О всех созданиях, лучших и умных

От автора: Народ, довожу до сведения тех, кого, может быть, приведут в замешательство или заденут некоторые фразы этой главы: Шерлок в этой истории считает себя асексуалом, а не геем. (Помимо этого, хотя с романтической точки зрения он гомосексуален и имеет соответствующий сексуальный опыт, он недостаточно подкован в собственной терминологии. Поэтому его можно воспринимать... так, как хочется воспринимать.) Несколько лет назад у меня возникли проблемы с фандомом в связи с серией “Парадоксы”, когда тот (совершенно спятивший) Шерлок сказал, что не гей, потому что был демисексуалом и полагал, что может испытывать влечение к любимой женщине — пусть даже только гипотетически, — если бы нашлась та, что его заинтересовала бы. Для протокола: если вы асек, демисексуал, нормал или транс, гей, слабоумный, фиолетовый, натурал, западаете только на роботов — я не вижу в этом никаких проблем. Если вы желаете прочитать очень много слов об абсолютно гомосексуальном Шерлоке Холмсе, идите в мои истории на liquidfic.org. Если вы хотите выразить недовольство, постарайтесь уложиться в 140 символов в @wordstrings в twitter'e. Мои герои не всегда вписываются в четкие рамки. Глава 22 Воистину, несправедливо, полагает Шерлок, что всем другим людям на свете так легко притворяться, что жизнь прекрасна. Он стоит около морга в коридоре Сент-Барта и смотрит, как его рука тянется в самый потайной карман, которым может похвастать его пальто; он, определенно, регистрирует перемещение пальцев, но не помнит, чтобы командовал им двигаться, пальцы для Джона, теперь только для него, ощупывать, не только теперь, ты, идиот, искать, Джону, может, и доставили удовольствие однажды, но не в данный момент и, может, уже никогда, шарить по шелковой подкладке, кроме того, он справится, когда ты, наконец, умрешь, он пережил куда худшие вещи и справился, и он нащупывает одинокую сигарету, но не пачку, никогда пачку, Лестрейд находит их, как рентген и извлекает вместе с зажигалкой, которая в теории могла бы пригодиться по множеству причин. Шерлок прикуривает сигарету. Он испытывает сейчас некоторую нежность к этому одинокому объекту, которому собирается выжечь сердце. Они одинаковы, Шерлок и сигарета. Обычно подобные мысли ему отвратительны, но здесь всё иначе, здесь тождественность. Оба хрупки, оба начинены мощью и ядом, оба истлеют в прах слишком быстро, оставив после себя лишь едкий запах дыма, подобный тому, что витает сейчас над местом взрыва бомбы. Шерлок сжимает губы на фильтре и затягивается. Это восхитительно. Свет в коридоре одновременно и слабый, и слишком резкий, полы неприятно нейтральны, стены скучны и воздух стерилен, но там, за дверями, возле которых ждёт Шерлок, дозревают, дозревают, дозревают тела. Скоро двери откроются и выйдет Молли. Скоро можно будет сделать что-нибудь полезное. Пусть даже это не продлится долго. Затяжка. Задержать дыхание. Огонь. Энергия. Химические реакции. Спокойствие. Выдох. Заслышав поскрипывание практичной обуви, Шерлок открывает глаза и раздраженно глядит. Он не знает эту медсестру, не знает врача, идущего за ней, не знает уборщика, не знает гробовщика и не знает коронера. Он ловит взгляды этих людей, спешащих по своим важным рассветным делам, отказываясь моргать. Волна сдержанного пренебрежения накрывает Шерлока, когда самые ранние пташки из массы студентов и медиков торопятся мимо, бросая на него гневные взгляды, словно курение в здании что-то значит. Не значит. Ни хера не значит. Все это ничего не значит. Морфий, думает Шерлок. Скоро. Очень скоро. Сглатывает болезненный комок в горле. — Это необходимо? — вздыхает Майкрофт, приближаясь и набирая что-то на своем чертовом телефоне. — О, не знаю. А тебе необходимо было удерживать меня от звонка с решением, которое предотвратило бы угрозу взрыва, а потом тащить меня в морг оценить, хорошо ли смотрится каша из кишок Риты и Мориарти? — рычит Шерлок самым ледяным тоном. Шерлок помог каждой команде криминалистов — и сотрудникам Ярда, и летучим обезьянам* Майкрофта — всем, чем мог. Изыскание в руинах образцов человеческих тканей не то чтобы являлось его сильной стороной, но он произвел тщательный осмотр территории и рявкал на каждого, кто, предположительно, мог по глупости что-нибудь уничтожить (таковых было лишь несколько человек, поскольку, как полагает Шерлок, исследование места взрыва в принципе — священный ритуал и бесполезная трата времени). Не то чтобы он имел какое-то представление о принципах разлёта частиц при взрыве, но он знает всё о физике и человеческом поведении, поэтому может определить зоны, представляющие наибольший интерес. [ *Прим.перев.: Летучие Обезьяны — крылатые существа из книги «Волшебник из страны Оз», сами по себе не злые, но крайне опасные противники в случае сражения; долгие века подчинялись приказам владельцев Золотой Шапки. ] Эти умозаключения привели его к следующим выводам: Я отказался играть в его игру, и вот. Вот куда это меня привело. Джим Мориарти взорвал чертову бомбу, привязанную к старой женщине, чтобы дать мне урок. Вот куда привели ее отвага и повиновение... её, этот перепуганный старческий голос в моем телефоне. Вот куда привели меня деликатность, осторожность и доверие. От такого рода безумия нет защиты. Вот куда нас приводит хождение вокруг да около, полагает Шерлок. Расплата за шесть долбаных часов счастья. Мысленным взглядом он еще раз просматривает доклад, прочитанный час назад, когда ветер всё ещё трепал ему волосы и Антея всё ещё хмурилась, а Джон всё ещё светился — тот доклад, что показал ему Майкрофт на экране телефона в идеально недрогнувшей, — но и непривычно робкой, — руке. Рита [ВЫРЕЗАНО]. Рост: 169 см, вес: 59 кг. Дата рождения: [ВЫРЕЗАНО]. Незрячая, европеоидной расы, преподаватель, пенсионерка... Шерлок сжимает веки и снова затягивается, и вдруг осознает ужасную вещь: Майкрофт здесь, стоит совсем рядом и внимательно за ним наблюдает. — Тебе не всё равно, — говорит Майкрофт будто бы удивленно. Шерлок зыркает на британское правительство — тот вызывающе крутит зонтиком, уперев в землю кончик. Типично. — Это потому что мне предстоит... — Шерлок обрывает фразу, вспомнив слова Джона, и не говорит умирать в агонии, которая будет тянуться, вероятнее всего, несколько декад, и лишь надменно поднимает бровь. Нелепо с его стороны — ограничиться лишь лицевой мимикой. В этой сфере невозможно победить: Майкрофту нет равных, когда идет речь о недовольных выражениях. Лицо брата складывается в тонкую усмешку, неожиданно напоминая оригами в форме свиньи. Осознав сравнительное сходство, Шерлок едва успевает сдержать смешок. — Я имел в виду заложницу, — вздыхает Майкрофт. — Рита, преподавала в начальной школе, иногда занималась арт-терапией, совершенно чужой человек, ты никогда с ней не встречался — и поверь, я это выяснил доподлинно. Шерлок молчит. В легких ужасно больно. Смотрит на струйку дыма, змейкой вьющуюся у лица. — Твоё беспокойство понять легко, но как понимать потерю контроля? Обычно не отвечать Майкрофту было делом чести. Сейчас, дыша через сигарету, как в акваланг глубоко под водой, это больше похоже на способ выживания. — Мне и не должно быть все равно, — сдавленно произносит Шерлок. — Я с ними в одной лодке. Если это не мое дело, то чье же? — Их семей и друзей. Их любовников. Нормальных людей. Сдерживайся, — рычит Майкрофт. — И избавь меня от драматизма. Ты с ними в разных лодках. Они лишь пешки в большой игре. — Пешки делают из слоновой кости, черного дерева, пластика и древесины твердых пород. — К губе прилип крохотный кусочек бумаги, Шерлок снимает его мои руки не дрожат, ничуть, или по крайней мере по другой причине, потому что слишком долго не курил, совершенно нормально так себя чувствовать после долгого перерыва; да и кроме никотина есть еще ацетальдегид, мышьяк, бензол, бериллий, кадмий, этиленоксид, формальдегид, фуран, гидразин, всё понятно и совершенно нормально, лишь то, что всегда содержится в сигаретах, со мной все в порядке, вообще всё отлично. — Пешки не погибают насильственной смертью. — Погибают, вообще-то, — поправляет кошмарный брат. — Ежедневно. Во всем мире. Изопрен, свинец, нитрометан, нитрозодиэтиламин. — И все погибают из-за меня? — шепчет Шерлок. — Мне говорили, что смерть из-за Шерлока Холмса — явление достаточно редкое... — Да бога ради, не ты причинил ей вред, а Джеймс Мориарти! — Уголки ужасного рта Майкрофтa опускаются в кислотном неодобрении. — Возьми себя в руки. Рэдберд, Шерлок. Рэдберд. — О, боже, только не это снова, сейчас у меня точно нет на это сил, — стонет Шерлок. Затягивается бунтарски глубоко. — Я не ребенок, Майкрофт, и я не тот Холмс, кто обещал мне спасти его. А потом, когда ты прочитал все книги по ветеринарии, которые смог найти, тебе стало куда понятнее, что собаки с раковой опухолью всё же умирают, так что не учи меня отстраненности. Мне солгали. Вряд ли моя вина, что я был... Расстроен? Взволнован? Разочарован? Нитросонорникотин, полоний-210, окись этана, многоядерные ароматические углеводороды, о-толуидин, винилхлорид. А также присутствующие в сигаретном дыме яды. В алфавитном порядке. Затяжки канцерогенами — то единственное, из-за чего Шерлок сейчас может ощущать себя хоть толику автономным. Шерлок вспоминает пухлое, искреннее, серьёзное лицо Майкрофтa, сосредоточенно склонившееся над медицинским учебником, который Шерлок едва был способен тогда поднять... много, много лет назад, ещё до Мориарти и Карла Пауэрса, до того, как Майкрофт бросил его, до появления других детей, до Реджи Масгрейва и до осознания концепции смерти. Майкрофт сидел за своим столом каждый день вплоть до того ужасного дня, когда усыпили Рэдберда. Почти не ел. Раздражительный от беспокойства и голода, с растущей неуверенностью он отслеживал пальцем сложные медицинские диаграммы и бесповоротно изменился в лице, выяснив, что: 1) живые существа умирают; 2) люди совершают ошибки; 3) люди не сдерживают обещаний. И когда мы садились в машину, чтобы ехать к ветеринару, Майкрофт выглядел как портрет самого себя, и таким с тех пор и оставался всю жизнь — сухим, формальным, надутым взрослым. — Несчастным, — неодобрительно завершает Майкрофт незаконченную фразу Шерлока, и у того возникает желание сдавить пальцами глотку брата. — Этим утром я сделал всё, что мог, чтобы спасти заложницу, а также ряд шагов по задержанию Мориарти, но почему же ты предпочитаешь быть столь отвратительно... вовлеченным? И всё это из-за незнакомки? Кстати говоря, займитесь своими делами, — добавляет он в адрес врача, остановившегося, чтобы одарить угрожающим взглядом сигарету Шерлока. Незнакомый врач удаляется, бормоча что-то в свой планшет. Шерлок выдыхает огромное облако дыма, предвкушая следующего прохожего, бросая вызов любому, кто посмеет противостоять. — Спрашиваю снова, Шерлок, почему тебе есть дело до... — А что, тебе дела нет? — требует Шерлок, взмахнув сигаретой перед лицом брата. — Это же явно перешло в полномасштабную войну, и я уверен, что дорожное движение превратилось в ад. Если и это тебя не смущает, подумай, что сотня взрывов в центре Лондона сделает с твоей карьерой — и уверен, в конце концов ты поймешь. — Ты абсурдно несправедлив, — говорит Майкрофт достаточно тихо, чтобы это звучало искренне. Поправляет галстук. Долбаный самодовольный проклятый здоровый бесполезный гениальный лояльный защищенный самонадеянный долбаный толстый педант. — То есть тебе не плевать на Риту? — совершенно бесстрастно уточняет Шерлок. — Меня не заботит каждый заложник в отдельности, только в общем. Разве личная заинтересованность в каждом поможет их спасти? — спрашивает Майкрофт в самой своей мягкой и недалёкой манере. — Не знаю, — фыркает ядом Шерлок. — Рэдберд, Майкрофт. Разве забота обо мне поможет спасти меня? Верный ответ нет — сейчас и в обозримом будущем — спасибо за подтверждение. После этого выплеска наступает тишина. Тишина, уместная в их окружении, она пахнет продезинфицированными привязанностями и тщательно не декларируемым родством. Тишина с привкусом нечаянно выброшенных писем. Шерлок хочет, чтобы у него была еще одна сигарета. Эта уже кончается. Он хочет отменить, что только что сказал. Он хочет, чтобы Джон уже вернулся. Он хочет, чтобы брат ответил хоть что-нибудь. — Потеря тебя, — осторожно констатирует Майкрофт, его голос звенит от энергии, — разбила бы мне сердце. — О, что, к чертям, ты хочешь, чтобы я ответил?! — выкрикивает Шерлок, сокрушая окурок о стену и бросая его на линолеум. — Теперь я должен отвечать за факт, что твоё сердце скоро разобьется? Чувствовать себя виноватым? Пошел ты. На хер. Выразительные губы Майкрофтa дергаются, но потом мрачно сжимаются в линию, словно удерживаясь от ответа. Натянув на лицо гримасу даже большего порицания, чем обычно, он разворачивается и шагает прочь. Отлично, думает Шерлок. Умываешь руки. Вот и посмотришь, есть ли мне до этого дело. Вообще-то есть, знаешь? Шерлок прижимает костяшки пальцев к глазам так сильно, что под веками взрываются белые фейерверки. Почему всем другим людям на свете так легко... — У меня... мм. Готово. О. О, Шерлок. Да, вот... ты это... входи, да, сюда. Вот, хорошо. В общем, у меня... как я сказала, есть... результаты... Шерлок, у тебя?.. Нет, сядь, сядь сюда, вот. Да! Хорошо. Через некоторое время Шерлок обнаруживает, что сидит в морге рядом с компьютером Молли Хупер. Сама Молли вьется над детективом как особенно раздражающий ангел, издавая невнятные звуки своим бездумным и кротким сопрано. Она пахнет гелем для душа с настоем ромашки, кофе и кошачьей мятой. Успокаивающе. Через несколько секунд рядом с его правой кистью появляется кружка с водой, налитой прямо из-под крана и по цвету слегка напоминающей кофе, пребывавший там ранее. Неприятно, но вряд ли это вина Молли — она старается изо всех сил. Молли всегда старается изо всех сил. Взглянув вверх, Шерлок обращает внимание на ее вид. Не накрашена, волосы сплетены в спешную полукосу, после чего брошены и связаны в конский хвост; у неё румяные щеки и теплые, влажные карие глаза. Губы сформированы в типичное для Молли особенное выражение, ясно показывающее, что она хочет высказаться, но заставляет себя молчать, чтобы не выглядеть идиоткой. Шерлок всегда обожал это выражение: оно напоминает ему обо всем, что он когда-либо говорил. — Мне следовало позвонить тебе, — кашлянув, осознает Шерлок, — когда Мориарти совершил побег. Должен был понять, что нам придется... Молли пытается сочувствующе кивнуть, но выглядит это как конвульсия. Шерлок машет рукой, будучи не в состоянии сформулировать, что всегда знал, что потребуется её помощь, но не озаботился попросить заранее. — Так или иначе, это было неизбежно, — лепечет он. — И ты знаешь предысторию и... да, но я тебе так и не сказал, что игра началась. Ты как, готова слегка поразвлечься? Сыщик пытается ей улыбнуться. Обычно для него это самый легкий способ получить желаемое, пусть сейчас он не уверен, чего хочет, но улыбка, вероятнее всего, необходима. Молли в ужасе отшатывается. Затем, наоборот, бросается к нему. — О, Шерлок. Спустя мгновение Шерлок обнаруживает, что его лицо вплющено в мягкие груди Молли Хупер, что он все ещё сидит, что Молли вцепилась ему в волосы, а белый халат царапает ему щеку, и ее легкие вздымаются, и всё это несколько менее неприятно, чем можно было бы предварительно предположить, рассматривая подобную ситуацию гипотетически. И всё же... не идеально. Попытка Шерлока что-то пробормотать вызывает лишь усиление хватки. Молли — его единственный друг, помимо миссис Хадсон и черепа, и Шерлок неожиданно понимает, что после появления Джона он совершенно перестал появляться в морге, чтобы повозиться с трупами. А теперь это. Теперь он появляется на её абстрактном пороге со взорванной старушкой, убитой его заклятым врагом, и предлагает ей слегка поразвлечься. Абсолютный дебил, вот ты кто. — Не смотри в протокол, это не нужно... просто, в общем, я могу и так... сказать, что это не он, — задыхаясь, говорит Молли. Шерлок не возражает против концепции грудных желез как таковых, но очень старается не совершать то, чего не стоит делать, когда рот, глаза и щеки вдавлены в... это... гландулярное, естественное, совсем не отвратительное, очень мягкое на ощупь, и просто неправильно прижиматься сюда больше, раз нет биологической необходимости, и, вроде бы, это великолепные экземпляры, но что было поворотным моментом, благодаря которому я сюда влип, твою мать, о боже... — Всё это... Рита... — Молли конвульсивно сдавливает череп Шерлока, — ...мм...жертва. Я хотела... боже... я пытаюсь тебе сказать, что он... Ну, то есть... не умер. В смысле... то, что точно известно... все найденные ткани принадлежат ей. Шерлок, мне очень жаль. — Тебе жаль, что Джим Мориарти не погиб при взрыве и ты распознала только фрагменты заложницы? — Конечно да, — говорит она сквозь зубы. Не подумав, Шерлок улыбается и вздыхает в ее лабораторный халат. Грудные железы... Лицо стягивается в странно-сморщенную гримасу, но он быстро прячет выражение. Она в любом случае не видела... и не могла видеть. …неожиданно вполне ничего. Молли Хупер весьма необычный человек. На самом деле Шерлок встречал очень мало подобных безумцев. Она — воплощение неуклюжести и приличия, и он никогда не считал нужным узнать, как при наличии этих качеств она предпочла работать с трупами. Он знает лишь то, что каждую зиму она носит новые странно сочетаемые вязаные вещи (большая часть которых — работа её кузины из Нортгемптоншира), знает, какие чипсы она любит, и ещё факт, что она верит в абсурдную символику — например, что желтый цвет значит “счастье”. У нее узкие губы — с помадой они выглядят лучше, но Молли слишком разрывается между желанием выглядеть привлекательно-не-прилагая-усилий и привлекательно-но-заметно-их-прилагая. Она отличный специалист и еще лучший научный работник, и Шерлок очень рад факту, что познакомился с ней несколько лет назад. Шесть, если быть точным. К сожалению, она, кажется, в него влюблена. Однако Шерлок так и не набрался храбрости сказать мой пенис нефункционален, не считая редких случаев, при которых у меня возникает желание его отсечь. Гораздо легче сказать черный, два сахара, спасибо, когда она спрашивает, хочет ли он выпить кофе. — Я, правда... мм... — говорит Шерлок, оттолкнувшись ладонями от ее бедер, когда материнский порыв становится уже слишком пугающим. Молли немного отодвигается, но маленькие пальцы остаются крепко стиснутыми на его плече и затылке. При этом с ней что-то не так, что-то неправильно. Может, это... — Почему ты не позвонил мне? — пищит она, энергично встряхнув его. — Тебе не нужно справляться с этим в одиночку, глупый ты человек. — Я не... мм, ну, не совсем один. Ты же встречала... моего брата, — выдавливает Шерлок. Молли несколько раз моргает. — Да, он... милый. — Вот уж нет! — восклицает Шерлок, пораженный смех вырывается из груди. Молли краснеет. — Ну, он... Он очень... я не знаю, но... — Гм. Всем привет. Шерлок оборачивается, чтобы увидеть Джона в дверях морга — именно там, где он должен был стоять еще пять минут назад. Кажется, что все морщины исчезли с его лица, словно выглядеть, как свежевыглаженные простыни, — именно то, что необходимо в данной ситуации. — Здравствуй, — с облегчением отвечает Шерлок. — Молли, это доктор Джон Уотсон. Джон держит в руке контейнер с теми пищеподобными объектами, которые, как полагал Шерлок двадцать минут назад, он был бы способен съесть и не выблевать: кофе (что достаточно иронично) и обычные круассаны. Доктор продвигается на несколько шагов внутрь морга. Он теперь улыбается, хорошо, они подружатся, хорошо, затем останавливается, выразительно откашливаясь в ладонь. — Молли, значит, — рычит Джон. — Рад познакомиться. Ох. Шерлок — который действительно забыл, что держит Молли за бедра своими длинными ладонями и что она вцепилась в него как репей, стоило ему оказаться в пределах досягаемости, — резко откатывается от неё, с силой ударяясь креслом о стол. Это... да. Это всё объясняет. Такую улыбку. Джон совершенно взбешен. Разумеется, полагает Шерлок, списывая ситуацию на очевидный факт, что независимые консультирующие детективы явно не были созданы для счастливой жизни на планете Земля. Джон спокойно подходит к Шерлоку, ставит контейнер на стол и бросает короткий взгляд в монитор. Качает головой, разочарованный результатами исследований. Там лишь первичные данные, ничего полезного. Шерлок все равно их запомнил, но... действительно, разочаровывают. Достав из белой бумажной упаковки стакан, Джон подает кофе Шерлоку, одновременно наклонившись, чтобы поцеловать его в губы. Отшатывается почти мгновенно. — Еще и куришь, — восклицает он. — Господи боже. Тебя беспокоил желудок, и я оставил тебя на пять минут, но ты успел не только завести подружку, но даже покурить... — Нет, — протестует Шерлок, выставляя ладони. — То есть, технически да, но... — О, правда? — Нет, да, я... — А к чему относятся эти “нет” и “да”, Шерлок? — спрашивает Джон, свирепо улыбаясь. — Ты что, сейчас действительно... — шепчет Молли, пятясь назад и пряча ладони за спину. — Да, одну сигарету, — признается Шерлок Джону, чьи глаза сверкают. — Но это не проблема, в тот момент это было единственное реше... — Ты гей? — спрашивает Молли омертвевшим скрипом. Ее глаза размером с тарелку. — Я никогда... То есть... Я бы не стала.. Не то чтобы я имею что-то против, нет, никогда не имела, но... — Нет, он не гей, — холодно говорит Джон, извлекая второй стакан, и потягивает свой кофе, словно в запасе у него уйма времени. — Ты не гей? — почти истерично адресует Шерлоку Молли. — Я также не натурал, — выбалтывает Шерлок. — Но... секунду назад, он ведь... — Он прав, — спешно добавляет Шерлок, и почему она выглядит иначе чем обычно — говоря о сексуальном аспекте, пусть даже только о нём, и именно поэтому... — Ты не гей в сексуальном аспекте, и он только что пытался тебя поцеловать, — задыхается Молли. — Шерлок, кто этот... — Бисексуал, лично я, спасибо что спросила, — вмешивается Джон. — Ну а ты?... — Я... сожалею, что сегодня вообще поднялась с кровати, — с убитым лицом Молли качает головой. — То, что он снова начал курить, действительно, разочаровывает, — сухо допускает Джон, расчесывая пальцами волосы на виске Шерлока. — Прекрати! — восклицает Шерлок, всё сильнее раздражаясь на этот брачный танец. Он блокирует руку Джона, и доктор пронзает его снайперским взглядом. Потом Джон отводит глаза, но они снова превращаются в синие перекрестия армейских прицелов. Произошло еще что-то, осознает Шерлок. Что-то, в чем я был не так виноват, как во всем остальном. Интересно, что. — Я тоже, ммм, не хочу, чтобы ты возвращался к курению, — сдавленно говорит Молли. — Шерлок, почему ты позволяешь это, то есть, если тебе некомфортно... — Лично мне точно чертовски некомфортно, — весело говорит Джон, ухмыляясь. — Я... я не имела в виду... — заикается Молли. — Но лишь одна сигарета и одна новая подружка? Я могу с этим жить. Мы с этим справимся. — Почему ты так ведешь себя? — требует Шерлок, поймав Джона за запястье и почти расплескав его кофе. — Да, почему ты все время к нему прикасаешься? — добавляет Молли. Ее губы дрожат по совершенно другим причинам. — Потому что я в него влюблен, а ему нравится, когда к нему прикасаются, — лучится Джон. — А у тебя какое оправдание? Молли качает головой. Теребит край своего белого халата и выглядит, словно ее сердце разбилось, и это опять вина Шерлока. Его вина, потому что был ленив, требователен и заносчив и лишь совсем чуть-чуть любезен. Теперь Молли возненавидит его. Шерлок раньше никогда не представлял себе такое развитие событий — ее обожание всегда было периферийной неприятной константой. Ему ни разу не приходилось отказывать слишком жестко, а она не предлагала слишком часто. Знал, что не может сделать ее счастливой, а она, кажется, ощущала (пусть даже примерно), что с ним что-то не так. Теперь она уйдет и сожжет мосты — с её растрепанными волосами, которые раньше всегда были аккуратно зачесаны назад, с маленькими пальцами, помнящими под собой кожу Шерлока. Шерлок любит Джона практически до смерти, но сейчас испытывает желание ему врезать. — У меня... наверное... точно такое же, — выдыхает Молли, поворачивается и уходит, толкнув тяжелую входную дверь. По пути она ударяется локтем, но даже не морщится. Два килограмма, понимает Шерлок. Вот, что его беспокоило. Молли похудела на два кило с тех пор, как они виделись последний раз. — Она похудела на два кило с тех пор, как мы с тобой встретились, — вычисляет он вслух, желая, чтобы оба владели всей информацией. — Это... мне следовало осознать это раньше, я смотрел, но не мог точно сформулировать проблему. Два килограмма. Джон довольно долго молчит. — Это... — говорит он, затем замолкает, прикусив губу. — Был мой единственный в мире друг, не считая домохозяйки и сраного черепа. Отличная дедукция, Джон. — А ты... — Никогда не говорил ей, что асексуален. — То есть я сейчас... — Да. Шерлок опускает голову на свои руки, лежащие на столе Молли, и закрывает глаза, решив, что отныне будет жить в ее рабочих бумагах. Сначала темнота похожа на благословение. Но вскоре становится тревожно. Оба молчат, Джон дышит неровно и глубоко. Наконец, может спустя пару минут, Джон нарушает тишину. Его голос намеренно спокоен. — Хм. Вау. Прежде всего, я хотел бы попросить у тебя прощения за это бездумное бешенство с моей стороны и заверить тебя, что сейчас пойду за твоим другом Молли и извинюсь перед ней тоже. Моему поступку нет оправдания, но если ты хотел бы узнать мои мотивы, первым я бы назвал сильнейшее чувство собственника, возникшее после осознания того, что пытается сделать Мориарти — то есть сраную гормональную реакцию, контролировать которую моя задача, никоим образом не твоя, — и вторым... банальную мужскую глупость. Пожалуйста, прости меня, если можешь, и не принимая во внимание ни одного из этих факторов. Говорить тут о смягчающих обстоятельствах было бы, мм, недостойно. Это было... у меня не хватает слов, чтобы описать, как мерзко я себя повёл. — Мм, — говорит Шерлок, зарываясь носом глубже в Бельстаф. Туман в голове не дает ему ни принять, ни отвергнуть услышанное. Знает только, что теперь чувствует себя еще хуже, но, с другой стороны, его эмоции вряд ли можно вписывать в какие-то нормативы. — Ты мог бы аргументировать тем, что твой поступок в конечном счёте добрее, чем то, что я делал все эти годы. Держался на дистанции, если ни в чем не нуждался. Или если не искал ее общества. Шерлок слышит, как воздух вырывается из легких Джона. Доктор прислоняется к столу, наклонившись над клубочком, в который свернулся Шерлок, явно желая прикоснуться, но не позволяя себе этого. — Нет, Шерлок, это... не было добрее. Мои действия были совсем не добрыми, и я очень, очень сожалею. Кивая в рукав пальто, Шерлок очень хочет, чтобы Джон разрушил барьер неприкасаемости, который, несомненно, вырос между ними. Доктор этого не делает. Лишь нависает над Шерлоком и громко думает. — Мне жаль, что я обидел её, но я больше сожалею о предположениях в твой адрес, — четко говорит Джон. — И у тебя много других друзей, между прочим, просто ты не замечаешь этого факта. Кстати говоря, можно мне задать несколько тактических вопросов? С твоего разрешения, я еще раз... Шерлок машет рукой, не открывая глаз. Все что угодно лучше, чем этот абсурдный протокол разногласий. — Мориарти не погиб? — уточняет Джон. — При взрыве — точно нет, — тянет слова Шерлок. — Уже известно, почему взорвалась бомба? — Майкрофт разрабатывал подходы к зданию. Мориарти потерял терпение и решил дать семье Холмсов урок хороших манер, уместных при охоте на террористов. Ты видел результат. Voila. C’est tout. — Боже, — вздыхает Джон. — Да, я, в некотором роде... так и предполагал, но... — Майкрофт объяснил, что просматривал записи с уличных камер. Несколько дней назад увязал одну запись с каналом из убежища, куда приходил охранник, которого Мориарти практически похитил. О чем мы знаем из его особого сообщения, — объясняет Шерлок. Язык саднит. В легких чешется. Он хочет еще сигарету. Хочет, чтобы рука Джона прекратила висеть над его головой и, наконец, мать её, опустилась. — Ну... не похитил. Принудил, скорее. Заставил совершить ряд действий посредством угроз и причинения вреда его близким. — Я, в некотором роде, знаю эти ощущения, — отвечает Джон. В этой фразе слышится мировое раскаяние. — Если ты хочешь свежие новости, то заткнись, раз уж тебе их излагают, — рычит Шерлок. Его глаза закрыты, голова по-прежнему лежит на предплечье. — Да, прости, я... — Джон откашливается. — Да, его семья погибла при взрыве газа. — Значит, ты помнишь, о ком идет речь? О том охраннике, которому Мориарти на записи говорил забрать жвачку? — Да, — интонация Джона выразительно обещает убью его и буду смеяться последним. — Агент с огромным опытом. Один из лучших сотрудников Майкрофтa, если помнишь. Оттого ему и поручили охрану Мориарти: он тренирован в самых различных сферах, а на зарубежных миссиях прошел через ад. Так что мой брат решил, что именно этого парня Мориарти не запугать, но... — ощутив тошнотворную волну страха, Шерлок сжимает зубы и продолжает говорить, — судя по видеозаписи, Мориарти и этот спецагент всё еще вместе. В смысле: в одном месте. Поэтому люди Майкрофтa прочесывали лес в поисках хлебных крошек, и выяснилось, что Рита... — Рита? Слепая старушка, которую только что я взорвал, не говорит Шерлок. — Заложница, жертва взрыва, ее звали Рита... она только что туда переехала. До недавнего времени это место было тихой гаванью для людей, часто меняющих личности, — объясняет Шерлок. — Майкрофт считает, что Мориарти устроил своему новому зверьку обзорную экскурсию по старым местам. Это не только полезно для бывших зэков, но и символично. Значимо. Отсюда все начиналось. Мориарти был слишком хорошо подготовлен, чтобы не заметить любопытный нос Майкрофта, а теперь... — Теперь я ранил чувства твоего друга, ну и... мы проиграли бой. — Технически, — в ярости шипит Шерлок, — технически мы проиграли. Но технически я его и выиграл тоже. И да, ты ранил чувства Молли. У нее их слишком много для того, чтобы жить комфортно. — Неудивительно, что вы стали друзьями, — мягко предполагает Джон. Его голос полон печали. — Можно мне поцеловать тебя где-нибудь, чтобы, мм... тебе даже близко не пришлось бы отвечать взаимностью, прежде чем я побегу за ней и паду ниц, умоляя о прощении? Откажись, конечно, если не желаешь. — Если хочешь, — позволяет Шерлок, поразмышляв. Конечности словно набиты пеплом. Мышцы перемолоты в пыль. Сухие губы прикасаются к щеке и снова отдаляются, но этого достаточно. Так безопаснее. Больше контакта привело бы к ужасному раскрытию чувств, а Шерлок подозревает, что теперь у него нет на это времени. — Тебе случалось задумываться о теории струн? — шепчет Шерлок, хотя его мозг не давал на то разрешения. — Мм... Да, вроде бы, когда... я что-то читал... прости, что? В скольких мирах я бы смог спасти Риту? беспомощно размышляет Шерлок. В каждой вселенной, кроме этой? Ни в одной? В большинстве? В нескольких? Будь обстоятельства хоть немного иными, ей не пришлось бы умереть, но будь они другими, то, может, к этому времени меня уже не было бы в живых, чтобы спасти её, или того хуже — в живых не было бы Джона и мы бы никогда не встретились, что обессмыслило бы все мои победы, но при этом — пусть мы никогда не пили бы вместе чай и мне не было бы до этого дела — мог бы я хоть при каком-нибудь раскладе ее спасти? — Ничего. Не имеет отношения к делу. — Шерлок скрипит зубами. Джон остается на месте, слышит Шерлок. Джон пытается тихо вздохнуть, но получается неэффективно. Джон выходит, прижимая кулак к губам. Уход Джона. На хер абсолютно всё, решает Шерлок, поселюсь в рукаве этого пальто. Когда Шерлок приходит в себя и садится прямо, выясняется, что волшебным образом напротив материализовался Майкрофт — он сидит за угловым столом, который, к сожалению, покинула Молли, и работает с телефоном. Принюхавшись, сыщик обнаруживает, что кофе все еще горячий, и тянется за кружкой. Сигарета обеспечила головную боль, которую можно легко нейтрализовать морфием, пожалуйста, побыстрее, только чуть-чуть... — Приношу извинения, — чопорно говорит Майкрофт. — Мне не следовало сравнивать вопрос жизни и смерти, тянущийся много лет, с потерей домашнего животного. Глаза Шерлока предательски увлажняются, поэтому он отталкивается ногой от пола под вращающимся креслом и совершает притворно-безразличный оборот вокруг своей оси. Майкрофт очень разумно его игнорирует. — Я сожалею, — спокойно говорит детектив после трех вращений. — Мне не следовало намекать, что твоя карьера настолько важна для тебя, чтобы так о ней волноваться. И нет, ты не можешь спасти меня, равно как не мог спасти нашу собаку. Нам нужно будет сделать это вместе. Может, даже... с помощью со стороны. Майкрофт формирует выражение лица как у кота, сожравшего сметану, что бывает с ним исключительно в моменты чрезвычайного облегчения. Шерлоку нет дела до гримас брата, но в этот раз они раздражают куда меньше, чем обычно. — Джона нет? — изумительно равнодушно спрашивает Майкрофт через несколько секунд. Словно от Джона невозможно было бы ожидать ничего плохого. — У него был приступ ревности на сексуальной почве, — отвечает Шерлок, ухмыляясь. Выходка достигает желаемого эффекта. — Цирк уехал, — вздыхает Майкрофт, потирая переносицу, — ... Телефон Шерлока тинькает. Оба замирают. — Позволишь мне, дорогой братец? — мурлыкает Майкрофт, вытягивая руку. — Нет нужды, — отвечает Шерлок, опуская руку в карман. Майкрофт наклоняется вперед. Шерлок вращается на стуле, чтобы несносный брат мог увидеть экран, заглянув ему через плечо. На фотографии, отправленной на мобильник, виден очень истощенный человек. Он смертельно бледен, но пронзительный взгляд сверкающих глаз свидетельствует, что его дух сильнее тела. Но шокирует Шерлока не физическая слабость, а факт, что лицо на снимке гротескно заклеено изолентой крест-накрест, и ее больший отрезок закрывает рот жертвы. ШЕРЛОК, СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ, КРОШКА! написано на сером пластике вдоль щеки. ДЖОНУ МЕСТО НА ЁБАНЫХ ПОЧТОВЫХ МАРКАХ! В НАТУРАЛЬНУЮ ВЕЛИЧИНУ! нацарапано под опухшим левым глазом. ЕБАЛ ТЕБЯ ВДОЛЬ И ПОПЕРЕК И ВБОК, МАЙКРОФТ ХОЛМС! начеркано на ленте, пересекающей рот. Шерлоку как раз становится очень трудно функционировать адекватно, когда Майкрофт неожиданно резко втягивает воздух и набирает номер на телефоне. Шерлок озадаченно смотрит через плечо. — Что? Ты в курсе, что значит это четвертое семечко? У тебя что-то есть? — У меня нет, но у мистера Мориарти определенно да. — И что же у него?.. — Специальный агент Пол Кратидес, — шипит Майкрофт, скривившись, и поднимает к уху телефон, когда устанавливается соединение.