Спаси нас

У пруда было прохладно, и я достала из рюкзака Евину кофточку. Она захотела одеваться самостоятельно, и мы минут пять наблюдали, как маленькие пухленькие ручки путаются в рукаве. Это зрелище не оставило равнодушным даже папу-скептика. Кажется, Никита рассмеялся громче всех, пристально наблюдая за попытками малышки. Его глаза загорелись озорным огоньком, когда Ева, пыхтя, как паровоз, с раскрасневшимися щеками и выпученными глазами уставилась на Никиту. Она недовольно сдвинула бровки и, раскачиваясь, подошла к нему, вытянув кофту вперед. Мужчина прекратил смеяться. Уставился на детскую вещицу, как баран на новые ворота, и лишь покачал головой. Мы с Алисой замерли в ожидании. — Тиво смесного? — недовольно пробурчала малышка. — Тиво смесного? Никита крякнул от неожиданности и растерянно захлопал ресницами. Ева умела вывести из равновесия. — Не смеяться нузно, а помогать. — она надула свои пухлые губки и отвернулась, ожидая подвижек со стороны своего папочки, но тот продолжал изумленно пялиться на ребенка. — Ну ты сто, не умеесь? — театрально вздохнув, Ева вытянула кофточку вперед и немного потрясла ей, привлекая внимание к одежде. — Я? — Никита перевел на нас свой хмурый взгляд. — Ну ты поплёбуй. — Попробуй! — сложив ладони рупором, громко прошептала Алиса и кивнула на Еву. Никита долгим изучающим взглядом смотрел на розовую кофточку с рюшами и не делал абсолютно ничего. По его нахмуренным бровям и сведенным в белую полоску губам было ясно, что вся эта затея с прогулками до пруда его не веселила. Он не собирался идти на поводу у девочки, потому что она явно его нервировала, но вместе с тем отказывать сразу не спешил. Я видела, как внутри него борются ангел и демон. Один просил поступить по совести и надеть кофточку малышке, а второй отчаянно требовал гнуть свою линию и держаться холодно. Я была уверена, что выберет он второго товарища, но мои догадки не подтвердились, потому что спустя минуту, а может и того больше, Никита настороженно взял в руки розовую вещицу, будто она была отравлена, расправил ее и помог Еве просунуть сначала одну руку в рукав, затем другую. Делал он это осторожно и неспеша, словно малышка была хрупким хрусталем и от одного неловкого движения могла рассыпаться. Когда кофточка была полностью надета, Ева радостно взвизгнула и обернулась, впиваясь искрящимся от восхищения взглядом в своего папочку. — Ти научився. — она расширила глазки и похлопала своей маленькой пухлой ручкой грудь мужчины, вызывая на его лице не то ужас, не то смущение. — Мама! Он научився! Маленькой козочкой она устремилась ко мне, вскидывая руки к небу. На лице абсолютный восторг с примесью гордости и счастья. Она обрадовалась маленькой «победе» папочки, думая, что до этого он с трудом мог вытворить нечто подобное. Я ласково потрепала малышку по волосам и кивнула, закусив щеки так, чтобы лицо не треснуло от умилительной улыбки, грозившей растянуться от уха до уха. Когда Алиса увела дочку ближе к воде, мужчина поравнялся со мной. Я слышала, как он раздраженно фыркнул, но, ничего не сказав, бросил свои вещи на землю и просто сел. Его взгляд, задумчивый и тяжелый, был направлен на Еву. Он жадно ловил каждое ее неуклюжее движение, но эмоционально никак не реагировал. — Она что-то спрашивала? — нарушил тишину Никита, продолжая следить за дочкой. Я тряхнула головой, не поверив собственным ушам, но когда мужчина посмотрел на меня своим строгим взглядом, поняла, что это была не слуховая галлюцинация и что вопрос действительно прозвучал из его уст. — Ева каждый день задает сотню вопросов… — съехидничала я. — Она что-то спрашивала про своего… отца? — от напряжения вена на шее Никиты вздулась и быстро запульсировала, на мгновение привлекая к себе внимание. — Пока нет… Но наступит день, когда спросит, и я не смогу соврать. — голос мой прозвучал твердо и уверенно, хотя сомнения касаемо этой темы пожирали изнутри. Могла ли я сказать малышке, что ее отец — тот самый дядя, который помог надеть кофточку в парке и который не хочет впускать ее в свою жизнь? Боюсь, язык не повернулся бы на такую смелость, ровно как и на ложь. На самом деле я боялась, когда Ева спросит про своего папу, но пока она довольствовалась вниманием деда и любовью своей мамочки, мои нервы были в покое. — Да, наверное, ты права. — кивнул Никита скорее даже не мне, а каким-то своим мыслям. — Она заслуживает знать правду. Чувство вины от этих слов захлестнуло меня с головой. — Прости, что сразу тебе не рассказала. Ты тоже заслуживал… — Это уже случилось, нет смысла жалеть о прошлом. — Никита раздраженно вздохнул. — Она делает тебя счастливой, а я бы только все испортил. — Ничего не случится, если ты назовешь Еву по имени. — я старалась придать голосу легкости, но раздраженные нотки уж сильно выделялись на фальшивом фоне. Мужчина потряс головой. — Я не хочу давать ложных надежд. — пробормотал он, имея в виду отцовство, обрывая, тем самым, последнюю ниточку, за которую я старательно цеплялась, на корню. — Поверь, лучше не иметь никакого отца, чем иметь одного, но бесчувственного. По тому, как блеснули его глаза, стало ясно, что за такой позицией скрывается личная история. Я мало что знала про отношения Никиты с его отцом, ну, кроме того, что Киоссе-старший — не самый приветливый и приятный человек на всем белом свете. Когда мы встречались, Никита держал меня на расстоянии, не позволяя вовлекаться в его личную семейную жизнь. Тогда мне казалось это правильным. Я наивно верила, что таким образом парень просто не желает торопить события, но сейчас я знала, что просто не была для него той, кому бы он смог по-настоящему доверить свою душу. — Я бы оставила право выбора за Евой. Дочка звонко рассмеялась, привлекая наше внимание. Она была такой яркой, счастливой и открытой. И она не заслуживала той семейной драмы, какая разворачивалась сейчас за ее спиной. — К сожалению, мы не выбираем, в какой семье родиться. — бесцветным голосом отозвался Никита, а мои руки буквально зачесались от желания коснуться его плеча в качестве поддержки, только я сдержалась, пряча ладони за спиной. — Я не хочу, чтобы ты считала меня монстром, просто… — он повернул голову на меня, все еще оставляя взгляд на Еве, — просто мне это не надо. Сердце кольнуло, а ребра неприятно сжались, как будто я летела с огромной высоты без страховки. В ушах эхом звенел детский смех, а перед глазами виноватый, но полный решимости взгляд карих глаз. Точно таких же, как и у нашей дочери. Я поджала губы и молча кивнула. Если он принял решение, значит так тому и быть. — Если вдруг когда-нибудь… — я запнулась на полуслове, сомневаясь, стоит ли вообще продолжать, но, еще раз посмотрев на резвящуюся у воды Еву, продолжила, — если когда-нибудь ты решишь, что она нужна тебе, я не буду мешать. Никита никак не отреагировал на мои слова, он просто встал, поднял с земли свои вещи и ушел.