Начальница бегло взглянула на верхушку фото, где было лицо и сразу опустила взгляд. Любопытство погубило боязнь ума. Эта часть фотографий запомнилась ей на всю жизнь. В ушах гулко отбивало чечетку сердце. Весь мир поплыл, оставляя наедине только фотографию и её. Эта была Шура, вариантов больше не было. Эти засохшие, яркие, голубые, заплаканные глаза передавали весь спектр страха. Александра видела будто что-то страшнее смерти, конца света или теракта. Лицо было белее фарфора, краснота была в районе шеи и подбородка. Казалось, что в любой момент верёвка перетрёт кожу шеи, и тело рухнет на холодной пол. Такое странное чувство, ведь вот же, Шура скачет по зданию собирая деньги на что-то, а тут уже... Глава учреждения оцепенела на пару мгновений. Секретарша пыталась хоть как-то усмотреть, что настолько поразило директора. Безуспешно, Вера решила дождаться, когда Новосельцева выйдет из своего транса и попросить фотографию на рассмотрение. Раз её спросили по поводу Шуры, значит, и её это касается! Женщина выдохнула, рвота после увиденного не отступала ни на секунду. Она молча отдала фотографию милиционеру. - Людмила Прокофьевна, что там? - Невтерпёж затараторила Вера, ожидающими глазами смотря на начальство. Если не увидит сама, то пусть хотя бы услышит. - Ничего. - Сухо произнесла Людмила, метнув грозный зор на сержанта, Савичев тут же сжался. - Вера, налейте, пожалуйста, чаю. - Будто бы приводя чувства в порядок, попросила она. Из Людмилы Прокофьевны будто эта фотография выжила все силы. Новосельцева не была уверена, что не упадёт в обморок при ещё одном взгляде на фото. - Павел Владимирович, чтобы в моём коллективе этого больше никто не видел, - Эти слова были даже не просьбой, а прямым приказом, которого невозможно было ослушаться. Директор не позволит кому-то из своих работников пережить ужас увиденного. - Если спросят по этому поводу, говорите правду. Помощница не понимала смысл фраз начальства, она пыталась приплести к этому всему очень глубокий подтекст, но всё равно не выходило. - Понял вас, Людмила Прокофьевна, - Быстро согласился парень, показать гражданам фотографии со следствия - не лучшая идея. - Спасибо, что ответили на мои вопросы, не буду больше тратить ваше время. - Младший сержант быстро вышел из предбанника и скрылся в пучине офисе. Директор осталась наедине с секретарем. Вера тут же подвинула начальнице чашку с чаем, которую она просила. - Людмила Прокофьевна, мы друг другу не чужие же люди... - Начала заговаривать её подчинённая. - Расскажите, что там за фотография? - Для вас там точно ничего нет. - Категорично отказалась она, пригубив чашечку ко рту. Женщине было тошно даже думать об этом, а тем более пересказать другому. Вера выдохнула, “мымра“ снова пробудилась, как не вовремя! Сразу же включила свои бетонные стены, больно надо! “ Да спит она с этим сержантом, чего не ясно-то?!“ - Ревел сиреной голос в мыслях секретаря, но та быстро его убавила. Привычка раздувать из обычных коммуникации что-то несусветное-любовное у Верочки осталась навсегда. - Ну нет так нет! - Легко улыбнулась она, подлив чай и себе. Работница понимала, что рано или поздно правда вскроется. Пусть начальница молчит, ей же только во вред. Вечер, Квартира Новосельцевых. Людмила уложила сыновей спать, поцеловав каждого в лобик и носик. Потом позвонила отцу - это была обязательная вещь перед сном. Побеседовали они минут десять, пожелали друг дружке "спокойной ночи" и договорились о серой встрече. В кровати её ожидал супруг, попутно осматривая новую книгу, которую ему подарили недавно. Старый знакомый торжественно отдал ему детективную книжонку, Анатолий не был любителем такой литературу и хотел отдать её жене. На пороге спальни показалась Людмила Прокофьевна, маска счастья спала, остался только глубокий омут, в голубо-зелёных глазах. Анатолий Ефремович уловил пустоту в душе спутницы и обеспокоенно оглядел её. Странно, за столом вместе с детьми она была улыбчива, весела и хохотала вместе с мальчишками. Конечно же, во второй половине дня весь коллектив знал о смерти Шуры. По приказу Новосельцевой Павел отвечал кратко на все расспросы так:"Александра Ипполитовна скончалась вчера." Некоторые были в лёгком шоке, другим же было наплевать. Ну на одну занозу в коллективе меньше, что с того-то? Тем более с ней на службе никто так яро и не дружил. Начальница всей душой надеялась, что сплетни и слухи об умершей стихнут, но нет. Их стало ещё больше, главным вопросом дня стало - а зачем милиция приезжает опрашивать коллег если человек просто умер? Савичев на такие предъявления отнекивался, закончил он своё поручение ближе к шести часам. Старшие коллеги расценили это как должное, в добавок он по званию должен с них только пыль смахивать и хвостиком за ними ходить. Можно сказать, что они оказали услугу, дали побаловаться мальчишке "взрослыми" игрушками. Но почему же этот инцидент задел так Люду? Ведь на “смерть“ Бубликова она никак не отреагировала, а тут прям... Супруга сняла халат и улеглась к мужу. Анатолий Ефремович отложил книгу и приобняв её за талию, подвинул ближе к себе. - Темнее тучи ходишь. - Прошептал он ей на ухо, дыхание мужчины щекотало кожу Людмилы. — Разве? — Тёмные, гнетущие, напрягающие мысли в миг улетучились. Мимика лица Людмилы Прокофьевны изменилась в жизнерадостное русло. Рядом с близкими всегда на душе становится хоть чуточку лучше. - Ага, над тобой грозы нависли после прихода того мальчишки в форме. - Не задумываясь, добавил Толя. Этим упоминанием он вновь вогнал женщину в воспоминании о фотографии. Снова накатилась усталость, настроение пробило второе дно, захотелось выплеснуть не только рвоту, но и все внутренности вместе с ней. - Я дала себе самой клятву - никому не говорить об этом из сотрудников... - Мать семейства уловила удивленный взгляд любимого. Ему нужно рассказать, она устала нести эту ношу одной. Люда с готовностью выдохнула и пожевав губы, продолжила. - Но думаю, тебе рассказать всё же могу. - Протянула Людмила, наблюдая, как интрига поглощает собеседника целиком. - Она повесилась, скорее всего в собственной квартире. Сержант мне рассказал. - Новосельцева не хотела пугать Анатолия своей историей о фото, так что пусть он знает половину правды. - Подожди, а она разве не от сердечного приступа скончалась? - Хлопая глазами, не понимал Толя. Ведь "официальной" версией была именно проблема с сердцем. Люда отрицательно качнула головой. - Нет, она именно повесилась. - Холодно произнесла собеседница, вновь глядя на перемены в настроении мужа. Людмила прикинула приблизительно как мог выглядеть труп после определенного времени и когда могло было сделано фото. В добавок, сержант каждому разжевал, что Бордюкова скончалась именно в воскресенье. А лицо супруга изменилось с не понимающего взволнованного и удивлённого. Глаза округлились, губы поджались, бровки сошлись "домиком". Толя ощутил невесомое дежавю из детства, когда мама запугивала чем-то невероятным, из рода вон выходящим, криминальным, чтобы сын слушался и не хулиганил. Статистик даже и не думал, что человек в здравом уме сможет до такого додуматься. Хотелось всё списать на проделки запада, якобы:" вот что с советскими людьми делает американское тряпьё!" Но нет же, Бордюкова была патриотом своей страны, ярым членом партии и законопослушным гражданином. Тогда что на неё нашло? Связалась с не той компанией? Но она и не девчонка, чтоб прогибаться под левых личностей. - Мне почему кажется, что Шура это сделала не своими руками. - Женщина откинулась на подушку, смотря в потолок. Такое предложение родилось не с проста, на руках и ногах умершей были следы ремня, верёвки и рукоприкладства. Кто-то же мог затащить её в петлю, перед этим усыпив или лишить здравости ума. - А чьими же? - Отец семейства про себя усмехнулся, о чём же можно болтать перед сном, кроме смерти чужого человека? - Возможно кто-то из наших.... - Тихо ответила Новосельцева, боясь, что её осудят за такое мнение. - Но это всего лишь моё предположение. - сразу же добавила к своим словам Людмила Прокофьевна. Действительно, такое высказывание было слишком громким и без косвенных доказательств. - И из-за чего такой вывод? - Сам подумай. Шура могла кому-то рассказать что-то "лишнее". Ты бы знала какие она ужасные вещи говорит за спиной и распространяет по всему учреждению. Вспоминать об этой устной мерзости противно. - Выдохнула женщина, переплетаясь под одеялом пальцами. Эти разговоры перед сном с ним, были как отдельный вид разгрузок всех вагонов гнева, злости и ярости за день. - Она сплетничала? Странно, думал, что главный стихоплёт всего учреждения - это Верочка со своими подружками. - Мужчина свободной рукой заправил выпавшую прядь за ушко говорящей. - Ещё как. Говорила, что... - Жена уже хотела пересказать все её сплетни, но вовремя остановилась. Людмиле не хотелось портить ему настроение, итак, завела не особо приятную тему про суицид коллеги. - Ничего хорошего она не говорила. Давай закроем эту тему со следствием и так далее. - Будь по твоему. - Разогнав все "тучки" над ней, согласился Анатолий Ефремович и чмокнул её в висок. - Не нагружайся по этому поводу. В жизни ещё очень много произойдет и не самого хорошего. В самый плохой твой день я буду рядом, ты мне всё расскажешь, я тебя никогда не оставлю горевать в одиночку. - Возникало ощущение, что через мгновение женщина, в прямом смысле, расцветёт и выпустит свои красивые цветочки на свободу. - Даже так? - Усмехнувшись, удивилась она. - А если посреди ночи заплачу? - Тут уже было дело интереса, что же выдумает Новосельцев сейчас? - Расплачусь вместе с тобой. - Гордо утверждал он, подставив руку к груди, будто бы давал клятву. Людмила поцеловала его в уголок губ. Единственное желание осталось- улечься и наконец-то заснуть вместе с ним. - Спокойной ночи, сострадательный мой. Супруги улеглись по удобней. Людмила выпустила весь пар и нервозность за день, а Анатолий наслаждался спокойствием внутри своей души, которое он не ощущал многие годы, без неё.