А любишь ли ты меня?

— Нэй? Я оборачиваюсь. И улыбаюсь со слезами на глазах, как только вижу Бевви. Она подходит ко мне, с её любимым шутливо-укоризненным взглядом, и я поворачиваюсь к ней полностью, заводя руки немного назад и опираясь ими на подоконник, на который облокачивалась буквально несколько секунд назад, смотря в окно. — Да? — Ты снова тут в депрессию погружаешься? — спрашивает она, обнимая меня за талию, и я усмехаюсь предательски дрожащим голосом, кивая и немного отворачивая голову в сторону, ощущая мой любимый и родной аромат её духов. — Немного.. — признаюсь я. — И что же у тебя случилось? Рассказывай. Я прикусываю нижнюю губу, сглатывая. Блять.. — Кошмары снятся, — тихо отвечаю я, закрывая глаза. — Маленькая ты моя… И что же тебе приснилось? — заботливо спрашивает она, начиная успокаивающе гладить меня по спине, и это становится последней каплей – я плачу, крепко-крепко обнимая её в ответ. — Мне приснилось, что ты умерла, Бевви… — в слезах шепчу я. Бев замирает, а я продолжаю плакать ей в плечо, но тут я вздрагиваю и открываю глаза. Темно. Я резко сажусь на кровати, осматриваясь, и чуть ли не вскрикиваю от неожиданности, замечая Яну Александровну, которая сидит рядом со мной, с включённым телефоном в руках, и смотрит на меня. Довольно яркий свет от экрана её телефона позволил мне разглядеть её то ли напуганное, а то ли напряжённое выражение лица. — Ты с ума сошла, Смит?! — выдыхает она, и я судорожно выдыхаю, протирая лицо руками. — Ты какого чёрта так резко вскакиваешь?! — Мне.. мне приснился кошмар.. — тихо оправдываюсь я, обхватывая плечи руками и чувствуя, как мне стало холодно. И пот, градом катящийся сейчас с меня, тоже холодный. Блять.. Я стираю слёзы с глаз, но не помогает, и я вдруг, неожиданно даже для самой себя, начинаю плакать, закрывая лицо руками и утыкаясь в колени. — Нэйт? Я слышу её как будто бы издалека, потому что перед глазами у меня чёткий образ Бевви, которая обнимает меня и гладит по спине, а от её мягких золотистых волос исходит до боли знакомый аромат её духов… — Нейтан, твою мать, Смит! — слышу я уже очень близко с собой, а потом уже и чувствую длинные и холодные пальцы, которые зарываются в мои волосы, и честно не сдерживаюсь. Разворачиваюсь и крепко обнимаю Яну Александровну, прижимая к себе и плача навзрыд ей в плечо. Она напоминает мне Бев, она жутко напоминает мне мою любимую Бевви, которую я больше никогда-никогда не увижу! Яна Александровна замирает от неожиданности, и даже её пальцы отпускают мои волосы. Я лишь плачу, так крепко обнимая её, что, кажется, могла бы сломать ей все кости к чертям, но вроде ничего такого не происходит, поэтому я утыкаюсь носом ей в плечо, уже просто в голос рыдая. Она вроде пытается меня оттолкнуть, но я это едва чувствую, потому что просто уже не в себе от боли, которая прожигает сейчас моё сердце только так. И Яна Александровна – моё единственное спасение. *** Я глажу Нэй по спине, потому что больше мне ничего другого не остаётся – она вцепилась в меня так, как будто от этого зависит её жизнь. Я уже пыталась её оттащить и за волосы, и как только не пыталась – бесполезно. Поэтому осталось её только успокоить, чтобы она, наконец-таки, отцепилась от меня. И именно из-за этого я сейчас обнимаю её и глажу по спине, хотя, чёрт возьми, вообще не хотела этого делать! Прикасаться к Нэй я вообще не хочу от слова совсем, но мне, сука, больше ничего не остаётся. А она до сих пор плачет, и я закрываю глаза, кладя подбородок ей на плечо. Кошмар ей приснился. Что же там такого страшного ей приснилось, если мы в обнимку уже час сидим? А вот хрен знает. Я уже полчаса назад даже откинулась на стену, чтобы спина не затекала. И Нэй, конечно же, не отпустила меня, так же крепко сжимая в объятиях. Но сейчас я вдруг ловлю себя на мысли, что.. что в возрасте Нэй мне тоже нужен был человек, которого я могла бы крепко обнять и не отпускать. Сидеть часами напролёт в обнимку, лишь бы ощутить хоть немного поддержки.. и, наверное, в частности поэтому я и перестала сопротивляться, когда Нэй меня обняла. Наверное… — Как скоро ты отойдёшь, Смит? Ты-то нихрена не работаешь, а вот мне рано вставать, — деликатно интересуюсь я. Нэй судорожно выдыхает, пытаясь немного успокоиться, чтобы ответить мне, поэтому я и не тороплю. А то вдруг прикрикну на неё, а она, не дай Бог, снова расплачется. Минуты через три её немного отпускает, и она судорожно выдыхает, приподнимая голову от моего плеча, чтобы ответить. — П-Простите.. Я.. Я сейчас.. п-постараюсь успокоиться… Дайте мне буквально минуту… — Хорошо, — киваю я. Нэй тоже кивает и делает пару глубоких вдохов, после чего, ещё немного так посидев, явно нехотя отпускает меня и отстраняется. Я открываю глаза и морщусь, ощупывая себя. — Твою мать, ты мне чуть все кости не сломала, — возмущаюсь я, заставляя Нэй неловко хмыкнуть. — Простите.. я правда не хотела.. Нет, хотела, но не хотела ломать вам ничего. Правда. И.. и спасибо вам большое. Мне стало легче, — шепчет она, стирая слёзы с щёк. — А ты мне выбора не оставила – вцепилась так, что хрен отцепишь, — фыркаю я. — Да? Простите… Я.. Я даже не заметила.. — Да и чёрт с этим. Давай спать – мне завтра вставать рано. — Нет, я не пойду. Вы ложитесь, спите, а я пойду на кухню, — решает она, вставая с кровати. — Чай пить? — хмыкаю я, выгибая одну бровь. — А чего вы веселитесь? Да, я пойду пить чай, — совершенно серьёзно отвечает она, и я усмехаюсь, кивая. — Ладно, топай. Не испугаешься? Она молчит, видимо, смеряя меня красноречивым взглядом. В темноте не шибко видно. — Вы с юмором, я заметила, — хмыкает она. — Ну что ты? Беспокоюсь за тебя, маленькую девочку. — Не смешно. Всё, давайте, идите спать, а я пойду пить чай. Если до утра не отойду, то даже могу вас разбудить, — усмехается Нэй. — Ну а если я не усну в течение десяти минут – жди меня. На ночь глядя чай очень хорошо помогает успокоиться. — Значит, припасу специально для вас чай с ромашкой. Договорились? Я улыбаюсь, кивая: — Договорились. *** Я пью свой самый вкусный чай, но практически не чувствую этого. Бевви. Это единственное, о чём сейчас все мои мысли. О ком, если точнее. Дорожки от слёз на щеках у меня уже высохли, а вместе с ними и притупились все чувства и эмоции. Хочется просто посидеть хотя бы полчаса в молчании, вспоминая все самые лучшие моменты с ней. С Бевви. С моей дорогой подругой. И я действительно погружаюсь в мои самые первые приятные воспоминания с этой прекрасной девушкой… *** Я благополучно иду домой, закуривая сигарету. Уже опоздала на две минуты. Ну что ж поделать – придётся отхватывать. Опять оры, крики и всё подряд. Ну, хотя бы не бьют меня мои дорогие родители. И на том спасибо. — Эй, парень! — слышу вдруг я и оборачиваюсь. Да, из-за моей стрижки и одежды меня часто начали путать с парнем, и я уже и на это откликаюсь. И да, точно – меня позвала какая-то девушка. Лет двадцать пять. Она идёт с пакетом в одной руке и держит второй за руку ребёнка. Маленькую девочку, которой лет десять. — У тебя деньги выпали! — кричит девушка, и я опускаю взгляд под ноги. Да, точно – мои пятьдесят рублей. Я наклоняюсь и подбираю их, убирая в карман джинсов. — Спасибо! — благодарю я, и девушка кивает. Я хмурюсь, всматриваясь. Они остановились, и я вдруг чётко заметила, насколько тяжёлый пакет держит в руках эта милая дама. Прямо-таки дрожит у неё рука. Надо помочь, наверное… А то как-то нехорошо получается. Я киваю своим мыслям и тут же подхожу к ним, выбрасывая сигарету. — Вам помочь? — предлагаю я, как только останавливаюсь рядом с ними. И только сейчас замечаю, что девочка плачет, стирая слёзы с глаз рукавом курточки. Ну да, уже холодная осень – пора утепляться. — Да нет, не надо, спасибо, — качает головой девушка, улыбаясь мне, и я невольно улыбаюсь в ответ, хотя держусь настороженно. Чёрт знает, что у этих взрослых в голове. — Давайте, — настаиваю я и без лишних слов протягиваю руку, а она, явно нехотя, отдаёт мне свой пакет с продуктами, который весит очень даже не дурно. Но я донесу. — Спасибо тебе, мальчик. Ты очень добр, — душевно благодарит меня девушка, пока мы начинаем идти по тёмному двору. — Пустяки, — отмахиваюсь я, уже думая о том, как отмазываться при родителях. Это же пиздец – я опоздаю сейчас минут на десять. Или на пятнадцать, того хуже. Но тем не менее мы с девушкой доходим до её дома, который, по совместительству, соседний от моего (счастье-то какое, недалеко бежать придётся) и заходим в него. Поднимаемся на третий этаж, неплохо разговорившись и познакомившись, и тут останавливаемся у квартиры под номером 69. Я усмехаюсь, но вслух шутки не отпускаю – пусть эта милая девушка по имени Беверли (просила называть себя сокращённо Бев или Бевви, как мне удобнее) не думает, что я совсем конченый пошляк. — Мирочка, заходи и садись на стульчик в коридоре – я сейчас приду и помогу тебе раздеться, — ласково говорит она, и я прикусываю нижнюю губу, мечтательно смотря на неё. Какая хорошая мать… Мира кивает и заходит, а Бев поворачивается ко мне, и я улыбаюсь, протягивая ей пакет. — Спасибо, дорогой, — душевно благодарит она меня, забирая пакет и ставя его где-то на полу в квартире. — Пожалуйста, обращайтесь. И да, раз мы с вами теперь знакомы, я признаюсь – я ни разу не парень. Но имя у меня такое же, всё нормально, — хмыкаю я. Она удивлённо вскидывает брови, и я смеюсь. Мой смех эхом отдаётся от стен подъезда, и я только через несколько лет понимаю, что это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. *** Я закрываю глаза, облокачиваясь на стол и закрывая нижнюю часть лица руками. Бинт на одной из них немного неприятно натирает кожу, но мне плевать. Бевви. Бевви, Бевви, Бевви… как же я хочу к ней… Очень хочу. Посидеть на её кухне и попить чая, к которому она меня и приучила, потому что до знакомства с ней я пила исключительно кофе и энергетики, которые, в прямом смысле этого слова, тырила из магазинов… Послушать истории, которые она рассказывает со своей работы – она была преподавательницей в нашем университете… Её нежные и мои любимые объятия… поцелуи в лоб, когда надо было проверить температуру… А самое страшное для меня – её такой серьёзный и прямо-таки стальной голос, каким он становился у неё, когда она осуждала за что-то Дэвида, студентов, но и, самое главное, моих родителей. Вот этого я действительно боялась просто всегда. Потому что потом, как правило, не успевала я зайти в квартиру, а в меня уже летела первая попавшаяся под руку моим родителям вещь. Если в меня прилетал какой-нибудь тапок (кажется смешно, но на самом деле ничего подобного) или упаковка от чего-нибудь – это было счастьем. Но если прилетало что похуже – могло закончиться всем, начиная от царапин и заканчивая переломами. К счастью, мои родители были не совсем отбитые, поэтому ножи и прочие острые вещи в меня не прилетали. Я встряхиваю волосами. Не о том думаю. Родители у меня были ебанутыми, это неоспоримый факт. Вот я и выросла загнанной, слабой и пугливой. Спасибо, мои дорогие. Я выдыхаю. Хочу в то прекрасное время, когда я впервые оказалась дома у Бев… Мне было четырнадцать. И с четырнадцатилетнего возраста я была самым счастливым подростком, благодаря моей, на тот момент, тридцатилетней подруге. Да, было время… *** Я одеваюсь, глянув на время. 5:48. Замечательно, можно не торопиться. Я захожу на кухню и, конечно же, замечаю тут Нэй. Хмыкаю, зарываясь пальцами ей в волосы и почёсывая кожу головы. — Серьёзно всю ночь сидела и пила чай? Нэй не отвечает, и я хмурюсь, наклоняясь, чтобы посмотреть на неё. Она пустым взглядом смотрит куда-то чёрт знает куда, подперев двумя руками подбородок. — Нэй, — зову я её, уже легонько сжимая её волосы. Вообще ноль реакции. Так и сидит. — Нейтан, твою мать! Даже бровью не повела. И в этот момент я вдруг чувствую, как мне становится не по себе. То есть.. почти страшно. — Нэйт! Молчит. Сука, неужели она такая после кошмара, который ей приснился ночью? Ну она же вообще мне не отвечает. Такое ощущение, что она меня как будто даже не слышит. Я щёлкаю пальцами у неё перед глазами, но она не моргает. Продолжает смотреть куда-то в пустоту. — Блять, это пиздец. *** Я вздрагиваю, хмурясь. Протираю глаза и только сейчас чувствую холодные пальцы у себя на плече. Сомнений не остаётся – такие холодные руки только у Яны Александровны. Какая она, такие и руки. — Яна Александровна, — просто констатирую я, даже не думая о том, чтобы позвать её. — Нэй? Твою мать, Нэй, ты дура! — цедит она, на что я пожимаю плечами. — Может быть. Скажите, сколько время? — Ты, чёрт возьми, издеваешься?! — Нет, на полном серьёзе. Яна Александровна кладёт руки мне на плечи, но я едва замечаю это, снова вспомнив о Бев. — Приди в себя, идиотка! — повышает она на меня голос, встряхнув за плечи, и я тут же резко встаю со стула, оборачиваясь и смеряя её злобным взглядом. — Не трогайте меня! Почему, сука, когда вы были мне нужны, от вас никакого внимания не дождёшься, а когда мне почти стало на вас насрать, вы решили проявить свою заботу?! Да идите вы к чёрту с этим всем! Просто оставьте меня здесь и валите на свою работу! Я~ — А теперь послушай ты меня, раз ни черта не понимаешь и смеешь повышать на меня голос! — ледяным тоном начинает уже и злая Яна Александровна. — Ты тут что, в депрессию собираешься погружаться?! Если ты и дальше будешь так себя вести, то мне просто станет на тебя плевать! — Как будто вы сейчас шибко заботитесь обо мне, и вам на меня не плевать ни разу! — Была бы ты в состоянии, а не витала бы только что чёрт знает где, то ты поняла бы, как сильно сейчас ошибаешься! — Хотите сказать, что вы тут за меня прям переживали и тряслись?! Вы сами научили меня понимать вас, и я прекрасно знаю, какая вы холодная и бездушная тварь! Так что не смейте тут выдумывать, что вам стало за меня страшно, и вы беспокоились! Вы бессердечная сука! Между нами повисает тишина, но я вдруг замечаю, что у Яны Александровны… заблестели глаза? Я замираю, пока она быстро моргает, а потом уже и скрещивает руки на груди, гневно смотря на меня. — Последнее слово за тобой, Смит, — цедит она, после чего разворачивается и уходит из кухни. А я в ахуе смотрю на неё. Она только что… чуть не расплакалась? Серьёзно? Я прикусываю нижнюю губу, почёсывая затылок. Блять, неужели она серьёзно за меня переживала?.. Да быть не может! Она не такая! Она меня терпеть не может, она просто не могла за меня переживать! Может, её задело моё «бессердечная сука».. Всё может быть. Я тихо простанываю, закрывая глаза руками. Дура, дура, дура ты, Нэй! Я быстро выхожу из кухни и сразу вижу Яну Александровну, которая собирает свою сумку. — Яна Александровна~ — Я тебя даже слушать не хочу! Я прикусываю нижнюю губу, тихо подходя к ней. Она стоит ко мне спиной, проверяя свою сумку. — Яна Александровна, простите… Я.. Я перенервничала.. Сами понимаете, тут то, тут это.. Мне просто-напросто страшно, больно и.. и я всю ночь сидела на кухне, потому что погрузилась в воспоминая с Бев.. Бога ради, простите меня! Вы правы, я идиотка и полная дура. Я не хотела говорить всего того, что уже сказала, и… Я замолкаю, потому что Яна Александровна оборачивается. Довольно долго смотрит на меня, и я сглатываю. — Заткнись. Ты сказала то, что действительно думаешь обо мне, и я твоё мнение и позицию поняла и услышала, так что~ — Нет! Яна Александровна, нет, я ни в коем случае не думаю, что вы бессердечная сука и.. и вообще, всё то, что я вам сказала. Это неправда, я так на самом деле не считаю! — горячо возражаю я. — Да хватит тебе врать-то. Поверь мне, все мои «жертвы» думали так же, но я никогда не слышала этого лично от них. В отличие от тебя. Поэтому просто заткнись и перестань оправдываться. Ты сказала то, что думаешь обо мне. Молодец. Я чувствую, как наворачиваются слёзы на глазах, и качаю головой. — Нет, Яна Александровна~ — Заткнись, — приказывает она, после чего берёт сумку и идёт в коридор. Я судорожно выдыхаю, закрывая глаза руками. Нет-нет-нет… Она сейчас уйдёт, а ведь она для меня единственная, кто остался со мной в это тяжёлое для меня время… — Яна Александровна… — судорожно шепчу я. Она меня не слышит, обуваясь в коридоре. Я резко отнимаю руки от лица и иду в коридор. Она как раз встаёт на ноги, рассматривая себя в зеркале. — Яна Александровна, вы мне очень дороги… Правда. Она переводит на меня взгляд, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться, хотя слёзы уже начали наворачиваться у меня на глазах. — Прекрати нести чушь, — качает она головой, снова переводя взгляд на зеркало, но я решительно подхожу и останавливаюсь прямо перед ней, чтобы она смотрела только на меня. — Это не чушь! Яна Александровна~ — Прекрати паясничать, — качает головой она, кладя руки мне на плечи и отодвигая меня, но я упорно возвращаюсь на место. — Яна Александровна, вы самая лучшая! Вы помогаете мне справляться с тем, что сейчас со мной происходит… я бы не назвала это депрессией, но вы меня поняли. Да, признаю, я не слышала и не видела, что происходило на кухне буквально несколько минут назад, но если вы правда за меня переживали, то я неблагодарная сука, а вы – самая чудесная девушка. Самая-самая. Спасибо вам, Яна Александровна.. Она равнодушно смотрит на меня, но я замечаю, как что-то в её взгляде поменялось. Вроде он стал теплее.. или мне это уже кажется? — Всё, наговорилась? — спрашивает она, на что я невесело хмыкаю, пожимая плечами. — Да чёрт знает. Если того, что я только что сказала, вам недостаточно для того, чтобы вы мне поверили, то я ещё поговорю. Мне не сложно, да и хочется. Вы мне верите? — Я никому не верю, Нэй, — качает она головой, и я понимающе киваю. — Хорошо, я вас поняла. Но вы правда самая~ — Заткнись. — Нет уж, я договорю! Вы самая лучшая~ Я, всё-таки, не договариваю, потому что Яна Александровна подходит ко мне и закрывает рот рукой. Я тут же пытаюсь отойти, но она придерживает меня второй рукой за затылок, не давая отойти, поэтому я протестующе мычу, мотая головой и пытаясь убрать от себя её руку. — Тихо, тихо ты! — усмехается Яна Александровна, и я поднимаю на неё взгляд. Она улыбается, и я зависаю. Блять, какая же у неё ахуенная улыбка… Слава Богу, что она меня держит, иначе я бы уже ёбнулась в обморок. — Успокойся, радость моя. Я допускаю такую возможность, что ты всё это говорила искренне и всерьёз. Так тебе спокойнее? — спрашивает она. Я выгибаю одну бровь, на что она хмыкает, качая головой. — Нет, я тебе не верю, но допускаю такую возможность. Так понятнее? — Я удивлённо вскидываю брови. Нихера. Она что, читает мои мысли? Яна Александровна усмехается, кивая. — Да, я тебя понимаю. Твои любимые разговоры без слов. Я выдыхаю ей в руку, качая головой. Она прекрасна.. А она же отпускает меня, и я озвучиваю свои мысли вслух: — Вы прекрасны.. — Знаю. Всё, мы с тобой решили наш конфликт? — Да.. наверное. Давайте так: мы с вами не в обиде друг на друга? — Не вижу смысла обижаться на идиоток, — усмехается она, качая головой, и я улыбаюсь. — Когда-нибудь наступит день, когда вы скажете то же самое и обидитесь на меня. Яна Александровна вдруг смеётся, и я замираю. Блять, она меня решила сегодня убить своей красотой и превосходностью? — Ох, Нэй, поверь мне, такого никогда не случится. Ты не перестанешь вести себя как идиотка даже под дулом пистолета. Поэтому ты так меня не обнадёживай. — хмыкает она. — Ладно, договорились. Простите меня за моё поведение… Я просто очень сильно скучаю по ней.. — тихо извиняюсь я. — По маме Миры? — уточняет Яна Александровна, и я киваю, отметив какой-то задней мыслью, что ей действительно очень интересно, раз она уточняет. — Да.. знаете, она была для меня самой близкой и давней подругой.. Я её очень сильно любила, люблю и буду любить. Это просто невероятная женщина. В этом плане вы с ней чем-то схожи, — невесело хмыкаю я. Яна Александровна качает головой, снимая пальто с вешалки и надевая его на себя. — Нэй, я понимаю, что тебе надо это кому-то рассказывать, иначе ты опять возьмёшься за бутылку, но не мне. Я абсолютно чужой тебе человек, и я не должна в это лезть. Понимаешь? Я выдыхаю, отводя от неё взгляд. — Да.. да, конечно понимаю. Давайте я вас довезу? Мне собраться тут – минутное дело. — Нет, Нэй, не надо. Я дойду. — Точно дойдёте? Яна Александровна усмехается, беря зонт, с которым она, видимо, сюда пришла. — Точно дойду. А ты давай не ударяйся тут в депрессию и выброси все бутылки к чертям. Приду – проверю. Я хмурюсь: — Вы ещё придёте? — Пока не знаю. Скорее всего нет, но держи хвост пистолетом. — Хорошо.. Спасибо вам, Яна Александровна. Она выдыхает, поворачиваясь ко мне. — Нэй, прекращай меня так часто благодарить. Очнись уже – я ничего для тебя не делаю. По крайней мере, ничего хорошо. Поэтому прекрати, не будь тряпкой. — Хорошо, — усмехаюсь я, кивая. — Всё, давай. Повтори-ка, что от тебя требуется, и я пойду. — Не впадать в депрессию и не бухать, — фыркаю я, закатывая глаза. — Так, ты мне тут глаза не закатывай. — Ой, Яна Александровна, идите уже! Она усмехается и разворачивается, выходя из квартиры. Я иду следом за ней, чтобы закрыть дверь, вспоминая о том, как она успокаивала меня ночью. Чудесная женщина, просто чудесная.. — До свидания.. и, Яна Александровна! — всё-таки окликаю её я. Она оборачивается, не успев даже спуститься. — Дайте я вас, всё-таки, поблагодарю. — Нэй~ — Но тогда вы правда мне помогли! Спасибо вам большое за то, что сделали для меня ночью. Хоть у вас и не было выбора, как вы говорили, но всё равно спасибо. Я очень в этом нуждалась… Яна Александровна выдыхает, качая головой, на что я лишь мило улыбаюсь. — Пожалуйста, Нэй. Всё, отпустишь меня на работу? — Конечно отпущу. Удачи вам и до свидания. — До скорого. Я киваю, закрывая за ней дверь на замок. Выдыхаю и тут же откидываюсь спиной на эту дверь, съезжая по ней вниз и садясь на пол, откинув голову. И слабо улыбаюсь, закрывая влажные от выступивших на них слёз глаза. Всё-таки, как бы вечером прошлого дня она мне ни причиняла боль, этой ночью и сегодняшним утром она меня очень сильно поддержала.. даже, возможно, не осознавая этого. И огромное ей за это спасибо. Вы просто чудесная, Яна Александровна, как бы с вами порой ни было тяжело, больно или плохо. Вы хорошая, правда… Спасибо.