Попаданцы

***

Старенький «Шевроле Корвет», ярко-красного цвета и начищенный до блеска воском так, что в него можно было смотреться, как в зеркало, остановился возле небольшого старинного особняка, с закрытыми на массивную цепь ржавыми воротами и таким же проржавевшим от времени замком. Из машины вышел очень красивый парень-омега и тут же своим дорогим белоснежным туфлем от «Гуччи» угодил в грязную лужу, оставшуюся от недавно прошедшего дождя, обрызгав свое кремовое кашемировое пальто и штанину молочных брюк. — Вот же незадача. — зашипел он, тут же доставая из бардачка пачку влажных салфеток и пытаясь стереть грязь. Вышло хреново. Он только размазал её по дорогущему кашемиру, отчего мелкие брызги стали огромными серыми пятнами. — Ну и ладно. Вот получу наследство и сто таких же куплю. — шикнул он, поправив свои светло-пепельные кудри, и бодрым шагом направился к воротам. (Ким Тэхен. Он же — Ренуар де Буасси, был французским, давно обнищавшим графом, в шестом поколении. Его отец альфа, в свое время женился на кореянке и привез семью в Европу, где благополучно в течение нескольких лет спустил все свое имущество, доставшееся от родителей, в казино. После чего, естественно, сильно запил и скончался от алкоголизма в ближайшей канаве, возле облюбованного им паба. К слову, его нашли со спущенными штанами и голой задницей. Видимо, он пытался справить малую нужду, но спиртного в организме было столько, что сердечко не выдержало и закинуло ласты за икону. Семейство Де Буасси не сильно расстроилось по этому поводу, считая, что наконец избавились от балласта, тянущего их на дно. Большую часть своей жизни Тэхён провел в Париже, в их семейном особняке. Довольствуясь деньгами от небольшого бизнеса матери, который не давал их титулу испариться окончательно, поддерживая хотя бы видимость благополучия и статусности. И конечно же, мамуля, дабы в последствии пристроить своего отпрыска в хорошие и желательно богатые руки, одевала любимого и единственного франко-корейского графчика по последней моде. Постоянно таскала его на светские рауты и баловала дорогими игрушками, типа: машины или золотых «Ролексов». Которые, к слову, были китайской подделкой, но омежке об этом знать было незачем. Ну, не было у маман денег на настоящие. Как говорится: «Солому ешь, фасон держи.» И вот теперь двадцатилетнему Тэхёну по стечению обстоятельств пришлось вернуться в Корею. Где его почившая бабуля, по материнской линии, которую он и в глаза-то никогда не видел, оставила ему наследство в виде фамильного особняка, перед которым он в данный момент и находился. Продажа этого дома могла знатно пополнить его полупустой кошелек, который от его постоянных дорогих хотелок худел, как анорексичка: спа, салоны красоты, дорогие рестораны, клубы и прочая не особо нужная в жизни хуйня, но приносящая иллюзорное счастье и эйфорию, от того насколько ты крутой аристократ. Маман периодически подсыпала деньжат любимому дитятке, но парню их всегда было мало. Больше всего на свете омега любил деньги. Это была его страсть, его жизнь, его вечный кайф. И чем больше их было, тем сильнее была его любовь к ним. (Правильно! Лучшая еда — это рыба. Лучшая рыба — это колбаса. А лучшая колбаса — это чулок с деньгами!) Правда зарабатывать их он ни хрена не умел. Да, собственно и не сильно горел желанием учиться, всю жизнь сидя на шее у единственной любимой родительницы. Так сказать, мамкин цветочек — василёчек, вишенка-черешенка. И вот теперь ему выпал шанс пополнить свой банковский счёт на кругленькую сумму. И никакие мелкие неприятности, в виде испачканного пальто, не могли его в данный момент огорчить. Достав из кармана брюк связку ключей, полученную от поверенного бабули, он подергал ржавый замок, нервно покосившись на облупившихся от времени каменных горгулий, стоящих по бокам ворот. — Какие страшные. И зачем ставить этих монстров прямо возле входа? Жуть! — его аж передернуло от их мрачного вида. Ключ хорошо вошел в замочную скважину, но открывать в упор не хотел. Омега даже взмок от усердия и снял мешавшее пальто, но эта старинная хрень ни в какую не поддавалась, издавая странные скрежещущие звуки, как будто издеваясь. Внезапно возле его «Корвета» остановился странного вида древний «Фиат Скудо», с пошарпанной и давно некрашеной обшивкой, мерзкого серого цвета, проржавевшим днищем и надписью «хуй», кем-то заботливо выцарапанным на дверце. В салоне этого монстра гремела музыка. Если вообще это можно было назвать музыкой. Эдакая смесь рэпа, нечленораздельного мычания антарктических тюленей и нецензурной брани. Тэхен, в силу своего почти светского воспитания, ненавидел подобное творчество, предпочитая классику и джаз, поэтому бросив недоуменный взгляд в сторону дребезжащей колымаге, брезгливо поморщился. Водительская дверь со скрипом открылась. Казалось, вот-вот и она отвалится к чертям собачьим. Из салона повалил едкий дым от дешевых сигарет, а затем показался странного вида владелец сего аппарата. Явно альфа, и судя по внешности, примерный ровесник Тэ. На нем была обшарпанная кожаная косуха, треники «Абибас»с пузырящимися коленями и заношенные почти до дыр кеды. На голове красовалась чёрная, выцветшая от времени бандана с черепухами и торчащие во все стороны пепельные немытые волосы, такие же как и у недографа, только на тон темнее. Между зубов зажата зажженная сигарета «Самец», которую он даже не вынимал и хитрый недобрый взгляд, как у лисы. — Ты еще, на хуй, кто такой? — зыркнул он в сторону пялящегося на него Тэхёна. — Какого хуя ты забыл возле моей хибары, пижон? — от него так сильно разило перегаром, что омега, стоящий от него за пару метров, зажал нос рукой, чтобы не вдыхать адский амбре. (Дышите глубже, блядь, проезжаем Челябинск) — У меня встречный вопрос. Кто вы? — он внимательно рассматривал хамоватого собеседника. — Этот великолепный особняк достался мне от безвременно почившей и глубокоуважаемой бабули Ким. Так что, молодой человек, вы вероятно ошиблись улицей, так как видимо ещё не протрезвели. Этот дом мой по всем документам. — Он полез в машину и достал папку в бордовом переплёте, с семейным гербом в виде тигра в центре и протянул её парню. — Вот, если не верите, можете ознакомиться, сударь. Альфа, схватив папку, стал быстро пролистывать бумаги, не вынимая сигарету из зубов, так что пепел сыпался прямо на гербовые листы и периодически выдыхая дым в лицо Тэхена, отчего тот не переставая кашлял как чахоточный. — Вот сука, старая перечница. Так и знал, что где-то наебала. А говорила, что только мне всё завещает, любимому внучку. Зря я ей харчи каждый день таскал, — наконец выдал он, доставая из своей колымаги такую же, на развороте которой красовалось пятно, явно от кружки с кофе. Он протянув ее так же для изучения, при этом вперивая в Тэхёна изучающий, удивлённый взгляд. — Так значит, ты мой тот самый кузен из Парижу, о котором вечно трещала старуха? Из тех, что типа лорды? — Графья, — поправил его омега, пригладив назад свои растрепавшиеся от усердия волосы, и пробегая документы внимательным взглядом. Наследника, действительно, оказалось два. — Да похую. Хоть королева Турандот. Я Мин Юнги, твой кузен. Мой папаня родной брат твоей мамане. Вкурил? Можешь звать меня Шуга. Хотя и на это похуй, можешь вообще никак не звать. Сомневаюсь, что наше знакомство продлиться долго, — он обтер об штанину засаленную солидолом руку и протянул ее для рукопожатия. Омега с неохотой протянул свою, пожав чужую только слегка, брезгливо прикоснувшись. — Ренуар де Буасси. Но вы, любезнейший, можете звать меня Тэхён. — Ренуар, чего, блядь, отсоси? Ты чё, пыльным мешком стукнутый? На хуя так сложно изъясняешься? Что, по-человечески совсем не бельмеса? Аристократ хуев! Я буду звать тебя ТэТэ, как ствол Токарева. А то я твоё это «Не беси», хрен выговорю. Пошли в хату, посмотрим и решим за сколько ее можно спулить. А то у меня еще дел по горло. — Юнги, шлепая по лужам так, что брызги снова оседали на Тэхёновском пальто, подошел к замку и тоже попытался его открыть, но и ему он не поддался. Стойкая железяка оказалась. — Простите, любезнейший Шуга. Я что-то не очень понял? Вы мой кузен? — Тэхён с недоумением смотрел, как тот, ебанув пару раз со злости по железным воротам с ноги так, что с них посыпалась облупившаяся краска, вернулся к своей машине. — Ага. — Мин достал из багажника лом и ловко вертя его в руках, вернулся к неподдающемуся замку. — И вы тоже наследник? — действия альфы, как впрочем и сам альфа, омегу определённо пугали. — Ага! Я ж сказал уже. Или ты в уши долбишься, аристократ? Придётся по старинке, — он засунул лом в дужку замка и рванул на себя. Тот с легкостью открылся. Вернее, сломался на хуй. Чувствовалась рука профессионального взломщика. — Простите мне мой, возможно, некорректный вопрос. Вы что, бандит? Как это так у вас легко получилось? — Тэхен во все глаза смотрел, как альфа легко справился с поставленной задачей и теперь открыв старые скрипучие ворота, предварительно точно запулив бычок от сигареты в лоб одной из горгулий, зашёл внутрь. От него за километр разило криминальной составляющей, от которой Тэхёну было не по себе. Вообще-то, он бандитов видел только в фильмах и как они выглядят на самом деле понятия не имел. Но по действиям альфы сделал для себя вывод, что именно такими они и должны быть. От такого вопроса Юнги остановился и недобро поглядел в сторону омеги. — Кто на хуй? Бандит? Ты чё, «Папуаси», я музыкант. Слышал музыку в машине? Моя, — он отвернувшись, гордо проследовал дальше. Тэхен, поморщившись, вспомнив ту самую музыку, зашагал следом, виртуозно обходя на тропинке вылезшие из кладки булыжники и лужи. В то время как Юнги хуячил прямо по ним и ему явно было насрать на мокрые ноги и обувь. В общем, крутой до усрачки, как варёные яйца. Мин Юнги и правда был крут. Он рос в одном из самых криминальных районов Сеула. Где, как и все подростки, баловался запрещёнкой, угонял машины, обносил ларьки со сладостями и тусил в местных клубах с омегами так, что потом неделю звенели башка и яйца. Пока однажды в одно прекрасное летнее утро, с дичайшего похмелья, не нашёл в себе талант великого композитора и поэта. (просто мастерски обматерив не вовремя приперевшегося кореша, сложив нецензурщину в подобие стиха.) И вот теперь обретя мечту в виде собственной студии, зарабатывал на нее как умел: работал то курьером, то грузчиком, то официантом в кафе. Правда на последнем месте продержался недолго, (один день) так как обхуесосил посетителя после того, как тот попросил заменить блюдо потому, что оно оказалось не достаточно горячим. И вот теперь после безвременной кончины бабули, мечта маячила на горизонте неоновой вывеской с надписью «Звукозаписывающая студия Шуги») Провозившись минут пять с замком от тяжелой дубовой двери, со странными деревянными драконами на ней, эта парочка наконец попала внутрь. Дом представлял из себя чрезвычайно запущенное помещение, с полуразвалившейся старинной мебелью и скрипучими до ужаса полами. Шагая по которым, омега каждый раз вздрагивал, представляя себя героем фильма ужасов. Везде в гостиной валялся разный хлам. Как будто старуха тащила его со всех городских помоек. Жестяные банки от напитков и пива в одном углу, мусорные пакеты набитые доверху какими-то тряпками в другом. Горы стопок журналов, газет и книг, образовывали причудливый лабиринт и вся эта «красотища» щедро приправлена паутиной и пылью. Короче, не дом, а склад для хранения бомжатского барахла. Не хватало только того самого бомжа, жгущего мусор в железной бочке посреди комнаты, для полноты картины. — Бабуля вроде только недавно умерла. Почему здесь столько пыли и хлама? Кто всё это натаскал? — Тэхён громко чихнул, вдохнув аромат старческого нафталина, которым провонял весь дом. — Да у этой старой карги всегда так было. Не парься. Она последнее время из своей комнаты вообще не вылазила. А если и вылазила, то тащила всю эту херь сюда. Бабуля Ким вообще немного поехавшая крышей была, — Мин покрутил пальцем у виска. — Постоянно несла какой-то бред: про другой мир, драконов, колдунов и прочую хуйню. Полная шиза, короче. Кстати, хочешь приколюху покажу? — альфа бесцеремонно, не дожидаясь ответа на вопрос, потому что он был чисто риторическим, схватил Тэхёна за руку и потащил за собой в одну из дальних комнат. Он шёл так быстро, что омега не поспевал за ним, постоянно натыкаясь на разные вещи, отчего его кашемировое кремовое пальто становилось еще грязнее от собирающейся на нем пыли. «Похоже, его всё-таки придётся выбросить». — Подумал омега, зацепившись за член какой-то обнажённой бронзовой статуи и вырвав из него огромный клок. Они зашли в комнату, где было более-менее чисто, хотя хлама там было не меньше. Буквально все пространство было завалено всяким эзотерическим барахлом: от каких-то склянок со странной жидкостью до статуэток мифических животных и развешанных повсюду амулетов в виде чьих-то засушенных лап. — Я же говорю, старушка Крейзи, — хмыкнул Юнги, увидев, как Тэхен с открытым ртом рассматривает все эти вещи. В центре комнаты, на круглом крутящемся столике стоял огромный, так называемый, магический шар на позолоченных львиных лапах. Такими обычно шарлатаны обдирают, как липок, доверчивое население, якобы видя в нем будущее. (не, ну, а че, кушать-то все хотят.) Но этот шар казался немного другим. Его как будто обволакивало странное, еле заметное, розоватое свечение. Но Тэхён его заметил. Ему даже показалось, что на него кто-то из него смотрит. Хотя может, это было просто разбушевавшееся воображение. — Во! Та штуковина, что я хотел показать. Ахуенная, да? Интересно, сколько за неё в ломбарде отстегнут? Наверно дохрена, — альфа ткнул пальцем именно в него. Затем, схватив его, пару раз подбросил в воздух как мячик. — Интересно, ножки из чистого золота? — он даже попробовал одну из них на зуб. — Эта «древняя мыльница» часами пялилась в него. Можно подумать, что-то в нем видела. Все твердила, что скоро вернется домой, её уже ждут и тому подобную чушь. Типа она тут не дома была? Безумная женщина! А потом раз, и коньки отбросила. Вышла из дома и не вернулась. Одни тапочки на берегу озера, что в конце улице нашли, а её саму нет. Говорят, утопла. А в озере двойное дно. Засосало, походу. И вот теперь мы с тобой наследнички всего этого «великолепия», братишка! — он раскинул руки, очерчивая пространство и совершенно забыв, что в его руках шар. Который, естественно, упал и разлетелся на множество маленьких осколков. Оба уставились на разбившуюся вещь. — Да и похуй на не… — не успел Юнги договорить, как яркая вспышка света на несколько секунд ослепила всю комнату так, что у парней поплыли радужные пятна перед глазами. — Какого хуя это было? — последнее, что услышал Тэхён перед тем, как в голове засвистело и он погрузился в полную темноту.