Часть 1
14 июня 2023 г. в 02:18
Интересно, это вообще нормально? Это единственный вопрос, который Дин способен внятно подумать, когда член Михаила упорно наполняет его задницу. Мощные толчки. Глубокое слияние. Не телами, хотя это очевидность. Душами? Дин не знает, о чем думать в первую очередь. О том, что у Михаила души нет, или о том, что сам вопрос — сентиментальная чушь. Но ему хорошо. Нет, ему охуенно. И думать не хочется уже ни о чем.
Михаил входит глубже. Он груб. И как же это доставляет. Дин думал, что в сексе есть правила. До того, как оказался в одной кровати с Михаилом. В первый раз это оказалось шоком и чуть-чуть страхом. Всю свою фанатичность Михаил словно решил в мгновение ока перенести на него и крайне узкую сферу их взаимодействия. Во второй раз это оказалось любопытно. Ну не каждый же день оказываешься в постели с архангелом. Дин даже позабыл об отвращении к мужскому сосуду. В третий раз это оказалось зависимостью. И больше она не прошла.
Толчки становятся мощнее. Это сверх предела. Хотя в который раз? Дин не может сдержать стон. Да и не рвется его сдерживать. Михаил знает его любым. Михаил видел его разным. Михаил был в нем абсолютно во всех смыслах. С учетом этих обстоятельств на гордость немножко плевать. Ну, только в сексе, конечно. А секс хорош. Секс, сука, чертовски божественен, хотя Дин уверен, что Чаку и не снилось. Или снилось. Черт их разбери, этих пророков.
Верования хиппи обретают новый смысл. Жить любовью, а не войной — прекрасный девиз. Может, стоило пихнуть кого-нибудь в постель Люцифера. Дин почти ржет, но забывает идиотскую мысль, когда руки Михаила гладят его грудь. Цепляют чувствительные соски. Живот сводит от напряжения.
Перед глазами плакат «Сумерек» на стене. Он — единственное, но красноречивое напоминание, что он тут по делу вообще-то. Михаил просто согласился выступить транспортом. Как они докатились до того, что он держится за край письменного стола подростка-фанатки глупых фильмов, а Михаил вбивается в его задницу, Дин не знает. Он просто не знает. Вот только не променяет это ни на что и ни за какие плюшки-коврижки.
Тело напрягается вытянутой струной, когда пальцы Михаила оглаживают член. Слишком мало прикосновения. Член изнывает от возбуждения и недоволен хозяином. Дин не спорит. Сейчас хозяин он так себе. Он задыхается от каждого толчка в себя. Он сжимает край столешницы так, что пальцы бледнеют, а потом и синеют. Он выворачивает голову и долго, мокро и развязно целует Михаила. Он почти прокусывает свою ладонь, когда его накрывает оргазм такой силы, что остается только вцепиться во что-то зубами, чтобы не закричать. Внизу в конце концов родители пропавшей девочки. И для них он строгий агент ФБР.
Михаил кончает позже. Дин не может сказать, пару минут или пару вечностей спустя. Покидает его тело и резко разворачивает его к себе. Непотребно и поэтому охуеть как приятно целует. Языки бесятся в схватке, кажется, могут достать до гланд. Звуки правда пошлые. Ну сплошное непотребство.
Дин хочет солгать всем и самому себе, но правда в том, что он это любит. Любит забивать на мораль и ловить чистый кайф. Он и Сэм — они адреналиновый маньяки. При их образе жизни иначе никак. С Михаилом Дин узнал две вещи: сексуальный маньяк из него не хуже, чем адреналиновый, и быть вторым намного круче.
— У меня дело, — Дин старается казаться важным, когда говорит это после того, как сумасшедший поцелуй заканчивается. — Самое время свалить по-пернатовски: пуф, и нет тебя.
— Конечно, Дин. Но я буду ждать тебя дома.
Михаил сваливает по-пернатовски: только был, а через миг есть только шелест крыльев. Дин облизывает губы и пытается взять себя в руки. Это не так просто. Брюки спущены до щиколоток, задница приятно ноет, а дыхание все еще сбивается. Дин думает, что это чертовски непрофессионально, устраивать такое… вот такое непотребство. А потом думает, что стоит позвать Михаила на следующее дело.