***
она поразила его. демон, который отказался испить людской крови и не впал в ярость, когда оказался раненым, это поистине уникальный случай. санеми до самого оглашения приговора оставался в некотором шоке. но в большей степени из-за того, что незуко его всё-таки не убила. невероятная девушка, даже став демоном сохранившая больше человечности, чем некоторые люди. санеми встречал настоящих монстров, только вот на солнце они не горели, но убить их можно было и не отрезая голову. незуко убивать ему запретили, не подозревая, что он больше и не попытается, не захочет. их пути разойдутся очень скоро, но если что, он наверняка придёт ей на помощь. вероятность, что она попросит, ничтожна, однако никогда же нельзя исключать возможность. ночь в одном доме с ней оказалось пережить очень сложно. не потому что она попыталась отомстить, нет, незуко преспокойно спала, регенерируя, а вот санеми глаз не сомкнул, всё думая о ней. влюбчивостью шинадзугава не отличался, как и здоровьем психическим, но и камадо младшая была отнюдь не обычной девушкой. в такую было грех не влюбиться. но, даже когда незуко вырастет, брат не подпустит к ней человека, её ранившего в далёком прошлом. тем лучше для всех. санеми просто умрёт, если окажется к незуко ближе, чем на пару метров. так и получалось. несколько лет он не знал, что происходит с камадо, пока не вернулся в дом уже, как оказалось, давно умершего убуяшики. дом был пуст. заставлен мебелью, но тёмен и тих, только ветер гулял по коридорам. каменная дорожка до крыльца окроплена кровью. дом был быстро покинут, оставлен в том виде, каким был в момент смерти главы столпов. санеми прикрыл глаза и представил картину, как кагая кашляет кровью, согнувшись на крыльце, и близняшки падают на колени около него, спрашивая, что происходит, и вспоминают план действий, но мысли их быстро обрываются, когда кагая падает к одной из них в руки и больше не дышит. вдруг санеми вдыхает вместе с чистым воздухом немного запаха металла. и ему это не нравится. кагая умер давно, кровь с камней просто никто не смыл, а этот запах свежий, его источник всего в нескольких метрах в глубине дома. на пороге комнаты в самом конце коридора санеми замирает. там и доказательство его неверных суждений о том, как быстро служанки покинули дом, и демон, вместо жертвы кусающий собственные губы и сдерживающий дыхание, чтобы не привлечь внимание охотника. пожалуй, даже завяжи кто санеми глаза, он бы по шороху одежды, за годы изменившейся только в размере но не в материале и крое, узнал в демоне незуко. девушка вымахала, хотя даже в первую встречу могла менять размер своего тела, но теперь эти сто семьдесят сантиметров её настоящий рост. когда она обернулась, у санеми сердце пропустило удар. он ожидал, что она останется красавицей, но стала только краше. — что ты тут делаешь? — задаёт она вопрос повзрослевшим голосом. помнится, тогда говорить она не могла, и не только из-за бамбукового кляпа. — то же хочу спросить у тебя, — сглотнув отвечает санеми. — я пришёл просить совета, но понял, что кагая больше нет. — я пришла, — незуко на пару секунд задерживает дыхание снова, шмыгает носом и продолжает: — почтить память. тут алтарь. только пройдя пару шагов в сторону санеми замечает полочку с горящими благовониями и фотографией в чёрной рамке. фотография явно была сделана незадолго до смерти кагая, на ней он уже умирает. санеми делает вдох, медленно выдыхает и подходит к алтарю. каждый шаг даётся с трудом. рядом с незуко ему тяжело. странно, как за несколько лет это чувство, захватывающее всё тело при мысли о ней отворачивающейся от его истекающей кровью руки, не утихло, а только, кажется, разрослось. конечной целью этого чувства было сердце, но без хотя бы одной встречи достичь его не получалось. и вот теперь. санеми чувствует, как воздух быстро покидает лёгкие. он молится о благополучии души спешно, чтобы как можно скорее покинуть комнату, пропитанную запахом скорби. и крови с искусанных губ. нормальные человеческие зубы так не прокусили бы, чтобы кровь стекала тонкой струйкой из уголка рта по подбородку, значит либо незуко осталась демоном либо у неё остались от демона только клыки. санеми старается не думать о том, как бы она прокусила его губы. не думать не получается. — я должен идти, — резко вскакивая на ноги, тараторит он и уже разворачивается к выходу, когда незуко с улыбкой замечает: — тебе стоит лучше прятать свои мысли, санеми. санеми стоит на месте ещё секунду и только после громкого выдоха выходит. уже оказавшись дома, он думает, что вляпался. незуко слишком хорошо читает людей. читает его. наступает ночь. и незуко приходит к нему домой, но он не говорил почти никому своего адреса. девушка проскальзывает в дом тихо, как слабый порыв ветра, сквозняк из чуть приоткрытой двери, и быстро находит хозяйскую спальню. когда санеми только собирается встать с кровати, чтобы встретить её в дверях грозным взглядом, незуко уже заходит к нему. она выглядит совсем не так, как пару часов назад, улыбается, почти в точности копируя его сумасшедший оскал, которым он светил несколько лет назад. на том суде, где приняли решение не убивать чёртового суккуба. санеми чувствует, словно не лежит в кровати, у которой покорно дожидается клинок, а валяется избитый в камере, куда пришёл надзиратель. незуко смотрит на него, как хищник на добычу и глаза её в кромешной темноте светятся, давая понять, что так просто от неё отделяться не получится. санеми бы спросил, что ей нужно, но во рту пересохло настолько, что даже звука у него издать не получится. да и ответ сам собой напрашивается, ярким росчерком вспыхивает в голове, заставляя не двигаться с места, чтобы не заставить резко рвануть к нему незуко. она всё равно двигается первой. быстро, стремительно даже, почти теряя остатки человеческого. но спустя мгновение, преодолев расстояние до кровати, под пристальным взглядом плавно и грациозно нависает сверху, перекинув ногу через чужое тело. санеми соврёт, если скажет, что никогда не пропускал мысли о таком их положении, соврёт, сказав, что никогда не мечтал. потому что иногда эта мысль спасала его.***