А любишь ли ты меня?

Я выхожу из кабинета и улыбаюсь Мире, которая тут же радостно визжит и кидается мне на шею, а я смеюсь, обнимая её в ответ. — Наконец с тебя сняли этот гипс! — радостно говорит она. — Да, наконец-то. Он меня уже задрал. С ним жить спокойно нельзя. — фыркаю я, закатывая глаза. Мира отстраняется от меня, заинтересованно смотря на мою руку. — И что теперь? — спрашивает она. — Что теперь, что теперь? Разминать, пока не очухается. Слава Богу, перелом был несерьёзный. — хмыкаю я, пожимая плечами. Мы вместе направляемся к машине, и я облегчённо выдыхаю, чувствуя, какой же это кайф – ходить без гипса. Правда рука ещё немного не разгибается до конца, но что ж теперь. Лучше так, чем в гипсе. Ну а теперь надо отвезти Миру в школу, откуда я её так бессовестно забрала. Надеюсь, мне повезёт, и мы как раз попадём на какой-нибудь урок русского или литературы. Очень надеюсь. *** Я закрываю дверь в кабинет музыки и выдыхаю, качая головой. Учителю всё объяснила, она меня поняла и простила Миру. Но это не то, на что я рассчитывала. Ну что ж, значит, такова моя судьба – так и не пересечься с Яной Александровной. Очень печально, но ладно. Я разворачиваюсь и хочу уже выйти из рекреации, но только прохожу мимо очередного кабинета, как вдруг дверь следующего открывается, и я резко затормаживаю, чтобы не врезаться, и облегчённо выдыхаю. — Осторожнее, пожалуйста. А то убьёте кого-нибудь ненароком. — усмехаюсь я, но замираю, как только учительница закрывает дверь и поворачивается ко мне. И тоже замирает. Я стою в оцепенении, даже не зная, как реагировать, и не понимая, что чувствую. То ли страх, то ли радость.. даже не знаю, что больше. Всё-таки, мы друг друга месяц не видели. Мы смотрим в шоке друг на друга минуты три, после чего я усмехаюсь, выгибая одну бровь: — Так что там с забавным фактом про Гоголя? — Ох, Нэй.. — выдыхает она, явно улыбаясь, после чего подходит ко мне и вдруг обнимает. Я замираю, не зная, как реагировать, но, очнувшись, тут же обнимаю её в ответ, закрывая глаза и чувствуя, как бешено бьётся сердце. Такое ощущение, что я обнялась с близким человеком.. — И я по вам очень скучала, Яна Александровна. — шепчу я, чувствуя вдруг аромат её духов. Ох блять, как же они вкусно пахнут… Я сейчас в обморок свалюсь, честное слово. — Ой, не ври. — хмыкает она, потрепав меня по голове, и я, у которой за месяц успела уже зажить кожа головы, довольно улыбаюсь. — Заметьте, я не вздрогнула. — Наслаждайся этим, пока всё снова не началось по-новой. — Знаете, за прошедший месяц без вас я поняла, что, походу, я в какой-то степени мазохистка, поэтому~ — Заткнись, мать твою. Я тихо смеюсь и вдруг понимаю, что именно сейчас, в объятиях Яны Александровны, я чувствую себя очень спокойно.. Очень спокойно и хорошо.. Боже, как же непривычно.. Но приятно. До жути приятно. *** — ..размуровали меня только что, буквально полчаса назад. И вот, пожалуйста, я здесь. Вы были чуть ли не первым человеком, которому я это сообщила. — хмыкает Нэй. — Мило с твоей стороны. — усмехаюсь я, качая головой. — И не говорите. Там Мия-то с Мирой как ночёвку у вас провели? Ещё в начале октября. — Думаешь, я знаю? Я к ним старалась не заходить и, видимо, поэтому им всё и понравилось. — Понравилось и ладно. — Это верно. А, и ещё. Что за бред с лестницей ты выдумала, объясни мне? — задаю я тот самый вопрос, который хотела задать ей ещё тогда, когда Мира пришла на урок и известила меня о том, что Нэй, видите ли, оступилась на лестнице, упала и сломала себе руку. — В смысле «бред»?! — тут же возмущается Нэй, протирая свою руку. — Ничего это не бред! Очень даже замечательная карикатура вышла. Но, что самое главное, правдоподобная. С моим везением я действительно могла спокойно спускаться по лестнице и ёбнуться. Это вполне себе в моём стиле. — Это-то понятно, я с этим не спорю, но, Нэй, неужели тебе было так влом сказать правду? Между нами повисает тишина, пока Нэй с искренним непониманием смотрит на меня. — А зачем, Яна Александровна? Я же.. Я же не хочу, да и не могу выставить вас в дурном свете. Уж куда проще придумать забавную историю, чем потом выслушивать, как вас поливают грязью, хотя у вас были весомые причины это сделать, и я это прекрасно понимаю. Я выдыхаю, зарываясь пальцами в волосы. Господи, Нэй.. Какая же ты.. маленькая глупая девчонка. — Откуда ты взялась такая?.. — выдыхаю я, зачёсывая волосы назад и подпирая теперь одной рукой подбородок, смотря на неё. — Такая.. замечательная? — усмехается Нэй, выгибая одну бровь. — Такая идиотка. — фыркаю я, откидываясь на спинку кресла, и Нэй смеётся. — Чёрт возьми, теперь-то я вас узнаю! Знаете, Яна Александровна, я безумно по вам скучала, несмотря на некоторые наши.. увлечения. — Вот это у тебя понятия. Буду знать. — Вы зациклились на одном и совершенно не услышали другое! — возмущается Нэй, на что я хмыкаю, качая головой. — Я всё услышала, Смит. Не переживай. — Точно? А то знаете, это, вообще-то, очень важно. — Точно-точно. — Хорошо, поверю вам на слово. И ещё.. можно поинтересоваться? — Рискни. — пожимаю я плечами. — Когда мы с вами обнялись~ — Не продолжай. Мы с тобой обнялись в первый и последний раз, потому что ты сморозила какую-то уж слишком забавную ерунду, и я, которая обходилась без этого месяц, просто не сдержалась. Так что закатай губу. — А жаль. Мне понравились объятия с вами. — Успокойся, — хмыкаю я, качая головой и вставая с кресла, начиная искать контрольную работу для девятого класса, который сейчас придёт. — А если мы с вами подружимся, то можно будет обниматься? — Уймись. — Ну Яна Александровна! — Не веди себя как ребёнок. Если ты думаешь, что за месяц что-то поменялось, и я стану терпеть твои идиотские выходки, то обломайся – ничего не поменялось. — Прямо-таки ничего? — Ничего. — Тогда почему вы ещё меня не прижали к стенке? — просто сияя от своего самодовольства, интересуется Нэй. Я беру работы и кладу их на стол, облокачиваясь на эту стопку одной рукой и поднимая взгляд на Нэй. — Значит, мне этого пока не хочется. Но это временно, не переживай. — Ох, нет, вот как раз насчёт этого я и не переживаю. — хмыкает она, качая головой. — Вот и замечательно. Так, а теперь давай – кыш отсюда. Сейчас уже звонок будет. — У вас не у Миры урок, случаем? — Случаем нет. Давай-давай, топай. Нэй выдыхает и встаёт с парты, на которой сидела. Берёт куртку и уже начинает надевать её, и я замечаю, как она морщится, как только поднимает свою, видать, только что зажившую руку. Выдыхаю, опуская взгляд на папку с работами и доставая их, но мыслями в том моменте, когда раздался чуть ли не оглушительный хруст, короткий, но полный боли вскрик Нэй, а потом уже и её тело, содрогающееся от рыданий… Я передёргиваюсь. Твою мать, эти воспоминания меня преследуют каждый день с того момента. Каждый, сука, день. — Яна Александровна? — зовёт меня Нэй, и я поднимаю на неё взгляд, выгибая одну бровь. Она улыбается, и я вижу уже до боли знакомые ямочки на её щеках, про которые уже даже успела забыть. — Вы всё ещё меня ненавидите? — Заметь, я ни разу такого не сказала. — качаю я головой. — Ну блять, вы меня поняли. Вы всё ещё приглашаете меня на ночёвку в субботу вечером, чтобы как-то там развлечься? Уж не знаю как именно, но самое главное, что вы не собираетесь меня… — …оттрахать. Знаю, прекрати это повторять так часто. Нэй усмехается и подходит ко мне, останавливаясь по другую сторону стола и облокачиваясь на ту же самую папку, на которую буквально минуту назад облокачивалась я, и расстояние между нами становится неприлично близким. — Да, именно. И вы это хорошо запомнили. Ну так что? Мне приходить к вам в субботу вечером? — улыбается она, подпирая рукой подбородок и поигрывая бровями. Я хмыкаю, привычным жестом зарываясь пальцами в её волосы и почёсывая кожу головы. — Приходи, раз так хочется. Но не оплошай – иначе придётся мучиться. У меня на тебя там были большие планы. И не забудь прихватить Миру. — Она там прям обязательна? — интересуется Нэй. — А что, хочешь интимную обстановку, где будем только мы с тобой? Держи карман шире. Нэй расплывается в довольной ухмылке и кивает, осторожно беря мою руку (которая была в её волосах) в свою и поднося её к губам. — Да, моя госпожа. — шепчет она и хочет уже поцеловать мою руку, но я в последнюю секунду ловко забираю её прямо у неё из-под носа и мило улыбаюсь, обхватывая ею её шею и поднимая за неё Нэй так, чтобы она смотрела в мои глаза немного снизу вверх. — Уже «госпожа»? Как приятно с твоей стороны, Смит. — Ох, так вам нравится? Да у нас с вами регламент отношений что-то вроде «контроль/подчинение». А ещё я, кажись, влюбилась в ваш фетиш насчёт шеи. — Это замечательно. Значит, в субботу вечером ты будешь довольна. А теперь разворот на девяносто градусов и по прямой – прямо к двери. — командую я, отпуская её шею. Нэй хмыкает и послушно идёт к двери, но останавливается прямо у неё и поворачивается опять ко мне. — Вы напишете? — Зачем? Мы с тобой всё уже назначали. — Тогда ладно. До скорого, Яна Александровна. — До скорого, Нэй. Она кивает, разворачивается и выходит за дверь. Как только она за ней закрывается, то тут же звенит звонок, и я усмехаюсь, качая головой. Вот же мелкая нахалка. *** Два дня пролетели незаметно, и вот я уже открываю дверь, видя на пороге Нэй и Миру. Мира улыбается, здороваясь со мной, и я киваю, пропуская её. — Добрый вечер, госпожа, — шепчет она, беря мою руку в свою и делая очередную попытку поцеловать мою руку, как уже пыталась в четверг, но я усмехаюсь, забирая её у неё. — Добрый-добрый. Проходи и ты, несчастье моё, — хмыкаю я, пропуская и её теперь. Закрываю за ними дверь, пока они раздеваются и вешают куртки на вешалку. Мия, поздоровавшись с гостями, сразу же забирает Миру, и они уходят в одну из комнат. А мы с Нэй проходим в гостиную, где она садится на её излюбленный диван и улыбается, выжидающе выгибая одну бровь. — Ну и чего ты хочешь? — спрашиваю я, садясь в кресло напротив неё, закинув ногу на ногу и скрещивая руки на груди. — Вообще я жутко хочу чай, но вы же, наверняка, не об этом, поэтому давайте с вами посидим и попиздим, пока не сбудется то, ради чего вы меня сюда позвали. — с улыбкой предлагает она, вскидывая брови в убедительном жесте. Я усмехаюсь, выгибая одну бровь: — Ты уверена? Это долго ждать придётся. Пока девочки не уснут. — Ну и замечательно. Тогда давайте сидеть и пиздеть. — Пойдём лучше я действительно сделаю тебе чай, чтобы разговор не шёл так сухо. — хмыкаю я, вставая с кресла и направляясь на кухню, пока Нэй падает на диван, звонко смеясь от моей, на первый взгляд, глупой шутки. Я выдыхаю, поворачиваясь к ней и опираясь плечом о косяк прохода, который ведёт на кухню, и смотрю на эту картину, качая головой, пока Нэй чуть ли не задыхается от смеха. Господи, ребёнок. Из комнаты вдруг выходят Мира с Мией и, заметив Нэй, переводят непонимающий взгляд на меня. — Если вы хотите узнать, почему это восьмое чудо света задыхается от смеха, то лучше не спрашивайте – ей стало плохо от шутки, которой лет за триста. — поясняю я, пока Нэй берёт ближайшую подушку и закрывает ею лицо, приглушённо смеясь теперь в неё. Я выдыхаю, закатывая глаза. — За что мне это, Господи? Я сижу с тремя детьми. Так, девочки, чай будете? Одна уже захотела. — Да, наверное будем. — кивает Мия, после чего они с Мирой переходят в другую комнату, и я усмехаюсь, переводя взгляд на Нэй. — Нэй, успокойся. Уссышься сейчас. — Ваши шутки задушат меня раньше, чем ваши прелестные руки. — выдыхает Нэй, убирая подушку и наконец успокаиваясь. — Лестно слышать. Давай вставай и пойдём – чай тебе сделаю, как ты и хотела. Нэй кивает, отходя от смеха, и встаёт с дивана, направляясь следом за мной на кухню. Ну что ж, сейчас будем сидеть и разговаривать, так тому и быть. *** Я что-то увлечённо рассказываю Яне Александровне и, когда прерываюсь, чтобы выпить немного охренеть какого вкусного чая, Яна Александровна неожиданно спрашивает следующее: — Как рука? Разминаешь? Я киваю, ставя кружку на место. — Да, потихоньку. Спасибо, что спросили. — Да ладно тебе, не за что благодарить. — отмахивается Яна Александровна, пока я облокачиваюсь руками на стол, подпирая ими подбородок, и смотрю в ледовито-голубые глаза напротив, качая головой. — Вот тут-то вы и не правы. Я вас так и не поблагодарила тогда.. в лёгком шоке пребывала. Спасибо вам, Яна Александровна.. правда, спасибо. Вы отвели меня в травму практически ночью, ждали, пока со мной там разберутся, а потом ещё и довезли до дома. Я.. я даже, если честно, не знаю, как вас отблагодарить. — Нэй, не начинай, — выдыхает Яна Александровна, вставая из-за стола, и я тут же на автомате хватаю её за футболку, пытаясь остановить, он она перехватывает эту мою руку и прижимает к стене. Я прикусываю нижнюю губу, смотря на неё снизу вверх. — Яна Александровна, вы должны принять мою благодарность. Мы с вами виноваты обе в этой ситуации, но вы мне несказанно помогли, и я.. я просто вам обязана. Вы мне очень сильно помогли, поэтому спасибо вам огромное. — шепчу я. Яна Александровна качает головой, отпуская мою руку и отворачиваясь от меня к окну, зарываясь пальцами в волосы. — Нэй, ты не понимаешь.. — Конечно не понимаю, куда уж мне? — презрительно фыркаю я, возвращаясь к чаю и отпивая его. — Нэй, я серьёзно. Прекрати паясничать. — Яна Александровна, вы сами виноваты. Не хотите мне ничего рассказывать – так не беритесь. Вы же знаете, что я начну задавать вопросы, на которые вы не захотите отвечать, и в итоге идиоткой окажусь я. Просто, блять, потому, что лезу не в своё дело. Знаете, это тоже как-то не по-товарищески. Яна Александровна выдыхает, после чего вдруг разворачивается и куда-то направляется, оставляя меня наедине с чаем. Я хмурюсь, поворачиваясь в её сторону. Ёпт вашу мать, я её выводить значит начала, а она просто взяла и свалила? Ну пиздец. Я выдыхаю, откидываясь на стену. Ни черта не понимаю я эту женщину! *** Так, дети спят.. время уже позднее. Отлично. Я выдыхаю, направляясь в комнату, куда послала меня Яна Александровна, если у меня появится желание лечь спать. Желание лечь спать не появилось, а вот желание узнать, что же должно сейчас с минуты на минуту произойти, появилось. Я захожу в комнату, с каким-то удовольствием отмечая, что уже была в этой комнате месяц назад. Если говорить начистоту, то в этой квартире я была уже в каждой комнате. Я ложусь на кровать, закрывая глаза и устраиваясь поудобнее, ожидая мою госпожу. Уж хрен его знает, что она придумает, но меня это не волнует – я просто жду Яну Александровну. Просто жду её, потому что с ней хорошо. Потому что с ней мне спокойно, несмотря на то, что порой между нами происходит. Я киваю своим мыслям и неожиданно понимаю, что начинаю проваливаться в сон. Ох ты ж твою мать.. Я пытаюсь не уснуть, при этом не открывая глаз. Но сон начал брать своё, и вскоре я уснула. Ненадолго. Я хмурюсь, сквозь сон ощущая, что мою шею что-то плотно обхватывает. Невольно улыбаюсь, ощущая холод уже знакомых пальцев, и, всё-таки, открываю глаза. И тут же слышу сначала звяканье цепи, а потом уже и чувствую резкий рывок, и вот я уже смотрю в злые тёмно-голубые глаза напротив, чувствуя, как что-то (явно не пальцы) обхватывает мою шею уже намного плотнее, что доставляет лёгкий дискомфорт. Увидев в руках Яны Александровны цепь, которая идёт в мою сторону, а если точнее, то в сторону моей шеи, я вдруг чётко осознаю, что именно у меня на шее. И хочу уже возразить, но Яна Александровна закрывает мне рот рукой, и я протестующе мычу в неё, пальцами нащупывая у себя на шее вещь и убеждаясь в ней уже на все сто. Ошейник. Чёртов кожаный ошейник! — Что такое, Смит? — шепчет Яна Александровна, как только я поднимаю взгляд от цепи на её глаза. — Паника началась? Не ожидала такого, верно? Я выдыхаю ей в руку, закатывая глаза. Блять, Яна Александровна, вы не меняетесь! Я мычу ей в руку, пытаясь возразить и параллельно с этим убрать её руку со своего рта, но она вдруг наматывает цепь на кулак, и я чувствую, как ошейник начал сдавливать мою шею, перекрывая дыхательные пути, и воздуха уже начинает не хватать. Твою мать, а это куда страшнее, чем руки Яны Александровны! Я, наконец, осознаю весь ужас и всю безысходность своего положения, и качаю головой (что слегка затруднительно), умоляюще смотря в глаза напротив и, всё-таки, пытаясь убрать её руку со своего рта. — Руки! — тихо цедит Яна Александровна, подползая на кровати ближе ко мне и чуть ли не седлая меня. При этом слышится предательский скрип кровати, и я сдавленно усмехаюсь. Нашего совместного веса кровать, видимо, не выдерживает. — Не уберёшь руки самостоятельно, и они познают своё счастье в наручниках. Уж поверь мне, у меня есть и такое. Хочешь опробовать? Я тут же отдёргиваю руки от её, как ошпаренная. А хотя.. если можно ошпарить словами, то Яна Александровна только что это сделала. Дыхание сбивается, и я чувствую, что задыхаюсь. Блять! — Итак, Нэй.. давай теперь проведём с тобой воспитательную беседу. — начинает Яна Александровна, всё-таки действительно садясь на меня сверху, чтобы я не дёргалась, и кровать снова скрипит. Плохо слышно, но скрипит. Я тут же, услышав это, сдавленно и уже немного хрипловато мычу, протестуя. Какая, блять, воспитательная беседа?! Я сейчас отрублюсь с этим ошейником на шее, а она хочет со мной воспитательную беседу провести?! — Я вижу, ты в восторге. Ну что ж, тогда давай с тобой разъясним некоторые неполадки в наших отношениях. Но для этого мне нужны твои обожаемые волосы, а как ты понимаешь, руки у меня всего две. — пожимает плечами она, резко дёргая меня к себе за поводок так, чтобы теперь он очень больно давил на шею и душил ещё больше, заставляя меня гортанно зарычать. Я зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться от боли, и слышу, как она снова наматывает цепь на кулак, и теперь я сдавленно скулю, пока всё вокруг снова подёргивается дымкой, как и в прошлый раз. Верный признак того, что меня вот-вот вырубит. — А потому, будешь хорошей девочкой, или мне сломать тебе шею? Я тут же мычу ей в руку, еле сдерживая слёзы. Она одобрительно кивает и ослабляет хватку на моей шее, и я судорожно выдыхаю. Яна Александровна убирает руку от моего рта, чтобы я смогла отдышаться, и я действительно начинаю хватать ртом воздух, параллельно с этим тихо кашляя. — Давай приходи в себя и закрывай себе рот рукой самостоятельно. Не дай Бог услышу от тебя хоть один громкий звук – задушу этим ошейником. Поняла меня? — грозно спрашивает она, зарываясь пальцами свободной руки в мои влажные волосы, от чего я вздрагиваю. — Поняла. — хрипло шепчу я, всё ещё делая попытки отдышаться. Иначе мне уже через минуту придётся снова об этом только молиться, извиваясь на этой чёртовой кровати от нехватки кислорода. Ох блять, какая же длинная ночь впереди… *** Я тихо подхожу к закрытой двери, которая ведёт в комнату, куда ушли Нэй с Яной Александровной. Уж слишком странные звуки там слышится посреди ночи. — Мир, что мы тут делаем?! — шипит на меня Мия, но я лишь отмахиваюсь от неё. — Тихо! Послушай лучше. Мы замолкаем и прислушиваемся к звукам за дверью. И замираем. Слышатся скрипы кровати, неразборчивый шёпот Яны Александровны и, на удивление… приглушённые стоны и мычания Нэй. Я удивлённо улыбаюсь. Охренеть… Всё-таки, Нэй мне врёт. И про то, что они с Яной Александровной вообще ни-ни в этом плане, и про то, что она, видите ли, актив. Да какой же она актив, когда тут такое слышится? Тут Нэй вдруг издаёт довольно громкий гортанный стон, и тут же слышится шлепок. Я выдыхаю, закрывая глаза и чувствуя, как горит лицо. Вот это у них там постельные сцены.. — Пойдём отсюда нахрен, пока не услышали ещё что получше. — тихо усмехаюсь я, обращаясь к Мии, и сама разворачиваюсь, возвращаясь в нашу комнату. Ох Нэй.. ну ты и чертовка… Но зато я уже знаю, как буду подстёбывать её завтра. Я в шоке.. просто в шоке. *** Я чуть ли не валюсь с ног, поэтому приваливаюсь плечом к холодильнику, стоящему рядом с кофемашиной, от которой жду, пока она мне нальёт кофе, и закрываю глаза, пытаясь не уснуть. Время восемь утра, чёрт побери, а мы сейчас все на кухне. Охренеть, вообще никому не спится. Ну а у меня слипаются глаза, жутко ломит всё тело, снова болит кожа головы, и немного болит горло. Даже глотать с трудом удаётся. Спасибо Яне Александровне. Но, кстати, стоит отметить, что я действительно благодарна Яне Александровне.. не за нашу весёлую ночь, естественно. За то, что она отдала мне свой чёрный свитер с горлом, который, по ощущениям, больше меня в два раза. И он мужской. Но на мой вопрос о том, откуда у неё мужской свитер, она ответила, что просто перепутала его с женским, и поэтому не носит его. А я с превеликим удовольствием надела его, потому что, во-первых, он тёплый, во-вторых, он мужской и больше меня в два раза (я это уже подмечала, да), а в-третьих, он пахнет духами Яны Александровны, что просто вскружило мне голову. — Просыпаемся, Нэй, просыпаемся! — слышу вдруг я, после чего чувствую чудесные длинные холодные пальцы, которые зарываются в мои волосы, почёсывая кожу головы, и я тут же на автомате дёргаюсь от неё. — Ну Яна Александровна, отстаньте! Дайте поспать.. — бормочу я, убирая со своих волос её руку и снова приваливаясь плечом к холодильнику. — И вообще, с какого чёрта вы такая бодрая? — Потому что я ночами сплю, в отличие от некоторых. — Ага, конечно, — усмехаюсь я, закатывая глаза, и мне тут же прилетает отрезвляющий подзатыльник. — Ай! Мира с Мией смеются, пока я оборачиваюсь к Яне Александровне. — Заткнись! — шепчет она, мило улыбаясь. — Затыкаюсь, — послушно киваю я, поворачиваясь обратно к кофемашине и настраивая режим на то, чтобы полилось уже взбитое молоко. Девочки успокаиваются, а я опираюсь рукой на кофемашину и морщусь, так как боль сейчас прошлась по всему телу. Ох блять.. — Нэй, всё в порядке? — интересуется вдруг Мира. — Да, — киваю я, не смотря на неё, а смотря только на кофемашину. — Ты как-то очень болезненно поморщилась, — подмечает она. Я хмыкаю, кивая и откидываясь спиной на холодильник, поворачивая голову к ней: — Верно подмечено. Да, у меня действительно что-то всё тело ломит. Причина пока остаётся неизвестной. На последних словах я усмехаюсь, переводя взгляд на Яну Александровну, которая это точно заметила, но упорно стояла ко мне в профиль и закрыла улыбку тем, что отпила немного кофе из своей кружки. Сучка какая, вы гляньте. — Мам, а зачем ты отдала Нэй свой свитер? — интересуется вдруг Мия, и я, которая уже тоже начала пить свой готовый кофе, еле сдерживаю смех. Поворачиваюсь к Яне Александровне, выгибая одну бровь: — Действительно, Яна Александровна, зачем вы отдали мне свой свитер? Она мило улыбается Мии, подходя ко мне и кладя руку мне на плечо, поглаживая его. — На улице уже ноябрь, и Нэй мне просто надоела уже со своим «мне холодно!». Я тут же пихаю её локтем в ребро и перевожу на неё взгляд, немного поднимая голову, возмущённая этим ложным заявлением и тем, каким тоном она сказала это самое «мне холодно!». Она переводит на меня взгляд, в свою очередь немного опуская голову, и я хочу уже сказать ей что-то типа «эй, что за хрень вы несёте?! Такого не было!», но она предупреждающе сжимает моё плечо, заставляя меня лишь немного поморщиться и мило улыбнуться ей. — Ну зачем вы таким тоном это произнесли? Я же не так это говорила. — Да я тебя умоляю, Нэй, какая разница? — фыркает Яна Александровна, закатывая глаза и снова прикладываясь к кофе. Я хмыкаю, скрещивая руки на груди и делая то же самое, ощущая тёплую руку Яны Александровны на своём плече и чувствуя себя от этого так.. уютно, что ли? Наверное да. Да и я чувствую тёплое тело Яны Александровны рядом со мной, от чего мне тоже хочется просто улыбаться и кайфовать от этого ощущения тепла и комфорта, несмотря на то, что ночь получилась холодной и дискомфортной.. должно быть, это стоило того, что происходит сейчас на этой кухне. И раз это моя награда за мои страдания, то я готова страдать вечно. Лишь бы мне было так же хорошо с Яной Александровной как сейчас. Я действительно чёртова мазохистка, походу.