Мой профессор

Солнце медленно садилось за горизонт и в комнате заканчивали играть последние лучики света, сменяясь темно-красными мазками, ползующими по стенам. Андрей внимательно их разглядывал, почти неподвижно сидя в одной и той же позе, удобно уложив подбородок в ладонь и изредка постукивая пальцами по щеке. Иногда с его рта вылетали тихие вздохи усталости, и он ненадолго прикрывал глаза, предвкушая, как после занятия сразу ляжет в мягкую постель и уснет сладким сном, желательно вплоть до завтрашнего обеда. — Андрей? Эй, ты меня слушаешь вообще? — Князеву пришлось оторваться от полетов в облаках и вернуться на землю, хоть и очень нехотя. — Слушаю, Михаил Юрьевич, слушаю. Я просто дополнительно анализировал материал, — парень устало потер глаза и боковым зрением заметил на себе недоверчивый взгляд рядом сидящего профессора. — Ага, конечно, так я тебе и поверил. Думаю, спрашивать, чего ты там анализировал, смысла как такового нет, поэтому эту часть сейчас будем повторять заново. Или ты уже передумал поступать в этом году? Такими темпами ты ничего не сдашь, как и в прошлом, ты же это понимаешь, да? Андрей тихо заскулил от безысходности. Вообще он бы и завыл от нее, но тогда бы огреб еще больше нотаций от профессора, коих ему и так с головой хватало. По неизвестным ему причинам, Михаил Юрьевич очень сильно о нем беспокоился, что, конечно же, могло бы ему и льстить, если бы так не докучало большую часть времени, ведь тот говорил лишь об учебе. Хотя иногда, когда профессор уделял ему не так много внимания, как обычно, он ловил себя на мысли, что ему его не хватает, что хотелось бы больше. Не дождавшись ответа, Михаил лишь покачал головой и снова начал объяснять тему занятия, которая уже успела стать Андрею ненавистной. А Андрей в свою очередь продолжил летать в облаках, но на этот раз смотря на профессора и стараясь делать вид, что что-то слушает. Но мысли о сне отошли на второй план, теперь он с любопытством разглядывал мужчину, что сидел чуть ли не плечом плечо к нему. Лицо, что кажется еще едва коснулись морщины, хоть его обладателю уже и было почти под 40, невероятной глубины темные глаза, под такими же темными бровями и удивительно длинными для мужчины ресницами. А также его волосы с редкой сединой, собранные в маленький хвостик. Михаил казался ему очень красивым мужчиной, даже завораживающим, если так можно было выразиться. И нет, ничего странного в своих мыслях Андрей не замечал, он любил рассматривать людей, как произведения искусства. А его репетитор как раз был одним из них, даже более того — одним из лучших. — Михаил Юрьич, а вы не устали? — заметив на себе удивленный взгляд, Андрей улыбнулся и, пытаясь справиться с занывшими мыщцами, потянулся, выгнувшись в спине, словно кошка после долгого сна, — Я имею в виду, ну это... ну может вам косточки размять нужно или время таблетки попить пришло, вы говорите если что, не стесняйтесь. — Так, Князев, ты сейчас что, хочешь сказать, типо я старый? — Михаил возмущенно нахмурил лоб и развернулся на стуле к Андрею, что уже успел подняться с места и теперь стоял лицом к нему, облокотившись на стол. — Да что вы, как же я могу. Я просто забочусь о вас, вы ведь уже много пожили, вас надо беречь. — Князев! Ты совсем с дуба рухнул? Еще одно слово про мой возраст, и я тебя с окна выброшу. — Это вы что, угрожаете мне теперь? А я ведь к вам со всей душой, с любовью, знаете ли, — Андрей хитро улыбнулся и подошел ко все еще сидящему на стуле мужчине со спины. — С любовью, ага, — куда-то под нос бурчал Горшенев, — Так значит я тебя с любовью из окна и выкину. Князев рассмеялся, но ничего не ответил. В его голове неожиданно созрел план по развеиванию скуки. Он осторожно, словно ощупывая почву, положил руки на плечи профессора, заставив того вздрогнуть от неожиданности прикосновения. Андрею понравилось ощущение напрягшихся мышц под ладонями, хоть и свитер, надетый на мужчину, значительно снижал четкость ощущений. — Ты чего делаешь? — удивленно спросил Михаил, пытаясь повернуть назад голову, но руки студента со своих плеч так и не убрал. — Вы расслабьтесь, Михаил Юрьич, я вам так, массажик сделаю. Вы ж устали наверное, целый день на ногах, на руках, все дела. Да и возраст свое берет наверняка. — Андрей, я... — слова, неожиданно для обоих, превратились в легкий полустон. Видимо юноше удалось найти какую-то особо уставшую от жизни мышцу, вызвав столь бурную реакцию. Михаил сразу же поспешил прикрыть рот рукой, будто это хоть как-то поможет стереть уже изданный звук, — Блять. — мужчина был несказанно рад, что сидел к студенту спиной, ведь лицо его уже начало заливаться краской, остальному же в этой ситуации радоваться было сложно. — А я смотрю вам действительно требуется массаж — комната залилась громким смехом. Это еще больше смутило бедного профессора, что и так не знал куда себя деть от неловкости ситуации. — Слушай, Князев, я думаю, мне лучше пойти. Да и время занятия уже к концу подошло... — попытка Михаила встать со стула была резко остановлена на удивление сильными руками, и он, обрывисто охнув, бухнулся обратно на сиденье. — Ну вот чего вы как девчонка сбегаете, я ведь вам ничего плохо не делаю. — Князев, мне кажется, ты переходишь границы. Если ты не забыл, то я все еще твой профессор. — Да ничего я не перехожу. Да и пока вы не мой профессор, а просто репетитор. А это то же самое, что любой дядька с улицы. — Это не меняет дело. — А для меня все меняет. Вы думаете я не могу какому-то левому дядьке с улице массажик сделать? А я ведь могу. Да и не только. Андрей проехался внешней стороной рук по плечам Михаила и скрестил их у него на груди, обнимая за шею. Теперь он был прямо над его ухом. Они впервые находились так близко. Андрей теперь даже мог чувствовать запах мужчины, который оказался неожиданно дурманящим. По телу прошлась приятная дрожь. — Андрей... — тихо проговорил Михаил. В глубине души он хотел снова попытаться выбраться из объятий, но тело не слушалось, а слова для отступления встали комом в горле. Голова шла кругом от переизбытка чувств, а пол под ногами приобретал форму жидкости, растекаясь и унося за собой ощущение реальности. Князев услышал, как участилось дыхание сидящего под ним мужчины, почувствовал, как часто вздымается его грудь в тщетных попытках набрать побольше воздуха. Этого было достаточно, чтобы продолжить то, что он уже начал. Андрей носом уткнулся в шею Михаила, наслаждаясь прикосновением к чужой коже и все также сводящим с ума запахом чужого тела. Не почувствовав сопротивления, Князев нежно, но еще слегка неуверенно прикоснулся губами к основанию шеи, заметив, как мужчина в его объятиях напрягся, шумно выдохнув. Андрей медленно растягивал дорожку из поцелуев по коже, приближаясь к уху. Горшенев мягко обхватил одну из рук, что обнимали его за шею. Прикосновение горячей ладони было приятным, и Князев повернул свою руку так, что теперь он мог сплести их пальцы. — Мне продолжать? — томно, полушепотом прямо на ухо, опаляя горячим дыханием. Вместо ответа Михаил лишь утвердительно что-то промычал, пустив приятные вибрации голоса по телу, словно кошка, что урчит от удовольствия. Видеть Михаила Юрьевича таким напрочь сносило голову Андрею, а осознание того, что это он заставляет его так себя чувствовать, разгорало внутри намного более смелые желания. Свободной рукой парень плавным движением потянул вниз резинку, что держала аккуратно собранный хвостик, и копна чуть тронутых проседью волос невесомо упала на плечи, закутанные в темный свитер. Наконец Андрей мог сделать то, что ему хотелось каждый раз, когда удавалось увидеть профессора с распущенными волосами, а именно — потрогать, запустить в них свои пальцы. На ощупь они оказались такими же мягкими, как и казались на вид, от них исходил приятный аромат шампуня, словно мужчина только что вышел из душа. Князев нежно помассировал кожу головы кончиками пальцев, и Горшенев снова тихо промурлыкал от удовольствия, заерзав на стуле. Андрей хитро улыбнулся и, слегка сжав пальцы в волосах, не сильно, но довольно резко потянул на себя, заставляя мужчину запрокинуть голову и встретиться с ним взглядом. Теперь его лицо можно было разглядеть лишь в тусклом свете настольной лампы, ведь за окном уже был поздний зимний вечер, забравший с собой все остатки дневного света и тепла. Михаил инстинктивно потянулся к чужой руке на своем затылке, довольно наигранно шипя от дискомфорта, принесенного недавним действием. — Прошу прощения, не удержался. На губах Андрея заиграла ухмылка, которую он даже не пытался скрыть. Ему определенно нравилась эта игра, что он затеял, и останавливаться совершенно не хотелось. Он выпустил руку из волос Горшенева, и тот в ту же секунду принялся тереть свой затылок, обиженно смотря в пол и бурча что-то себе под нос. Андрей придвинул ближе стул, на котором сидел во время занятия, и устроился сбоку от Михаила, специально сев так, чтобы коленом касаться его бедра. Снова прикосновение к волосам, в этот раз ласковое, нежное, но все равно заставляющее сжаться в недоверии. Рука, устремившаяся остановить ласку, резко перехвачена за запястье. Кажется, полумрак играл свою роль, заставляя Андрея чувствовать себя даже более уверенно, чем ранее. Он еще старался отдавать себе отчет, но потаенные желания одерживали верх над его разумом, опьяняя сильнее любого алкоголя, и, кажется, он уже почти полностью сдавался. — Андрей, мне кажется, нам нужно остановить это все, — видимо, помутнение в глазах напротив не осталось незамеченным. — Михаил Ю... Миша, — он шумно выдохнул, — Вы сейчас серьезно? — Это когда я разрешил звать себя по имени? И да, я абсолютно серьезно. — Миша, Миша, Миша, Миша, — Андрей наклонился ближе к лицу профессора, заглядывая тому прямо в глаза. В его собственных уже вовсю танцевали бесы. Михаил нервно сглотнул. Влияние, что на него оказывал этот мальчишка, было просто невозможным. Оно не давало двигаться с места, не давало говорить нет, не давало возможности просто встать и уйти. Словно в трансе он наблюдал за расширяющимися зрачками напротив, что с таким же удовольствием разглядывали его, — Все будет в порядке, я обещаю. Вам понравится. Горшенев наконец-то позволил себе протянуть руку и коснуться нежной щеки. Юноша накрыл эту руку своей и, мягко сжимая, повернул голову, невесомо касаясь губами широкой ладони. Он все еще пристально смотрел в темно-карие глаза, выжидая реакции. Но Михаил лишь отвел взгляд, не в силах выдерживать эти чарующие голубые глаза, что всеми силами пытались заглянуть в самые потаенные части его души, прочесть все его мысли. Андрей медленно поднялся с места и встал впритык к сидящему мужчине, расположившись между его ног. Михаил внимательно наблюдал за каждым его действием, ловя каждое движение в полутьме комнаты. Смотреть сверху-вниз на взрослого мужчину, что выглядел так беззащитно, сидя на стуле под его пристальным взглядом, с разведенными, без шанса сомкнуть, ногами, и с запрокинутой вверх головой, по-щенячьи большими глазами смотрящего на него, заставляло возбуждение горячей волной захватить его в свои объятия. Он наклонился вперед, ближе к лицу, чувствуя на коже чужое сбитое дыхание. Одну руку он положил на длинноволосый затылок, а другая пристроилась на середине бедра, облаченного в жесткую джинсу. Андрей почувствовал, какой жар исходит от тела рядом, казалось, что он сжигает весь воздух вокруг, спирает дыхание. Мягко подтолкнув Горшенева за затылок к себе, он заставил их губы соприкоснуться. Тело под ним мелко дернулось, и он ощутил, как чужая ладонь неуклюже прошлась по его спине. Андрей никогда не целовался с мужчинами. С девчонками у него было множество раз, но такое у было впервые. Ощущение чужой щетины, царапающей кожу, чужие крепкие руки на собственном теле, низкие стоны - он открывал для себя что-то новое, доселе неизведанное. Возбуждение уже кружило голову. Он углубил поцелуй, и Михаил сразу же поддался, шире раскрыв рот. Было горячо, влажно и до смерти приятно. Князев позволил себе поднять руку, что лежала на бедре профессора, чуть выше, ближе к паху. В ответ он ощутил сдавленный стон, что сразу же затерялся в поцелуе. Расценив это как побуждение к действию, Андрей положил ладонь уже между ног мужчины, слегка потерев сквозь джинсы чувствительную плоть. Послышались более уверенные стоны и Михаил подался бедрами вперед - навстречу прикосновениям. Андрея такая податливость завела не на шутку, кажется, перед глазами уже кружили несуществующие мошки, а воздух в легких превратился в патоку. В полутьме все казалось нереальным, а от того и еще более дурманящим. — Давайте на стол садитесь, на стуле будет неудобно, — почти приказывающий тон, к черту сбившееся дыхание, словно он только что пробежал марафон. Михаил, словно в трансе, послушно поднялся и присел на край стола, где все еще лежали учебники и тетради. Небрежно их отодвинув, он пристроился поудобнее и слегка раздвинул ноги. Внезапное чувство стыда от осознания всей ситуации заставило его щеки зардеть, выдавая все внутренние переживания обладателя. И свет лампы, теперь находившейся предательски близко, позволял Андрею рассмотреть все, что он захочет. Никогда за почти 40 лет своей жизни Горшенев не оказывался в более постыдном положении, чем это. Даже будучи полностью одетым, под наглым взглядом Князева он ощущал себя абсолютно нагим. Хотелось спрятаться, закрыться, сбежать в конце концов. Но что-то его удерживало, что-то заставляло делать все, что ему прикажет этот юнец. Андрей некоторое время еще просто стоял и помутневшим взглядом наблюдал за Горшеневым, что в весьма вызывающей позе сидел на его столе. Он стоял и думал, как все вообще пришло к этому и что ему теперь делать. Все получилось довольно спонтанно, и изучить матчасть он не додумался, а действовать было нужно, ведь заканчивать все на этой ноте, когда ему уже удалось уломать профессора, очень уж не хотелось. Да и возбуждение, болезненно стянутое обтягивающими штанами, не позволяло отступать назад. Ему уж очень хотелось произвести впечатление на мужчину, поэтому он решил действовать интуитивно, но с максимально уверенным видом. Наконец решившись с мыслями, он подошел к столу, встав между приглашающе раздвинутых ног. Плавным движением Андрей притянул Михаила к себе за подбородок и снова увлек в поцелуй. В этот раз уже без нежности. Крепкая рука на затылке сильнее прижимает, заставляя буквально впиваться в губы друг друга, безуспешно хватать так быстро кончающийся воздух. Пальцы скользнули под теплый свитер, а затем и под майку, что была под ним, встретились с разгоряченной кожей, и Михаил телом подался вперед, слегка сжав бедра Андрея своими. — Снимите свитер. Шёпотом в губы, так обжигающе, что свитер сразу же вместе с майкой в ту же секунду оказывается не глядя брошен куда-то на пол. Андрей тяжело дышит, упираясь лбом о лоб профессора, рукой проводит по его торсу от шеи и дальше по груди, вдоль живота и останавливется на заметном бугорке между расставленных ног. Замечает, как резко дергаются мышцы живота, стоит лишь ему рукой, слегка сдавив, провести вдоль члена, спрятанного за плотной тканью. Михаил лишь сильнее сжимает пальцы на его плече, словно умоляя продолжать. Ловким движением пуговица и молния на джинсах оказывается расстегнутыми, и мужчина слегка приподнимает бедра, позволяя Андрею снять с себя теперь уже ненужную часть одежды. Теперь помимо возбуждения внутри Князева начинает бурлить и слабое волнение, что отзывается легким шумом в ушах и едва заметной дрожью рук. Если бы он знал, что ему именно сегодня настолько снесет крышу, что он решит заняться с профессором чем-то подобным, то он бы обязательно перед этим выпил, потому что на трезвую голову все оказалось куда сложнее, чем с девчонками, с которыми он был до этого. С теми вообще все было просто, все по накатанной схеме, никаких проблем, но тут все было по-другому. С ним все было по-другому. Сделав глубокий вздох, Андрей стянул с себя верхнюю одежду и штаны, тихо радуясь тому, что сегодня он не надел ничего с кучей пуговиц. Ведь, пытаясь расстегнуть их своими дрожащими руками, он мог бы выдать свое некстати взявшееся волнение. Как только он остался в одном нижнем белье, Горшенев нежно взял его за плечи и притянул к себе. Андрей шагнул вперед и сильнее прижался к мужчине, скользя руками по голой спине, выпирающему позвоночнику, и теряя последние остатки здравомыслия, когда Михаил, скрестив ноги вокруг его бедер, качнулся вперед и прижался своим пахом к его. Не сдержав хриплый стон, Князев уткнулся куда-то в шею профессора и, оперевшись одной рукой о стол, повторил действие, чувствуя, как жар волнами распространяется по телу. Он продолжил двигать бедрами в медленном ритме, снова и снова воспроизводя приятное ощущение. Когда прикосновений сквозь ткань стало недостаточно, Князев намеком оттянул резинку чужих трусов и резко отпустил, и она, слегка обжигая кожу, вернулась на место. Горшенев поднял взгляд на Андрея, на лице которого уже не осталось ни намека на волнение, лишь похоть, что бесовскими огоньками играла в глазах, а на губах виднелась еле заметная ухмылка. Послушно приподнявшись, он позволил снять с себя последний предмет одежды, теперь ничего не защищало его от изучающего взгляда. На щеки снова лег румянец. Андрей внимательно осматривал каждую часть тела обнаженного мужчины, стараясь максимально сохранить все в памяти, ведь он боялся, что второй раз профессор уже не согласится на близость. Ему очень нравилось то, что он видел. Настолько, что у него появилось стойкое желание схватить любой попавшийся под руку лист, карандаш и запечатлеть все в мельчайших деталях, не пропустив ни один изгиб, ни один шрам, ни одну родинку на теле Михаила. — Андрей, ну е-мое, ты идешь или нет? — Горшенев старался не показывать смущение, но получалось плохо. Тем не менее, Андрей, хоть и заметил это сразу, все же посчитал это невероятно очаровательным. — Иду, Миш, иду. — Я же сказал не называть меня так! — Ну неужели вы хотите, чтобы я звал вас Михаил Юрьевич во время секса? — Я...ээм... — стало еще более неловко от того, что Андрей вслух озвучил то, чем они тут занимаются, — Тогда уж обращайся ко мне на ты, иначе капец тупо звучит. — Хорошо, Миш, будем на ты. Князев, не долго церемонясь, избавился от нижнего белья и вновь подошел к Мише, нежно взяв за того подбородок, оглаживая большим пальцем кожу, покрытую жесткой щетиной. — Смотри на меня, Миш, — полушепотом, ласково, приятно. Миша послушливо поднял на него свои глаза, что сейчас казались даже темнее и загадочнее, чем обычно, благодаря расширенным от возбуждения зрачкам. Почувствовав чужую ладонь между своих ног, Миша дернулся и отвел взгляд, на что Андрей цокнул и сильнее сжал его подбородок. — Я же сказал: смотри на меня. — Смотрю, смотрю, — смущенное бурчание. Прикосновения стали более смелыми и отдавались приятной тяжестью внизу живота. Поддерживать зрительный контакт для Горшенева было почти невыносимо, пронзительно-голубым глазам Андрея будто было недостаточно обнаженного тела и теперь они хотели раздеть его душу. Очень сильно хотелось зажмуриться или просто отвести взгляд, но Андрей бы пресек и это. Поэтому Миша, резко наклонившись вперед, впечатался в приоткрытые губы своими и наконец-то смог прикрыть глаза. К счастью для мужчины, Андрей подвоха не заметил и ответил на поцелуй, переместив руку с подбородка на затылок. Миша подметил, что для своего возраста Князев просто невероятно хорошо целуется. Вспоминая себя в его возрасте, он тогда разве что мог неуклюже совершать что-то, что правильнее было бы назвать лобызанием, чем поцелуем, но в его время и интернета, как такового, не было, вот и учился, как придется. Князев довольно резко отстранился и сплюнул себе в ладонь. Горшенев смотрел на него, словно завороженный, понимая, что тот собирается сделать. Юноша вплотную прижался своим пахом к мишиному и, обхватив оба их члена одной рукой, распределил по ним естественную смазку. Прикосновение столь чувствительной плоти друг к другу вызвало невероятную эйфорию, и под гаммой самых разных чувств и ощущений они прижмались друг к другу, словно были друг для друга воздухом, которого сейчас обоим катастрофически не хватало. С каждым следующим поцелуем, с каждым следующим толчком крепких бедер, с каждым следующим смазанным касанием комната все сильнее накалялась, обжигая их кожу, заставляя растворяться друг в друге. Андрею нравилось, как Миша часто запрокидывал голову в немом экстазе, и его волосы мягко спадали назад, а длинная шея еще сильнее вытягивалась, словно призывая до нее дотронуться. Ему нравилось, как он стонал во время их поцелуев, одаривая сладостной вибрацией его тело. Как он сжимал его руку, когда ощущения были слишком невыносимо приятными. Как перебирал дрожащими пальцами его короткие пряди, как его приоткрытые губы маняще поблескивали во мраке комнаты. Ему понравилось, как он умолял его двигаться быстрее, как пошло подавался бедрами вперед, как он, замирая в оргазменной неге, произнес его имя. Он понял, что ему нравился Миша. Его профессор Михаил Юрьевич. Вот же черт. — Дюш, сколько времени? Андрей поначалу опешил, услышав такой вариант своего имени с уст Миши, но затем нащупав телефон в кармане штанов, что лежали на полу, удивленно округлил глаза. — Восемь часов тридцать две минуты, МихалЮрьич, — неужели они потратили на все почти полтора часа? — Еб твою мать, Андрей, — Михаил рывком поднялся со стола и принялся натягивать на себя одежду, что в порывах страсти была брошена куда попало. — Что случилось? — тут уже и Андрей засуетился, начав бегать по комнате за компанию. — Да на встречу опаздал я, вот что, — полностью одевшись, Горшенев почти выбежал в коридор. — Миш, а может ну ее, встречу эту, раз ты уже опоздал? Может со мной останешься сегодня? Раз уж мы это... ближе стали. Родителей дома не будет. — Прости, Дюх, я Сашке уже пол месяца обещал встретиться, никак не могу не прийти. Он же скоро это, в Америку свою обратно уезжает, а мы с ним друзья с детства как-никак. — Ясно. Ну, надеюсь, вы хорошо проведете время, — Андрей мрачно опустил глаза в пол, нервно ковыряя носком что-то невидимое в полу. — Эй, ну ты чего, обидился что ли? — Миша нежно прикоснулся к щеке Князева, пытаясь заглянуть тому в глаза. — Да не, просто, — обреченный вздох, — Ладно, ты иди, потом тогда обсудим то, что произошло между нами. — Если хочешь, я могу позвонить тебе, когда вернусь домой. — Хочу, давай. — Хорошо, тогда договорились. Миша нагнулся, чтобы чмокнуть юношу в уголок губ, но тот схватил его за щеки и крепко прижался к губам. Пришлось даже слегка встать на цыпочки, чтобы достать до лица профессора. Но тот мягко отстранил его от себя. — Мне было приятно сегодня с тобой. Это ведь не последний раз? – Андрей с надеждой взглянул на Михаила. — Мне тоже было хорошо. Думаю, что не последний, раз нам обоим понравилось. — Хорошо. Тогда до встречи? — До встречи, Дюш. Я тебе позвоню, — с железным лязгом открылась тяжелая входная дверь и Михаил вышел в темный подъезд, — И да, не думай, что это как-то повлияет на наши с тобой занятия, я тебе никаких поблажек делать не буду, — Андрей уже успел насупиться, как вдруг прозвучало то, о чем он еще долго думал, уставившись на место, где только что стоял Миша, который уже успел резво спуститься вниз по ступенькам и выйти из подъезда в мрачный холод зимней ночи, — Потому что я забочусь о тебе, Дюш. Ты важен для меня, понимаешь?