Скрытая сторона его жизни.

Юнги закуривает сигарету лежа на мягкой кушетке в кабинете психолога. Он находится здесь больше часа и уже изрядно устал. Его всегда выматывает копание в его голове. Ким Намджун мужчина тридцати пяти лет делает очередную запись у себя в блокноте и поправляет очки, что съехали с переносицы. А Юнги, делая очередную затяжку, представляет его с плеткой в одной руке и с ошейником в другой. Херовый из Юнги пациент. Блондин вообще предпочел бы не посещать кабинет Намджуна, но надоедливый старший брат, который оплачивает каждый его сеанс, слишком дотошный. Он умеет промывать мозги похлеще любого психолога. И поэтому путем долгих разговоров, шумных скандалов и слезных упрашиваний, Юнги уже месяц дает издеваться над собой Ким Намджуну. Уж лучше бы психолог заковал его в цепи и вылил на спину горячий воск, чем вспарывал совсем еще свежие раны. А виной всему неудачная попытка суицида. Полгода назад Юнги придя со своей работы, достал из аптечки все таблетки, что у него были, и закинул их в рот, надеясь сдохнуть поскорее да помучительнее. Но к нему в квартиру ворвался Сокджин и, увидев на полу в гостиной своего бессознательного брата, вызвал скорую, и Юнги успели откачать. Пиздюлей от Джина он тогда получил знатных. Промывание желудка, Юнги до сих пор вспоминает с дрожью. — Юнги, я думал, мы начали выстраивать доверительные отношения. — Намджун снял очки и положил их на журнальный стол, где стояла пепельница специально для Юнги. — Но, кажется, я ошибался. Пока ты будешь таким закрытым, мы не сдвинемся с этой мертвой точки. Юнги выдохнул столбик дыма и наблюдал, как та растворяется в воздухе. Табачный запах и горечь на языке, всегда расслабляют его. — Не понимаю, о чем вы Док. Со мной все в порядке и я здесь лишь из-за брата. Сокджин меня живьем съест, если я перестану вас посещать. Намджун кивнул. Он расстегнул пару пуговиц на своей рубашке. Сеанс уже закончился, но отпускать Юнги ему было тяжело. Состояние его пациента слишком не стабильное. Джун видит, что Юнги становится только хуже и он совсем не хочет, чтобы ему кто-то помогал. — В ваших отношениях с братом мы уже разобрались. Осталось разобраться в твоем отношении к себе, но ты никак не хочешь открыться мне. Почему? Чего ты боишься? Знай, я желаю тебе только лучшего и, правда, хочу помочь. Юнги нервно дернул плечом и усмехнулся. Он затушил сигарету в пепельнице и встал с кушетки. — Конечно хотите помочь, Док. За сотню баксов в час, любой бы захотел помочь. Безнадежно. Сегодня этот человек явно не настроен на разговоры по душам. — Сеанс окончен, Юнги. — Я знаю. Уже как десять минут назад окончен. Юнги взял с кресла свою джинсовую куртку и пошел к выходу. — Увидимся в следующий четверг, Юнги. — Ага. Парень вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Дом Юнги встречал его привычной тишиной и холодом. Никто не встречает его у порога, никто не готовит ему вкусный ужин, никто не согревает его по ночам. Юнги снова один. Он любил одиночество. В нем, он нашел свое успокоение. Если вокруг него нет людей, то и некому ковырять его мозг на постоянной основе. Он зашел на кухню, поставил кипятиться воду и насыпал в кружку двойную порцию кофе. После изнурительного сеанса ему хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но он договорился сам с собой, что его максимум - это алкогольный загул с субботы на воскресенье. Чайник с булькающей водой отключился и Юнги налил воду в кружку. Запах растворимого кофе был просто изумительным. Парень открыл Ноутбук, что стоял, как всегда на своем месте, на столе, пододвинул к себе кофе и сел на старенькую табуретку. Пока его древний компьютер грузил нужный ему сайт, он успел выпить весь кофе. Когда страница наконец-то загрузилось, он улыбнулся и начал свой поиск, как делал каждый четверг. Просматривая анкету за анкетой, Юнги уже предвкушал завтрашний вечер. Завтра он расслабится. Если конечно найдет подходящего кандидата. А найти было очень сложно. Кругом одни извращенцы и любители грязного, грубого секса. А Юнги нужно что-то другое. Юнги нужна нежность и защита, наказания и поощрения. Грубость, граничащая с обожанием. Люди ошибочно полагают, что BDSM практики это лишь боль унижение и насилие. Юнги же видел в этом освобождение. Закованный в рамки, навязанные ему обществом, он мог быть самим собой лишь на сессиях. Ему нравилось подчиняться. Нравилось быть послушным. Нравилось чувствовать боль, после которой тело содрогается в сладкой судороге. Нравилось, когда его навыки хвалят. Но Юнги как бы это странно не звучало, просто ненавидел садистов. Таких отмороженных жестоких ублюдков видно сразу, стоит только просмотреть пару пунктов из анкеты. Конечно, и на них таких находились свои мазохисты. Но Юнги этого не понимал. Такие практики были точно не для него. Юнги любил боль, но боль более тонкую, сладкую легким горьковатым привкусом. Он получал удовольствие от подчинения, но на сильные унижения был не готов. Никогда не будет готов. Он открыл свою потаенную страсть в восемнадцать лет. Тогда, его парень в порыве страсти, вбиваясь в его тело, несколько раз шлепнул его по заднице, и Юнги это понравилось. После сильных шлепков кожа приятно горела, расцветала красными отметинами ладоней. Тогда он получил свой самый яркий, болезненный оргазм. Эти простые шлепки добавили красок в его скучную сексуальную жизнь. После он начал просить своего парня отшлепать его и это продолжалось какое-то время, пока партнер не бросил его, обозвав Юнги мазохистом. Было больно и обидно, так терять свою первую любовь. И после затянувшейся депрессии, длиною в год, Юнги стал узнавать себя с новой стороны. Он полез в интернет в поисках ответов на свои многочисленные вопросы и нашел их на форумах с BDSM уклоном. Изучив все очень внимательно, парень завел анкету на известном сайте и уже через месяц нашел своего первого доминанта. И ему очень повезло. Ведь Чан оказался заботливым и понимающим. Он вел Юнги, как слепого котенка, по темному тоннелю сладкой боли и наслаждения. Он научил Юнги понимать и принимать свои желания. Показал, что боль бывает разной. И Юнги до сих пор ему очень благодарен. Их контракт длился год. И этот контракт до сих пор является самым долгим. После было множество доминантов, кто-то подходил ему больше, кто-то меньше, но контракт Юнги не был рассчитан больше, чем на месяц. Он понимал, что длительные отношения, это не для него. Парень боялся привязанности. Ему ни к чему были долгосрочные отношения, которые в итоге к хорошему уж точно не приведут. Большинство же людей искали себе партнера на постоянную основу. В этом то и была проблема. Юнги было сложно найти доминанта, который имел бы четкое понятие о правилах, границах и сроках. Многие доминанты считали сабмиссивов своей собственностью. Личной игрушкой, которая должна бежать к ним по первому зову. Юнги такое терпеть не мог. Он любил игры, но в реальную жизнь это не переносил. Все, что происходит на сессиях, остаётся на сессиях. Юнги не собирается становиться безвольным рабом. Ему важно подчиняться, доставлять удовольствие доминанту, но и в ответ он хочет ласки, похвалы и внимания. Доминанты же агрессивны по своей натуре и очень эгоистичны. Найти хорошего доминанта, это как искать иголку в стоге сена. Юнги пролистывает уже третью страницу, внимательно читая анкеты тех, кто его заинтересовал, но пока ничего интересного найти не может. Все либо слишком жестко, либо слишком мягко, а ему нужна золотая середина. Шея затекла от долго напряжения, глаза начали слезиться из-за яркости монитора, и блондин решил сделать перерыв. Он взял пачку сигарет, щелкнул кнопку чайника и пошел на балкон. С высоты пятнадцатого этажа вид на вечерний Сеул был красивым. Парень сделал глубокую затяжку, думая о том, кого же ему удастся найти сегодня. Повезет ли ему? Или он встретит пустышку и уйдёт с очередной сессии неудовлетворенным и разочарованным? Хотелось надеяться на лучшее. Кипяток снова был залит в кружку, с двумя ложками кофе и тремя сахара. Юнги сделал глоток обжигающего напитка и улыбнулся. Ему на глаза попалась интересная анкета. Молодой парень двадцати семи лет с яркой улыбкой, так и приковывал к себе внимание. А его ник, вообще показался Юнги каким-то знаковым. Над фотографией симпатичного брюнета английскими, заглавными буквами был написан псевдоним «HOPE».