Heartful Of Ghosts

Лайна влетела в мой кабинет и радостно выпалила: «Ну что, обед?» «Да-да, пару секунд», — я растерянно пыталась найти сумку. Рыжая в недоумении посмотрела на меня: «Ты чего ищешь? Сумка же вот», — сказала она и сняла коричневый кожаный шоппер с вешалки у входа. Я взяла сумку и мы вышли в оживленный коридор. «Подруга, ты чего переработала? Что с тобой, такая несобранная? Давно тебя такой не видела», — Лайна обеспокоено посмотрела на меня. «Да все нормально, просто задумалась после нашего разговора, столько всего вспомнила и знаешь...», — от душераздирающего монолога меня спасло то, что в лифт зашли люди. Мы вышли на улицу и пошли в сторону ресторана, Лайна бодро продолжила: «Слушай, а вы ведь оба так и не раскололись и ты не рассказала мне в подробностях, как вы в итоге расстались? Нет, я помню, что ты прилетала к нему в Америку, когда он был в туре, а потом, вы просто вернулись порознь. Ключи друг-другу через Линде передали. Такая идиллия была, а потом бах». Меня как-будто окатило холодной водой, ноги подкосились, а перед глазами всплыли картины того самого вечера. Осень 2001 года, к тому моменту у нас были большие проблемы в отношениях лишь из-за двух вещей: славы, с которой он не справлялся и алкоголя, который по его мнению помогал держаться ему на плаву. В какой-то момент наша коммуникация вне работы свелась лишь до того, что каждый вечер я забирала его пьяного и угашенного из кабаков, квартир друзей, а иногда и просто улиц. На утро он отсыпался, приходил в себя, клялся, что так больше не будет, но уже через пару часов снова тянулся к бутылке. Проблему усугубляла дружба ребят с Бэмом Марджерой, он нездоровым образом боготворил Вилле, летал из Америки в Финляндию, лишь для того, чтобы побыть с ним наедине всего пару часов. Он был верным влюбленным пажом, который готов сделать всё для своего кумира: открыть шестую бутылку вина, конечно, достать мескалин, пожалуйста. Бэма восхищали зависимости Вало и его способность воспринимать конские дозы алкоголя и наркотиков. А Вилле в свою очередь льстило, что у него есть такой человек, перед которым он мог бессмысленно бравировать и получать восхищение. Перед отлетом горе-возлюбленного в Америку я поставила ему ультиматум: либо трезвая жизнь, либо мы прекращаем отношения. Быть близком алкоголика — проклятье, которое я не пожелаю даже самому злому врагу. Сначала ты убеждаешь себя: «Да он просто устал», потом он начинает выпивать каждый день, и ты говоришь себе: «Ну это не он, это просто алкоголь, тебе надо научиться отделять его личность от зависимости», а на третьей стадии ты понимаешь, что это невозможно, алкоголь уверенно и стремительно разрушает личность зависимого, а потом полностью поглощает её, оставляя на месте любимого человека полоумного монстра. Так произошло и с нами. За день до нашего разговора я приехала в его квартиру лишь потому что он напился до такой степени, что ребята боялись оставить его на ночь одного. Передо мной валялось красно-синее тело с опухшим лицом, которое трясущимися руками вливало в себя очередной литр вина. Когда гости разошлись, я по традиции молча потащила его в душ, дала сорбент и уложила на диване. Утром меня разбудил шум на кухне. Провинившийся Вало пытался готовить примирительный завтрак. У него получалось не очень ловко, его руки были во власти похмельного тремора. «Ты можешь не стараться, вечером все равно напьешься и снова по-новой», — крикнула я, застилая кресло, на котором уснула. «Айра, ну зачем ты так, я правда…», — он не договорил и выругался, ошпарив руку о раскаленное масло. Я прошла на кухню, не глядя на него, разгребла горы мусора на столешнице и налила стакан воды: «Вилле, я устала, я очень сильно устала. Понимаешь, я на грани, я готова уйти навсегда». «Ну не начинай, мы с тобой 500 раз это обсуждали», — он недовольно прошипел «Да, я знаю, а завтра будет 501 раз, по-новой», — я закатила глаза и от злости сжала кулаки. Вало продолжал старательно колдовать над сковородкой: «Давай спокойно позавтракаем, я обещаю, в туре ни грамма, я клянусь. Я не готов потерять тебя и то, что ты мы вместе построили». Мне хотелось сказать, что я не верю, что он больной человек и единственное, что его спасет — клиника и разрыв всех связей со своими дружками. Но у меня больше не было сил спорить и бороться. Я твердила это ему изо дня в день. Поток мыслей прервал его ласковый баритон: «Айра, ты же приедешь ко мне? Я от тоски с ума сойду, — он обнял меня со спины и как кот уткнулся носом в мою щеку. — Прости, прости, пожалуйста, я тебе очень благодарен за заботу и понимание. Я очень тебя люблю, я сделаю всё». В такие моменты меня разрывало от наслаждения и гнева, я знала, что мы любим друг-друга, но в тоже время я знала, что малейшая сложность, скука, плохое настроение, и эта правда утонет на дне бутылки: «Вилле, не говори то, что не можешь доказать на деле», — я отвернулась от него.Он всеми силами пытался задобрить меня: «Сделаю все, чтобы доказать, любимая». «Боже, почему, ты всегда говоришь то, что я хочу услышать», — я повернулась к нему, обняла за шею и поцеловала. Неделю перед отъездом он правда ни брал ни капли в рот. Всё это время он жил у меня. Видимо, так ему было проще.Ведь в его квартире сама атмосфера кричала: «Вало, ну давай еще по пятьдесят?!». Я видела, как ему было тяжело, но искренне восхищалась и ценила стойкость его намерений. На эту неделю ко мне снова вернулся мой чувственный, меланхоличный Пофос. Со спокойной душой я проводила его в первый тур по Америке, с нетерпением ожидая встречи. Он звонил мне каждый день, не смотря на разницу во времени и стоимость телефонного разговора, его голос всегда был трезвый. Но мои розовые очки разбились стёклами внутрь, как только я приземлилась в аэропорту Лос-Анджелеса. По прилете меня встретило пьяное тело Вилле, в обнимку с Бэмом. По их виду они не просыхали пару дней и приехали забирать меня прямо с какой-то вечеринки. «Айра, я так соскучился, — он попытался поцеловать меня, но был настолько пьян, что наклонился сантиметров на 10 дальше моего лица. - «Давай возьму чемодан». «Подруга, ты что такая кислая, не рада видеть своего Ромео?», — пьяный небритый Бэм с сальными волосами громко рассмеялся на весь зал прилета. Я была единственной в компании, кому он никогда не нравился: всегда нахальное выражение лица, сальный пошлый взгляд, неуместные шутки, весь его вид вызывал во мне отвращение, даже когда тот был трезв. «Ребята, давайте потише, я очень устала, поехали в отель», — сказала я спокойным голосом. Хотя мне хотелось запустить чемодан в лицо пьяного Марджеры, а моего непутевого возлюбленного обматерить с ног до головы прямо в зоне прилета. Следующие 1,5 часа я молча ехала в такси, сгорая от стыда за их поведение. Они были похожи на двух немытых обезьян в клетке. Добравшись до номера и оставшись с Вилле наедине я хладнокровно сказала: «Ты сейчас идешь в душ, ложишься спать, а я иду посмотреть достопримечательности. Чтобы к моему приходу ты был трезвый и ни ноги, понял, твоего дружка, чтобы рядом с нами не было, пока я тут». «Боже, только прилетела и снова гундишь-гундишь, я тебя для этого сюда звал?» — Вало плюхнулся на кровать, скорчив презрительную гримасу. «Я всё сказала, буду через четыре часа». Я пошла шарахаться по городу, злая и уставшая. Гуляя по Лос-Анджелесу я ловила себя на мысли: «Странно, мне здесь совсем не плохо, как в день, когда я решила покинуть Америку, даже хорошо. Столько простора, никому до тебя нет дела». Остаток дня я провела на Venice Beach и вернулась в отель к семи вечера. Я успела остыть и уговорить себя: «Хорошо, если ты приходишь и он в божеском состоянии, ты просто не вспоминаешь сегодняшнюю встречу и как образцовая жена декабриста поддерживаешь своего любимого во время главного тура в его жизни». Но мои торги с самой собой разрушились, как только я открыла дверь номера. Пьяные Вилле, Миге, Линде и Бэм лежали на кровати и передавали косяк по кругу. «Твою мать, вы охренели что ли? Я летела из гребанной Финляндии сюда одиннадцать часов. Ладно эти двое все мозги пропили, но вы-то, Линде, Миге, могли чуть-чуть их вразумить?!» — я закончила возмущаться и пнула изо всех сил ментоловый чемодан, стоявший передо мной. «Тише, тише, подруга, успокойся, хочешь?» — угашенный Марджера встал с кровати и потряс косячком передо мной. Меня было не остановить: «Вы что тут совсем? У вас три концерта подряд, вы два дня не спали, еще и наркота. — я презрительно посмотрела на Бэма, который был на полголовы ниже меня и агрессивно прошептала, глядя ему в глаза. — Марджера, руки в ноги и вали отсюда!» «Как ты разговариваешь с моим другом?!» — в разговор вмешался пьяный Вало. Он попытался встать между нами. Я посмотрела на него, закрыла лицо руками и заплакала от усталости и бессилия перед обстоятельствами: «Ты обещал, обещал» — обида и злость завладели мной, я переходила на крик. — «Ты за последний год хотя бы день был трезвый? Посмотри, как ты выглядишь, разгоняй этот сброд!» Вилле демонстративно отпил вино из бутылки и затянулся джоинтом, схватил меня за лицо свободной рукой и порычал: «Гребанная стерва, ещё раз попытаешься указывать, что мне делать, я тебя придушу этими же руками, достала!». В этот момент испуганные Линде и Миге в один голос закричали: «Вилле, тише не надо!» «Да ладно, мальчики, пусть продолжает и покажет свои яйца», — я вызывающе подошла к Вилле, сокращая дистанцию. Его рука реактивно зажала мою целюсть еще сильнее. «Надо, она меня задрала, сделай то, не делай это. Ты меня не уважаешь, посмотри как ты ведешь себя, давишь, бухтишь, как старая надзирательница, посмотри, как ты выглядишь, тебя даже трахать не хочется! Знаешь что, катись к черту, Айра, думаешь я без тебя не справлюсь? Как видишь, всё получилось, благодаря нему!» — он самодовольно ухмыльнулся и показал в сторону Бэма. — «Первый концерт в Америке, полные солд-ауты, нас по телеку крутят. И мне нравится, мне так нравится! Я могу писать только в этом состоянии, я классный, когда такой, я интересен людям». Он не ослаблял хватку, а я продолжала провоцировать: «Какой же ты сейчас жалкий» Он притянул меня совсем близко к себе: «Знаешь, другие женщины так не считают. Достало». «Вилле, не надо, пожалеешь», — сказал Линде, вставая с кровати. «Знаешь, скольких я выебал, пока ты сюда не приперлась, 5 или 7 за 2 недели тура, я даже не считаю, и мне нравилось. Знаешь, как классно трахать женщину, которая тобой восхищается?» — прошептал Вало соблазнительно мне на ухо. Гнев заполнил каждую клеточку моего тела, во мне появилась нечеловеческая сила, я вырвалась из его тисков и отвесила пощечину. «Думаешь ты такая крутая, сильная? Хорошо, давай по-твоему», — он перешел на крик и схватил меня за волосы. Я закричала от боли, всего за пару секунд он протащил меня от входа до двери ванной комнаты. «Придурок, успокойся. Вилле, какого хрена?!» — Миге подлетел к Вало и разнял нас. В момент, когда Миге и Линде усадили его на кресло, я обнаружила себя в абсолютно унизительном положении: футболка сползла на одно плече, помада была размазана по лицу, а в глазах читался только страх и ужас и нежелание верить, верить в то, что алкоголь и наркотики превратили моего любимого в НЕЧТО. В глубине души мне хотелось убедить себя, что это не он, дождаться утра и простить. Но я точно знала, что если сделаю это — то со временем уничтожу нас обоих. Пока угашенный Марджера растерянно смотрел на происходящее, Мигге и Линде изо всех сил сдерживали рыпающегося и орущего Вало. Я сидела на ковре и рыдала, на моих ладонях была стерта кожа.В себя мне привел голос протрезвевшего от страха Линде, который взял меня за плечи: «Айра, мы сейчас его уведем в мой номер проспаться, не бойся. Всё будет хорошо». Я молча кивнула и ушла в ванную комнату, включила воду и зарыдала, что есть мочи. Я не могла слышать его животный ор, не могла слышать то, что он кричит обо мне. Дождавшись стука захлопнувшейся двери, я зашла в комнату, взяла подушку и положила её на лицо, истошно заорав. В голове крутилось только одно: уходить прямо сейчас, пока есть уверенность. Я взяла чемодан, выбежала на улицу, поймала такси и попросила отвезти меня в ближайший приличный отель. «Айра, ало, ты тут?» — я вынырнула из омута воспоминаний и увидела перед собой Лайну, размахивающую ладонью перед моим лицом. «Да-да, просто задумалась, — я успокоилась от осознания, что сейчас я в полной безопасности. Стою на перекрестке, а все случившееся было больше двадцати лет назад. — Мы просто повздорили, ему было тяжело, я не смогла найти нужных слов, вот и разбежались». — «Вечно ты так, — обиженно сказала Лайна». — «Никогда ничем серьезным не делишься, только в общих чертах рассказываешь. Нельзя так, вредно для здоровья.