Твой взгляд

— Свет, прости меня, но я не чувствую к тебе того же, что чувствовал в первые встречи. Это было ошибкой и я не знаю как перед тобой извиниться, — на одном, слишком грузном выдохе произносит Антон, не осмеливаясь поднять на девушку свои глаза. — Извиниться? — уголки её губ приподнимаются в подобии улыбки, что выделяется своей жуткостью. — Антон, ты думаешь, что я для тебя девица на один раз? Что ты можешь погулять со мной пару раз, уложить в кровать, а потом кинуть, думая, что я согласно кивну на твоё "извини"?! — каждое её слово действует на Антона как медлительный яд вины, пожирающий душу. — Прошу, пойми меня, я не знал что произошло в нашу первую встречу, но ты мне тогда понравилась, а теперь...— парню не дают договорить. — А теперь, милый мой, — Света медленно подходит впритык, приподнимая двумя пальцами за подбородок лицо Антона так, чтобы сказать дальнейшие слова прямо в глаза, а может и в душу: — ты будешь обречён на вечную жизнь. И прошу тебя, — её брови издевательски сводятся к переносице, пока лицо вытягивается в гримасе жалости, — не считай это подарком от меня, потому что ты будешь жить в вечном одиночестве и муках. Твоё сердце рано или поздно встретит человека, мельком быть может. Тебе достаточно будет взглянуть на него и ты обречешь человека на погибель. Ты будешь свидетелем его смерти. Раз за разом. Ты ко мне вернешься на коленях, просить избавить тебя от этих мучений, но уже поздно. Ты разбил сердце ведьме. Насколько может быть страшна месть женщины, чьё сердце разбито? А месть женщины, которая является ведьмой, использующей исключительно черную магию? Антон не верил её словам, считая, что это женская обида, которая выливается потоком неприятных предложений. Не считал, что слова имеют вес, а время слишком скоротечно. Он буквально остался вынужден переезжать из города в город каждые десять-двадцать лет, дабы избежать вполне очевидных вопросов о том, почему парень остается выглядеть на все двадцать. Порой, когда осознание наличия проклятия сжимало грудную клетку — хотелось рассказать, объяснить всем, что Антон не выбирал жить так долго и оставаться вечно молодым, но люди предпочитали считать слова обречённого парня за шутку, оставляя в дураках. Он настаивал на своих словах и заверял об абсолютной серьезности — люди советовали посетить психиатра. И тогда, в один из тех разов, когда страх прогонял спокойные сны, заставляя Антона ночами метаться по постели, раздумывая о собственных ошибках и грядущем будущем, становилось ужасно до подрагивающих костей. «Твое сердце рано или поздно встретит человека, мельком быть может. Тебе достаточно будет взглянуть на него и ты обречешь человека на погибель. Ты будешь свидетелем его смерти.» Фраза, словно заевшая пластинка в проигрывателе, впитавшаяся ещё практически полвека назад, крутится мучительно громко. Антон каждый раз просыпался в холодном поту, если ему удавалось уснуть. Ведь рано или поздно он действительно может встретить своего соулмейта. Обречет невиновного человека на смерть из-за ошибки молодости. И всё равно интерес узнать кто этот человек граничит с ужасающим страхом. На улице — взгляд под ноги. В магазинах — взгляд на купюры. В транспортах и на работе. Кажется, окружающие Антона люди даже не знали какого цвета глаза высокого парня, лишь смотрели на него с легким испугом, считая странным. И никто никогда не узнает его тайны. Это случилось двадцать лет назад, когда все люди выбежали праздновать масленицу, устраивая самые тёплые вечера под гитару. Антон впервые на свой страх и риск поднял голову на весёлый крик, подначивающий какого-то парня прыгать через костёр. Он успел лишь увидеть пьяный, но такой запоминающийся оттенок голубых глаз, в которых огонь костра отражался яркими алыми искрами, и две умопомрачительные ямочки на щеках от белоснежной растянутой и такой счастливой улыбки. Парень же разбегался для последующего прыжка через костёр, но оступился, столкнувшись своими глазами со взглядом Антона. Его тело моментально было охвачено в плен безжалостного огня. Он метался, бежал, издавая истошные крики и просьбы о помощи, пока сердце Антона горело вместе с ним. Напуганная ужасным зрелищем, толпа ринулась прочь, оставляя молодого юношу без шансов на спасение догорать. Его первая смерть оказалась слишком мучительной и долгой. Мучительная смерть для обоих. Последние языки пламени медленно потухали, оставаясь алыми тлеющими огоньками на изуродованном, покрывшимся черной коркой теле, когда Антон, отмерев от ужаса, сделал пару шагов вперёд. Его глаза панически бегали по тому, что осталось от парня. Осознание того, что это был его соулмейт ударяло так остро по затылку, словно тупой стороной тяжелого молота, пока по черепной коробке ползла медлительная вибрация женского голоса. «Ты будешь свидетелем его смерти» В тот вечер на опустевшем месте празднования, после криков о помощи раздался душераздирающий вой человека, столкнувшегося с неизбежностью. Их следующая встреча состоялась спустя три тысячи километров и двадцать два года. Антон узнал его сразу. Эти глаза одним взглядом заставляли сердце ускоряться, пытаясь выпрыгнуть из груди подобно верному псу, сидевшему на цепи долгими годами, который рвался на свободу. Его искренне поразило, что парень ничем не отличался от того, кого Антон встретил впервые. Губы Антона дрогнули в подобии ухмылки, пока сам парень разгонял вероятность перерождения. Он отошел на пару шагов назад и с наивной надеждой затаился за ближайшим деревом, чтобы понаблюдать за этим парнем, рассмотреть его и уберечь от погибели от случайного контакта глазами. Парень поистине красив: его угольно-чёрные локоны блестят каштановым оттенком от приятно греющих лучей солнца, а небесно-голубые глаза переливаются множествами ярких искринок. Антон грустно улыбался, наблюдая издалека за парнем, имени которого он не знал, но знал точно только то, что незнакомец не должен увидеть его. Иногда приходилось прятаться, замечая, что соулмейт бегал своими гипнотизирующими глазами вокруг, словно в поисках. Соулмейты всегда чувствуют друг друга на ближайших дистанциях… Ничего не происходило. Антону казалось, что проклятие работает только когда они находят друг друга. Антону казалось, что теория бесконтактного взгляда действительно работает. Теория крахом развалилась, когда до слуха донёсся оглушающий скрежет колёс и глухой удар. Сердце Антона сгорело во второй раз, когда выглянув из своего укрытия, его глаза застывают на одной лишь картине. Кровь застыла в жилах бессмертного. Клубы пыли парили в танце смерти вокруг белоснежной иномарки, местами запачканной брызгами крови, пока тёмный след шин на мокром асфальте вёл к одному единственному парню. Он хрипел, делая последние вдохи. Тучное небо окрасило его глаза в серый, пустой оттенок. Боже, он даже перед самой смертью был настолько прекрасен, словно картина, нарисованная неизвестным художником. Антон тогда не упустил возможности рассмотреть его детальнее. Он подошел к лежащему в алой крови парню на ватных ногах, опустился на колени и, со сковывающим страхом во всём теле, протянул руку к запачканным, прилипшим друг к другу от густеющей крови, волосам. Они безумно мягкие даже погрязнув в пыли и крови. Картина перед лицом была настолько размыта, что Антон не заметил как парень медленно перевел свои глаза на него. Он улыбнулся слишком тепло для умирающего. В ушах отдавало последним выдохом, после которого тело в руках Антона обмякло. Как же красив этот парень, лежащий в руках Антона с открытыми, но такими стеклянными глазами. Его мягкая кожа лица была до того тёплой, что можно было согреться в самую холодную стужу. Его не портили ни струйки собственной крови ни соленые капли, которые Антон ронял на него с разрывающей болью в грудной клетке. Антон решил испытать судьбу, оправившись после нескольких неудач, каждый раз вспоминая проклятье, проговоренное прямо в глаза. Он искал Свету везде, где только можно. В каждом кафе, в котором они гуляли, в каждом парке. Спрашивал у знакомых со слепой надеждой. Но весь его мир рухнул, когда, тайком пробравшись в архивы ведьм, коих было немало, он наткнулся на имя Светы в списке покинувших этот мир ещё тридцать пять лет назад. Он не давал себе покоя долгими годами. Он готовился к очередной встрече, решив испытать судьбу в очередной раз и подготовиться к ней как можно лучше. Ждал годами, переворачивая архивы, легенды и мифы, искал таких же обречённых на вечные муки, как и он сам, но и те оказались с сомнительными ответами. Но Антон так устал находить свое сокровище и так стремительно терять его на глазах. Он устал чувствовать эту боль и осознавать, что из-за него столетиями гибнут ни в чем не виноватые люди, а скорее один, который просто напросто не помнил свою прошлую жизнь и каждую встречу с Антоном. Он искал способы как снять то заклятие, которое теперь тенью по пятам ходит за ним, напоминая о себе невыносимой болью, мучая ночными кошмарами и медленно выжигая сердце вечным страхом. Его первая попытка изменить историю провалилась, но дала возможность посмотреть в глаза дольше, чем на пару минут. Его судьба смотрела на него такими яркими глазами, что Антон невольно сравнивал их с предыдущими и понимал их неизменность. Единственное, что в них менялось — оттенок, который словно хамелеон, скользил шлейфом от кристального голубого неба, метался вокруг чистейшего синего океана, превращался в два красивых василька и угасал едва ли не прозрачно-серым, почти как асфальт. Однако в последующие их короткие встречи, с разницей в двадцатилетия, но продолжительностью в пару минут, прекращались ужасы, происходящие с этим ангельским телом и внеземным личиком. Парень все чаще погибал в длинных руках Антона, одаривая его последним взглядом, а сам Антон научился не заполнять свои глаза слезами, ухватываясь за эти короткие, но такие глубокие взгляды, как можно сильнее. Антон устал. Антону уже вторая сотня. Антон так много раз терял его. Антон испытывает вину перед ним каждый раз всё больше. Он винит себя в каждой их встрече. Сегодня он спокоен так, как не был спокоен уже слишком долго. Арсений чувствует тепло, внезапно окутавшее его тело посреди лесопарка, где он частенько собирал грибы только хобби ради. Его разум стирал каждую его смерть, но душа всё прекрасно помнила и знала. Она и наполняла Арсения спокойствием, готовила того к неизбежной смерти, как готовила и ранее, обещая дать ему возможность взглянуть. Всего лишь взглянуть. Однако всё происходит совсем иначе. Дождись, милый, всё кончится. Арсению впервые тревожно настолько, что колени непроизвольно трясутся, а разум отключается. Он, сам не понимая того, несется по тёмно-зелёному лесу, не обращая внимание на острые ветки, оставляющие на его голых руках краснеющие полосы от ударов, не обращая внимание на небо, покрытое густыми тучами. Сама природа испортилась за считанные минуты. Дожди видят как охочусь я. Он бежал туда, куда несли его ноги, не обращая внимание на ливень, бьющий так, словно собирался проломить саму землю на несколько крохотных частей. Не обращал внимание на то, как ноги скользили по грязи. Где ты? Я бегу за тобою, Растворяюсь мечтою. Он падал в мокрую грязь и поднимался вновь, ломая под ногами ветки. Сердцебиение эхом отражалось по всему телу, закладывало уши, а глаза невольно слезились от тревоги, терзающей все внутренности. Арсений замер на месте, заметив того, кого помнила душа, и, наконец, вспомнил разум. Он наконец-то встретил своего соулмейта. И только сейчас Арсений может рассмотреть его открывшуюся красоту. Его растрепанные мокрые волосы, по которым струйками стекали слёзы небес, ставшие свидетелями вечных мук; его фарфоровая бледная кожа красилась милыми родинками, а та, что на носу, так привлекла внимание голубых глаз… его пухлые розоватые губы, на которых остались следы смытой крови, растянулись в облегченной улыбке, а зелёные, под цвет склонившихся, словно почитая и принимая все боли, деревья, глаза застыли в немом обращении к небесам. Вместе не встречать нам рассветы Два конца — две планеты. В уголках этих загадочных глаз смешались слёзы неба и последние слёзы Антона. Ливень смывает из-под него алую лужу крови, которая после впитается в эти земли. Из его груди торчит осиновый кол. — Я готов был умирать каждый раз, чтобы видеть тебя хотя бы на пару минут.. — шепчет Арсений, дрожа над еле дышащим Антоном, чьи глаза медленно переводятся на него. Арс осторожно гладит ладонью побледневшее, вечно молодое лицо парня, и со всей осторожностью касается губами пухлых. Вдаль уносишься ты. Ты… Где ты?.. Антон нашел единственный способ спасти его от очередной погибели. Антон наконец обрёл покой.