Снова чувствовать ту боль
От всех ошибок, пустых ожиданий
Я так хочу понять как стать самим собой
Себя пытаюсь взять в руки, но сам не свой
Внутри тела поселилось странное чувство, что не давало ребрам двигаться и вдохнуть полной грудью. Жгло с каждым разом все сильнее, отпечатываясь, кажется, где то на сердечной мышце. Так хотелось кричать Громко, до сорванных голосовых связок. Настолько ей было больно. Ожидать чего-то было так мучительно, что легче было расцарапать грудную клетку. Вывернуть ее наизнанку, чтобы отвратительные бабочки перестали биться в агонии. Люди так сильно стремятся к другим, что совсем не замечают, как летят на губительный свет пламени, словно бы мотыльки. И горят всего лишь мгновение. Пустое. Дурацкое. Всего секунду. И все, нет человека. Эти мысли у Лизы ухмылку вызывают и она полной грудью вдыхает сигаретный дым. Когда-то она было совсем против того, чтобы губить свое здоровье подобным образом. Только вот с возрастом детские идеалы размывались, как акварельные краски на бумаге. Капнешь хрустальную каплю в центр и цвет тут же становится блеклым. Не интересным. Взрослая жизнь слишком разочаровала ее. Последний год в университете пролетел слишком стремительно и все, бежать уже было некуда. -Лизок, ты чего тут лежишь? И к чему эти дурацкие вопросы? Ну захотелось ей полежать на сугробе, пока колечки дыма поднимались в небо и медленно растворялись. И уж этого человека она ждала сейчас увидеть меньше всего. Да и желания, собственно, тоже не было. -Насмерть замерзнуть хочу, представляешь? Не хотела. Просто выражение лица собеседницы после такого выхода ее веселило: бледное, с пятнами красноватыми от морозца, брови у переносицы сведены. Ну красота же Блондинка была готова собственноручно закопать ее в февральском снеге за такие дурацкие слова. Лиза это по взгляду карих глаз видела. Но ей так откровенно все равно было, что лишь хриплый смех из груди вырывается. Ну это же Кира. Яркая, как чертова гирлянда, с постоянными шутками, что наполнены пошлым подтекстом, хотя сама девчонка - ромашка чертова. Восемнадцати еще не было. И почему то она находит в лице депрессивной и постоянно ворчащей Лизе какой-то оплот уверенности. Приходит постоянно в квартиру черноволосой и развлекает своим присутствием. Андрющенко совсем недавно двадцать три стукнуло, за спиной ебучие пять лет университетской жизни. И, как бы иронично не звучало, полное отсутствие желания жить. -Хуйней не занимайся и пошли домой. - голос блондинки усталый немного, а еще нотки строгие приобретает. Только вот Лизу это только смешит. Она смеется так громко, что, кажется, бабка из окна кричит: "Я сейчас полицию вызову, наркоманы чертовы". Наркоманами они не были, да и полиции Андрющенко совсем не боялась. От того лишь средний палец в сторону предполагаемого окна показывает и продолжает лежать на холодном снегу. Задница вся отмерзла, как и руки, но ебет ли это ее? Да ни в одну щель. Зато Киру ебет, которая стаскивает старшую с сугроба, недовольно хмурится. И кто же тут старше то? -Руки свои не распускай, а то двину. - Лиза так просто отдаваться в руки мелкой не собиралась. Отходит на пару шагов назад, готовая вот-вот наброситься с кулаками. -Кому ты пиздишь? У тебя на меня рука никогда не поднималась. Даже по заднице шлепнуть не можешь. Чистая правда, от которой Андрющенко глаза закатывает и разворачивается в сторону подъезда. Все же замерзнуть насмерть и не возвращаться в квартиру звучало слишком привлекательно. Хотя пару секунд назад она утверждала, что смерть от обморожения она не рассматривала. Ну передумала, с кем не бывает? -Ты чего вообще пришла? - темноволосая снег с куртки стряхивает и шарф поправляет. Не договаривались они о встрече. -Ты на телефон не отвечала. В голосе у подруги упрек, который Лиза слышит сразу же. Но реагировать она на него не спешит. Зачем? Ну не ответила, бывает. Телефон в квартире, а она в сугробе жопой лежала. Романтика под звездами. -Занята была, как видишь. - Лиза палец поднимает и слегка качает им. -Я вижу. Только недавно две недели проболела бронхитом, следом заполучив конъюнктивит на оба глаза и отит, после которого до сих пор глухая на одно ухо. - Медведева шипит, за руку старшую хватает и требует максимальной серьезности. А Лизе похуй. У нее настроение мышь ебливая, крыса игристая. Или наоборот? Не суть важно. Она хотела делать то, что хотела. И оправдываться точно не собиралась. -Главное живая. А ты сейчас будешь мертвая, если граблю свою не уберешь. - Кира ее слышать или не хочет, или даже не пытается. Черт разберет, что в головушке блондинистой вообще творится. Лиза просто не хочет идти за девушкой, потому что осточертело то, как она постоянно появляется тогда, когда Андрющенко максимально плохо. Потому что сердце разбитое чинить так тяжело было, что весь юмор, который она выдавала под осуждающим взглядом - был лишь реакцией защитной. А потом дома она будет слезы крупные на кафель ванной ронять и кричать, срывая голос. А потому что из воздуха какая-то Диана в жизни ее горячо любимой подруги появляется. С которой, гадина эта мелкая, шашни мутит, кажется. Лиза гордая - ни за что просто так в этом не признается. Даже под страхом смертной казни и приставленным пистолетом у виска. Не ебет и не колышет. Если она не хочет, чтобы Кира о чем то узнала - то значит Медведева будет сладко сопеть, словно бы младенец без лишнего знания. Конец февраля. Совсем скоро весна, все начнет таять. А настроение, как такового, не находилось. Вот и развлекает себя как может. Депрессивный период вновь крался к ней на цыпочках и распахивал объятия так широко, что глаза хотелось закатить и спрятаться. А можно просто спокойного и простого пожить? Чтобы не прыгать из крайности в крайность. -Слушай, ты давай меньше болтай. -Ты совсем потеряла страх? -У меня его и не было. Чертова Кира Медведева.***
У Лизы четкое впечатление, что Кира либо глупенькую строит, либо бесконечные намеки на то, что подруга ее скоро вскроется из-за бесконечных знакомых младшей, не понимает. Когда ты тревожный человек, то в голове всегда четко бьется мысль, что рано или поздно для тебя найдется замена. А это до такой степени обидно будет и неприятно, что дурацкая сердечная мышца Андрющенко такие приключения не выдержит. Двадцать три. Пора уже было на заслуженную пенсию. Старость тросточкой стучит в окно, издевательски хихикая. Ладно бы дело было просто в ревности друга. Тут причина совершенно другая была. Влюбиться в подругу - это просто самая глупая вещь, которая могла произойти с Андрющенко в ее жизни. Лиза вообще творила много всего непонятного и необъяснимого для самой себя в последнее время. Но вот это... Апогей происходящего безумия, можно было сказать совершенно точно. Она обводит взглядом аудиторию, в которой толпились студенты и, на удивление, появляется из тьютор. Она же выпустилась в том году. Неужели в преподавание подалась? Впрочем, Лизе особо дела до этого нет. После развода этой дамочки с из общим другом иметь хоть что-то общее с Митрониной ей не хотелось. Растечься по парте душной аудитории - неслыханная роскошь. Но Лизе она достается, потому что место подальше от лектора она вырывала зубами из лап очумевших однокурсников. Лекция у бывшего декана их факультета. Пришли почти все. Удивительно, конечно. Уважения к этому человеку не было ни у кого, после постоянных инцидентов с приемом алкоголя прямо на рабочем месте. Влиял ли близящийся экзамен? По всей видимости. Никто не хотел терять столь драгоценные баллы. -Мы на физру то идем? Девушка рядом с Лизой зевает, вынимая из шопера зарядку для телефона. Лекция долгая, ннудная и совершенно скучная. Нужно было себя чем-то занять. -Мы похожи на паралимпийских чемпионов? Совсем головешку отшибло, Вил? - Лиза на подругу смотрит так, будто бы она предложила ей на Марс слетать и вернуться обратно -Это был вопрос для галочки. Я все равно уже занятие назначила после лекции. - девушка плечами пожимает, начиная что-то печатать в своем телефоне. -Барабанщица из кис-кис, когда я уже на твой концерт схожу? -Скоро, Лизка. У меня ступень заканчивается через месяц, потом следующую покупаю. А между этим отчетник. Дашку позовем. -Чтобы вы ебались у меня на глазах, только дыша одним воздухом? - Андрющенко смотрит на подругу ошалевши. - Не, она, конечно, моя подруга тоже. Но мне неловко находиться рядом с вами, когда вы заигрываете. -Мы предлагали тебе третьей. -Я не изменяю! -Да ты со своей Кириешкой не встречаешься даже. - Виолетта глаза закатывает, после чего получает профилактический пинок под партой. - Уже все подругами пососались друг с другом. Ты одна ломаешься. -Я тебе че... Кружка фарфоровая, чтобы ломаться? Иди нахуй. Виолетта лишь хмыкает, погружаясь в свой телефон почти с головой. Лиза глаза закатывает, погружаясь в невеселые мысли. Шутки шутками, а тревожность уже совсем измучила ее. И к психотерапевту бы надо... Но боится оказаться в кабинете у специалиста и узнать причину. Еще и сообщение от Медведевой, с которой они должны были в кои то веки в театр пойти, содержанием не радовало. Опять какие-то проблемы и Лиза почему-то уверена, что проблемы носят имя "Диана". И везде она причина. И везде ее упоминания. Лизе уже тошно становится от происходящего.***
Я так хочу дышать, прости, но задыхаюсь
В мире огни сверкают, но я не я замечаю
Чувствовать себя живым, это все что мне надо
Дай мне знак, обещаю, что-то изменится за день
Как-то это все странно получается. До отвратительности. Закрываться в собственной ванной, кафель которой был непонятного серого цвета и глотать слезы, стараясь заглушить рыдания. Воду включает на максимум, а сама по стенке медленно сползает. Отвратительно, что она не может показать настоящие эмоции перед дорогим ей человеком. "Я - плохая, ты - хороший" Почему то в голове резко строчки из дурацкого звука всплывают, заставляя еще сильнее прикусить свою губу. Кажется, это было стихотворение Ахматовой? А черт его разберет. Не сильна Лиза была в литературе. Неплохой способ отвлечься от сидящей за стеной Киры, которая пялила в телефон уже больше часа и переписывалась с чертовой Дианой. Казалось бы - сиди на месте, рефлексируй. Но получалось слишком плохо. Ревность сжигала внутри абсолютно все. И чувство это было настолько иррациональным, что даже сама Лиза его пугается. -Лизок, ты там вообще в порядке? Ты уже полчаса из ванной не выходишь. Голос у Киры в край заебанный. А Лиза и два слова между собой связать не может, потому что горло спазмами сводит. Только в дверь скребётся, как котенок какой-то побитый. Потому что слезы как-то неожиданно переходят не просто в рыдания, а в полноценную истерику. Практически бесшумную. Не дающую вздохнуть хотя бы каплю воздуха. Влюбиться в лучшую подругу, которая почти всегда рядом и ей совершенно плевать на то, что происходит у нее под носом. И которая на вранье Лизы ведется по щелчку пальцев. Даже если Лиза заплачет перед ней... Кира никогда не свяжет дважды два. Ей так хочется дышать. Не задыхаться. Собрать себя приходится, потому что Кира уже звучит испуганной. А Лиза никогда не позволит ей волноваться. -Все... Нормально. Просто старая травма болит. -Может мазь и эластичный бинт? -Все нормально. Все ничерта не нормально, но знать Кире об этом не обязательно. Ей нет и восемнадцати, а Лизе всего лишь дура, влюбившаяся в младшую, хоть и понимала, что все это обречено на провал. Она никогда не узнает о том, что происходит. Никогда.