UNHOLY

В Форте Клипота было слишком тихо. Броня не привыкла к такому. А ведь когда-то это было очень даже шумным местом. На одной из верхних площадок, на которой располагалась оружейная мастерская, стоял старый шумный дизельный генератор: благодаря ему в Форте был свет и работала система вентиляции и который до сих пор оставался единственным источником звука в этой большой зале. Но теперь, после смерти Верховной Хранительницы Коколии, тут было спокойно. Мертвецки спокойно. Броня не знала как относится к этой мертвецкой тишине. Прошло уже достаточно времени, она сама стала Верховной Хранительницей, но пустота, которая прорастала в ней колючими стеблями, никак не унималась. Она пыталась ее заполнить, пыталась заткнуть дыру в своей душе чем-то, что могло ее встряхнуть и вернуть обратно в состояние равновесия, но ничего не помогало. Она была похожа на ледяную статую, которую выковали и поставили на посмешище народу. Зеле приходила и разговорила с ней. Она пыталась привести ее в чувство, и это получалось только у нее одной. Никто в Белобоге не мог понять Броню так, как понимала ее Зеле. Хоть и Зеле была вредной, иногда даже злой в своих убеждениях, Броня искренне доверяла ей и любила. Зеле была ее безопасным местом в этом маленьком городе, окруженным вечным морозом: она согревала ее, лелеяла и всегда была рядом. Броня никогда не думала, что сможет кого-то так сильно полюбить. Зеле, — что когда-то так сильно к кому-то привяжется. Они были связаны — сильно и навечно. Броня прошла в комнату, захлопнула дверь и посмотрела на сидящую на ее кровати Зеле. Так рутинно сидящую, будто это происходило каждый день. А это происходило — вечером они засыпали в обнимку, а утром Зеле растворялась а лучах поднимающегося солнца. Она слишком сильно любила свое личное пространство. Наверное, даже сильнее чем Броню. — Устала? — тихим голосом спрашивает та и обнимает за плечи свою Верховную Хранительницу, укладываюсь на них подбородком. Зеле умела быть нежной — нежной до ужаса, ласковой и доброй, но вся эта нежность, ласка и доброта была лишь для Брони. Ее личная привилегия. И Зеле была ее — полностью и неотвратимо. — Скорее, разбита, — отвечает ей Броня и прикрывает глаза, пытаясь лучше прочувствовать чужие прикосновения на своей коже. То, как Зеле ее касалась было чуть ли не грехом. Матушка, да что там, даже Клипот счел бы это богохульством и надругательством над всем святым что в Форте было. Но Броня совсем не против опорочить свое славное имя Верховной Хранительницы. И, как полагается всем грешникам, она откладывает раскаяние на завтра. Она одаривает Зеле улыбкой и чувствует как та стягивает с нее платье, — ей хочется закусить губу и сказать: — Я еще помню как раздеваться, — и она говорит. Зеле улыбается, продолжая стягивать с нее платье. Черт, как же она хороша. — У меня это лучше получается, — и целует ее в губы, так мягко, так нежно, так… волшебно. У Брони стопорится дыхание. Она легко падает на мягкую перину кровати и ждет, когда Зеле продолжит грешить вместе с ней. Считает пальцами сантиметры ее запястий, проходится губами по мозолистым ладоням и позволяет забрать ей контроль. Давай, Зеле. Я хочу согрешить еще раз с тобой. Зеле затыкает ей рот поцелуем и наконец стягивает платье: мягкая грудь ложится в ее ладони и на вкус губы Брони как сладкий кофе. Она поочередно целует ее шею, ключицы, пока не доходит до сжатых ладоней на чужой груди — и целует их тоже. Броня протяжено вздыхает, пытаясь сдержать стон. — Не сдерживайся, Рэнд, — причитает ей Зеле и наклоняется над ее головой. — Я здесь не для этого. Броня виновато кивает, и ее влюбленная улыбка становится шире. Касания Зеле аккуратные и блеклые, будто та боится причинить Броне боль, — хотя Броня только и делает, что эту боль ищет. — Ты тоже не сдерживайся. Я хочу почувствовать твою силу. — Как скажешь. Зеле резко хватает ее за талию, чужое платье складками мнется на поясе, а поцелуи становятся яростнее. Зеле мало Брони — мало до чертиков и ее желаний, слишком пошлых и слишком личных. Броня хочет, чтобы эти желания стали явью. На шее красуется алый укус от зубов вместе с россыпью засосов, и Броня больше не сдерживает своих стонов. Она как мягкий пластилин в чужих руках: лишь Зеле позволено придавать ей форму и касаться теплой кожи. Дурацкое платье падает на пол. Броня предстает перед Зеле обнаженной и очень, чертовски — уязвимой. Зеле может сделать с ней что захочет. Броня хочет, чтобы она не останавливалась. Она прикрывает грудь руками, пока Зеле стискивает в ладонях ее бедра — планирует снять чулки. Они мокрые, и Броня чувствует как смазка скапливается в нижнем белье все обильнее и обильнее. — Быстрее, — просит жалобно Броня и хватается руками за чужие плечи. — Скажи пожалуйста, — беззлобно говорит Зеле, растягивая ухмылку до самых ушей. — Пожа…луйста, — на тяжелом выдохе отвечает Броня и полностью растворяется в ее объятиях. У Зеле сильные руки — не грубые, но очень и очень сильные. Она держит Броню и поэтому она не падает. Она держит ее, потому что никто другой этого сделать не сможет. Чулки рвутся под напором, и Зеле чувствует влажность на пальцах и соленый запах. Она облизывает кончики, Броня тянется за поцелуем, и, Эоны, это точно грех — не иначе. Зеле вводит два пальца и большим стимулирует клитор. И там очень мокро. Так мокро что руки Зеле пропитываются соленым запахом и начинают блестеть от влажности. Броня Стонет. Громко. С чувством. Крича имя Зеле и это жалостливое «быстрее», и Зеле с переполняющей ее гордостью ускоряет темп: Броня начинает дрожать, при толчках — хлюпать и очень громко стонать. Их наверное сам Клипот услышал, пока Зеле доводила свою девушку до состояния не-стояния. Зеле останавливается и целует любимую в лоб. Она еще раз облизывает пальцы в смазке и чувствует небольшую сладость. Броня улыбается, ее грудь вздымается от тяжести вздохов, но она выглядит счастливой. — Если кто-нибудь об этом узнает, нам конец, — говорит Броня. — Если кто-нибудь об этом узнает, то это им конец, Рэнд, — совсем-совсем ласково отвечает ей Зеле. — Никто не посмеет порочить тебя за любовь. Броня улыбается и целует ее в губы. Она хочет привязать ее к себе, нацепить наручники и никогда не отпускать. Броня хочет Зеле, хочет быть ее всем, хочет, чтобы она сама была для нее всем. — Ты для меня все, Броня Рэнд, — ласково шепчет в губы Зеле, и ее волосы спадают на чужое лицо, покрытое красными пятнами — Броня смущена, и по ней это видно. — Я люблю тебя. Зеле перебирает в руках ее волосы цвета серебра и снега и смотрит в ее серые глаза, в которых хотелось утонуть. Она влюблена. До чертиков влюблена. — Я тебя тоже.