маленькие слабости

тэхён осторожно стаскивает с себя пропитавшуюся феромонами рубашку и мягко накрывает ею дрогнувшие плечи и спину разморённого, обнажённого омеги, пахнущего сладкой выпечкой и дрожжами. тот трогательно жмурится, по-животному ведя носом, и пытается разлепить припухшие веки, очаровательно причмокивая розовыми губами. — тэхён-а?.. — да, булочка, — чужой влажный рот ласково касается взмокшего белого виска. — кто же ещё? нежное грудное урчание вырывается из чонгука, когда альфа заботливо оглаживает низ его округлого тяжёлого живота и аккуратно пристраивается сзади, любовно целуя упругую, ритмично бьющуюся жилку рядом с запаховой железой и стараясь несильно потревожить своим телом ароматное, объёмное и безумно пахучее гнездо. омега довольно рокочет от незатейливой ласки, чувствуя родное тепло и большие ладони, что медленно и усердно начинают массировать и разминать располневшие бока, и лениво ёрзает по постели, задом притираясь к твёрдым бёдрам. — тэ-э… чонгук пытается неуклюже перевернуться, чтобы иметь возможность ответно прижаться лицом к чужому уязвимому месту на крепкой смуглой шее и потереться об неё щекой, но альфа не позволяет, самостоятельно помогая нетерпеливому и уже откровенно похныкивающему мужу принять более удобное для них обоих положение. — вот так нормально? — омега утвердительно кивает. — хочешь чего-нибудь? тэхён трепетно обводит большим пальцем густые тёмные брови и разглаживает глубокую морщинку между ними, участливо заглядывая в чёрные влажные глаза супруга, которые сыто поблёскивают от удовольствия и неги. тот отрицательно мычит и альфа окончательно расслабляется, оставляя лёгкий поцелуй на чужом вспотевшем лбу. омега практически не вылезает из вещей тэхёна, стараясь закутаться в них с головой и укрыться как можно плотнее. особенно тщательно он обкладывает свой растущий живот, ощущая сильную потребность в том, чтобы их близнецы, две чудесные девочки, всё время находились во своеобразном защитном коконе и были окружены феромонами обоих отцов. их личный врач, что наблюдает за беременностью чонгука почти с самого момента зачатия, ещё месяц назад сказал паникующему и взволнованному тэхёну не беспокоиться по этому поводу так сильно, потому что: — вы молодец, что обратили на необычное состояние своего супруга внимание, господин ким, но, как показывает практика, гнездование на таких поздних сроках просто помогает внутренней сущности будущего родителя справиться со стрессом и спокойно реагировать на изменения в собственном организме. после этого короткого разговора альфа прекращает так сильно переживать. не полностью, конечно, но достаточно для того, чтобы перестать так сильно трястись над мужем и с нежной улыбкой подсовывать балдеющему в куче тряпья чонгуку свои нестираные или прилично ношенные вещи. теперь-то он знает, что так на том сказываются приближающиеся роды, на фоне которых у чонгука периодически на ровном месте случаются истерики и вспышки агрессии, которые тэхён научился очень мастерски гасить и буквально сводить на нет. достаточно будет прижаться лицом к большому тёплому животу, смять в ладонях располневшие бока и настойчиво потереться щекой о бледные линии растяжек, чтобы оставить на смуглой коже отголоски своих феромонов. чонгука от подобных совершенно диких и животных замашек развозит так сильно, что он практически мгновенно прекращает недовольно рычать, скалить зубы и огрызаться. и вот теперь каждый вечер уставшего после работы тэхёна встречает разнеженный, нуждающийся и доверчиво льнущий омега. в огромном гнезде, ужасно податливый и обязательно обнажённый, ведь даже самая лёгкая ткань зачастую ничуть не меньше раздражает чувствительную омежью кожу. альфа помнит, как удивился, когда впервые увидел своего мужа в таком откровенном, уязвимом и безумно соблазнительном виде. помнит его покрытое испариной тело, длинный истекающий член, буквально напрашивающийся на ласки, и шальные чёрные глаза, широко распахнутые и сквозящие ожиданием и нетерпением. а ещё тэхён помнит загребущие, жадные руки, сплошь покрытые татуировками, которые без особого труда затянули его прямо в офисной одежде в самый центр пахучего развороченного и примятого гнезда. альфа тогда только чудом умудрился отделаться лёгким, непринуждённым петтингом, но вот на следующий день он обнаружил себя между широко раздвинутыми ногами и с крупной солоноватой головкой во рту, чувствуя, как сотрясающийся в оргазме чонгук обильно изливается ему на лицо, щедро пачкая в своей сперме распухшие, натруженные губы и зардевшиеся влажные щёки. тот кончал долго, бурно и так аппетитно, что тэхён остатки его удовольствия слизывал потом с особой тщательностью и усердием. ни одна нежная складочка и ни один подтёк вязкого семени на лобке и бёдрах не остались без внимания альфы и его проворного языка. самому же тэхёну даже касаться собственного возбуждения было не нужно, достаточно посмотреть на тяжело дышащего супруга и его запрокинутую голову. на манящую сильную шею с натянутыми мышцами и жилами и на раскрытый полный рот с блестящим от слюны подбородком, чтобы достигнуть кульминации. — я купил по дороге твои любимые сладости, — альфа цепляет кончиком носа завившийся от влаги белый локон и тычется губами в тёплый висок. омежье урчание тут же усиливается, а запах выпечки густеет, заползая в раздувшиеся ноздри тэхёна приторным вязким шлейфом. — булочка? чонгук громко рокочет в ответ и больше никак не отзывается, продолжая блаженно жмуриться и зарываться лицом куда-то под челюсть альфы. тот хрипло усмехается, испытывая чувство глубокого удовлетворения от состояния наслаждающегося в его объятиях мужа, и сам прикрывает веки, откровенно забивая на уличную одежду, которую по-хорошему стоило бы снять. омега всё равно от него теперь не отцепится, пока всего заново не пометит своими яркими феромонами. ну и без яростного вылизывания запаховой железы, конечно же, не обойдётся. это действие вообще стало своеобразным каждодневным маленьким ритуалом чонгука и, чего греха таить, личным удовольствием для альфы, которому очень уж нравится чувствовать мягкий мокрый язык на коже и слушать влажные посасывающие чмоки. — а ещё я набираю нам с тобой ванну с пеной, — большие пальцы проваливаются в ямку над копчиком и ненавязчиво надавливают в районе чувствительной поясницы, из-за чего довольные порыкивания сливаются в один монотонный, тарахтящий звук. чонгук коротко лижет яремную впадину и мажет языком по щетинистому подбородку, тем самым выражая полное одобрение и благодарность действиям своего мужа. только через несколько долгих минут умиротворённый омега окончательно размякает в окружении безопасного гнезда и надёжных родных рук и притихает, начиная шумно посапывать и выдыхать горячий воздух в шею тэхёна. тот ещё пару мгновений позволяет себе полежать вместе с уснувшим супругом, а затем осторожно выбирается из жарких объятий, оставляя напоследок на покрытом влагой лбу едва ощутимый поцелуй. альфа выключает кран в почти набравшейся до краёв ванне, проверяет температуру и добавляет в воду миндальное масло, прекрасно помня о том, как кайфует его муж от этого запаха. так же он подготавливает для чонгука свой халат, цветные носки с пальцами, которые тот просто обожает, и просторные боксеры, что впрочем недолго задержатся на сочных мясистых бёдрах. тэхён ещё пару минут возится с тем, чтобы достать все любимые уходовые средства омеги и, убедившись, что всё в порядке, идёт будить супруга, надеясь, что тот не станет сильно упрямиться и сопротивляться, как делает это обычно из-за нежелания покидать защищённое гнездо. кто бы мог подумать, что грозный начальник отдела маркетинга, в который альфа пришёл работать четыре года назад обычным офис менеджером, станет такой сладкой разнеженной, податливой плюшкой. видели бы чонгука сейчас все его подчинённые, то, вероятно, не поверили бы своим глазам. впрочем, такого омегу знает только тэхён. альфа хмыкает себе под нос и почти доходит до наглухо закрытой спальни, когда по квартире вдруг разносится трель входного звонка. тэхён озадаченно хмурится, ведь в такое достаточно позднее время они совершенно никого не ждут, и бросает быстрый взгляд в сторону двери, за которой сейчас находится его спящий супруг. альфа грешным делом решает забить на незваных гостей, но громкий звон вновь разрезает уютную тишину, и тэхён, раздражённо сжав челюсть, всё-таки заглядывает в глазок, не понимая, какого хрена его старшая сестра делает у их порога. у альфы с ней никогда не было тёплых отношений, и что ей нужно в такое время, ему не очень-то хочется знать. — минджи. женщина криво улыбается, осматривая брата, и опускает ладонь на плечо своего одиннадцатилетнего сына, топчущегося рядом с матерью, которого тэхён даже не сразу заметил. к своему племяннику он так же не питал особых чувств, кроме лёгкой неприязни, отчётливо помня о том, как отвратительно тот себя вёл на юбилее родного дедушки полгода назад. таких невоспитанных, наглых и хамоватых детей ещё нужно поискать. — может, пропустишь нас? — с чего бы? женщина недовольно поджимает губы. — с того, что я не хочу разговаривать с тобой на лестничной площадке. — а я вообще не хочу с тобой разговаривать, минджи, так что проваливай. женщина закатывает глаза, хлопая сына по спине и подталкивая того в сторону напряжённого тэхёна. — давай, хэвон, проходи, а то дядя тэ уже, видимо, совсем забыл, как надо принимать гостей. альфа возмущённо выдыхает, совсем не собираясь пропускать в свою квартиру совершенно посторонних для него людей, но мелкий засранец буквально отталкивает его, прошмыгивая внутрь. — ты что творишь? тэхён злобно шипит в лицо сестре, и если бы та не была такой же альфой, то точно бы сжалась от давления чужих взбесившихся, агрессивных феромонов. минджи лишь морщится и примирительно поднимает ладони, так же проскальзывая мимо брата. — я всего лишь хочу поговорить. тэхён чувствует, как его начинает мелко потряхивать от гнева, и судорожно выдыхает, собирая ладони в кулаки. — спрашиваю в последний раз, минджи. что тебе нужно? женщина недовольно цыкает. — мне нужно, чтобы твой чонгук посидел завтра с моим сыном. я должна съездить по работе в одно место, а хэвона совсем не с кем оставить. лицо тэхёна перекашивает от ярости, а сам он угрожающе надвигается на сестру, которой безумно сейчас хочет свернуть шею. — ты ебанулась? какой нахуй хэвон? — да что такого? — возмущённо вскрикивает минджи. — мы же родственники, в чём проблема помочь друг другу? твой чонгук всё равно почти никуда не ходит, а тут хотя бы польза будет. альфа шумно выдыхает, не ощущая того, как краснеют его глаза, полностью затапливаясь насыщенно-багровым. — польза? — тэхён щерится, сверкая клыками. — ты припёрлась к нам в дом, чтобы рассказать мне о пользе моего беременного мужа, который тебе, сука, что-то, блять, должен? тебе и твоему сыну? я действительно не ослышался, минджи? альфа собирается сказать зарвавшейся и прихуевшей сестре ещё пару ласковых, но затихает в то же мгновение, когда слышит из спальни уязвлённое низкое рычание. откровенный испуг и глубинный инстинкт, требующий защитить своего мужа, заставляет тэхёна пошатнуться на месте и кинуться к чонгуку, дверь к которому оказывается приоткрытой. он даже не обращает внимания на то, как сбивает с ног ревущего племянника, потому что всё его нутро концентрируется на загнанно сжавшемся супруге и потревоженном гнезде. часть своих вещей альфа обнаруживает на полу, прекрасно осознавая, что разморённый, сонный и безумно восприимчивый к окружающему чонгук никогда бы не сделал подобного с гнездом, которое так кропотливо и скрупулёзно создавал собственными руками. минджи врывается в их спальню следом за тэхёном и омега затравленно скалится, сверкая заалевшими глазами и обнажая острые клыки. его верхняя губа поднимается, выворачиваясь изнанкой, как у дикого животного, а из горла вырывается грудной рык, пускающий по спине толпы мурашек. последней каплей становится сестра, которая говорит: — да что с ним такое?! хэвон же просто хотел поздороваться. и тэхёна накрывает. он хватает за шкирку вырывающегося мальчишку и грубо толкает минджи в сторону выхода, чувствуя, как поднимаются волоски на руках от враждебного рычания его беззащитной пары. — выметайся отсюда, и чтобы больше я тебя здесь не видел. — тэхён… — пошла нахуй, минджи. пошла нахуй вместе со своим ебанутым сыном, которого до сих пор не научили, что нельзя лезть к чужим гнездящимся омегам. альфа захлопывает дверь прямо перед лицом сестры и прижимается к прохладной поверхности взмокшей спиной, понимая, что его трусит и колотит, словно припадочного. чувство тревоги за омегу болтается под яремной впадиной так сильно, что челюсть позорно вздрагивает и нижние зубы с неприятным клацем сталкиваются с верхними. на ватных ногах тэхён движется в спальню, уже не слыша оттуда болезненного рычания. только сильные феромоны с тревожной горечью и влажные алые глаза, смотрящие пришибленно и тяжело. чонгук на голых инстинктах принимается протяжно скулить, и альфа гулко сглатывает, чувствуя всепоглощающую ярость на людей, посмевших подвергнуть его беременного, чувствительного мужа такому стрессу. — они ушли, чонгук-а. омега вздрагивает, дёргая напряжёнными плечами и замолкая, но не перестаёт обхватывать руками свой большой живот. тэхёна от этой картины опять начинает потряхивать, потому что его муж очевидно больше не чувствует себя в безопасности в собственном гнезде. по телу пробегает очередная волна дрожи, к которой примешиваются отчаяние, чёрное и губительное, и злоба, что пульсирует в жилах, грозясь вырваться наружу мощным острым шлейфом феромонов. чонгука будто лихорадит всего, когда альфа осторожно опускается на корточки и подбирает с пола свои вещи. он пристально наблюдает за чужими действиями и нервно слизывает капельки солёного пота, выступившие над верхней губой. — я могу?.. тэхён не договаривает, так и замирая неуверенно вместе с одеждой перед развороченным гнездом. омега смотрит на него исподлобья мучительно долгие несколько секунд, а затем протягивает мужу руки, в надежде, что тот растолкует всё правильно. альфа тут же торопливо забирается на кровать, укладывая вещи рядом с собой, и обнимает мгновенно прильнувшего к нему чонгука за широкие плечи. — я чуть не вцепился твоему племяннику в глотку. — жаль, что не вцепился, булочка, мелкий поганец это заслужил. омега надрывно выдыхает и глухо шмыгает носом. — я просто защищал своё гнездо и наших девочек, я не хотел его пугать… — чонгук, — альфа оставляет на горячей румяной омежьей щеке влажный поцелуй. — плевать я хотел на хэвона, слышишь? он не настолько маленький, чтобы не знать элементарных вещей, продиктованных инстинктами, про которые рассказывают в школе. в его возрасте я прекрасно понимал, что можно делать в присутствии гнездящихся омег, а что нельзя. чонгук согласно мычит и трётся щекой о шею мужа, нуждаясь в родном тепле как никогда сильно. остатки гнева и испуга по-прежнему заставляют сердце быстро биться и кровь бурлить в венах, вынуждая вспоминать то чувство беспомощности и страха, которым он подвергся минутами ранее. мальчишка выдернул из-под его головы приличную часть вещей, чем в последствии и разбудил, и омега не хочет больше ощущать этот бешеный скачок гормонов, побудивший древние инстинкты в нём проснуться. это было страшно, потому что дезориентированный чонгук совершенно не ожидал увидеть перед собой кого-то, кто не тэхён, и больно, потому что кости от паники ломить начало так, что омега едва сдерживался, чтобы просто не завыть в голос. — я очень плохой, если не люблю чужих детей? альфа хрипло усмехается и укладывается боком, помогая принять мужу уже излюбленное для них обоих положение, но перед этим ладонями обхватывает пышущее жаром лицо и медленно целует в губы. — я тоже не люблю чужих детей, булочка. да и не обязан ты это делать. у мальчишки минджи напрочь отсутствует воспитание, и я очень жалею, что вообще открыл им дверь. тэхён устраивает ладони под животом омеги и вжимается носом в блондинистый затылок. — ты не мог знать, тэ, — мягким, успокаивающим тоном говорит чонгук. и будто не было скручивающего желудок страха из-за вмешательства посторонних людей в его личное и оберегаемое пространство. знакомый до каждой пряной нотки аромат альфы действует на взбудораженный организм словно самое сильное успокоительное. омега ответно накрывает чужие руки своими ладонями и любовно оглаживает сухие костяшки пальцев, бережно обводя собственное обручальное кольцо, которое выбирал для мужа пару лет назад. чонгук до сих пор помнит, как делал альфе предложение, а ещё он помнит, как красивые раскосые глаза стремительно покрылись мутной плёнкой, увлажняясь из-за переполняющих эмоций, и как первые крохотные капельки слёз скатились по покрасневшим щекам. омега тогда перепугался не на шутку, быстро поднимаясь с одного колена, на котором простоял, наверное, не больше пяти минут, пока сбивчиво и торопливо выговаривал заранее подготовленную речь. чонгук улыбается собственным мыслям, всё ещё умиляясь с реакции своего, оказывается, очень неожиданно чувствительного супруга, и прикрывает веки, когда чувствует трепетный поцелуй где-то в районе челюсти. — лучше скажи мне, что там у нас с ванной? тэхён сокрушённо стонет, из-за чего жар его дыхания опаляет округлый подбородок, и слегка отстраняется, что совсем не нравится омеге, наслаждающемуся привычным теплом чужого тела. — блять, точно. пойду посмотрю… — не надо. — но… — я хочу ещё с тобой полежать, — чонгук поворачивает голову, и пухлые губы тут же прижимаются к уголку его рта. — только полежать? — дразняще спрашивает тэхён, чувствуя, как призывно начинает вибрировать смуглое омежье горло от зарождающегося довольного урчания. — или у тебя есть какое-то предложение? — может, и есть, — игриво отзывается омега, поднимая руку и запуская пальцы в лохматые чёрные кудри. альфа слегка привстаёт на локте и нависает над мужем, собираясь смять полные губы в торопливом поцелуе, но тот внезапно настойчиво дёргает его за волосы, заставляя запрокинуть назад голову. — что ты?.. — тэхён запинается и не договаривает, потому что крепкие зубы вонзаются в его доверительно подставленную шею рядом с запаховой железой и чуть сдавливают, а после омега влажно и широко зализывает свой краснеющий укус. альфа мелко вздрагивает и тихо выдыхает имя чонгука, плотнее прижимаясь к подобравшемуся телу и цепляя собственными вылезшими клыками нижнюю губу. румянец обжигает щёки, окрашивая их в насыщенно-розовый, а пах заметно напрягается, выдавая стремительно твердеющее возбуждение, отчётливо натягивающее домашние штаны. тэхёну не очень удобно находиться в таком положении, как и извернувшемуся мужу, что запальчиво и жадно присасывается к собственной аккуратной метке. альфа сглатывает, слыша глухое омежье рычание, которое тонет в очередном властном укусе, и сводит брови к переносице, мягко зарываясь пальцами в белые вьющиеся пряди. чонгук на это лишь удовлетворённо рыкает и тянет зубами нежную кожу, чтобы уже через мгновение выпустить её изо рта с похабным мокрым чпоком. альфа раскрывает губы и увлажняет их кончиком блестящего от слюны языка, чувствуя потребность в том, чтобы притянуть своего супруга ещё ближе к себе, ещё плотнее, особенно, когда тот заполошно и с каким-то надрывом выдыхает: — хочу вылизать тебя. тэхён мученически и беспомощно стонет, прекрасно помня о пристрастии своего омеги к риммингу и о том, как сам он слаб перед этой откровенной лаской, к которой муж его нагло приучил. когда это случилось в первый раз, то отказать своей доминантной паре, находящейся в самом разгаре течки, альфа просто побоялся. чонгук тогда отчаянно скулил и ластился, сверкая круглыми чёрными глазами с багровыми прожилками, а тэхён, сгорая от стыда и неожиданного волнения, пытался робко и неуверенно объяснить возбуждённому мужу, почему тот совершенно точно не может ему отлизать. альфа мыслил стереотипами, а чонгуку всегда было на них плевать, и в свою течку он хотел доставить супругу такое же сильное удовольствие, какое получал от римминга сам. вот и сейчас омега с голодом посасывает упругую жилку, ритмично пульсирующую под языком, утробно урча и жмурясь, и выпускает примятые чёрные локоны, скользя ладонью к чужой пояснице. — давай не сегодня, булочка, — с сожалением говорит тэхён, осторожно отстраняя от своей шеи увлечённого омегу. тот осоловело хлопает ресницами и поднимает на него рассеянный, взмыленный взгляд. — что?.. почему?.. альфа заботливо убирает с румяного лица налипшую белую прядь и любовно оглаживает живот чонгука, спускаясь рукой вниз и убеждаясь в том, что его муж ужасно распалён. пальцы пачкаются в естественной смазке и плавно смыкаются вокруг мокрого члена. — потому что я ещё не мылся. чонгук тихо шипит из-за чувствительности, оскаливая зубы, а тэхён начинает двигаться вниз, по пути оставляя на взбудораженном теле мокрые поцелуи. — но я тоже… — протестующе скулит омега, чувствуя влажные касания на своих вспотевших бёдрах. — мне прекратить? альфа смачно чмокает супруга в порозовевшую ягодицу и замирает в ожидании ответа, прислушиваясь к учащённому дыханию. чонгук сдавленно рычит, пряча глаза под растрепавшейся чёлкой. — я не ходил сегодня в туалет по большому. тэхён вскидывает брови в удивлении и снова прижимается губами к тёплой половинке. — оу… значит продолжаем? — омега дёрганно кивает, и его сладкий запах становится ещё более приторным из-за удушающего смущения. — а вообще, если завтра такое повторится, то нужно будет позвонить врачу. — тэхён… — молчу. дальнейшее сливается для чонгука в одно сплошное удовольствие, выбраться из которого не представляется возможным. сперва тэхён мягко дотрагивается ладонью до промежности нетерпеливо ёрзающего на боку омеги, начиная нежно массировать между тяжёлыми, увесистыми яичками и плотно сжатым влажным сфинктером, а затем уже более настойчиво проводит пальцами вдоль всей скользкой ложбины между соблазнительными ягодицами, уделяя особое внимание чувствительному местечку под чужой мошонкой. чонгук протяжно выдыхает, срываясь на тихое рычание, когда мокрые пухлые губы жадно присасываются к аккуратному шовчику под яйцами, и крепко жмурит глаза, ощущая холодящую влагу на лице от выступивших слёз и откровенные касания в своём самом интимном месте. тэхён шумно выдыхает через нос, послушно принимая на себя нетерпеливый толчок напряжённых, вздрагивающих бёдер, и влажно причмокивает, захватывая зубами тонкую складчатую кожицу, которую слегка оттягивает до глухого омежьего рыка и крепкой хватки сильных татуированных пальцев в своих волосах. чонгук едва сдерживает дикое клокотание в горле, грозящее перерасти в настоящее животное рычание, и лишь требовательнее подставляет навстречу откровенным ласкам задницу, властно вжимая в раздвинутые ягодицы чужое лицо и чувствуя любимые пухлые губы, звучно всасывающие в рот его яйца. по пунцовой блестящей головке медленно стекает мутноватая дорожка пахучей смазки, а из расширившейся от возбуждения уретры резко выталкивается белёсая капля предэякулята, которую альфа тут же смахивает своим языком. чонгук шипит, импульсивно дёргая бёдрами, и стискивает в пальцах мягкие чёрные кудри, сходя с ума от густеющего аромата мужа и его ломкого басовитого стона, который вдруг глушится и перебивается сочным хлюпаньем и юрким языком. тот обводит напоследок обильно облизанную тугую мошонку, ведёт по всей длине твёрдого омежьего члена и кружит несколько мучительно сладких мгновений вокруг крупной головки, которую через секунду вдруг полностью погружает в свой рот. — блять… тэ… альфа громко мычит, балдея от запаха выпечки и распирающего веса, что заставляет его щёки позорно краснеть и немного надуваться. тэхёну приходится помогать себе рукой, время от времени надрачивая у самого лобка и спускаясь к наполненным спермой яйцам, которые он так же не забывает снова размашисто обвести языком и влажно втянуть в рот. омега загнанно дышит и хмурит брови, сжимая узловатые пальцы в растрёпанных волосах мужа. ему хочется перевернуться на спину и подмять под себя тэхёна, чтобы завладеть старательными губами и глубоко толкнуться языком внутрь. вот только восьмой месяц беременности и неуклюжесть не позволят чонгуку подобных махинаций, и всё, что ему теперь остаётся, это сдавленно рычать в намокшую от слюны подушку, судорожно напрягать внутренние мышцы, выталкивая из бешено сокращающейся дырки порции смазки, и удерживать мёртвой хваткой чужую голову у своей задницы. от удовольствия у омеги путаются мысли и темнеет в глазах, и становится совсем хуёво, когда тэхён выпускает со смачным, гулким чпоком изо рта его пульсирующую головку и совершенно развязно шлёпает ею по своему языку. чонгук резко дёргается и оттягивает альфу за волосы. тот безропотно отстраняется, ощущая давление в паху, и жадно облизывается, смакуя чужой вкус на своём языке и с голодом наблюдая за тем, как гладкие мышцы на лопатках мужа блестят от пота и слабо сокращаются. чонгук тяжело дышит, соскальзывая рукой на крепкое предплечье альфы, а уже в следующий момент протяжно стонет, потому что два чужих пальца ловко погружаются в его дырку до самых костяшек. — тэхё-о-он… — давай, родной, ещё немного… ты так пульсировал на моём языке, не думаю, что тебя хватит надолго… — срывающийся шёпот альфы отдаётся в горле и напряжённом паху при каждом развязном толчке. сильная рука набирает быстрый темп и с громким чавканьем вбивается в раскрытый, припухший анус. чонгук хватает ртом воздух и конвульсивно сжимается вокруг пальцев, едва слыша, что ему говорит его муж. все ощущения сосредотачиваются лишь в одном месте, где сейчас так пошло хлюпает, чавкает и пенится вязкая ароматная влага. только на периферии омега улавливает хрипловатый стон тэхёна, и мощный оглушающий оргазм накрывает его липкой горячей волной. чонгук приходит в себя через несколько долгих секунд, и лишь оттого, что альфа приподнимает его бедро и протискивает свою ногу, позволяя вздохнуть с облегчением от возможности хоть немного охладить растревоженную ласками чувствительную плоть. отголоски удовольствия всё ещё пульсируют у омеги между ног, а надорванное дыхание никак не желает приходить в норму. смазка неспешно сохнет, щёки горят огнём и солёные капельки пота продолжают жечь уголки зажмуренных глаз. хочется что-то сказать, но у чонгука не получается даже пошевелить пальцем, настолько оргазм его изнурил. поэтому, когда он чувствует между своими ягодицами протискивающуюся крупную плоть, то расслабленно обмякает, понимая, что его супругу тоже нужна разрядка. тэхён рвано толкается бёдрами в чужую задницу, и его толстый скользкий член настойчиво и так восхитительно хорошо проезжается по сокращающемуся сфинктеру и поджатым яйцам. большая ладонь тут же по-хозяйски опускается на круглый живот, и с губ у обоих срываются вздохи и стоны, смешавшиеся между собой в пропитанном сексом и общими феромонами воздухе. чонгук ответно вцепляется дрожащими татуированными пальцами в потное бедро мужа, который при каждом толчке сильнее трётся возбуждёнными сосками об его мокрую спину. и, господи, как же омеге хочется извернуться и поочередно вобрать в рот твёрдые ноющие комочки, прекрасно помня о том, какие те у тэхёна невообразимо чувствительные. чонгук настолько уходит в себя, растворяясь во влажных звуках и шлепках кожи о кожу, что почти пропускает момент, когда альфа позади него кончает. почти, потому что обжигающую сперму, оросившую низ его живота, он ощущает как никогда ярко. — тэ… — я вытру… тэхён размазывает густое семя по натянутой тонкой коже и оставляет долгий поцелуй на широком омежьем плече. ответом альфе служит умиротворённое урчание. часть вещей, испачканных в выделениях, всё-таки приходится закинуть в стирку, но омега на удивление не сопротивляется, нежась в тёплой воде и наблюдая за суетящимся мужем с безмятежной улыбкой. только когда тот присоединяется к нему и берёт в руки бритву, чонгук решается нарушить уютное молчание. — тэхён? — м-м?.. — альфа аккуратно приподнимает ногу чонгука и укладывает на своё колено, выливая на распаренную кожу щедрую порцию масла для депиляции. — насколько это нормально — получать удовольствие от того, что ты бреешь меня в тех местах, где сам я из-за беременности уже не могу больше достать? омега любопытно склоняет голову вбок и прикусывает нижнюю губу, наслаждаясь ненавязчивыми массирующими движениями, которыми тэхён распределяет масло. — абсолютно нормально, булочка, потому что мне это нравится ничуть не меньше. — а что если меня возбуждает мысль о том, что ты поможешь мне простимулировать родовую деятельность, когда я должен буду вот-вот родить? альфа на мгновение замирает, поднимая выразительные глаза на такого же застывшего чонгука, и осторожно проводит бритвой от щиколотки до круглого колена, всё так же не отрывая от своего супруга внимательного взгляда. — с помощью полноценного проникновения? — да. — тогда я скажу, что обязательно поговорю об этом с нашим врачом, потому что тоже пиздец как хочу помочь тебе с этим, булочка.