Кровавые мои костяшки

Уилл который час протаптывал дыру в полу собственной гостиной, нервно шагая взад и вперед по комнате, и лишь походя отмечая отсутствие преграждающих ему путь собак, через которых он должен был бы переступать. Впрочем, их отсутствие было объяснимо – он сам позвонил в питомник и сообщил им, что уезжает в отпуск на неделю. Загнать всех своих псов в машину для этой поездки оказалось тем еще квестом, а выражение лица молодой женщины, встретившей его у дверей приюта, было бесценно – очевидно, она не совсем поверила словам Уилла о скором прибытии сразу семерых дворняг.   С того момента прошло несколько часов. Вернувшись домой, Уилл совершил долгую прогулку по полям, с трудом запихал в себя скудный ужин, и с тех пор метался по гостиной, поскольку солнце скрылось за горизонтом и сделало погоду на улице совершенно неприветливой. Он ощущал себя в полном раздрае. Уилл знал, что ему хочется сделать, но не знал, какое решение окажется наиболее разумным в текущей ситуации. В их играх с Ганнибалом это всегда было проблемой – он начинал больше жить будущим, просчитывая возможные упреждающие действия, — чем настоящим.   Он знал, как близок Джек к тому, чтобы принять собственное решение — открыто выступить против Ганнибала и арестовать его любой ценой. Но также он был уверен в том, что Ганнибал, скорее всего, должен знать или, по крайней мере, подозревать его самого в сговоре с ФБР. Со стороны Уилла было бы оскорбительно полагать, что он полностью одурачил Лектера, даже если его действия были весьма убедительны.   Слишком убедительны, как шептались некоторые. Что было естественным результатом, когда человек не столько играл, сколько жил ролью.   Так же, как Ганнибал играл с Уиллом, Джеком и Аланой, так и Уилл играл с ним самим. В течение долгого времени он так старательно демонстрировал те мысли и то поведение, которые Ганнибал хотел видеть в нем, сначала неуверенно, а затем все более твердо, что Ганнибал счел изменения в его личности доказательством собственных навыков манипулирования. Уиллу вдруг вспомнилась одна ночь немногим более месяца назад, когда он лежал в постели, уставившись в темный потолок и анализируя назойливую эрекцию, которую обнаружил, проснувшись. Потому что хотя он и успел привыкнуть к непрерывным ночным кошмарам, но никогда прежде желание воспроизвести их не цеплялось за него так настойчиво по пробуждении. Это того стоит, – сказал себе Уилл. Не имело значения, что он больше не мог уверенно нащупать границу между своей личностью и исполняемой им ролью, не имело значения, что его сердце колотилось и пело, когда он наконец давал волю своему воображению и тем жестоким, кровавым идеям, что оно предлагало ему с детства. И уж точно не имело значения, что мысли о Ганнибале были единственным, что занимало его разум — и бодрствующий, и нет — в эти дни.   Ганнибал будет привлечен к ответственности благодаря его хитрости и изворотливости, а остатки своего самоконтроля он сможет склеить воедино после того, как все кончится. Осталось совсем недолго – Джек уже терял терпение. Но ведь в этом-то и проблема, – подумал Уилл, останавливаясь, разворачиваясь на каблуках и шагая обратно к камину. Желание Джека действовать могло сделать его неаккуратным и заставить его ошибиться. Ловушка могла сработать до того, как добыча оказалась бы в пределах досягаемости, но крыса отгрызет пострадавший хвост, сбежит, благополучно закопается, вылезет и начнет все заново с новым интересным объектом для игр.   Брови Уилла недовольно сошлись от этой мысли. Ганнибал пока что был с ним мил и щедр на комплименты его уникальности, но как только предательство раскроется, вся его привязанность к Уиллу просто испарится. Ганнибал уйдет, найдет кого-то другого и продолжит свои развлечения. Уилл же останется позади, и все будет кончено.   Ну уж нет, Уилл не допустит, чтобы все закончилось именно так. Он не позволит слепой жажде мести Джека разрушить то, над чем он работал с тех пор, как пелена спала с его глаз, и он действительно увидел Ганнибала среди теней. В одном Лектер точно был прав: он и Уилл похожи, словно две стороны одной медали. Поэтому именно Уилл и никто другой должен закончить их с Ганнибалом игру, и наконец поставить его на колени.   Стрелки часов уже приближались к полуночи, когда Уилл внезапно остановился, ощущая внезапную уверенность, что нахлынула на него, будто поток теплой воды. Теперь он точно знал, что хочет сделать, что должен сделать, что сделает. В голову пришла мысль, что эта затея может стать дорогой к смерти, но это не особо его испугало. О собаках он позаботился — если хозяин не вернется, питомник поможет найти им другие дома. К тому же Уилл на всякий случай обнял их всех и взъерошил им шерсть на прощание. Что сталось бы с прочим имуществом, его и вовсе не волновало, даже если эта ночь станет последней, когда он еще дышит. Уилл не стал даже переодеваться. В брюках и рубашке, что сейчас были на нем, легко было двигаться, и они сидели достаточно плотно, чтобы за них нельзя было ухватиться в драке. Такие мелочи имели значение, если ты собирался противостоять Потрошителю. Он вооружился охотничьим ножом, подхватил пальто, запер дверь и сел в машину, направляясь знакомым маршрутом к дому Ганнибала. Соседи Лектера хорошо знали его машину, и хотя Уилл подозревал, что большинство из них в этот час уже спит, никого из возможных полуночных свидетелей не обеспокоило бы наличие его потрепанного авто у дома психотерапевта. Хотя у Уилла и возникала мысль попытаться скрытно проникнуть в дом Ганнибала, он знал, что тот спит чутко и мало. Кроме того, когда Уилл заглушил двигатель и вышел на подъездную дорожку, то увидел свет сквозь шторы на окнах, указывающий на то, что цель Уилла все еще бодрствует. Так что пусть Уилл и имел терпение, он понимал, что ожидание, пока Ганнибал заснет, вряд ли даст ему преимущество. В итоге он просто постучал в дверь и замер на крыльце, глядя в темное облачное небо, выжидая, пока за дверью не раздадутся шаги. — Уилл, — голос Ганнибала, когда он произнес его имя, как и всегда прозвучал многозначительно. Удивление, подозрение, теплота. — Чем обязан удовольствию от твоей компании в столь поздний час? — Ты сказал, что мне всегда здесь рады, верно? – Уилл уставился ему в плечо, избегая зрительного контакта. — И днем, и ночью, — согласился Ганнибал и распахнул дверь в приветствии. – Прошу, проходи. Уилл кивнул в знак благодарности и переступил порог дома. К тому моменту, как Ганнибал закрыл и запер двери, он сумел отчасти взять себя в руки. Он снял ботинки и повесил пальто в шкаф, как и было заведено, по-прежнему избегая прямого взгляда в лицо психотерапевту. — Похоже, тебя что-то беспокоит, — достаточно легко догадался тот. — Идем на кухню, я приготовлю нам чай. Ганнибал ушел вперед, позволяя Уиллу следовать за ним. Оставшись в фойе в одиночестве, Уилл почувствовал, что дрожит, а сердце сжимается от странной горечи. Ганнибал никому не доверял, и все же он доверял Уиллу в собственном доме, оставляя его вне поля зрения. Это было важным жестом со стороны Лектера. Один лишь Уилл так и не смог полностью примириться со своими противоречивыми сердцем и разумом. Его охотничий нож остался в кармане брюк, и Уилл знал, что у него не будет возможности скрыть его форму от проницательных глаз Ганнибала, как только он войдет на кухню без пальто, поэтому стоило решить сейчас, оставлять ли его при себе. Грэм сделал глубокий вдох. Действительно ли он сможет сделать то, ради чего пришел сюда? Рукоять оружия была знакомой, но не ощущалась как прежде удобной, когда Уилл сжал ее в руке. Его шаги по дороге на кухню были тверды, раздаваясь в такт ритму сердца, хотя по ощущениям оно металось в груди, словно животное в клетке, медленно наполняющейся водой, и яростно стремящееся из нее вырваться. Уилл с трудом сглотнул волнение и шагнул в дверной проем. Ганнибал стоял у кухонного островка с чайником в руках, спиной к Уиллу. Еще один редкий жест доверия. — Ганнибал, я пришел не пить чай, — произнес Уилл, крепче сжимая нож в опущенной руке. Сторонний наблюдатель сказал бы, что Ганнибал проигнорировал это заявление – его поза и осанка остались спокойны и размеренны, даже когда он повернулся на каблуках, все еще держа чашку, которую собирался наполнить чаем для Уилла. Его острые глаза нашли лезвие в руке Грэма, и пауза, возникшая следом, предоставила ему возможность додумать остальное. — Значит, все подходит к концу, — задумчиво вздохнул он после секундного молчания. – Должен сказать, что я разочарован. Я буду скучать по нашей игре. Уилл сжал нож так сильно, что почувствовал, как заныли костяшки. — И ты даже не попытаешься притвориться? Ганнибал моргнул, но не сдвинулся с места. – Я бы никогда не оскорбил твой интеллект подобным образом. К тому же, я всегда лелеял надежду, что в итоге это закончится между тобой и мной. – Так и должно быть, – не мог не согласиться Уилл. В конце концов, именно поэтому он пришел сюда один, а не с поддержкой ФБР и Джека.   — Тогда.. приступим?   Это было сказано так учтиво, что Уилл едва успел вовремя увернуться от кружки, которую метнул в него Ганнибал. Та угодила ему в руку, а не в голову, но Уилл понял, что удар пришелся именно в намеченную цель, когда попадание заставило его выронить охотничий нож. Ганнибал пересек кухню почти со скоростью брошенной им чашки, и прежде чем Уилл успел пригнуться, чтобы подхватить оружие, отшвырнул нож ногой в дальний угол комнаты.   Уилл даже не попытался снова достать до него, слишком занятый тем, чтобы успеть подставить руки и блокировать первый сильный удар Ганнибала. Лектер был чуть выше и крупнее Уилла, и явно знал, как обратить это себе на пользу. Кости предплечий Уилла взвыли от мощи удара, но он удержал их вместе, чтобы выдержать следующий, а затем ответил резким хуком слева, попав Ганнибалу в нос.   В то время как нормальный противник по крайней мере споткнулся бы или остановился от удара в нос, Ганнибал даже не дернулся. Кровь хлынула из его носа и закапала с подбородка, но он тут же вернулся в движение, отвесив Уиллу хлесткую пощечину тыльной стороной руки и слегка отбросив его назад. Уилл знал, что если он позволит себе упасть, то, учитывая скорость и силу Ганнибала, все тут же будет кончено, поэтому, едва коснувшись спиной стены позади себя, он тут же использовал ее для толчка и пнул Ганнибала ногой в живот, заставив того согнуться пополам.   Уилл понял, что годы преследования жертв Ганнибалом не прошли даром, подарив ему выносливость и ловкость, и проклял про себя этот факт, когда Ганнибал вовремя оправился, чтобы заблокировать его следующий удар. Даже с учётом этого они были практически равны в драке, обмениваясь ударами и маневрируя вокруг практически нетронутой кухонной мебели, но Уилл знал, что он не сможет ничего противопоставить силе и выносливости, в которых он явно уступал Лектеру. Единственным преимуществом Уилла была скорость. Хотя Ганнибал атаковал как гадюка, рассчитывая движения за доли секунды, Уилл все же был чуть быстрее, что позволяло ему уклониться от некоторых ударов и пытаться хотя бы смягчить пропущенные. В ушах Уилла звенело с момента удара по ним, один глаз слезился от пропущенного в скулу. Его губы были разбиты, подстегивая жажду крови привкусом железа во рту, а все остальное тело болело слишком сильно и синхронно, чтобы он мог определить, что именно было сломано. Ганнибал выглядел чуть лучше, но ненамного. Уилл был совершенно уверен, что сломал ему нос, судя по непрекращающемуся кровотечению, а на шее Лектера алел ряд глубоких царапин от его ногтей. Остальные повреждения были скрыты под окровавленной одеждой, и, хотя Уилл знал, что нанес несколько хороших ударов, не было никаких признаков того, что Ганнибал собирается остановиться. Напротив – его глаза горели так ярко, как еще никогда прежде. Существовал только один способ закончить все это. Осознание того, что это может закончиться лишь со смертью одного из них, внезапно пронзило Уилла, заставив его споткнуться и дав Ганнибалу возможность обхватить его за шею. Уилл запаниковал, когда сильная рука перекрыла ему воздух, и, как он ни силился вырваться, отчаянно царапая чужую кожу ногтями, ему это не удавалось. Ганнибала не смягчил и стон бессилия, вырвавшийся из его горла, и Уилл почувствовал, как его зрение начинает темнеть по краям. Ганнибалу было бы так легко убить его сейчас, когда его спина болезненно выгнулась, чтобы приспособиться к неловкому изгибу шеи в хватке. Удушье или перелом шеи, одно из двух. Однако... как только Уилл начал чувствовать, что его тело отключается из-за нехватки кислорода, хватка Ганнибала слегка ослабла. Уилл жадно втянул в себя весь воздух, который ему было дозволено получить, и, подгоняемый жестоким инстинктом "Бей или беги", использовал все возможные рычаги и силы, чтобы двинуть Лектера локтем в ребра. Стоило Ганнибалу выпустить его шею, как Уилл выпрямился и стремительно развернулся, тут же цепляя его ногой за лодыжку. Они оба знали, что все кончено. Глаза Ганнибала расширились, а время, казалось, замедлилось до невозможности, когда он неловко взмахнул руками, теряя равновесие. Они инстинктивно потянулись друг к другу, их пальцы скользнули кожа по коже, не сумев зацепиться, и Лектер начал медленно заваливаться назад. Раздался тошнотворный хруст, когда его затылок коснулся края столешницы, и, рухнув на пол, Ганнибал остался недвижим. – Ганнибал!! – сердце Уилла мгновенно ухнуло куда-то в едкую пустоту желудка. Он упал на колени и пополз вперед, не обращая внимания на кровь, начавшую медленно растекаться из-под затылка Лектера и тут же пропитавшую его штаны. – Ганнибал!!   Он не может быть мертвым, нет, нет, нет, просто не может! Уилл был ничем без Ганнибала. Без него не существовало никакой цели и смысла, он сам был никем без человека, всегда стоящего рядом как зеркало, противоположное, но абсолютно равное. Несмотря на манипуляции, предательство и страдания, Ганнибал по-прежнему был единственным во всем чертовом мире человеком, который действительно понял и принял его. Ведь как бы жестоко Ганнибал ни пытался сформировать Уилла, он лишь пытался вытащить из него именно то, что уже существовало в нем и прежде.   Да, Уилл сотрудничал с ФБР, чтобы привлечь Ганнибала к ответственности, как того и заслуживал убийца и каннибал, и был переполнен такой болью и гневом при мысли о его деяниях, но сейчас все эти давние и привычные эмоции внезапно истаяли при виде бледного лица и обмякшего тела его терапевта. Потому что никогда, никогда Уилл не думал, что ему придется прожить свою жизнь в мире, где его не будет. И в тот момент, когда он склонился над бесчувственным телом Ганнибала, он понял, что никогда не хотел этого.   Два пальца, прижатые к шее Лектера, подтвердили наличие устойчивого, хотя и слабого пульса. Уилл судорожно выдохнул, почти сорвавшись на облегченный всхлип, и прижал бесчувственное тело психиатра к себе, осторожно поддерживая его шею, чтобы избежать дальнейших травм. Хотя он знал, что прошло всего несколько секунд, ему показалось, что миновала целая вечность, прежде чем Ганнибал застонал и его ресницы распахнулись.   – Уилл? — спросил Ганнибал, долго глядя на Грэма затуманенными глазами. То, что Ганнибал выглядел как-то растерянно, было непривычно, но хорошей новостью было уже то, что он все же узнал Грэма. — Ты что, капаешь кровью на мою рубашку?   Хриплый смешок Уилла прозвучал почти рыданием, и только в этот момент он понял, что плачет, и это слезы пропитывают одежду Лектера, а вовсе не кровь из разбитой губы. – Извини, – Уилл потерянно рассмеялся, размазывая по лицу слезы и засохшую кровь, и ощущая, как кружится голова от адреналина и облегчения. — Прости, — повторил он и снова прижал Ганнибала к себе, просто для того, чтобы почувствовать его сердцебиение, становившееся все отчетливее по мере того, как он приходил в себя.   – Не извиняйся. Я всегда знал, что если кому и проиграю, то только тебе, — Ганнибал сглотнул. Неловкая улыбка, подаренная им Уиллу, выражала нежность и гордость. Его речь была замедленной и слегка невнятной, но, казалось, это не тревожило его ни в малейшей степени. Вместо этого он казался почти безмятежным. – Не могу сказать, что верил в существование Рая, но если он выглядит так, я не стану возражать. Уилл в замешательстве моргнул, задаваясь вопросом, не был ли подобный бред признаком более серьезной травмы головы. – С чего ты взял, что ты в раю?   От того, как Ганнибал посмотрел на него, у Уилла перехватило дыхание. — Иначе тебя бы здесь не было.   Он устало прикрыл глаза, словно эти несколько слов утомили его, и Уилл снова прижал его к себе, тихо улыбнувшись при мысли, что Ганнибал сказал "рай", а не "ад".   Им обоим было бы так легко найти себе оружие на кухне – охотничий нож Уилла или любую другую кухонную утварь. Только когда Уилл осознал этот факт, он понял, насколько ясно их бессознательное демонстрировало, что ни один из них никогда не хотел причинить другому настоящий вред. Уилл сделал то, что хотел, и победил Ганнибала, но ему не придется тосковать по его гибели.   Звук удара головы Ганнибала о столешницу, тепло его крови, пропитавшей штаны, застывший силуэт на полу — мертвый, пока не доказано обратное — стёрли всю давнюю ненависть, которую он таил. Вместо этого Уилл оказался полностью отвлечен самим фактом того, что Ганнибал жив, особенно теперь, когда тот вел себя так расслабленно и податливо, как сейчас, и рассеянно прижимался лбом к его ладони.   — Я никогда раньше не видел тебя таким, — улыбнулся Уилл. Казалось, что в каком-то смысле Ганнибал умер, всего на мгновение, и вернулся кем-то другим.   — Если я мертв, то нет нужды подвергать цензуре мои желания, — устало заметил Ганнибал, не утруждаясь анализом своего поведения.   — Ты не умер, — сообщил ему Уилл. Он почувствовал новую вспышку облегчения, когда смог произнести эти слова, поэтому повторил их снова, нерешительно проводя пальцами по спутанным волосам Ганнибала. – Ты не умер. — Ну если ты так настаиваешь.., — вздохнул Ганнибал, позволяя ласку, и спустя секунду вздрогнул, стоило пальцам Уилла случайно задеть рану на его затылке. Уилл выругался, почувствовав на них кровь. – Похоже, я действительно не умер… — сказал Ганнибал, обдумывая вспышку боли. – Это обычное дело – чувствовать тошноту на Небесах?   — Не знаю, не проверял, — сказал Уилл, и Ганнибал хмыкнул, заинтригованный этой мыслью так, словно это не он сейчас отходил от сотрясения мозга. — Мне нужно отвезти тебя в больницу.   — И как мы объясним им наши травмы?   Уилл закатил глаза. – Теперь ты будешь изображать благоразумие??   Ганнибал поджал губы. Его глаза были все еще мутными и норовили закрыться, но он, казалось, постепенно восстанавливал понимание их текущей ситуации и всего, что к ней привело. – Я не думаю, что какие-либо из моих травм опасны для жизни, так что их можно лечить и дома. Под твоим бдительным наблюдением.   — Твоя голова вся в крови, — недоверчиво возразил Уилл. – Как и мы, и все остальное на кухне.   — Ты можешь взять любую одежду из моего гардероба, какую сочтешь подходящей, — спокойно предложил Ганнибал. – Но поскольку я не хочу объяснять наше состояние в больнице, я бы порекомендовал тебе для начала проверить мой затылок. Раны на голове склонны к обильному кровотечению, даже если они поверхностные.   – Спасибо за урок, доктор Лектер, – Уилл даже не попытался скрыть сарказм. — Где у тебя аптечка?   – Ближайшая – под кухонной раковиной.   Уилл опустил Ганнибала на пол так осторожно, как только мог, сочувственно поморщившись, когда болезненный стон все же сорвался с его губ при неудачном движении. Он осторожно перевернул его на бок и быстро метнулся за аптечкой. – Она не такая глубокая, как я ожидал, — сообщил он Ганнибалу, осмотрев его голову. Дыхание Лектера было немного прерывистым из-за боли. – Но швы не помешают. – Они действительно так уж необходимы? – Ну... – Уилл. — Нет, — сдался Грэм. – Можно обойтись и без швов. Но твой нос сломан, и я действительно думаю, что стоит показать тебя врачу. – Какое беспокойство со стороны человека, который пришел убить меня сегодня вечером.., — едко пробормотал Ганнибал. Он лежал на боку, отвернувшись спиной, но Уиллу все равно показалось, что ему снова влепили пощечину. — Я не… — начал он и снова замолчал. Какой смысл? Как он мог теперь убедить Ганнибала, что никогда в жизни не смог бы убить его, даже если это и было его изначальным намерением по прибытии? Ганнибал поднял руку, и Уилл тут же обхватил ее одной из своих. Его разум и тело успокоились, когда Ганнибал тихо произнёс: – Я знаю. Они оставались так в течение какого-то времени, а затем Ганнибал забрал у него ладонь, чтобы потрогать свой красный, опухший нос. — Могу тебя заверить, что мой нос не сломан. Разумеется, не потому, что ты плохо старался. – Но больница... — ... все ещё будет там, если мое состояние ухудшится, — напомнил ему Ганнибал. – И учти, что если это произойдет, нам придется объяснять Джеку нашу полуночную драку. А пока я бы предпочел, чтобы ты просто перевязал мне голову и помог найти более подходящее место для отдыха. Уилл уступил и принялся за дело, осторожно очищая, а затем и перевязывая рану на его затылке, насколько это было в его силах. Его усилия было сложно назвать профессиональными, особенно когда дело дошло до возни с густыми волосами Ганнибала, но он сделал все, что смог. Заканчивая, он подумал, что стоило бы проследить за кровотечением – если оно не остановится в ближайшее время, он все же настоит на госпитализации. С последствиями он разберется позже, пока что главным было то, что Ганнибал жив.   Была глубокая ночь, и давно настало то время, когда любой разумный человек должен был бы лежать в постели. Однако Уилл и Ганнибал не были обычными людьми, о чем свидетельствовала сцена, в которой они лечили раны друг друга, сидя на полу окровавленной кухни Лектера. – Какая чудная мы пара, — фыркнул Уилл, проводя смоченным в спирте ватным тампоном по царапинам на шее Ганнибала.   — Я понял это в тот самый момент, как встретил тебя, – Уилл на краткий, полный неловкости миг поймал взгляд Лектера, а затем снова отвел глаза, почувствовав, как сердце вдруг подкатило к горлу. Ганнибал сидел, прислонившись спиной к основанию кухонного острова, сгорбившись и склонив голову набок, но не сводя с него глаз. – Как далеко мы продвинулись с того дня, — тепло добавил он.   Уилл не смог сдержать улыбку. Каким тяжелым и болезненным был путь, и как же приятно было наконец приблизиться к концу. Им еще предстояло многое обсудить, составить планы и прояснить детали, но это не тяготило Уилла. Когда его злость на Ганнибала сошла на нет, он почувствовал, что может наконец обрести покой и прекратить воевать против всего мира. Что же ждет его в будущем, если он позволит себе представить Ганнибала не только живым, но и свободным? Стоящим рядом? Кем бы стал тогда Уилл? Кем бы они стали?   Рука Уилла, держащая ватный тампон, скользнула чуть ниже, и его пальцы коснулись ворота рубашки Ганнибала, лишённой галстука в такой поздний час. Он хотел спросить, не нужно ли проверить какие-нибудь раны под одеждой, но, помедлив, убрал руку, молча упрекнув себя за подобные мысли. Это был бы абсурдный вопрос, ни один из них не использовал оружие. Цветистые синяки ждали их под одеждой, но вряд ли что-то более серьезное. Ганнибал поймал руку Уилла, стоило тому ее одернуть, и вернул к верхней пуговице своей рубашки. Они вместе расстегнули ее и заставили ворот распахнуться, образуя дразнящий вырез. Уилл откашлялся, но не отстранился. — А как же Алана? — спросил он у пола.   — Ты уже знаешь ее роль во всем этом, — произнес Ганнибал. Уилл поднял взгляд, не желая просить, но глядя умоляюще. Ганнибал, казалось, понял, что ему нужно услышать слова. – Она всегда была моей уважаемой коллегой и другом. Я тепло отношусь к ней, но не совсем так, как она относится ко мне. Роман с ней позволил мне скрывать от нее и прочих мою истинную природу, но из-за тебя я всегда воспринимал наши с ней отношения как временные. Уилл, боюсь, что после того, как я встретил тебя, я оказался потерян для всех прочих.   Воодушевленный, Уилл позволил ватному тампону упасть на пол и дрожащими пальцами медленно расстегнул еще одну пуговицу, а затем еще одну, шире распахивая рубашку Ганнибала. Его пальцы прошлись по волосам на чужой груди, становясь все более собственническими по мере того, как перед ним открывалось больше обнаженной кожи. Он не торопился, поочередно прижимая пальцы к каждому ребру Ганнибала и жадно наслаждаясь шипением дискомфорта, которое тот издавал, стоило Уиллу наткнуться на очередной синяк.   Вскоре Ганнибал сжал другую руку Уилла и прижал ее к себе. Уиллу не потребовалось больше словесных подсказок, чтобы обе его ладони надавили и скользнули вдоль груди Ганнибала дальше вниз. Пока он гладил его живот, Ганнибал зарылся пальцами в волосы на его затылке, заставив Уилла вздрогнуть и склониться ближе. Он не стал сопротивляться, когда Ганнибал расстегнул его собственную рубашку, а умелые руки самостоятельно проверили его кожу на наличие серьезных повреждений, что было хоть и бесплодным, но приятным и увлекательным занятием.   Руки Ганнибала притянули его чуть теснее, и Уилл на мгновение коснулся губами ключицы Лектера. Ни один из них не обнаружил ни сломанных ребер, ни других серьезных повреждений, но они оба знали, что в данный момент о сексе не может быть и речи. — Даже жаль, что я так основательно надрал тебе задницу, — фыркнул Уилл в горло Ганнибалу, проведя языком от ямочки у основания его шеи до кадыка, прежде чем снова отстраниться. Глаза Лектера потемнели от вожделения. – Как бы мне хотелось съесть твои слова, — пророкотал он, ничуть, впрочем не возражая по сути и куда больше занятый созерцанием обнаженной кожи Уилла. – Много раз я представлял, как сражаюсь с тобой, пока ты не рухнешь в изнеможении, только для того, чтобы потом удерживать и наполнять тебя.   Дрожь пробежала по телу Уилла от мысленного образа, вызванного этими непривычно грубыми и честными словами Лектера. — Я бы сражался с тобой до последнего.   Ганнибал блеснул улыбкой. — Было бы неинтересно, если бы ты этого не сделал. Они посмотрели друг другу в глаза, и у Уилла не возникло желания отвести взгляд. Воздух, казалось, загустел от жара и напряжения, словно они оба стояли на краю обрыва, к которому они подталкивали друг друга с тех пор, как встретились. Но решившись продолжить сейчас, они рисковали получить куда более серьезную травму. Они оба знали это, но именно Ганнибал, наконец, собрался с духом и сдержанно произнёс: – Полагаю, в данный момент сон принесет нам наибольшую пользу.   Спорить с этим утверждением было сложно. Уилл оставил Ганнибала на полу еще на минуту, пока выбрасывал использованные медикаменты и собирал остальную аптечку, чтобы прихватить ее с собой. — А что насчет полов? – спросил он, ставя аптечку на столешницу и осматривая капли и разводы их крови, медленно подсыхающие на по всей кухне.   – Вряд ли кто-то придет чтобы посмотреть на них прежде, чем мы все отмоем, — ответил Ганнибал. Хотя его лицо и выражало отвращение к беспорядку, он, казалось, в данный момент готов был смириться с их ограниченными возможностями.   Передвигаться самостоятельно даже для Уилла было довольно болезненно, и он резко застонал, помогая Ганнибалу подняться с земли. Каждая клетка глухо ныла, как после хорошей тренировки, за исключением резкой боли в том месте на шее, где Ганнибал пытался его придушить. Уилл заставил себя проигнорировать неприятные ощущения и сосредоточился на том, чтобы удержать Ганнибала, путающегося в ногах куда сильнее, чем он хотел бы показать Уиллу. В одной руке Грэм держал аптечку, а другой рукой обнимал Лектера, пока они вместе медленно брели к лестнице, спотыкаясь на каждом шагу и шумно дыша через боль.   – Как же я хочу в душ, — почти жалобно произнес Ганнибал, бросив взгляд на двери ванной комнаты, когда они добрались до его спальни.   – Я не думаю, что ты сможешь удержаться на ногах достаточно долго для душа. Ганнибал открыл было рот, чтобы возразить, но тут же в очередной раз споткнулся. Уилл, молча вздохнув, подхватил его и усадил на кровать. — Это омерзительно, — Ганнибал поджал губы и отвернулся.   – Не стоит так сильно походить на обиженного щеночка, — поддразнил его Уилл, чувствуя себя слегка неловко из-за его очевидного разочарования. Когда Ганнибал не ответил, Уилл толкнул его в плечо. – Послушай, тебе не нужно быть сильным все время.   – Ты заслуживаешь равного.   — Ты мне ровня, — уверенно сказал Уилл. – И сейчас я понимаю это лучше, чем когда-либо прежде.   — Если бы ты убил меня, я был бы доволен таким итогом, — тихо произнес Ганнибал.   — Я бы не смог, – Уилл обхватил его лицо обеими ладонями и наконец крепко поцеловал. Даже слишком крепко – так, что его разбитая губа снова лопнула, измазывая их кровью. Ганнибал тут же слизнул алые капли с его подбородка и следом прикусил за нижнюю губу. Уилл в ответ застонал, вклиниваясь между раздвинутыми ногами Ганнибала, и упираясь пахом ему в живот. Первые волны возбуждения прокатились жаром по его позвоночнику, словно искры по поленнице.   – Нет, подожди, – когда он через некоторое время все же заставил себя сделать шаг назад, Ганнибал низко заворчал, и от этого звука Уиллу тут же захотелось шагнуть обратно. Вместо этого он облизнулся, пробуя на вкус остроту собственной крови, и вытер потные ладони об штаны. – Ганнибал, ты едва стоишь на ногах. Сейчас неподходящее время для этого, и нет, я не пытаюсь увиливать.   Ганнибал молча прищурился, изучая его лицо, и, видимо найдя то, что искал, понемногу расслабил плечи. — Но сегодня ты спишь здесь.   Уилл закатил глаза. — Да, — сказал он. — Я так и собирался.   Ганнибал кивнул, тут же вздрогнув от боли. Он поднял руку, чтобы помассировать шею, и следом указал на комод позади Уилла. – Там должны найтись какие-нибудь удобные штаны, чтобы мы могли переодеться. Будучи менее травмированным из них двоих, Уилл порылся в комоде и выбрал две пары пижамных штанов из мягкой теплой ткани, а затем положил их на кровать и начал медленно раздеваться. Уилл почувствовал, как в нем закипает смущение, когда он позволил рубашке соскользнуть с плеч, но жар и одобрение в глазах Ганнибала помогли ему отбросить неуверенность – слишком уж явно Лектер наслаждался этим неловким стриптизом.   Раздевать самого доктора было куда приятнее, просто потому, что Ганнибал, помешанный на контроле манипулятор и кукловод, сейчас готов был уступить этот контроль Грэму. Его рубашка полетела на пол, открывая еще больше золотистой кожи и синяков, а следом Уилл медленно потянул его за ремень и вытащил его из шлевок. Разряды электричества между ними угасли только когда Ганнибалу пришлось подняться, чтобы Уилл помог ему снять штаны и надеть пижаму, и боль снова напомнила им, что стоит запастись терпением.   Когда с переодеванием было покончено, Ганнибал наконец растянулся на кровати. Уилл на секунду замешкался, чтобы выключить свет, прежде чем присоединиться к нему и укрыть их обоих одеялами. Сейчас ему было трудно вспомнить, как он вообще мог так отчаянно бороться с этим очевидным притяжением, как мог так долго питаться этой горькой ненавистью и ядовитой болью, как мог сказать себе, что хочет жить без Ганнибала? И неважно, как именно он бы его лишился – отправив за решетку или заставив истечь кровью из-за раны, нанесенной его собственным ножом.   Стало бы ему от этого легче? Раньше он говорил себе "да". Но куда легче оказалось скользнуть на середину кровати, и, встретив там Ганнибала, позволить их конечностям переплестись в близости, которая просто не имела права казаться такой комфортной и знакомой, как сейчас. Ничто не могло сравнится с безоговорочным принятием, которое Ганнибал даровал Уиллу, и которое невозможно было бы заменить.   Уилл вытащил из кармана телефон и установил будильники через каждый час, зная, что не сможет бодрствовать в одиночку, чтобы контролировать состояние Ганнибала всю ночь. Как только телефон был отложен на тумбочку, Ганнибал тут же потянул его обратно к себе, шепча на ухо что-то без сомнения нежное. Уилл никогда не был искусен в артикуляции, но он улыбался и кивал в темноте, пока голос Ганнибала не стих одновременно с его погружением в сон. Через несколько минут Уилл последовал за ним.

***

Уилл сонно застонал от странной смеси растерянности и возбуждения, когда почувствовал, как чужие пальцы потянули пояс его пижамных штанов вниз по ягодицам и дальше, в сторону колен. Губы на его плече шевельнулись, а широкая ладонь щекотно огладила обнаженную задницу. Следом он ощутил, как одеяло отбросили в сторону, но в комнате было тепло, и даже после этого Уиллу было трудно заставить себя окончательно проснуться.   – Который сейчас час? — пробормотал он в подушку, все еще упрямо не открывая глаз.   — Почти десять утра, — сообщил у него над ухом низкий голос Ганнибала.   Глаза Уилла мгновенно распахнулись. Он посмотрел сначала на свой телефон на прикроватной тумбочке, а затем через плечо – на Лектера. – Прошло больше двух часов с последнего будильника.   – Я уже не спал, поэтому отключил его, — пальцы Ганнибала, чуть надавив, скользнули между ягодицами Уилла, касаясь его ануса, а затем и промежности.   Уилл пошевелился, пытаясь не обращать внимания на то, как ласки Ганнибала заставляют его член напрячься и сильнее прижаться к матрасу. — Дело не в этом. Я должен был следить за тем, чтобы твое состояние не ухудшилось! Он покорно просыпался каждый час с тех пор, как они легли спать, и Ганнибал отвечал на его вопросы о самочувствии. Сейчас, когда в окна лился дневной свет, Уилл смог наконец разглядеть, как они оба выглядят – с телами, покрытыми росписью черно-синих ушибов, пятнами запекшейся крови на коже и просящие душа.   – Я чувствую себя настолько хорошо, насколько это возможно в нашей ситуации , — заверил его Ганнибал. Подушечка его большого пальца плотнее прижалась к промежности, и Уилл застонал, сжав пальцы в простынях. – И мне бы хотелось продолжить с того места, на котором мы остановились прошлой ночью. – Похоже, мне стоит напомнить, что у тебя сотрясение мозга.   Несмотря на собственные слова, Уилл почувствовал, как его глаза снова закрылись. Он облизал пересохшие губы, чувствуя, как член напрягся еще сильнее, когда Ганнибал дразняще приласкал его мошонку. — Не волнуйся, мой дорогой Уилл, — Ганнибал убрал руку, и Грэм едва не заскулил от потери контакта. Следом послышался звук выдвигаемого и закрываемого ящика, а затем щелчок крышки. Уилл с любопытством приоткрыл один глаз и увидел, как Ганнибал смазывает пальцы лубрикантом.   – Ганнибал...   Лектер улыбнулся, выглядя бессовестно расслабленным. — Я займусь тобой как следует, когда мы оба оправимся, — произнес он, — но я все еще намерен заполучить тебя сейчас. Его скользкая рука вернулась, пальцы потерлись о промежность Уилла и внутреннюю поверхность бедер, но не проникли внутрь глубже, чем на ноготь.   — Даже если я скажу тебе остановиться? – с любопытством поинтересовался Уилл.   Рука Ганнибала замерла, но не исчезла. – А ты хочешь, чтобы я остановился?   Уилл какое-то мгновение рассматривал его сквозь ресницы. Ганнибал был сильно избит, и даже если его слова больше не были невнятными, а сознание явно прояснилось, он все еще выглядел потрепанным и измученным. Уилл улыбнулся про себя, понимая, какая это редкая привиллегия – то, что ему дозволено увидеть слабость Ганнибала Лектера. — Нет, — решился он. — Если ты достаточно упрям, я не буду с тобой спорить.   Удовлетвореннный этим, Ганнибал продолжил наносить смазку на его бедра. Уилл остался там же, где и был, сонно растянувшись на матрасе и тихо наслаждаясь первыми вспышками удовольствия, пробегающими по позвоночнику от движений руки Ганнибала. Он фыркнул и в очередной раз закатил глаза, когда почувствовал, как сдвинулась кровать, и услышал, как Ганнибал болезненно охнул, приподнимаясь на матрасе. Впрочем, он не собирался отчитывать его за упрямство. Искры удовольствия превратились в одну теплую волну, затопившую Уилла, когда Ганнибал внезапно оказался сверху и сильнее прижал его к кровати. — Сомкни плотнее бедра, — раздался его голос, и следом широкие ладони собственнически сжали задницу.   Уилл никогда не делал этого раньше, но хорошо представлял, что задумал Лектер. Как и было приказано, он крепко сжал бедра и застонал от первого же соприкосновения члена Ганнибала с его плотью. Член проник в узкое пространство чуть ниже его ягодиц и жарко уперся в чувствительную промежность сразу за мошонкой, но куда приятнее было ощущать вес и живое тепло Ганнибала, плотно удерживающего его за бедра, чтобы Уилл не вертелся.   Он медленно, но с силой начал двигаться между бедер Уилла, заставляя их обоих синхронно покачиваться на кровати. Этого оказалось достаточно, чтобы член Уилла начал тереться о простыни, заставляя его ерзать и пытаться прогнуться назад, чтобы встретить следующий толчок. Вскоре изнеможение все же настигло Ганнибала, и он просто улёгся сверху, лениво покусывая влажную кожу и тяжело дыша в лопатки и шею Уилла. Они продолжали тереться друг о друга – Уилл подавался назад, чтобы встретить его толчки так часто, как позволяли его ноющие ребра.   Это был самый ленивый секс, который когда-либо был в жизни Уилла, но это ощущалось таким правильным, что он не смог бы пожаловаться. Теплое соприкосновение их тел друг с другом, когда Ганнибал улёгся сверху, заставило Уилла содрогнуться от жадного, собственнического удовольствия. Их секс был теплом, трением и невыносимой нуждой, и Ганнибалу вовсе не нужно было находиться внутри Уилла, чтобы следы его пальцев на коже ощущались притязанием, а капли предэякулята – клеймом.   – Ган… Ганнибал... – Уилл тяжело выдохнул и застонал в подушку, когда особенно грубый толчок заставил его тело и член проехаться вверх по кровати. – Вот так, еще, пожалуйста..   Ганнибал повторил толчок с еще большей силой, крепче вжав Уилла в простыни. — Наконец-то я заполучил тебя, – низко выдохнул он. Собственнический тон Ганнибала выстрелил прямо в член Уилла вкупе с еще одним резким толчком члена между бедер, пришедшимся прямо в промежность. Уилл подавился стоном, и следом его тело свело в оргазме, а сперма растеклась и размазалась по простыням. Напряжение его мышц сильнее сжало член Ганнибала, и после еще нескольких хаотичных толчков Уилл почувствовал, как чужое семя обожгло бёдра.   Следом Ганнибал рухнул сверху, тут же слабо застонав от боли. Его губы прижались к взмокшей коже Уилла, а бедра еще пару раз инстинктивно качнулись и замерли, пока они оба пытались отдышаться. Оргазм все же заставил Уилла проснуться окончательно, и он оглянулся на Ганнибала, когда тот наконец скатился с него и улегся рядом, снова напрягшись от боли. – Что, уже сожалеешь о своем упрямстве? – поддел он Лектера, едва сдерживаясь, чтобы не произнести что-то вроде "ну-я-же-говорил".   Ответная улыбка Ганнибала продемонстрировала всю степень его удовлетворения, творя странные вещи с сердцем Уилла. — Ни в малейшей степени. Хотя ... – он слабо скривился, – должен признать, что пока что стоит воздерживаться от попыток повторить подобное.   Уилл увидел, как Ганнибал неуверенно разминает шею и представил боль, которую он, вероятно, испытал, когда эндорфины его оргазма начали таять. – Ты такой идиот, – нежно фыркнул Уилл и потянулся, чтобы взять со стола телефон, чтобы сбросить ежечасный будильник. Он ощущал, как его и Ганнибала сперма высыхает на коже, становясь прохладной и липкой, но проигнорировал это в пользу удобства кровати.   – В отношении тебя – несомненно, — согласился Ганнибал, прежде чем неожиданно зевнуть. Это выглядело так до странности невинно и человечно, что Уилл поймал себя на том, что пялится, пока снова укладывался рядом с ним. Стоило ему улечься, как рука Ганнибала тут же обвилась вокруг его талии, а грудь прижалась к спине, заставив Уилла удовлетвореннно вздохнуть. Это ощущалось так странно – обниматься с известным серийным убийцей и при этом чувствовать себя в абсолютной безопасности и комфорте. Однако это больше не казалось неправильным. Вся неправильность происходящего ушла с тьмой миновавшей ночи, оставив после себя лишь давно разыскиваемые и наконец найденные Уиллом ответы. И теперь все, что ему необходимо было с этим сделать – это закрыть глаза и теснее прижаться к груди Ганнибала.