В баре The Menagerie.

      Руби выныривает из прекрасного сна с единорогами и котиками, когда чувствует болезненный тычок в ребра. Очень болезненный и очень вовремя: стоит ей выпрямиться, чтобы со злостью посмотреть на свою коллегу, как мимо тут же проходит ее начальница в сопровождении очень серьезных мужчин, и, хоть на Руби они внимания не обращают, сама Руби понимает, что если бы она все еще дрыхла, пуская слюнявые пузыри, внимание бы на нее обратили, и совсем не то, которого она бы хотела.       — Прости, — шепчет ей Пенни. В зеленых глазах читается настоящее сожаление. — Но она появилась внезапно и мне пришлось.       — Ничего, — отвечает Руби, потирая бок и понимая, что завтра там будет синяк. Все же, Пенни не зря обучалась целой куче боевых искусств: разбудить кого-то она сможет примерно с той же вероятностью, с какой сможет отправить кого-то в вечный сон. — Спасибо.       Когда за начальницей закрываются двери лифта, весь этаж выпускает единое «уфффффф». Кто-то с дальнего столика говорит «господи, какая она страшная», кто-то презрительно выплевывает «и стерва, к тому же». Руби не поддерживает ни то, ни другое. Она пришла в компанию совсем недавно и понятия не имеет вообще, кто такая их начальница. Знает только, что до этого главой компании был другой чувак, которого потом упекли в тюрячку, но Руби пришла уже после и слышала только сплетни и слухи.       В любом случае, спать перед начальницей нельзя, но по-другому пока не выходит: работать на двух работах сложно, а покрыть долги отца нужно до конца года, иначе плакал их уютный домик посреди леса. Руби трет глаза и сладко зевает. По ее расчетам, полгода в таком темпе, и они с сестрой закроют все долги и смогут вернуться к нормальному образу жизни. Полгода впахивания, как не в себя, и все наладится. Может быть это займет даже меньше времени, если их отец тоже подключится к работе, хотя на это надежды пока нет. Они только-только отучили его сливать все деньги в алкоголь, отправили к психотерапевту и выгнали обратно к себе домой дядю Кроу, который делал все хуже исходя из добрых намерений. Его бы тоже к психотерапевту, но на него лишних средств пока нет, и Руби надеется, что сможет взять дополнительных смен на выходные дни: дядя Кроу для нее буквально второй отец, и на него денег совершенно не жалко.       Она возвращается к работе, вчитываясь в документы, в которых можно утонуть из-за обилия официальной воды, печатает точно такие же письма, получает такие же ответы, звонит серьезным людям и хочет домой.       ***       Но домой она не идет даже после окончания рабочего дня в шесть часов вечера. Руби собирает вещи, разглаживает неудобную юбку-карандаш, вдевает ноги в балетки, хотя по дресс-коду должны быть туфли, и идет за Пенни на парковку, где Пенни заводит свой рычащий потрепанный рыжий пикап и добрасывает Руби до следующей работы.       — Заходи как-нибудь, — говорит ей Руби, кивая в сторону двери заведения «The Menagerie». — У нас уютно. И есть молочные коктейли для таких, как мы.       Пенни обещает когда-нибудь зайти, с силой закрывает за Руби дверцу, чтобы та защелкнулась, и ее пикап удаляется, оставляя Руби одну ровно на несколько секунд, пока она не заходит внутрь. Ее сестра уже на месте: ее смена начинается чуть раньше, а заканчивается тогда же, когда и смена Руби — в четыре утра, когда в баре остаются либо друзья владельцев, либо полумертвые тела тусивших до конца людей. Таких как правило рассаживают по такси, а если не могут привести в чувства, вызывают кого-то из контактов на их телефонах.       Янг кивает ей из-за барной стойки, за которой уже сидят посетители (для Руби было в новинку узнать, что некоторые люди приходят пропустить стаканчик или шот уже с открытием в два часа дня), и Руби скрывается в подсобке, где с радостью скидывает с себя офисные шмотки и переодевается в выданную удобную форму: высокие кеды, юбку в складку, шорты под нее и черно-красную футболку. До ее смены еще полтора часа, поэтому она сворачивается в кресле в черно-красный клубок и засыпает, зная, что никто ее не побеспокоит. Янг неплохо сдружилась с владелицей бара, которая сама разносит закуски и еду, и предупредила ту, что Руби будет спать перед сменой, чтобы дожить до утра хотя бы в какой-то форме. Второй владелец, которого Руби пока не видела, но слышала о нем только хорошее, несколько дней назад даже принес одеяло, ибо, по его словам, «начало холодать, а отопления пока нет».       Через полтора часа неглубокого, но приятного сна вторая работа Руби начинается рядом с Янг. Она встает вместо Жона — высокого и широкого в плечах парня, который, несмотря на свой вид грозного вышибалы — тот еще милый фуфел, как зовет его Янг. Он часто бьет стаканы, путает ингредиенты в коктейлях и забывает о заказе, но все перевешивает его искренняя улыбка и способность привлекать клиентов обратно. Как сказала однажды Блэйк (их начальница): после появления Жона «дамочки начали приходить почаще», намекая на то, что дамочкам обычно было уже за сорок, а дома у них непослушные дети и эгоисты-мужья. Бедняга Жон понятия не имеет, куда деваться от такого внимания, но исправно улыбается всем без исключения, за что получает щедрые чаевые, а иногда и записки с номерами, которые тоже не знает, куда девать, поэтому отдает все своей девушке, которая, по его словам, со смехом складывает все в отдельную папочку.       — Хорошего вам вечера и ночи, девчонки, — улыбается им Жон и, переодевшись за сорок, будто в армии, секунд, выбегает на улицу, где садится в дорогущую на вид машину на переднее сидение пассажира и скрывается в закате.       Янг машет ему рукой, после чего поворачивается к сестре.       — Все еще задаюсь вопросом, как наш Тошнотик смог охмурить такую красавицу, как Пирра Никос. Ах, как быстро растут чужие дети: еще вчера он блевал в школьной поездке, а сейчас разъезжает на дорогой машине с моделью за рулем.       Руби фыркает, собирая волосы в хвост и открывая выкрашенный в красный андеркат. Ее мастер по окрашиванию умудрилась сотворить такое чудо, и теперь в офисе Руби ничем не отличается от остальных работниц — обычная стрижка, обычные черные волосы, но стоит поднять их наверх, как открывается темно-красный цвет. Запрет на крашенные волосы тоже входит в перечень правил на основной работе, и когда Руби в расстроенных чувствах пришла к мастеру, та сказала «сейчас все будет».       — Он всего на пару месяцев тебя младше, — говорит она сестре, попутно здороваясь с новоприбывшим клиентом. — Да и мы с тобой вместе смотрели то интервью Пирры, где она рассказывала, как они познакомились в спортзале.       — О да, — широко улыбается Янг, щедро наливая кому-то виски в стакан. — Ну, может быть каждому богатому человеку в конце концов хочется, чтобы в них увидели именно человека, а не мешок с деньгами. А Жону, судя по всему, нужны очки. Как там Пирра сказала? Он влетел в нее, не заметив, а потом извинился и завязал разговор, как обычный человек? Как мало надо кому-то для счастья.       — Это была судьба, — хихикает Руби, — он же с детства с этим кроликом на толстовках ходил.       — Ага, — кивает Янг, и ее улыбка меняется с обычной добродушной на более озорную и хитрую. Дверь бара снова открывается. — Привет, красотка, тебе как обычно? ~       Янг подмигивает, и не просто постоянной клиентке, а собственной начальнице, пришедшей на свою вечернюю смену.       — Твои комплименты не заставят меня поднять тебе ставку, — говорит Блэйк с не менее хитрой улыбкой, на ходу собирая волосы в высокий хвост, — но ты можешь продолжать их делать, и, может быть, получишь премию в конце месяца.       — Я надеюсь, в виде свидания?       — Янг! — недовольно шикает на нее Руби. — Нас из-за тебя уволят, если будешь так делать.       Но на Янг предостережение сестры это не действует, и она, показав пальцами пистолетики, провожает Блэйк взглядом, пока та не скрывается в подсобке.       Руби надевает последний атрибут униформы — тканевую маску с изображением клыков — и корчит под ней рожу. Маска не обязательна, но Руби нравится, что в ней она выглядит круче, а когда надоедает, то просто убирает ее в карман юбки.       Ее смена полноценно начинается, и, чтобы не было скучно, она начинает рассматривать посетителей и придумывать, кто из них мог бы быть в тайне богатым человеком, который просто пришел отдохнуть. В три часа ночи, за час до закрытия, нужный человек появляется перед ней, и кто бы мог подумать, что Руби сразу поймет, кто это.