Я хотел тебе сказать...

Андрей, конечно, очень рад, что они наконец смогли увидеть друг друга. Обнять друг друга. Сказать друг другу пару важных слов. Но требовался более объёмный разговор. В том числе о том, что как по прежнему уже быть не может. Андрей был готов к перемирию: от вида Горшка на фестивале улеглись все обиды, все гадости. Было важно одно — выйти из зоны нейтралитета в состояние если не былой дружбы, то хотя бы приятельства. Миха находился у родителей на даче и Андрей, предварительно созвонившись с ним, ехал сейчас к нему в гости. С собой вместо привычных в таких случаях вещей он взял отнюдь не бухло, а свежие персики и черешню. Июль — самая пора для фруктов и ягод, Михе сейчас точно не помешает подкрепиться витаминами. В пакете булькала ещё и холодная колла, на случай, если Михе захочется чего-то сладкого и вредного. Дверь открыл сам Миха. Выглядел он ещё хуже, чем на «Окнах», хотя прошло всего две недели с их встречи. — Привет, Мих. — Андрей обнял его и похлопал по спине. — Проходи, Андрей. — Миха отошёл, освобождая вход в дом, чуть потупив глаза в пол. Андрею было не то чтобы неловко. Скорее…непонятно? С чего начать диалог. Как себя вести. Он пытался проиграть это в своей голове, пока ехал в такси, но все мысли разбежались, стоило ему увидеть Горшка таким, какой он есть, снова. От былой лёгкости общения не осталось и следа. Он прошёл на кухню и поставил мешок с фруктами на стол. Миха грузно уселся на стул рядом, сгорбившись. — Я тут тебе витаминов привёз, ешь давай, сейчас лето — самое то! Персики вкусные, налегай. — Князь вовсю мыл фрукты и складывал их в первую попавшуюся ему на глаза тарелку. Бухнул её на стол. — Черешню сейчас помою тоже ешь. Ты же любишь её, я помню. — Князь тщательно полоскал ягоды прямо в кастрюле. Когда на стол было водружено всё угощение, Андрей наконец позволил себе сесть напротив Михи. Тот невидящим взглядом смотрел на блестящие фрукты и ягоды, и, казалось, аппетита они у него не вызывали. Тем не менее, он лениво повертел в руке персик и укусил. — Ну чё, вкусно да? — Ага, фкуфно. — сказал он, жуя персик, — спасибо, что приехал. — Да без проблем Мих. Давно, думаю, надо было нам по человечески встретиться, а то всё эти телефоны… Мы же друзья с тобой, Мих. — Князь с надеждой всмотрелся в потухшие карие глаза напротив. Миха избегал смотреть ему в глаза. — Дюх, — Миха наконец посмотрел на него, — хуёво всё вышло у нас, да? Андрей вздохнул. Хуёво, по другому не скажешь. Он ведь просто хотел заниматься творчеством, чтобы свои дурацкие песни-шутки петь, без оглядки на мнение Миши. Чтобы как раз не ссориться, не конфликтовать. А получилось всё… Как получилось. — Хуёво, Миш. Но мы с тобой теперь наконец сидим рядом, а значит, мы с тобой встали на путь решения нашего конфликта… Понимаешь, да? — улыбнулся Князь, попытавшись передразнить Горшка, чтобы поднять тому настроение. Вот только улыбки на Мишином лице не появилось. — Да это… Я чувствую, что мне недолго осталось. Сил нет совсем. Голова очень болит. Таблетки не помогают. Мне очень тяжело, Дюх. Андрей слушал его, вспоминая слова Вахтанга на фестивале. — Я перед тем как откинусь должен тебе сказать…важное. Надо, да… — Миха замялся, ещё сильнее сгорбившись. Андрей просто молчал. Хотелось одёрнуть, тряхнуть за плечи, сказать «Мих, ну ты чего несёшь, дурак ты такой! Ну какое откинусь! Тебе же только 39! Жить и жить ещё!». Но реальность вносила свои коррективы, с которыми можно было только смириться, закусив губу. Миха сглотнул и Андрей увидел на его глазах проступившие слёзы. Перебивать он его был не в силах. И на самом деле, ожидал более позитивной беседы. — Я бы… — Миха шмыгнул носом. — я если…если не скажу, то не умру нормально. Понимаешь, да? — Говори, Миш, я слушаю. — Андрей тихо ответил, чтобы Миха знал, что он слушает его и не боится слёз. — Блять… — Миха вжал ладони в лицо, тяжело дыша. Где-то через минуту он резко оторвал их от лица, которое успело стать совсем влажным. Тёмные, по юношески-шальные глаза посмотрели на Князя. — Я тебя люблю, Андрей. — выпалил он чётко, чуть с хрипотцой, но с полным достоинством. Не так, словно боится. Не так, словно стесняется. Он сказал это как факт. Как-то, что Земля круглая и вертится вокруг Солнца. Как-то, что день сменяет ночь, а на смену Лету приходит Осень. Как дважды два — четыре. Андрей медленно выдохнул. Любит? Так и он его любит. Ну, по дружески же любит. И всегда любил. Они ж родные души, конечно! — Я тоже Мих тебя люблю, мы ж с тобой столько прошли вместе, столько друж… — Да не так блять! Не так! — Миха снова задушено взвыл, зажав ладонями лицо. — Всегда…ты всё для меня был, всё… Повисла тишина, прерываемая лишь Михиными всхлипами. — Ну всё, сказал. Можно теперь спокойно…– Миха тяжело поднялся со стула, утирая лицо рукавом. — главное теперь, что ты знаешь. Андрея словно оглушили. Перед глазами пронеслись моменты с концертов, с тусовок, с домашних посиделок. Их знакомство. Всё, как киноплёнка. Миха…его любил? По правде любил? — Мих ты… Ты почему мне никогда не говорил? Да у тебя же…жёны всегда были. — Андрей недоумевал, как Мишина любовь могла пройти мимо него стороной. Почему? — Чё толку уже, Князь. Давай не будем. — Мих, Миха… Миш ты чего такое вообще говоришь. Ты хочешь сказать, что…– Андрей нервно посмеялся. — Мих, мы ж не… Ты же не… — Всё, Дюх, уходи пожалуйста, уезжай. Андрей приехал, чтобы восстановить дружбу. Чтобы посидеть, поболтать с Михой как прежде. Соскучился ведь по нему ужасно за эти годы вражды… Что теперь делать, он не совсем понимал. Ответить на Мишины чувства? Но как? Даже в самых близких их взаимодействиях он никогда не подозревал чего-то большего…а теперь выясняется, что всё это время Миша хотел быть с ним. И все эти его долгие взгляды и прикосновения были не просто так из-за особенностей? Это была любовь? Андрей окончательно почувствовал пустоту и недоумение, разрастающиеся теперь в его сердце тягучей чернотой. Он не готов снова приносить себя в жертву. Не готов бросать жену и дочь. Пусть даже это и Миша. Андрей поднялся со стула, подошёл к Мише, который стоял у кухонной тумбы, обхватив себя руками, смотрел в пол. — Я…Ты мне очень дорог, Миш, послушай пожалуйста. — Андрей коснулся его напряженных плечей. — Мне будет очень больно, если тебя не станет. Я не представляю себе, как переживу это. Я много раз отгонял от себя эти мысли, не давая себе даже шанса на осознание этой вероятности. Я запрещал себе думать о том, что ты можешь умереть. Взгляд Михиных глаз быстро скользнул по его лицу и снова упал в пол, буравя там точку. — Не берись отмерять, сколько тебе ещё осталось, Миш. Это не тебе решать. И… мне очень жаль, что я был таким дураком. Я правда… Не понимал. Прости. Андрей обнял Мишу, прижимая так сильно, как может. — Ты знаешь, я всегда тебе завидовал. — Миха усмехнулся в его объятиях. — В чём? — удивляться Князь сегодня только успевал. — Все эти твои цацки…шмотки странные. Похабные шутки. Ты ж никогда не стеснялся. А всё равно…ты не такой. — Миха глубоко вдохнул воздух, и Андрей почувствовал, как раздувается в объятиях его грудная клетка. — Я от тебя ничё такого не прошу, ты не подумай, Дюх, — Миха уже совсем спокойно отвечал, расслабившись, — мне просто надо было сказать, чтобы спокойно, ну… Ты понял. Чтобы душа упокоилась. Я боюсь не упокоиться. Не хочу, чтобы призрак мой тут по земле бродил, людям мешал. Андрей гладил его спине, выслушивая, с какими ещё важными делами Мише важно было разобраться, прежде чем его не станет. Осознание подступающей неизбежности накрыло с головой. От него было не скрыться. Он аккуратно освободился от объятий, и заглянул Мише в глаза, взяв его лицо в ладони. — Миш, я концерты свои отменю. Рядом с тобой буду, хочешь? — Нееет, Дюх, не надо, не надо этого, тьфу блин ты… — Миха отчаянно зажмурился и замотал головой. — У тебя семья, группа, вам выступать надо… Тебе нельзя это бросать. У Андрея защемило в груди. Хотелось столько спросить. Столько сказать. А времени осталось так мало. — Андрюх… Это, мне полежать надо. Давление упало походу. Тошнит. Князь довёл Миху до кровати на втором этаже, несмотря на то, что тот сопротивлялся. Миха всегда дрался за свою самостоятельность, всё равно в итоге принимая поддержку, просто потому что гордость не давала принять её сразу. — Воды тебе принести может? Душновато тут. — Андрей открыл окно, впуская лёгкий летний ветерок. — Если тебе не трудно. Там, на кухне, в кувшине. — Сейчас, погоди, принесу. Андрей вновь спустился на кухню. Налил в гранёный стаканчик свежей воды и решил добавить льда. В холодильнике он к счастью обнаружился, и Андрей плюхнул в стакан пару льдинок. Из морозилки приятно повеяло холодом и Андрей на несколько секунд закрыл глаза. Сердце в груди бешено билось. Он поднялся со стаканом в комнату, аккуратно поставил стакан на тумбочку. Миша лежал, прикрыв глаза. Грудная клетка слегка вздымалась. Андрей сел рядом с ним, погладив по седым, мягким волосам. Когда-то эта шевелюра была пышной копной тёмных волос. Андрей чуть улыбнулся, вспоминая как порой щекотно было от них, когда они дурачились вдвоём. Тёплая ладонь Андрея скользнула на Мишину руку, которую тот положил рядом с подушкой. — Миш. — тихо произнёс Андрей. — Мм? — ответил ему тот, не открывая глаз. — Тебе страшно? — Андрей больше не боится говорить с ним о смерти. Больше не назовёт его дураком. — Я не знаю. Боюсь, что будет больно. — Миха чуть зажмурился. — Не будет, Миш. — Андрей сглотнул комок в горле, сжимая Мишину ладонь.