***
Конечно, если ты Смерть, то отпускные тебе не положены, как и сам отпуск два раза в год плюс надбавка за выслугу лет. Однако, с богами всегда можно договориться. Тем более, что и они — признают это или нет — зависят от него. От Смерти. Поэтому, все, что нужно это найти того, кто побудет Смертью пару дней, пока он не вернётся. В теории все отлично, но найти подходящего кандидата... Мор не согласится. Да и Изабель его не отпустит. И выглядело бы это довольно странно. Посылать зятя на свою работу, когда едешь к нему в гости. Но не все потеряно. На ум пришёл человек, который вот уже много лет общался с ним, Смертью, как с добрым другом. В основном их взаимопонимание и симпатия строилась на том, что тот без лишних колебаний, вопросов и прочих человеческих слабостей посылал к нему каждый год хороший урожай душ. Легко и безболезненно. Он был профессионалом своего дела. А профессионалов Смерть ценил. Солнечный свет медленно полз по грязным улочкам Анк-Морпорка. И это была не метафора. Даже улитка и та превышала скорость света, если конечно, не стояла на месте. А все потому, что свет на Диске был необычно ленивым, как офисный работник в пятницу вечером оставшийся на сверхурочные. Смерть спустился в Тени. Самый мрачный квартал Анк-Морпорка. Даже ему самому здесь было, как то не по себе. Бинки звонко ударила копытами о разломанные камни брусчатки и остановилась, громко фыркнув и тряхнув густой гривой. Смерть погладил её лоснящуюся шею и спешился. В переулке раздался крик. Который, впрочем, тут же смолк. Смерть направился туда. Это был своего рода клаксон, который говорил ему: «ей, приятель, здесь тот, кто тебе нужен!». И действительно. В глухом переулке стоял высокий мужчина в широкополой ковбойской шляпе с соломинкой во рту. Он скалился в привычной улыбке, такой широкой, словно у него, как и у самого Смерти, не было мышц на лице и кожи. Он вытирал нож специальным платочком. Смерть одобрял такой подход. Это было гигиенично. — РАД ТЕБЯ ВИДЕТЬ, КЕННИ. Тот обернулся, выплюнул соломинку и вновь оскалился. — Быстро ты, я думал он ещё помучается, — Кенни пнул жертву носком ботинка в бедро, тот глухо ойкнул. — АХ, ЭТО, — Смерть посмотрел на умирающего с холодной усмешкой. Не потому, что он действительно усмехался, просто опять-таки, когда у тебя нет мышц на лице, то диапазон эмоций крайне ограничен. — ПОЖАЛУЙ, НЕ В ЭТОТ РАЗ. — О боги, я вижу свет... — прошептала жертва, — Смерть пришла за мной... — НЕ ЛЬСТИ СЕБЕ, — буркнул Смерть и сел на деревянный ящик, поставив косу к каменной стенке. — О нет, я слышу, как поют ангелы... Как утекает моя жизнь, — жертва вскинула руку к небу в драматичном жесте, словно пытаясь дотянутся до солнца, — утекает сквозь пальцы... Сквозь мои бледные исхудавшие пальцы! — ОН ЧТО АКТЁР? — Ага, — усмехнулся Кенни и сел рядом со Смертью. — Погорелого театра. Тут за углом. — НАВЕРНОЕ ЗАКАЗАЛ ЕГО КАКОЙ-НИБУДЬ БОГАТЕЙ, ПОТОМУ ЧТО НЕОЖИДАННО ОБНАРУЖИЛ, ЧТО ОН ПРЕПОДАЁТ ВНЕКЛАССНЫЕ УРОКИ ПО АКТЁРСКОМУ МАСТЕРСТВУ ЕГО МОЛОДОЙ ЖЕНЕ? — полюбопытствовал Смерть. Можно было предположить, что теперь его выражение лица, то есть черепа, отражало усмешку не только потому, что это была единственная возможная эмоция. — Да нет. Наняла его же труппа. Представляешь, достал их всех. — И вот я скоро окажусь там, высоко-высоко, где нет ни боли, ни страданий, ни печали... Прощай жестокий мир! Прощайте все, кто любил меня! Прощайте... Кенни закатил глаза. — Ты заткнёшься? — Молчу, — было поспешным ответом. Рука опустилась и жертва замерла с выражением смиренной грусти на бледном лице. Кенни выдохнул, опёрся локтями о колени. — ТАК О ЧЕМ ЭТО Я? — Смерть поскрёб подбородок. — АХ, ДА, ТОЧНО. У МЕНЯ К ТЕБЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. Кенни посмотрел на него внимательно и с настороженностью. Он не любил, когда кто-то делал ему предложение, даже если это антропоморфное существо приписывающее себе местоимение «он». Всё же ему нравились женщины... — МНЕ НУЖНО ВЗЯТЬ ОТПУСК... НА ПАРУ ДНЕЙ. ЗАМЕНИШЬ МЕНЯ? С одной стороны Кенни хотел выдохнуть с облегчением, с другой же протянуть вопрос: «э?» в замешательстве. Поэтому эти два действия аннигилировались и он промолчал. Смерть смотрел на него искрящимися синими фейерверками в пустых глазницах. С надеждой. Верой. И толикой отчаяния. — Мне как-то сподручней сеять, а не жать, — нашёлся с ответом Кенни. Смерть выдохнул. Точнее, издал очень похожий звук и сгорбил костяную спину. — Я ТАК И ЗНАЛ... Кенни нахмурился. Ему не хотелось обижать Смерть. Всё же он был один в Плоском Мире. А связи всегда могут оказаться полезными, особенно в такой интересной сфере, а лучше сказать — плоскости. В голову пришла мысль. А точнее ворвалась в закрытые двери, попутно сбив с полок все книги и перевернул обеденный стол. Он опустил тяжёлую широкую ладонь на костлявое плечо Смерти. — Есть у меня одна идейка... — Эй, я все ещё здесь! — воскликнул возмущенный таким пренебрежительным отношением к своей персоне актёр. Однако, Смерть и Кенни были очень увлечены обсуждением некоторого плана, поэтому никто беднягу не услышал.***
— Это... конюшня? — спросил Леви и поморщился. — ДА. ПРОШУ ПРОСТИТЬ МЕНЯ ЗА... БЕСПОРЯДОК И... КХМ... ЛОШАДИНЫЕ... ОТХОДЫ... БЕЗ МОРА СТАЛО КРАЙНЕ СЛОЖНО СЛЕДИТЬ ЗА СОСТОЯНИЕМ КОНЮШНИ... — оправдывался Смерть переминаясь с ноги на ногу. — НУ ТАК... КАК?.. Леви скрестил руки на груди, выдохнул и посмотрел на Смерть. — Почему нет? Только скажи мне, где лопата. — ДА? ОГО! — тут же развеселился Смерть, и потёр костлявые руки. — ЛОПАТА ТУТ, В САРАЕ ЗА КОНЮШНЕЙ. ЕСЛИ БУДУТ ЕЩЁ ВОПРОСЫ, ТО ОБРАЩАЙСЯ К АЛЬБЕРТУ, НА ЭТО ВРЕМЯ ОН ВЕСЬ В ТВОЕЙ ВЛАСТИ. ЕМУ ОБ ЭТОМ Я УЖЕ СКАЗАЛ.***
Собственно, Леви, нуждается в представлении. Это, как можно было уже догадаться, племянник Кенни. Он пошёл по стопам дяди и стал наёмным убийцей. В гильдии убийц о нем ходили легенды... Впрочем, все они были абсолютно ни чем не подкрепление и рождались в головах тех, кого пробирала невольная дрожь, стоило им встретиться с ним взглядом. Прозвище его было таким:«Уборщик». Оно пристало к нему после убийства совершенного столь профессионально и не оставляющего следов, словно у жертвы просто случился сердечный приступ. Собственно, если быть честным, то да, оно так и было. У жертвы просто случился сердечный приступ за минуту до того, как Леви вошёл в комнату. А закрепилось такое прозвище по иной причине. Леви не терпел беспорядка в гильдии. И, иногда, убрался там на добровольных началах. Да и убийцей он был довольно номинальным. То есть, за свою карьеру так никого и не убил. Кенни, конечно, весьма опечален тем, что его племянник вышел каким-то «другим», но у каждого ведь свои недостатки?.. К полудню, что наступил на Плоском Мире (потому что во владения Смерти времени, как всем известно, не было, соответственно, не могло быть и полудня) Леви закончил уборку. Бинки благодарно фыркнула, обдав его висок жарким дыханием из ноздрей. Леви похлопал лошадь по ластящейся шее. Он любил животных. И животные отвечали ему взаимностью. Да, с ними было определено проще и в их компании Леви чувствовал себя намного лучше, чем в компании людей. Он вообще рос весьма замкнутым. Возможно, поэтому к своему, довольно преклонному для Анк-Морпорка возрасту, а именно 42 годам, он ни разу не был замечен в компании женщин. По этому поводу Кенни тоже переживал. Всё-таки, несмотря на славу безжалостного убийцы и ему не были чужды простые человеческие желания. Например, понянчить внуков. Однажды, кто-то из гильдии выдвинул теорию, что Леви просто из «этих». Никто не понял, что значили эти «эти», однако Кенни на всякий случай избавился от распространителя подозрительных идей. Леви выкатил последнюю тележку навоза в сад. Чёрный сад, где росли чёрные деревья и чёрные яблоки на чёрных ветках. Всё было чёрным, но разным чёрным. Это приводило в замешательство. Вообще-то он не был обязан убирать в конюшне. Но как показывала практика инициатива, когда не наказуема, тогда очень приветствуется. Да и перед Бинки как-то неудобно... В кабинете Смерти его уже ждал выглаженный чёрный костюм. Альберт был хорошим слугой, однако старался лишний раз не попадаться на глаза, во избежание новых поручений. Леви оделся, жабо, как он мог судить, ему невероятно шло. Нужно будет взять на заметку. Чтобы скоротать время (которого здесь не было) он взял в библиотеке книгу. Весьма интересную, но необычайно длинную. Она повествовала о жизни человека, который всю жизнь был одержим странной идеей влезть в чужой подвал. Он влезал в чужие подвалы каждую ночь, пока на него не заявили. Потом прошёлся по комнате с жизнеизмерителями под шуршание утекавших секунд. В конечном итоге даже проверил косу, и немного подточил лезвие. Когда же настало время, вскочил на Бинки и умчался в закат.***
На Овцепикские горы упала ночная тень. Упала в прямом смысле, ибо кто-то из богов неправильно подрасчитал нужную траекторию. Прохладный ветерок приятно перебирал волосы, звёздочки рассыпались серебряными крошками по чёрному бархату небосклона. Он вытащил из кармана песочные часы. Время ещё оставалось достаточно много, где-то до двух или трёх часов утра, но Леви привык быть как можно более педантичным. И подходил к поставленным задачам с наивысшей ответственностью. Бинки начала снижаться и вот уже топталась у одинокого домика на отшибе. Леви вежливо постучал. Дверь со скрипом отварилась от его стука. Он прошёл внутрь. Поленья потрескивали в камине живым вьющимся огнём, что бросал уютные оранжевые блики во все стороны. На кресле перед камином сидела ведьма. Он понял это по остроконечной шляпе. Ведь это неотъемлемый отгребут всех ведьм, а как иначе? Он почистил горло и сказал: — ИЗВИНИТЕ ЗА БЕСПОКОЙСТВО, Я К ВАМ ПО ДЕЛУ. — Ах, я знаю, — на удивление голос её был мягким и молодым, а не старчески скрипучим, как ожидал Леви. — Проходи, Смерть. Как-то рановато, не считаешь? — ДА, НЕМНОГО. Леви прошёл и сел в предложенное кресло рядом. Ведьма сидела забравшись с ногами на кресло и перелистывала альбом. Страницы весело шуршали и, кажется, перештопывались. — Выпьем чего-нибудь? — спросила ведьма, поворачиваясь к нему. — Извини, первый раз умираю, не имею понятия, как себя вести. — ДА, Я ТЕБЯ ПОНИМАЮ, — отозвался Леви. — А почему ты так странно разговариваешь? — КАК «ТАК»? — Ну... вот ТАК. Леви откашлялся. — Для поддержания имиджа. — Мм, — отозвалась она и закрыла альбом. — Так, что будешь пить? — Чай, если можно. — Можно. Она встала и отложила альбом на каминную полку. Из-под длинного строгого платья выглянули белые щиколотки. Она обернулась, подбоченилась и внимательно к нему пригляделась. — Знаешь, что, — сказала она щурясь. — Что? — спросил Леви привычно невозмутимым тоном. — Я думаю ты не Смерть, — покачала она головой. — С чего ты это взяла? — ещё немного и Леви бы растерялся. Больше от того, что засмотрелся на неё, чем от самого утверждения. — А с того, что ты — не Смерть, — она весело улыбнулась. — Я — ведьма. Я в таких вещах разбираюсь. — Я... Его помощник, — выкрутился он. — А вот это неправильно, — она выставила указательный палец и он заходил из стороны в сторону будто метроном. — Почему? — Ну, потому... — пожала ведьма плечами, — за мной должен прийти Смерть, собственной персоной. У меня такие привилегии, я что зря в Ковене состою? Леви хмыкнул. Не сказать, что он вообще слушал. Просто её речь, была хорошим поводом беспардонно пялится на красивые губы. Не дождавшись ответа ведьма рассмеялась. — Ты меня вообще слушал? Только сейчас Леви невозмутимо отвёл взгляд. — КОНЕЧНО. — Перестань так говорить, — сказала она властно и фыркнула. — ЛАДНО... то есть, ладно. — Славненько, — она прошла к кухонному столу. Кто-то мог бы сказать, что она слишком вызывающе крутила бёдрами, однако Леви бы так не сказал. На его взгляд, в самый раз. Он вытащил песочные часы. Звали её: «Микаса». Время ещё оставалось. Послышалось журчание воды и шуршание сушеных трав. — Мята? — Да. — Я люблю мяту, — сказал он и поднялся. — И я, — отозвалась Микаса. Сели за небольшой кухонный стол параллельно друг другу. Чай был ещё горячим, а разогретые бутерброды с сыром уже холодными. На середине стола стоял жизнеизмеритель. Песок медленно утекал, монотонно шурша. — Почему ты такая спокойная? — А чему переживать-то? — она не понимающе посмотрела на него, склонив голову на бок. — Моя бабушка предсказала, что я встречу свою судьбу, когда ко мне придёт Смерть. Так что я совершенно не боюсь. Хотя начинаю нервничать. Потому что вместо Смерти ко мне пришёл... ты. — Микаса слегка сморщила носик при этих словах. Леви опустил взгляд в кружку, рассматривая своё отражение. — И что во мне... не так? — То, что ты — не Смерть. Я же сказала, — она закатила глаза. Леви не ответил, отпил чай и не поднимал взгляда. — Ты довольно молода. Из-за чего умираешь? Микаса пожала плечами. — Я думала, ты это знаешь. Нам, ведьмам, известно время, а не причина. От старости? — Вряд ли, — он улыбнулся настолько слабо, что в оранжевом полумраке это не было заметно. — Вообще, я слышала о перерождение. Если они есть, то я бы хотела быть в следующей жизни мужчиной. — Зачем? — удивился Леви. Она пожала плечами и подпёрла рукой подбородок. — Просто любопытно. — Как мужчина, могу тебе сказать, что ничего любопытного, — хмыкнул он. — Но я точно бы не хотела перерождаться в мире, где за стенами живут человекоподобные гиганты, любящие полакомиться человеченкой. Леви удивлённо вскинул брови. — Бурная же у тебя фантазия. Такого перерождения никому не пожелаешь. Наступило молчание. Микаса внимательно вглядывалась в его лицо, а Леви пытался сделать вид, что этого не замечает. — Я думал, что ведьмы старые. Ну, по крайней мере, когда за ними приходит Смерть. — Ну да, а ещё мы все в бородавках и варим зелья из детей, — усмехнулась она весело. — Второе опровергнуть не могу, но смотри, бородавок у меня точно нет. Она встала и опёрлась о стол руками, оказалась почти у самого его носа. Леви даже немного отшатнулся от такого напора. От Микасы пахло мятой. И бесстыдством. — А как тебя зовут? Ты же так и не представился. Это не вежливо. — Леви, — бросил он переводя взгляд то на её губы, то на серые глаза, то на пустую кружку в собственных руках. — Так как ты поняла, что я не Смерть? — Потому что ты не скелет. Хотя глаза у тебя синие-синие. Как у Смерти. Прям завораживают. — Откуда ты знаешь какого цвета глаза у Смерти? — Так это все ведьмы знают! — ухмыльнулась она. — «... лорда синие глаза...». — Но это же не про Смерть, — скептически фыркнул Леви. — Да? — удивилась Микаса, — Какая разница, все равно я угадала. И ведь не поспоришь. Они смотрели друг другу в глаза. И никто не решался первым отвести взгляд. Если между двумя людьми могло заискрить. То это был именно тот самый случай. — Ой, что это... — Микаса схватила тряпку с грядушки стула и замахала ей в воздухе, разгоняя искры, — у меня же дом деревянный, вспыхнет ещё! Леви посмотрел на то, как стремительно заканчивается песок в верхнем резервуаре часиков. — Скоро, — он сам удивился насколько глухо это сказал. Микаса посмотрела на часы и села на место. — Я готова, только сейчас кое-что напишу. Она вскочила и начала копаться в комоде и ящиках стола. Перо весело забегало по желтоватому пергаменту. — Всё, — как-то победоносно произнесла она и отложила перо. Потом пришпилила листок к стене кнопкой. Надпись гласила: «Саша, хоть я и умерла, но все равно все вижу! Хватит есть мою картошку!». После этого Микаса с довольным видом села в кресло, положила руки на колени и закрыла глаза в радостном предвкушении. Последняя песчинка мягко упала поставив точку на золотой горке подошедшей к концу жизни. Леви взял косу, размахнулся и... остановился, когда Микаса неожиданно распахнула глаза. — Нет, всё-таки это не правильно. — Что?.. Она встала и заходила по комнате. — Смотри, ты не Смерть. А у меня привилегия. Если Смерть не явился, это его проблемы. Я не согласна умирать вот так просто, без должного выполнения обязательств. Иначе получается несправедливо. Я свою часть договора выполняю, а он нет! Микаса скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Леви. — Но... ты понимаешь, что ткань мироздания может разойтись по швам, если ты продолжишь жить, хотя твоё время уже вышло? — Если будет надо я эту ткань сама распорю, — фыркнула Микаса. — Я не согласна вот и всё! Она топнула ногой в знак весомости своего заявления. — Но как же общие законы бытия, что ты будешь делать, если вселенная схлопнется? — Чего? Леви задумчиво потёр подбородок. — Да нет, ничего. Он тяжело вздохнул и опустился на кресло, положив косу на колени. — Значит, умирать ты не собираешься? — Нет, — хмыкнула она. — Ладно. Он встал и направился к выходу. — Эй, ты куда? — окликнула она его удивлённо. — Придётся вырвать Смерть из отпуска и вернуть эту амуницию. Я с самого начала знал, что не подхожу на его роль. Микаса изменилась в лице. — Да нет, по моему ты очень хорошо справился. — Правда? — Конечно. Не твоя вина, что я ведьма. — Я рад, что ты не сердишься на меня. Она подошла к нему и взяла за руку. — Слушай, не уходи, а? Все равно ткань бытия уже трещит, поэтому какая разница, когда придёт Смерть на час раньше, час позже? Микаса заговорщицки заглянула ему в глаза. — И то верно. — Можешь сделать для меня кое-что? Напоследок. Леви задумался. — Да, вполне. Чего ты хочешь? — Я всегда хотела побывать в большом городе. Свозишь меня? У тебя такая чудесная лошадка. Я видела, как вы скакали по ночному небу! Это даже много времени не займёт, а я буду тебе очень благодарна! Внутри у него стало тепло. Он не смог ей отказать. Да и не хотел. Наступал рассвет. Октариновые поля мелькали где-то внизу. Микаса обняла его сзади, чтобы не упасть, когда Бинки поднималась все выше и выше. — Так необычно! Какое все маленькое! — рассмеялась Микаса. Слова её заглушали порывы ветра. — Разве полёты для ведьм не обычное дело? — Ты про метлу? Нет! На неё права нужны, а я плохо вписываюсь в повороты. Спустя десять минут полёта, когда под ними можно было разглядеть маленькие точки капустный полей Сто Лата, Микаса прижалась к его плечу щекой. — Я ни разу не видела подобной красоты, — сказала она с придыханием, её голос звучал прямо у его уха. — Как же хорошо. «Действительно, хорошо», — подумал Леви чувствуя её тепло. Он улыбнулся. Ему нравилось её нежное объятье.***
Анк-Морпорк не спал никогда. Поэтому даже ранним утром здесь кипела жизнь. Люди галдели, продавали, покупали, обманывали, резали кошельки у зевак, столпившихся около плахи в ожидании зрелища, набивали друг другу морды, выбивали спиной двери трактира. В общем, все было, как обычно, город цвёл и пах. Цвёл плесенью, пах убийственной рекой Анк, грязную воду которой, казалось, можно было резать на кирпичи. — Ой, как тут интересно! — прошептала Микаса почти благоговейно и сцепила руки на солнечном сплетение, с нетерпением озираясь по сторонам. — На самом деле не очень, — скептически хмыкнул Леви, но Микаса, кажется, этого не услышала, бросившись стремглав к ближайшему лотку. — Приветствую вас, миледи! У меня есть все, что только пожелаете! Могу поспорить, что вы увлекаетесь магией, не так ли? — Себя-Режу подмигнул ей. — Как же вы догадались? — удивилась Микаса. Леви посмотрел на её внешний вид типичной стереотипной ведьмы и саркастически подумал: «вот уж действительно, как же он догадался?» — Профессиональная тайна, — широко улыбнулся торговец, — так что же вам предложить? У меня есть чугунные котелки с антипригарным покрытием. Драконодетектеры, волшебные палочки, ну тут, конечно, она сама выбирает волшебника, определитель гравитации, ожерелье с высоким коэффициентом астрального поля... — Определитель гравитации? — заинтересовалась Микаса. — Да, уникальная вещица! — торговец вынул из-под прилавка маленькую шелковую подушечки на которой располагался на вид обычный пыльный камень. — Отдам за двадцать пенсов. Себя без ножа режу! Микаса внимательно смотрела на камень. — Сколько? — поперхнулся Леви. — Слушай, это же просто галька! Себя-Режу скорчил рожу глубоко оскорбленного человека. — Да что вы можете понимать в таких вещах. Вы то, дорогой, совсем не волшебник! Леви закатил глаза. — И как же он работает? — Определяет гравитацию. — Каким образом? — Вот так, — Себя-Режу взял камень и кинул его на прилавок, тот упал с характерным звонким звуком. — И?.. — протянул Леви. — Что «и»? — фыркнул торговец. — Здесь есть гравитация, не видно, что ли? — Фееричный идиотизм, — буркнул Леви. — Я беру, — неожиданно для всех сказала Микаса и потянулась к поясу. Леви дар речи потерял, когда она выложила деньги за обычный булыжник. Однако, даже когда отправился от первого шока, все равно засунул свои остроумные замечания куда подальше. Она была такой счастливой... — Я хочу в трактир! О, вон тот! Это же трактир, да? — увидев вывеску Залатанного Барабана Микаса уже скрылась за его дверьми, Леви и сообразить ничего не успел. Пришлось догонять. Утром здесь было не так оживлено, выражалось это только в том, что топоры и ножи летали немного реже, а гости вели себя немного тише. — О-о, какая красавица! — раздался пьяный голос откуда-то из угла, и тут же был подхвачен одобрительными возгласами. Микаса улыбнулась, заливаясь румянцев от неожиданных комплиментов, которые принимала за чистую монету без подтекста и скрытых смыслов. Леви взял её за руку и вывел из трактира, попутно увернувшись от пролетевшего над головой топора. — Эй, я же ещё не позавтракала! — возмутилась Микаса, вырываясь из его хватки. — У меня есть более хорошее предложение. Микаса в нетерпение ожидала этого самого предложения. — Лучше пойдём в ресторан. — Ресторан? — переспросила Микаса, и лукаво прищурилась, — Это свидание? — Что? Почему? Ты же хотела есть... — А, ну да, — даже как-то разочарованно согласилась она. — Тогда веди.***
Большую залу украшали обои с витиеватыми золочёнными узорами, у каждого массивного стола из маренного дуба с бархатной красной скатертью, стояли четыре резных стула. Официант был учтив и приветлив. Цены были под стать убранству и богатой атмосфере. Микаса чуть не подавилась, когда увидела сколько стоит самый скудный сандвич. Леви аккуратно расправил салфетку и положил на колени. Его ничего не смущало. Не потому, что он тут часто бывал, а потому, что его в принципе мало что могло смутить.***
Поели они хорошо и вкусно, но так, как решили, что деньги и самим нужны, то платить не стали, убежав с места преступления через кухню. Несясь по улицам, как можно дальше от ресторана, Микаса хохотала, словно маленькая девочка. Из кармана её выпал определитель гравитации и улетел в небо. Странное место этот Анк-Морпорк, на каждой улице можно встретиться восьмое чудо света, или тени, с какой стороны посмотреть. Вечер принёс долгожданную прохладу. На улицах зажглись огни. Людей в разы поуменьшилось. Они подходили к Медному мосту, что соединял Анк и Морпорк. — Хорошего вечера, — улыбнулся Микасе стоящий на страже сержант Колон. Она ответила ему наклоном головы и улыбкой. Взяла Леви за локоть. — Красиво, здесь. Речка Анк переливалась маслянистыми разводами, дома уходили в гору стройными рядами, а на небе зажигались звезды. — Не всегда. — А когда же не красиво? — спросила Микаса. — Ни разу здесь не было красиво, хотя я почти каждый день хожу по этому мосту. — И что же поменялось? — Появилась ты, — улыбнулся Леви, смотря вперёд. — И теперь здесь действительно красиво. Он почувствовал как она прижалась к нему. Повернулся и поймал взгляд, который мог бы охарактеризовать, как смущённый. Вопросительно посмотрел на неё. — Холодно, — просто ответила Микаса и на губах её расцвела улыбка, другая, не как прежде. — Знаешь, я поняла ещё один момент. Почему ты не Смерть. — Какой? — Ты слишком низкий, — она беззлобно хохотнула. — Ну, спасибо, — проворчал Леви. Микаса поцеловала его. Резко, без спроса, пока он не опомнился.***
Леви вот уже третий час крутил остановившийся жизнеизмеритель в руке. Сейчас вернётся Смерть. И он потеряет её навсегда. Единственный раз ему повезло. А оказалось, что удача вновь рассмеялась ему в лицо. На удивление Смерть не воспринял новость о том, что ведьма отказалась покидать этот мир, как что-то плохое. Казалось, он этого вполне ожидал. Леви попросил взять его с собой. Смерть ухмыльнулся и согласился. Микаса стояла на краю обрыва и смотрела вдаль, на гирлянду Овцепикских гор со снежными шапками, словно политыми сахарной глазурью. — Вот теперь то, я точно готова, — улыбнулась она, и эта улыбка была странно счастливая для человека к которому пришёл Смерть. — ХОРОШО, — сказал Смерть. — Подожди, но... Ты сказала, что твоя встреча со Смертью будет судьбоносной, разве нет? Ты же не можешь просто умереть, да? — спросил Леви первый раз в жизни теряя самообладание. Микаса подошла к нему. — Какой же ты глупый. До сих пор не понял? Предсказание сбылось. И я была счастлива. Я встретила свою судьбу. Встреча со Смертью. Когда ты пришёл ведь, я то думала, что ты Смерть. Леви потерял дар речи. — ТАК ЧТО, МОЖЕТ БУДЕМ ЗАКАНЧИВАТЬ? — Да. — Нет, — отозвался Леви и повернулся к Смерти. — Можно ли... Можно... — ИЗМЕНИТЬ ХОД ВРЕМЕНИ? МИРОВОЙ ПОРЯДОК? ПРИРОДУ ВЕЩЕЙ? — Я так и думал. Тогда я хотел бы уйти с ней. Смерть задумался и опустил косу. — Я ПОНЯЛ К ЧЕМУ ТЫ КЛОНИШЬ, — Смерть ухмыльнулся и достал из кармана песочные часы на которых было вырезано имя: «Микаса». В ту же секунду с неба, словно маленький метеорит, объятый пламенем, упал камешек, разбив часы на мельчайшие осколки. Смерть смотрел на золотой песок, утекающий сквозь его костлявые пальцы. Сжал ладонь и окинул взглядом парочку, которые с удивлением пялились на ворох осколков под его ногами. — ЧТО Ж, ЗНАЧИТ БОГИ ИЗЪЯВИЛИ СВОЮ ВОЛЮ. НИЧЕГО НЕ ОСТАЁТСЯ, ЛИШЬ СДЕЛАТЬ НОВЫЕ ЧАСИКИ. В правом глазу Смерти погасла и вспыхнула сверхновая звезда, Леви показалось, что так Смерть подмигнул им.