А любишь ли ты меня?

Мира, по оклику Яны, заходит в кабинет. Я невольно улыбаюсь, вставая с парты и подходя к ней, протягивая руки. — Привет, девочка моя. Мира, постояв в удивлении ещё секунды три, всё-таки бросается мне на шею, радостно выкрикивая моё имя. Я смеюсь, обнимая её в ответ и целуя в макушку. — Я так соскучилась по тебе, Нэй! Ты себе даже не представляешь! — Представляю, да ещё как представляю! — заверяю я её, зарываясь носом ей в волосы. — Как ты, как бабушка с дедушкой? — Всё просто замечательно! Только вот я хотела бы провести с тобой хоть один день вместе, но сама понимаешь, — пожимает она плечами, и мы отстраняемся друг от друга. — Да, к сожалению понимаю, — киваю я, садясь на парту. Мира опускается взглядом ниже и усмехается. — Ты в носках? Я хмыкаю, кивая и переводя взгляд на Яну. — Да, спасибо этой прекрасной женщине. Она фыркает, закатывая глаза: — Я сомневаюсь, что ты хотела бы потом драить здесь пол. — По фактам, впрочем, — киваю я, переводя взгляд на Миру. А та, как будто только что заметив Яну, начинает бегать взглядом с неё на меня. — А вы сблизились, я так погляжу? — С чего ты взяла? — интересуется Яна. — Да вы хоть видели фотки Мии? — А что там? — тут же спрашиваю я. Она хмыкает, качая головой. — А там вы спите в самолёте. Я хмурюсь. Нет, не видела такого. — Надо глянуть потом. А что удивительного? — Ну, ты на плече Яны Александровны, — поясняет она, и я тут же вспоминаю. Да, это был полёт в Париж. Я тогда тоже охренела, когда проснулась на плече Яны. — Да она там такое вытворяла, мама не горюй, — усмехается Яна, и я тут же перевожу на неё взгляд. — А что я вытворяла? Ну-ка напомни. Яна переводит взгляд на Мию и еле сдерживает смех. Кивком показывает мне на неё. — У ребёнка культурный шок, это во-первых, — начинает она, и я перевожу взгляд на Миру. Она действительно в ахуе бегает взглядом с меня на Яну, и я тут же понимаю причину такой её реакции. — А во-вторых, в этот же день, в самолёте, Нэй нагло лезла ко мне целоваться. Я смеюсь, как только вспоминаю это, а Мира опирается на парту. — Офигеть. Мало того, что вы теперь на «ты», так ещё и такое рассказываете! Вы хоть друзьями-то стали? — К сожалению, да, — отвечает за меня Яна, пока я успокаиваюсь. — А чего это сразу «к сожалению»?! — тут же возмущаюсь я. — Да потому что ты постоянно ко мне с объятиями теперь лезешь! — Ты меня расстраиваешь… — бормочу я, скрещивая руки на груди и переводя взгляд на Миру. Она удивлённо улыбается. — Ну вы даёте… Я в шоке. Не успеваю я хоть как-то на это отреагировать, как вдруг звенит звонок. Я выдыхаю, вставая с парты и обуваясь. Выпрямляюсь, поворачиваясь к Мире. — Мы с тобой провели мало времени вместе, но… Возможно, мне удастся поговорить с твоими бабушкой и дедушкой, и они отпустят тебя в город хотя бы на денёк. Потому что я очень скучаю по тебе, и мне тебя не хватает, — тихо шепчу я, стирая слёзы, которые уже навернулись у меня на глазах. — Нэй… — тут же тянет Мира, подходя ко мне и обнимая меня, и я тут же обнимаю её в ответ. — Не переживай, всё будет хорошо. Думаю, бабушка с дедушкой будут не против. — Хотелось бы верить. Ладно, давай, я побегу. А то урок задерживается, — шепчу я, целуя её в макушку и отстраняясь от неё. Она отпускает меня, и я перевожу взгляд на Яну. — Пока? — Если успеешь за десять секунд, то можешь обнять меня, — разрешает вдруг она, и я тут же подбегаю к ней, крепко обнимая. Она усмехается и обнимает меня в ответ, а я улыбаюсь, закрывая глаза. Яна гладит меня по спине, но десять секунд проходит слишком быстро, и она уже отстраняет меня от себя. Я открываю глаза, благодарно кивая. — Спасибо, я тебя не забуду! — Ну ещё бы. И скажи восьмому «а», что они могут заходить, — приказывает она, на что я презрительно фыркаю, но тем не менее разворачиваюсь и послушно выхожу из её кабинета, пожелав им обеим удачи. А меня дома ждёт рыжий и компьютер. И сюжет новой книги, соответственно. *** Я рассказываю детям о Гоголе, но тут мне вдруг звонят. Я, не глядя, сбрасываю трубку. У меня урок, идите к чёрту. Но тут звонок повторяется снова, и я выдыхаю, опуская взгляд на телефон. Неизвестный номер. — Прошу прощения, — обращаюсь я к детям, беря телефон и принимая вызов, прижимая телефон к уху. — Да, я слушаю? — Здравствуйте. Это вы Яна Эванс? — спрашивает мужчина на том же конце провода. — Да. А кто спрашивает? — Меня зовут Дмитрий, я работаю в магазине техники, и мы буквально поймали девушку по имени Нейтан Смит. Знаете такую? Я выдыхаю, закатывая глаза. Боже, лучше бы не знала! — Дмитрий, у меня сейчас урок, давайте я вам перезвоню? Никуда не девайте её и ничего с ней не делайте. — Да, конечно. Сколько по времени у вас ещё будет идти урок? — Осталось три минуты. Я перезвоню. И не успевает он мне ответить, как я уже сбрасываю трубку. Выдыхаю, кладя телефон на стол. Господи, да за что мне это? Что она уже успела натворить? Стырить что-то? Или почему её ещё могли поймать? Ну ты у меня получишь, Нэй. *** — Зачем вы ей рассказали?! Вы понимаете, что она прибьёт меня на месте?! И вас тоже! — цежу я, пытаясь вырваться из хватки этих парней, которым лет двадцать пять. Она мне не отвечают, потому что поднимают взгляд, и я делаю то же самое. И сглатываю. К нам подходит строгая и явно раздражённая Яна (напрашивается моё прошлое «Яна Александровна», так как сейчас её безобидная форма имени «Яна» вообще не подходит к ней в данный момент). Она подходит и останавливается, начиная внимательно рассматривать нас троих. Но тут её взгляд тёмных ледовито-голубых глаз останавливается на моих, и внутри меня всё сжимается. — Нэй, — очень нехорошим голосом подзывает она меня, щёлкнув пальцами. Мы все явно почувствовали её настроение, потому что парни отпустили меня, а я тут же подошла к Яне. Она обнимает меня одной рукой за шею, прижимая к себе, а вторую засовывает в карман своего пальто, переводя взгляд на парней. — Кто из вас Дмитрий? — спрашивает она. В перевод с русского языка на язык Яны: «кому из вас, красавчики, мне сейчас дать хороших пиздюлей?». — Я, мисс, — отзывается светловолосый парень, и она тут же переводит взгляд на него. — Что она сделала, и стоило ли это того, что я сорвалась с работы по вашему второму настойчивому звонку? — так холодно спрашивает она, что я нервно усмехаюсь. Влип ты, парень. А ведь я тебя предупреждала! Яна, услышав мою усмешку, переводит на меня взгляд, немного опуская голову. — А ты чего усмехаешься? С тобой я ещё сегодня поговорю. — Прости, — извиняюсь я, уже по привычке обнимая её за талию и прижимаясь к её влажному от снега пальто, кладя подбородок ей на плечо, извиняюще смотря на неё снизу вверх. Слава Богу, мой и её рост позволяет мне это сделать. Она фыркает, но меня не трогает (пока что, я так думаю), поворачивая голову к парням. — Я не слышу ответа, Дмитрий. У меня время ограниченно, мне ещё на работу, — так же холодно продолжает она, и я тоже перевожу взгляд на светловолосого. — Простите, я вас не задержу. Ситуация предельно проста – ваша… — Он запинается, но я сама бы едва помогла бы ему продолжить. Так как в сейчашней ситуации, я так думаю, Яна скорее назвала бы меня своим несчастьем, чем подругой. — Подруга, — тем не менее нетерпеливо помогает ему Яна, и я мысленно улыбаюсь. Как мило. — Да, спасибо. Ситуация предельно проста — ваша подруга проходила мимо «антивора», и он сработал на неё. Я подошёл к ней с требованием вывернуть карманы, чтобы удостовериться, что она ничего не украла, но она показала мне очень нехороший жест и пошла дальше. В общем, я вынужден был бегать за ней по всему торговому центру, пока не поймал со своим товарищем, окружив её. Вот и всё. Он замолкает, а Яна, внимательно его выслушав, выдыхает, и я буквально вижу, что она закатывает глаза. — Вы позвонили мне из-за этого? — спрашивает она, и я даже в какой-то момент чувствую проблеск надежды, что она сейчас разозлится на них, а на меня потом просто посмотрит как на самое большое в её жизни разочарование, и ничего не скажет и не сделает со мной. Надежды, надежды… — Да, но, мисс Эванс, вы должны понимать, что она могла украсть отсюда что угодно, и оно может стоить неплохих денег! Мы просто были вынуждены это сделать! — горячо возражает Дмитрий. — Я вам что, воровка, что ли? — тихо, чтобы они не услышали, и презрительно фыркаю я. А Яна же вдруг усмехается, потрепав меня по голове. — Не стесняйся. Повтори то же самое, но теперь так, чтобы они услышали. Эти двое замолкают, а я замираю, поднимая взгляд на Яну. — Да меня ж посадят нахрен! Она переводит на меня взгляд, скептически выгибая одну бровь. — За что? Давай говори. Не только же я должна страдать от твоего наглого характера, — хмыкает она, подталкивая меня плечом. Я перевожу на них взгляд и вдруг понимаю, что зря я их так боюсь. Со мной Яна, чего тут бояться? — Я вам что, воровка, что ли? Я никогда в своей жизни не воровала, на всё честно зарабатывала, а тут вы со своей хреновой системой, которая даже мой собственный телефон не отличает от того, который я могла бы украсть в вашем обожаемом отделе! — вспыхиваю я. — Так, слушай, девчонка, наша система самая лучшая, и она не могла «не отличить» наш телефон от твоего! — вспыхивает теперь и этот Дмитрий. Я хочу уже к нему подойти, чтобы, в случае чего, дать хорошего леща (если он меня прям сильно выбесит), но Яна усмехается, покрепче прижимая меня к себе и начиная гладить меня по голове. — Ну, ну, девочка моя. Спокойно. Ты молодец, что высказала своё недовольство, но этого хватит, и большего не надо. Ты же не хочешь создавать мне проблем с этим отделом, верно? — спрашивает она, и я выдыхаю, вмиг успокаиваясь. — А причём тут вы? Эта дерзкая девчонка сама ответит за свои слова! — возмущается теперь второй парень, и я стискиваю зубы, чтобы не начать материться на весь торговый центр. — К сожалению, господа, ничего не выйдет, — качает головой Яна, зарываясь пальцами мне в волосы и начиная массировать кожу моей головы, заставляя меня выдохнуть и даже передёрнуться от удовольствия. Аж мурашки… Какие умелые пальцы, я в восторге! — И почему же это? — интересуется один из них. — Она моя по официальным данным, и если вы хотите, чтобы она ответила вам за свой проступок, который, как я понимаю, ложный, то, скорее всего, за неё буду тоже отвечать я. Неужели вы этого хотите? Я порой бываю очень злой женщиной, — хмыкает Яна, явно пожимая плечами. Я сквозь пелену удовольствия и кайфа усмехаюсь, без слов соглашаясь с её словами. О да, она действительно может быть очень и очень злой дамочкой. — Подождите. Что значит «моя по официальным данным»? — раздражённо интересуется Дмитрий. — То и значит. У меня нет времени предоставлять вам документы по этому поводу, так что давайте мы просто замнём эту ситуацию, и вы отпустите нас? Я просто действительно тороплюсь, — уже снова немного раздражённо напоминает Яна, хотя её пальцы до сих пор нежно и ласково массируют мою кожу головы. Дмитрий выдыхает и явно нехотя кивает, скрещивая руки на груди. — Ладно. Но пусть она вывернет карманы! — ставит он условие. — Нэй? — обращается ко мне Яна, и я выдыхаю. Она перестаёт массировать кожу моей головы, снова обвивая этой рукой мою шею, а я перевожу взгляд на парней, презрительно фыркнув. — Ощупайте. — Нет, нет, нет, никакого ощупывания! — неожиданно возражает Яна. — Просто выверни карманы, и дело с концом. Я хмурюсь, но послушно выворачиваю карманы, отдавая Яне все свои вещи (за которыми она сама протянула свою свободную руку): ключи от квартиры, ключи от машины, кошелёк, свой (!) телефон, какие-то чеки и, собственно говоря, мелочь, которую мне было лень засовывать в кошелёк. Всё. Всё, сука! И никакого телефона, наушников или, тем более, планшета! Ну а про ноутбук, компьютер или телевизор даже думать абсурдно. Я поднимаю взгляд на Яну, которая, в свою очередь, поднимает взгляд на недоделанных охранников, выгибая одну бровь. — Всё, никаких претензий? Те отмалчиваются, и она кивает, отдавая мне мои вещи, которые я снова рассовываю по карманам. — Я думаю, конфликт решён. Мы можем идти? — уточняет Яна. Охранники нехотя кивают, и вскоре мы уже выходим из отдела, и мне тут же прилетает хорошая затрещина. — Ай! — морщусь я, прижимая руку к затылку и переводя взгляд на Яну. — Я тебе такой «ай!» устрою, с постели не встанешь! — угрожает она мне, хватая меня за капюшон моего худи и притягивая за него меня вплотную к себе. — Ты какого чёрта вытворяешь, а, Смит? Думаешь, что у тебя, как у котёнка, девять жизней? Ну так я тебя одной лишу! Почему я должна срываться с работы только потому, что тебе в мозги ударил шквал гормонов, и ты вытворяешь какую-то хрень, не подумав?! Оно мне надо, Нэй, скажи?! Я сглатываю и качаю головой. — Нет… Прости меня… — извиняюще шепчу я. — Что ты там пронесла? — выдохнув, спрашивает Яна. — Ничего. Он просто… — За каждое враньё будешь у меня получать. Прямо здесь, на глазах у людей. Я так на тебя сейчас зла, что ты себе и представить не можешь! — тихо цедит Яна, протягивая ко мне руку и немного отводя её в сторону. Намёк довольно непрозрачный, и я понимаю, что это достаточное расстояние, чтобы залепить мне хорошую и ощутимую пощёчину. И врать действительно нет смысла. — У меня в кармане лежала чёрная хрень, которую снимают на кассе в магазине одежды, — честно отвечаю я. Яна хмурится: — Откуда и как ты её, чёрт возьми, взяла? — Взяла в отделе одежды, естественно, — хмыкаю я, качая головой. — Оторвала случайно и решила с собой взять. — Нахрена? — Ричи нравятся такие штуки, вот и подумала, а чё бы и не взять. — И где она? Когда ты выворачивала карманы, я не видела у тебя её. — Пока я убегала от них, то выронила где-то, — пожимаю я плечами. Яна подозрительно прищуривается, но отпускает меня. — Врёшь наверняка? — Нет конечно! — Смотри мне. И что ты делала в отделе одежды? Я улыбаюсь, расстёгивая куртку и раскрывая её, являя Яне шикарное новое худи. Оно, мать вашу, какое-то бледно-зелёное (ну хрен знает, как ещё этот цвет описать) с надписями на рукавах и чёрными шнурками. Одним словом - ахуенное. — Ты сейчас серьёзно? — фыркает Яна, бегая взглядом с меня на худи и обратно. — Да. Классное же? — Херня, — хмыкает она, качая головой и доставая телефон, включая его, чтобы, видимо, посмотреть на время. — Ну Ян, это уже абьюзивные отношения какие-то! — возмущаюсь я. — Наконец-то до тебя дошло. Ладно, давай, я побегу. Не влипай больше никуда, договорились? — спрашивает она, поднимая на меня взгляд. — Да, конечно. Тебя, может, довезти? — предлагаю я, обиженно скрещивая руки на груди, запахивая тем самым куртку. — Мило с твоей стороны. Можно, — кивает Яна, и мы вместе направляемся к выходу из торгового центра. Я задумываюсь о чём-то своём, но Яна вдруг усмехается, протягивая ко мне руку и убирая ею мои. — Да ладно тебе. Красивое, красивое. Сколько потратила? Я хмыкаю, переводя на неё взгляд и засовывая руки в карманы брюк. — Тебе правда нравится или ты так говоришь, чтобы меня не обидеть? — Мне на тебя плевать, да и тебе не должно быть важным моё мнение. Но вообще мне правда нравится. Я улыбаюсь, кивая и переводя взгляд вперёд. — Вот и хорошо. Отдала я за это нехило. — Неужели гонорар пришёл? — Шутки шутками, но мне реально прилетела десятка, — серьёзно отвечаю я. — Что, можно перестать скидывать тебе тысячу в месяц, чтобы ты не умерла с голоду? — усмехается Яна, и я тут же пихаю её локтём в ребро. — Иди ты. Она смеётся, а я улыбаюсь, переводя на неё взгляд. — Три триста. — Три пятьсот, — отсмеявшись, улыбается и она теперь, переводя на меня взгляд. — Что? — хмурюсь я. — Я скину тебе три пятьсот, чтобы ты ни в чём себе не отказывала и продолжала так же спокойно покупать то, что тебе нравится, — объясняет она, и я тут же качаю головой. — Нет-нет, Ян, не надо! Пожалуйста, не скидывай мне ничего! Я и так перед тобой в неоплатном долгу, потому что сто тысяч мне ни за что в жизни за гонорар не прилетит! А это только мой оплаченный тобою билет во Францию, я ещё и сверху должна тебе… — Нэй, прекрати говорить чушь, — перебивает меня Яна, открывая дверь, и мы вместе выходим в мороз. — Я скидываю тебе деньги ровно так же, как если бы оплачивала квартиру. Мы же обсуждали это уже с тобой. Тем более, опять-таки, Нэй, мы это уже обсуждали, ты чудесно отрабатываешь деньги, которые я тебе скидываю. Так что прекрати и давай лучше вообще больше не поднимать тему денег, которые я тебе скидываю. Хорошо? — Но, Ян… Три пятьсот это много, — качаю я головой. — Хорошо. Три четыреста? — Ян! — Что? И такое не устраивает? Ну ладно. Три тысячи ровно. — Да это много, Ян! — Ты меня расстраиваешь. Две восемьсот? — Ещё меньше. — Кощунство! Две шестьсот, не меньше. — Ну нет, Ян, тоже много! — Две шестьсот. — Две ровно. — Мало. — Охренеть как много! — Две двести? — Ян. — Две двести двадцать два? Я замолкаю, задумываясь. Сука, красивое число! Но всё равно дохрена. — Тысяча сто одиннадцать, финальная ставка, — предлагаю я. — Три триста тридцать три. — Сука! — Две двести двадцать два, девочка моя. Не меньше. Мне и так стыдно скидывать тебе такую мелкую сумму. — Хрен с тобой, отработаю, — отмахиваюсь я. — Да ты же моя радость, конечно отработаешь! — слишком уж ласково соглашается Яна, протягивая ко мне руку и потрепав меня по голове. — Своим неконтролируемым и наглым языком. Я удивлённо вскидываю брови, переводя на неё взгляд. — Серьёзно? — Ну конечно, зайчик мой, конечно! Я сглатываю. — Ты имеешь в виду… — Да, именно это и имею, — кивает она, улыбаясь той же улыбкой, что и сегодня с утра, когда пошло произнесла моё имя. Ох блять… Отлизать, конечно, у своей госпожи – это что-то новенькое. — В машине? — спрашиваю я, открывая её двери ключами и садясь в неё. Яна садится тоже и фыркает, закрывая за собой дверь, пока я включаю отопление. — Да нахрена мне в машине-то? В школе, на уроке. Погреешься заодно. Я замираю. Поворачиваюсь к ней, выгибая одну бровь. — На уроке? — Ну да. При всех. А что, слишком круто для тебя? — Да бля, Ян, ну что, под столом, что ли? Яна хмурится. — Под каким ещё столом? — Ну… под твоим. — Нэй, твою мать, ты о чём? — А ты о чём? — Я о том, что посидишь у меня сегодня на уроке своей маленькой подружки и, возможно, я тебя погоняю по теме восьмого класса. Может, хоть сегодня твой язык скажет что-то стоящее, а не как обычно. Я смотрю на неё долгих секунд пять, пытаясь понять, серьёзно ли она это или идиотку включает. Но нет, походу идиотку включаю тут только я. Причём на постоянной основе. — Ладно, поехали. Но хочу сказать сразу - я нихрена не знаю, потому что нихрена не училась в школе. — Вот и узнаешь сегодня. Поехали, у меня урок через пятнадцать минут, — подгоняет меня она, и я усмехаюсь, кивая и выезжая с торгового центра. Ебучий недотрах! *** Нэй внимательно слушает меня, облокачиваясь на парту и подперев рукой подбородок. Ей реально интересно, и это видно. Охренеть. Я в шоке. Я на неё практически не отвлекаюсь (всё-таки она сидит за последней партой), да и не вызываю, чем так ей угрожала. Сейчас мы все, по моему требованию, опускаем взгляд в текст одного из упражнений, и Рома вызывается читать, пока я поднимаю взгляд на Нэй, которая, естественно, сидит без учебника и смотрит на меня. Я жестом показываю ей слушать, и она кивает. Итак, перед нами очень трогательный (смотря для кого. Мне никогда этого не понять) текст про маму. Но это слово там не употребляется, и детям надо понять, о ком идёт речь в этом тексте. Одно из дополнительных заданий, какие я, как правило, пропускаю. И сейчас пропустила бы тоже, но я не сводила взгляда с Нэй, а та вслушивалась в текст. И до неё чуть ли не с первых строк явно дошло, о ком этот текст, потому что она отвела взгляд и так грустно улыбнулась, что мне аж захотелось подойти к ней и встряхнуть как следует. Но я этого не делаю, хотя продолжаю смотреть на Нэй. И как только Рома дочитывает текст, то я, всё-таки, решаю задать этот вопрос. — Как вы думаете, о ком идёт речь в этом тексте? — спрашиваю я, обводя взглядом класс. Пока все думают, я замечаю, что Нэй берёт лист, который я ей дала чисто по привычке, но она попросила его оставить на случай, если ей станет скучно, и она решит, как в свои старые добрые, порисовать на нём. Но сейчас она там что-то пишет, после чего поднимает его, показывая мне. И я тут же поджимаю губы, читая то, что она написала крупным, но аккуратным почерком. О маме. Неровное сердечко снизу и чуть справа от этих двух слов. И этот полный боли взгляд поверх листа блестящих от слёз ярко-голубых глаз и дрогнувшая улыбка, от которой у неё появляются очаровательные ямочки на щеках. Да. Пожалуй, с таким же успехом Нэй могла написать «помогите!». *** Как только все уходят из кабинета, то я перевожу взгляд на Нэй, которая хмыкает, садясь на парту перед моим столом. — Это было круто. Был бы у меня такой учитель русского, то я знала бы русский куда лучше, чем сейчас, — отпускает она комплимент. — Спасибо. Только вот… у меня вопрос. Нэй выгибает одну бровь, а я встаю с кресла, направляясь к двери. Закрываю её на ключ, чтобы моя девочка не сбежала. А то может ведь. — Ян? — тут же напрягается сзади меня Нэй, и я поворачиваюсь, подходя к ней. Она сглатывает, вставая с парты и настороженно смотря на меня, но я совершенно спокойно подхожу к ней и сажаю обратно на парту. Она не сопротивляется, но взгляда от меня не отводит. А я, посмотрев в её ярко-голубые глаза с минуту, всё-таки задаю ей вопрос, ответ на который мне очень захотелось узнать после этого урока. — Любишь ли ты своих родителей, Нэй? Она замирает, поначалу испуганно смотря мне в глаза, но потом судорожно выдыхает, кивая. — Да… Да, конечно люблю, — тихо шепчет она. — Они умерли? — интересуюсь я. — Хороший вопрос. Мне бы знать. — То есть, до восемнадцати лет ты жила с родителями? — Что за допрос, Ян? — явно раздражённо фыркает Нэй, но я смеряю её выразительным взглядом. — Отвечай. — Да, я жила с родителями до восемнадцати. Что-то ещё? Мне уже начинает действовать на нервы этот допрос. — Ух ты какая. И чего ты такая нервная? — усмехаюсь я, зарываясь пальцами ей в волосы. — От тебя нахваталась. — Вот оно как? Мило с твоей стороны. — Да, пожалуй. Это всё? — Нет, зайчик мой. Это ещё не всё. Ну-ка расскажи мне, хорошие у тебя родители? — По меньшей части да, — усмехается Нэй, скрещивая руки на груди. — А что плохого они делали? — Не, не, не, Ян, так не пойдёт! — качает она головой. — Что тебя опять не устраивает? — Я тебе расскажу о своих родителей все их тёмные стороны, а ты мне о своих нет? — А ты не заслужила знать эту информацию. В конце концов, ты мне кто? — презрительно фыркаю я, закатывая глаза. Нэй замолкает и прищуривается. Смотрит на меня долгих секунды три, после чего вдруг встаёт с парты, направляясь к выходу, но я качаю головой, наблюдая за ней. — Я напомню тебе, что дверь закрыта. Она тут же останавливается у двери и выдыхает, качая головой, но не поворачиваясь ко мне. — Кто я тебе? — переспрашивает она так злобно, что я невольно улыбаюсь, тихо подходя к ней сзади. — Кто я тебе?! Мы, сука, столько с тобой уже прошли, а ты до сих пор спрашиваешь кто я тебе?! — взрывается она окончательно, поворачиваясь ко мне, и я тут же прижимаю её к двери. — Да, солнышко. Кто ты мне? — шёпотом спрашиваю я. Гнев в глазах Нэй немного утихает, уступая место растерянности и неуверенности. — Твоя… твоя собственность, — тихо отвечает она, но я качаю головой. — Говори то, что ты хочешь сказать. А не то, что я хочу от тебя услышать. Нэй сглатывает, смотря на меня ещё секунд пять. — Подруга, — совсем уже тихо отвечает она, и я тут же выгибаю одну бровь. — Подруга? — Подруга. — А как ты думаешь, нужно ли рассказывать своим подругам о личном? — интересуюсь я. — Но я же рассказываю! — Значит, я для тебя не подруга. Нэй удивлённо вскидывает брови: — Как «не подруга»? Подруга, да ещё какая! — В первую очередь я для тебя человек, который может сделать тебе больно. При желании, даже очень больно. Словами или физически. Вот кто я для тебя, Нэй. Подумай над этим хорошенько, а потом уже называй меня подругой, — шепчу я, похлопав её по щеке, и хочу уже отойти от неё, но она хватает меня за руки, качая головой. — А с чего ты взяла, что подругам нельзя рассказывать о личном? — твёрдо спрашивает она, на что я скептически выгибаю одну бровь. — Руки отпустишь? — Ян. — Руки отпусти. Иначе я тебя ими задушу. Нэй сглатывает и послушно отпускает мои руки, которые я тут же скрещиваю на груди. — Слушаю тебя, любовь моя. Доказывай своё идиотское предположение. Нэй явно смущается от моего нового для неё прозвища, но засовывает руки в карманы брюк, откидываясь на дверь и смотря на меня донельзя серьезно. — Ян, ну ведь друзья для того и нужны, чтобы рассказывать им что-то личное. Друзья - это определённый этап доверия, к которому мы с тобой пришли после очередного переломного момента в наших с тобой отношениях. Мы стали достаточно близки, потому я и рассказываю тебе о своих родителях… Я тебе доверяю. Такое доверие у меня появилось к тебе недавно, и я действительно с охотой рассказываю тебе о своих личных проблемах, потому что мне просто надо и хочется с тобой делиться с этим… И ты тоже можешь мне рассказать об этом. Ян, мы с тобой ничего не добьёмся, если ты так и продолжишь относиться ко мне, как к прислуге. Получается, что ты обвиняешь меня в том, что я рассказываю тебе всё, потому что, видите ли, ты для меня человек, который может причинить мне боль, и я тебя боюсь, потому и рассказываю. А получается наоборот. Я рассказываю тебе, потому что доверяю, а ты нихрена мне не рассказываешь, потому что я для тебя прислуга! И кто из нас теперь должен подумать о своих словах, прежде чем назвать кого-то подругой? Нэй замолкает, и я спокойно выгибаю одну бровь. — Ты несёшь бред. Понимаешь же, надеюсь? — И почему же, хотелось бы знать? — фыркает Нэй, презрительно прищуриваясь. — У меня есть пример подруги. Мэй. — Мэй? Ян, твою мать, ты серьёзно? Да с ней даже не поговоришь нормально на личную тему! Прости, я, может, лезу не в своё дело, всё-таки я её толком не знаю, но сука, мне кажется, что ей только расскажешь о чём-то личном, так уже через час половина страны будет знать, где ты и с кем потрахался, в кого влюблён, и кто испортил тебе жизнь! Так не должно быть, это неправильно! — вспыхивает она, на что я довольно улыбаюсь. — Вот оно как? То есть, она один раз тебя сдала мне, когда ты попросила её этого не делать, и теперь ты её презираешь? — Да нет же, я её не презираю! Просто в этой ситуации она показала свой недостаток, и я тут же взяла это на заметку. Ян, ну ты серьёзно? — уже чуть ли не плача, судя по ощущениям, спрашивает Нэй. — Да нет конечно, Нэй. Я знаю об этом, и ты очень верно подметила этот её недостаток. Я о нём узнала уже давно. — Тогда какого хрена ты с ней до сих пор общаешься? Она же даже секреты хранить не может! — А ты будто бы можешь. — Могу, Ян! Конечно могу! Я до сих пор знаю, кто и в кого был влюблён в моём классе, и никто не узнал об этом от меня! Никто! Я до сих пор храню это в тайне, хотя понимаю, что в этом уже нет никакого смысла! Ты можешь мне доверять, Ян. Ни Мира, ни Мия, ни Ричи, если ты так уж захочешь, не узнает о том, что ты мне рассказываешь. Никто, Ян. Обещаю. Все твои тайны останутся между нами двоими. Я смотрю в её горящие и ослепительные ярко-голубые глаза, и улыбка у меня гаснет. Она не врёт. И я знаю, что она не врёт. — А если я расскажу о твоих секретах, Нэй? Ты об этом не подумала? — интересуюсь я, но она отвечает тут же и без раздумий. — Я тебе доверяю. И тут я замолкаю. Три слова. Три слова, которые я требовала со всех своих жертв, кроме Нэй. Кроме Нэй, которая сказала их сама. Обнять её мало. — Иди ко мне, — неожиданно даже для самой себя шепчу я, протягивая к Нэй руки. Нэй замирает, бегая глазами с моего лица на мои руки. И тут её вдруг как будто озаряет, и она рвано выдыхает, закрывая себе рот рукой, а её глаза наполняются слезами. — Господи, Ян… Это было слишком личным, да? — приглушённо шепчет она. Я молчу, и она тут же подходит ко мне, обнимая меня. — Прости, прости, прости… Я дура… Я выдыхаю, обнимая её в ответ и зарываясь носом ей в волосы. К глазам неожиданно подступают слёзы, и я их закрываю. Да, Нэй. Это было слишком личным. И твоё доверие ко мне дорогого стоит…