О первом сексе во всех подробностях

       Сколько раз уже принял душ с ароматным гелем Рафаэль не мог посчитать, он старательно вычистил панцирь сперва жёсткой, а затем мягкой щёткой, улыбнулся своему отражению. Да, прекрасно, зубы едва не сверкали от белизны, Рафаэль дыхнул на собственную ладонь и вдохнул свежий запах мяты, но на всякий случай чуть ли не выпил всю бутылку ополаскивателя, а в завершении процесса завязал на голове выстиранную повязку. О да, Рафаэль выглядел, как босс! В таком виде не стыдно и перед Донателло показаться. Рафаэль едва верил, что тот спустя практически два года плавно развивающихся отношений согласился разделить первый сексуальный опыт; особенно при всём чистоплюйстве Донателло и том, что ради каждого поцелуя приходилось едва ли не медицинскую справку получать, но он всё-таки согласился. Ещё раз Рафаэль поглядел в зеркало, похвастался сам себе бицепсом на одной руке, на второй, отцепил конец повязки от скола на панцире, убедился, что пах, как сказано на геле, лавандой и растением с каким-то там длинным названием, наконец признавая, что готов.        Вновь Рафаэль ткнул в экран телефона, который подсказал время. Всё, пришла пора, Микеланджело и папа уже спали, Кейси с Леонардо наверняка всю ночь будут сидеть в его комнате, так что никто не мог помешать, нарушить удивительную нежность обстановки. С расправленными плечами Рафаэль прошёлся до комнаты Донателло, проскользнул под занавеской и поглядел на него, на предмет своего воздыхания, чтобы немедленно опешить. — Эм, Донни?        Ещё некоторое время тот бегал глазами от телефона, к планшету и книгам, которые держали руки из механического панциря, но затем Донателло встрепенулся, обернулся к Рафаэлю. — А, вот и ты!        Железные конечности отбросили в сторону справочный материал, который Донателло закончил штудировать, одна из рук схватила с бо рубашку, которую Донателло торопливо нацепил, а затем подскочил к Рафаэлю, взял его за плечо, точнее, планировал взять за плечо, но дотянулся только до локтя, подвёл к широкой кровати, украшенной бледно-розовыми лепестками. — Я изучил всю доступную информацию и понял, как сделать эту ночь особенной! — Настолько? — удостоверился Рафаэль, попытался взять лепесток, однако пальцы прошли сквозь него, лепесток задрожал, как изображение на сломанном мониторе. — А, это... Не собираюсь пускать в свою постель всякого рода букашек, — Донателло откашлялся в кулак, указал на кучку упаковок на одной стороне кровати, затем на тюбики и флаконы, лежащие горкой в другом углу. — Я подготовил презервативы и лубрикант, а Шелдону велел написать самую романтичную музыку из всех существующих в этом мире! Узри же результат моего гения!        Сразу после этих слов на Рафаэля обрушилась какофония чудовищных звуков, найти мелодию в которых едва ли представлялось возможным. Шум давил на голову и мозг, вряд ли имел хоть какой-то ритм или что там имелось у настоящей музыки, и уж тем более не склонял к романтике, совсем наоборот. Донателло же, видя реакцию Рафаэля по красноречивому лицу, резко отвернулся, нажал одну из кнопок на браслете, от чего стало тихо. — Получилось действительно, м, неплохо, но сегодня я бы хотел слышать только тебя, — ласково прошептал Рафаэль, со спины накрывая Донателло объятиями. — Мне достаточно тебя одного.        Рафаэль потёрся своей щекой о щёку Донателло, не оставляя его равнодушным, помогая отвлечься от маленькой музыкальной неудачи, Донателло погладил Рафаэля по лицу, не сдержал неловкую улыбку. Едва не мурлыча от удовольствия Рафаэль поцеловал Донателло в щёку, под скулу, в шею и только, когда задел губами воротник рубашки, обратил на неё внимание. Зажав край белой ткани, Рафаэль приподнял её, отводя полочку в сторону. — А это зачем? — Везде пишут «надеть что-нибудь особенное», я и надел.        Добрый смех Рафаэля помог разрядить обстановку, однако на смену некоторому напряжению пришла неловкость. Вот и настал момент, Рафаэль и Донателло остались наедине друг с другом, вокруг царила глухая ночь, никто не мог помешать и никто не мог отвлечь, Рафаэль и Донателло предоставлены исключительно друг другу, от чего тот склонил голову. Что там дальше было написано во всех этих пособиях и советах? Как-то намекнуть? А, важность прелюдии… Что она вообще собой представляла? Об этом Донателло не успел прочитать, а потому понятия не имел, как вести себя сейчас, как плавно подвести к этой самой прелюдии, и это не скрылось от глаз Рафаэля, лицо которого украсила нежная улыбка. Теперь пришёл его черёд сделать эту ночь особенной.        Сперва Рафаэль взял Донателло за руку, коснулся губами его пальцев, после чего поймал за рукав рубашки и прошептал: — Избавимся от этого?        С долькой стеснения Донателло закивал, позволяя Рафаэлю снять рубашку, и тот не бросил её на пол, вместо этого повесил обратно на посох. Слуха Рафаэля коснулся резкий вдох Донателло, тот почувствовал мягкий поцелуй в щёку, а затем в шею, более уверенный поцелуй, почти привычный, как Рафаэль делал часто и порой без предупреждения. Он обхватил Донателло за поясницу, прижал спиной к себе и снова стал целовать шею, сперва кратко, бережно, словно боясь обжечь, но постепенно каждое соприкосновение губ с гладкой кожей становилось дольше, иногда Рафаэль задевал языком, от чего Донателло невольно вздрагивал, сжимал пальцы. Он стиснул зубы и глухо прорычал, когда Рафаэль поцеловал заднюю сторону шеи, вцепился в его запястья, зажмурился, а потому не видел, как нежно поглядел на него Рафаэль. Он окинул взглядом механический панцирь, аккуратно взялся за крепления и заискивающе посмотрел на Донателло, прошептал тому на ухо, и горячее дыхание ощущалось даже через повязку: — Я ведь могу его снять? — Нх, — шумно выдохнул Донателло, вжав голову в плечи, пока сомневался, проводил большим пальцем по запястью Рафаэля, но в конечном счёте сумел кивнуть ему.        Раздался тихий щелчок, Рафаэль бережно отцепил устройство, прислонил к кровати и теперь стал любоваться настоящим панцирем Донателло, совсем недолго сумел бороться с искушением прежде, чем дотронулся до панциря, от чего Донателло вздрогнул. Взяв его за плечи, Рафаэль коснулся губами затылка, зажал в зубах хвостик фиолетовой ткани и плавно потянул, мотнул головой, стягивая с Донателло повязку. Он трепетал в крепких руках Рафаэля, но пока что держал эмоции под контролем, пока что отдавал себе отчёт в происходящем, но замер, когда снова почувствовал широкую ладонь на панцире. Рафаэль ощущал его, мягкий, кажется, тёплый, стал медленно вести руку вниз, приходя в восторг от шершавой поверхности, от того, как Донателло прижимался, сам того не замечая, каким беззащитным позволил себе стать.        Бережно Рафаэль проводил пальцами по мягкому панцирю, иногда дотрагивался до плеч, худых рук, и если задевал ладонь, Донателло почти рефлекторно брал за пальцы, весь сжался под весом бесчисленных поцелуев. Когда услышал глухое рычание, Рафаэль не удержался, обнял Донателло за поясницу и прижал к себе, как плюшевую игрушку, поцеловал Донателло в затылок, снова в шею, под скулу и в предплечье, самым бессовестным и бережным образом Рафаэль гладил руки Донателло, перенимая его волнение, лёгкий трепет, заполнивший каждую клеточку тела, и постепенно переместил руки на грудные щитки. Донателло обернулся с явной претензий на лице, но та быстро сменилась смесью умиления с возмущением — отводя взгляд, Рафаэль стыдливо улыбался, едва задевал большими пальцами краешки щитков. Донателло сверлил его взглядом, недовольным, стеснённым, почти высокомерным, замечал, как иногда Рафаэль робко поглядывал на Донателло, проверяя реакцию, и в конечном счёте тот протяжно выдохнул. — Я об этом пожалею, — в нос произнёс Донателло, затем сказал громче. — Ладно, можешь трогать, но учти, это разовое предложение. — Ты лучший! — заявил Рафаэль, крепко целуя Донателло в щёку, из-за чего тот горделиво задрал голову. — Знаю, можешь напоминать об этом почаще.        Закусив губу, Рафаэль почти с детским азартом положил пальцы на грудные щитки, а затем накрыл их широкими ладонями, из-за восторга не замечал кривой ухмылки Донателло. Тот пытался сдержать мелкую дрожь, пронизывающую всё тело, она усиливались, в груди начинало гореть и давление повышалось от того, как смело Рафаэль стал гладить щитки, довольно мягкие, почти упругие. Это оказалось более гипнотизирующее занятие, чем качать бицепс, и несравненно более приятное, Рафаэль проводил по грудным щиткам Донателло, массировал их круговыми движениями, плавно перемещал ладони ниже. Рафаэль задел горячее брюшко, а когда дотронулся до паховых щитков, Донателло встрепенулся, поймал за запястья и без усилий отскочил. — Воу-воу-воу, снизь уровень тестостерона! Это нужно делать здесь, — подсказал Донателло, указывая ладонями на кровать, которую с таким усердием собирал.        Едва Донателло развернулся к постели, как Рафаэль поймал его за запястье, поднял руку Донателло и вдруг прижал его за поясницу, танцевальным движением крутанул Донателло, развернул лицом к себе и одарил почти игривой ухмылкой, после чего плавно опустил на кровать. Смотрел на Рафаэля Донателло распахнутыми от восхищения глазами, а тот был преисполнен гордостью за себя и стеснением. — Специально для тебя репетировал.        Усмешка сорвалась с губ Донателло. Он дотронулся до губ Рафаэля, провёл по ним большим пальцем, задел выступающий клык и приподнялся, чтобы поцеловать Рафаэля воздушно, мягко, сладко, будто прикосновение зефира. Стеснение вдруг набросилось на Рафаэля, тот склонил голову, чтобы спрятать его, секундой позже воспользовался моментом и уткнулся носом между грудных щитков Донателло, потёрся о них лицом. — Так мягко.        Сощурившись, Донателло легонько стукнул Рафаэля по голове, но быстро простил его из-за этой милой глуповатой ухмылочки, наверное, только Рафаэль умел так улыбаться. Последовал долгий поцелуй, один из привычных, который Донателло начал позволять не так давно, но сегодня кровь особенно горячо текла по венам Рафаэля, тот не сумел отказать себе в удовольствии ненавязчиво провести языком по губам Донателло, а затем проскользнуть в его рот. Когда почувствовал, как сплетаются языки, Донателло распахнул глаза, вцепился в плечи Рафаэля и ощутил, как тот замер. У Донателло имелось несколько секунд на реакцию, на попытку к бегству, на единственное верное решение и Донателло всё же опустил веки, обхватил Рафаэля за шею, коснулся скола на его панцире и позволил целовать себя так, как Рафаэлю хотелось, даже если это гарантировало обмен микрофлорой через слюну в запрещённых количествах.        Пальцем Донателло деликатно проводил по дыре на шипе панциря Рафаэля, невольно возвращался к тому моменту, когда боялся потерять его, поэтому позволил, пусть целует, как сам того хочет, даже если потом придётся полоскать рот. Рафаэль почувствовал свою безнаказанность, полный карт-бланш или как там это называлось, а потому принялся горячо целовать Донателло, проводить языком по его зубам, нёбу, обвивал его язык своим, вместе с тем лаская нежный панцирь. Всем телом Донателло дрожал, сильно сжимал ноги на пояснице Рафаэля, одной рукой держал за шип на спине, а второй проводил по крепкой шее, а иногда дотрагивался до плеча, бережно ласкал его, сдерживая пламя, которое постепенно заполняло тело, будто система охлаждения в организме засбоила.        Наконец Рафаэль насытился поцелуем, плавно отпрянул, чтобы проглотить порцию воздуха, с трудом уговорил себя не посмотреть на Донателло, который стёр слюну из уголка рта, и не был уверен, кому именно она принадлежала. Не успел Донателло перевести дыхание, как Рафаэль напал с новым поцелуем, оставил его на губах, затем на щеке, коснулся горячими губами шеи, от чего Донателло резко вдохнул, начал дышать чаще, ловить кислород ртом, пока Рафаэль поцелуями опускался ниже, по груди, брюшку, паху, кратко задел губами горячий член, по которому стекали капли предъэякулята. — Тц, — прошипел Донателло, зажмурившись, вжав голову, стиснув пальцами покрывало.        Кровать прекрасно реагировала на разницу в весе, слегка прогибалась под руками и коленями Рафаэля в то время, как панцирь Донателло мягко обволакивала, позволяя чувствовать себя комфортно. Не сразу Донателло нашёл в себе силы поглядеть на Рафаэля, который учащённо дышал, сверху вниз глядел на Донателло, практически полностью закрывая ему обзор широкими плечами, панцирем, на дыру в котором Донателло старался не смотреть лишний раз. Последовала встреча взглядами. Рафаэль положил пальцы на пластрон Донателло и стал медленно опускать их, щекоча мягкие щитки, ощущая, как подрагивал Донателло, хотя преданно пытался держать себя в руках. Он резко отвернулся, когда Рафаэль дотронулся до основания члена, выглядывающего из складки на коже, скривил губы и не был уверен, как все это прокомментировать, если ли вообще смысл это делать, и как относился к тому, что Рафаэль, судя по всему, намеревался сделать.        Тот положил ладонь на затылок Донателло, притянул его к себе за поцелуем и воспользовался моментом, чтобы обхватить основание члена. Донателло немедленно упал обратно на постель, закрыл лицо руками, но не полностью, Рафаэль видел, как тот стиснул зубы, поэтому действовал со всей возможной бережностью. Всё своё внимание Рафаэль сфокусировал в правой руке, дотронулся до члена Донателло и мягко сжал, ладонью Рафаэль полностью накрыл половой орган, нервничал, а потому лишний раз не вдыхал, прислушивался и постоянно поглядывал на Донателло, когда стал проводить рукой вверх, ощущая, как горячо и влажно под пальцами.        Донателло не сопротивлялся, он продолжал рефлекторно зажимать коленями ноги Рафаэля, иногда проигрывал ответу нервной системы на раздражение столь специфического, однако приятного характера, а потому вздрагивал или тихонько шипел. Если бы не понимал причину происходящего, Донателло бы начал переживать за своё состояние, вместо этого пытался вычислить, как долго ещё продержит столь хрупкое самообладание, не похоже, что Рафаэль намеревался перейти к более важной части процесса в ближайшее время. Вполне естественно Донателло считал, что в первый раз Рафаэль поведёт себя менее спокойно, допускал, что половой акт у них продлится примерно пять минут двадцать четыре секунды, плюс минут десять на прелюдию, по крайней мере, если брать средние цифры, однако сейчас у Донателло возникало подозрение, что Рафаэль так и будет подготавливать до самого утра. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Донателло процедил: — Раф, я бы не хотел, чтобы в силу обстоятельств моя репродуктивная система оказалась более податливой к раздражению, чем твоя. — Эм, — раздался многозначительный ответ Рафаэля, который замер, настолько усердно пытался понять смысл фразы. — Я сказал, что не хочу достигнуть кульминации сексуального возбуждения раньше тебя! — Ха-ха, как мило, — тихонько посмеялся Рафаэль.        Он взял Донателло за запястья, аккуратно, без настойчивости убрал его руки в стороны, стал любоваться смущённым, почти возмущённым лицом Донателло, чтобы секундой позже коснуться его щеки и поцеловать в губы, глубоко, но без дикой страсти, от которой всё внутри кипело. Напоследок Рафаэль поцеловал Донателло в лоб, после чего отодвинулся, стеснённо взял Донателло под колени и развёл его ноги, не сразу набрался смелости поглядеть на пах, на столь запрещённое место. Одной рукой Рафаэль взял Донателло возле бедра, пальцем второй погладил складку кожи у ануса, как вдруг Донателло вскочил. — Подожди! Нельзя забывать о контрацепции, на каждом сайте было написано, — начал Донателло и потянулся за презервативом, однако краем глаза заметил член Рафаэля, а потому едва не подавился. — Ох, клубнично-мятные макаронс!        В стеснении Рафаэль упёрся руками между ног, отвернулся, а Донателло всё продолжал выглядывать на размер полового органа, допускал, что тот будет соответствовать габаритам Рафаэля, но чтобы настолько… Что же, отступать стало поздно, Рафаэль предупреждал об этом, причём не один раз, к тому же физиология обещала помочь — в чём Донателло слегка сомневался, — так что ему не осталось ничего, кроме как взять презерватив с буквами XXL на упаковке и надеяться, что этого будет достаточно. Ссутулив спину Донателло сел на колени перед Рафаэлем, некоторое время готовился, морально настраивался прежде, чем сумел положить ладонь на его щёку, секундой позже поймал взгляд и подбодрил неловкой улыбкой, а когда Рафаэль повернулся, Донателло почти неощутимо поцеловал его губы. Мягкими жестами Донателло уговорил Рафаэля убрать руки, вытащил из упаковки презерватив и плавно, стараясь не задеть член, стал натягивать на него средство контрацепции. Слой латекса казался всё более прозрачным, Донателло не успел надеть его даже до половины прежде, чем тот лопнул, Донателло предпринял вторую попытку, но та не отличилась успехом, третья тоже не дала положительного результата. В итоге Донателло вздохнул. — Чарльз Кондом свидетель, я пытался, — Донателло упал спиной на кровать и развёл руки, доверчиво опустил веки. — Что же, я весь твой, — заключил Донателло, но затем добавил, открыв один глаз, — только деликатнее, мне ещё на этом сидеть.        Рафаэль часто закивал. Он чувствовал, как горело его лицо, ладони, как невидимое и очень могущественное пламя крутилось в районе поясницы, словно мистическая энергия, только совершенно другая. Слыша советы от самого себя, Рафаэль приблизился, мягкими движениями проскользил по внутренним сторонам бёдер Донателло, раздвинул его ноги, отвлёкся на глубокий выдох. Пока что всё проходило хорошо, самое главное не ошибиться сейчас. Рафаэль дотянулся до самого большого тюбика лубриканта, который щедро вылил на член, немного на пальцы и бережно, со всей аккуратностью смазал анус Донателло, чувствуя, как тот трясся, как порой вздрагивал, но не подавал ни намёка на негатив, позволяя смело продолжить.        Вот и настал момент. Рафаэль протяжно выдохнул, чтобы собраться с силами, вновь взял Донателло возле бедра, только сейчас заметил, какой он худой на фоне огромной ладони, взялся за член и уткнулся головкой в нежное кольцо мышц, снова выдохнул прежде, чем вставить член. Со стороны Донателло раздалось глухое шипение, тот сжался, вцепился в покрывало, его руки дрожали от напряжения, однако тело оказалось честнее и не оказало никакого сопротивления. Упираясь ладонью рядом с плечом Донателло, Рафаэль плавно ввёл член глубже, прикрыл глаза, ощущая, как его обхватывали мягкие, горячие, влажные мышцы, какое безумное удовольствие они приносили на уровне инстинктов. Скоро Рафаэль замер, позволил себе и Донателло отдышаться, привести мысли — если те ещё остались — в порядок, взволнованно поглядел на него. — Ты как? В норме? — Да, если не считать того, что мои органы сместились сантиметров на двадцать вверх, — раздалось из под-ладоней Донателло. — Чего?!        Донателло устало посмеялся. — Не в буквальном смысле.        Сконфуженный, Рафаэль всё равно предпочёл удостовериться, что не причинил Донателло вреда, неловко опустил глаза и тут же дрогнул. Рафаэль и подумать не мог, что именно это Донателло имел в виду — его паховые щитки, мягкие и упругие, слегка деформировались, выгнулись вверх из-за члена Рафаэля, заставляя того залиться краской. Он и представить себе не мог, что такое возможно, надеялся, что это никак не скажется на здоровье Донателло, который учащённо дышал. — Ты точно в порядке? — Раф, прошу, — Донателло раздвинул пальцы, чтобы поглядеть на Рафаэля, — моё терпение, в отличие от техно-бо, не из титанового сплава. — Да-да, прости.        Вся кожа Рафаэля, его внутренности, а может и панцирь гудели, дрожали, сгорали от ощущения, которое оказалось куда тоньше и удивительнее, чем Рафаэль мог себе представить даже в самых смелых фантазиях. Он провёл большим пальцем по брюшку Донателло, улавливал его рваные резкие вдохи, сам пытался уровнять дыхание, контролировать себя хотя бы частично, сейчас это очень важно. Рафаэль плавно наклонился, стал упираться не на ладонь, а на локоть, по-прежнему придерживая Донателло за поясницу, протяжно выдохнул для смелости. От обилия чувств голова едва не шла кругом, Рафаэлю приходилось совершать усилия, чтобы руки не дрожали, он ощущал, как колотилось сердце, отдаваясь эхом по всему панцирю, ощущал, какой горячий и мягкий Донателло внутри, и как мелко он трепетал, как из последних сил терпел.        Рафаэль поцеловал Донателло в лоб прежде, чем начать двигаться, сперва назад, затем осторожно вперёд, услышал, как Донателло тихонько прошипел, тот сжался ещё сильнее, едва голову в панцирь не прятал, однако по-прежнему не пытался остановить. Бережно Рафаэль стал придерживать Донателло за затылок, приблизился ещё немного и наконец поймал нужный темп, осторожный, плавный, который, тем не менее, приносил невероятное наслаждение, член Рафаэля практически без сопротивления скользил между плотными мышцами, казалось, организм Донателло давно приготовился к этому, в отличие от него самого, порой произносящего что-то в ладони, не то какие-то научные термины, не то ругательства.        Медленно, но верно самообладание начало ускользать от Рафаэля. Он крепко держал Донателло, прильнул к нему вплотную, навалился практически всем телом и постепенно, не уловив сопротивления или негатива от Донателло, начал двигаться чаще, вводить член глубже, из-за чего щитки на брюшке и пахе то и дело выгибались. Учащённое дыхание Рафаэля обжигало кожу, Донателло ощущал, как начал проигрывать ранее неизвестному чувству, которое сам не мог охарактеризовать, по крайней мере прямо сейчас, он лишь ощущал, как сильно, но аккуратно держал Рафаэль, как совершал толчки, сдерживаясь из последних сил, слышал, как порой тот рычал, поддаваясь шарму происходящего. Всё это кружило голову, всё это внушало ужас, который без всяких усилий прогонял Рафаэль, оказалось достаточно просто его присутствия и уверенности в происходящем.        В какой-то момент Донателло ощутил, как движения стали интенсивнее, Рафаэль сжал зубы, начал чаще рычать, резко выдыхал через рот, по-прежнему прижимая к себе Донателло, внутри которого бурлила магма. Она заполнила каждую клеточку тела, обволакивала, распаляла, вместе с тем вынуждая расслабиться, и Рафаэль чувствовал это, ощущал нечто похожее, от чего вводил член ещё глубже. Порой по телу Донателло пробегала судорога, он сдерживал звуки, которые не несли в себе никакой информации, однако почему-то очень хотели быть озвученными, а Рафаэль двигался всё чаще, поддаваясь эмоциям, всё глубже. Он оказался больше, намного больше, чем Донателло представлял, и если сперва он опасался, как будет чувствовать себя завтра, то затем что-то перемкнуло в голове, там остался лишь один вопрос: войдёт ли он на всю длину? Каково это будет? Желание провести эксперимент оказалось сильнее, чем холодное самообладание Донателло, тот резко обхватил Рафаэля за шею, прижался к нему и некоторое время прислушивался к ощущению. Нет, это не весь, это точно не весь Рафаэль, этого мало. Сперва Донателло сумел лишь промычать, но затем проглотил воздух и всё же прошипел чуть ли не по слогам: — Хочу… тебя... всего.        Неожиданные слова, однако они прекрасно подходили эгоизму Донателло, от чего Рафаэль резко усмехнулся. Он плавно обнял Донателло за спину обеими руками, чувствовал, как тот сжимал ноги, как сотрясался каждым мускулом, как не отдавал власть эмоциям, которые то и дело проявляли себя в резких звуках или прикосновениях. Ещё раз Рафаэль проскользил ладонью по мягкому панцирю, целиком накрыл собой Донателло и осторожно, но настойчиво стал вводить член, ещё глубже, ещё сильнее, до самого основания, слыша, как в ответ на это Донателло на миг утратил самоконтроль. — Нгх...        Да, теперь Донателло чувствовал, в самом полном смысле чувствовал Рафаэля внутри, как слегка болели мышцы ануса, но как горячо стало на уровне желудка, дикое ощущение, что-то такое Донателло чувствовал, когда отравился пиццебулочками, но в этот раз оказалось куда больше жара, распространяющегося по всему телу, в этот раз не возникало никакого отторжения ни у тела, ни у разума. Всё нутро Донателло сотряслось, когда Рафаэль сделал несколько толчков, грубых, резких, находясь на последней грани самоконтроля, он вдруг стиснул Донателло, прижал к себе бережно и крепко, и Донателло пришлось закрыть рот ладонью, когда Рафаэль кончил. Донателло чётко ощущал, как его внутренности заполняла сперма, мелко дрожал в попытке не утратить самообладания, пока слышал частое дыхание Рафаэля прямо на ухо, провёл по его шее к затылку.        Ни Рафаэль, ни Донателло не двигались, они прижимались друг к другу, глотая воздух, пока Донателло казалось, что его живот скоро лопнет от такого количества эякулята; оно вообще поместится? К счастью, раньше, чем это произошло, заряд любвеобильности Рафаэля иссяк, что позволило Донателло постепенно успокоить дыхание, секундой позже он почувствовал, как сперма стала сочиться по ногам, от чего брезгливо закрыл глаза, но в то же время достиг оргазма, резко прильнул к Рафаэлю в тот миг. — Что же… Будем считать, что это полезно для... — начал было Донателло, но затем рухнул на постель. — Донни! Донни, ты в порядке? — Да, — Донателло тяжело выдохнул, — мне просто нужно… восстановить резерв сил.        Отвлекать Донателло в таком состоянии Рафаэль не хотел, однако ему пришлось сделать это — он провёл по пластрону, от груди в самый низ, касаясь капель спермы, и придержал Донателло за поясницу, чтобы вытащить член. Снова Донателло зажмурился, спрятал лицо, бессильно уронив на него руку, чувствовал, как вытекала сперма, под панцирем становилось мокро, а заодно невольно поражался способности организма вместить в себя так много жидкости. К следующему разу предстояло подготовиться более основательно, правда, начать думать, как именно это сделать прямо сейчас Донателло не сумел, у него в голове витала странная дымка, наверное такая же, как у Рафаэля обычно. Тот же, пока глубоко дышал, не мог налюбоваться на Донателло, аккуратно лёг рядом и не сумел устоять, положил голову на его грудь. Почти сразу Рафаэль получил лёгкий удар по макушке, а секундой позже Донателло обнял его вокруг шеи, прижался к его голове своей и доверчиво опустил веки.        Практически в каждой статье, которую Донателло читал, упоминалось, что после секса необходимо принять ванную, Донателло бы сделал это раз пять, однако не сумел, он закрыл глаза, а когда открыл, уже настало утро. Как? Непонятно. Донателло даже бы решил, что ему приснился крайне своеобразный сон, но нет, Рафаэль по-прежнему прижимался, обнимал своими огромными крепкими руками, а немного ниже копчика Донателло гудели слабостью мышцы. Собственно, такого результата Донателло и ожидал, помимо того, что получил вчера странное, почти метафизическое удовольствие, и не только плотью, но и душой, или что там имелось, помимо телесной оболочки.        Донателло осторожно выбрался из объятий Рафаэля, намеревался поскорее привести себя в порядок, однако что-то заставило замереть, едва Донателло слез с кровати, и обернуться. Сейчас Рафаэль выглядел таким безмятежным и счастливым, он спал, не ведая тревог, и Донателло тоже не приходилось опасаться за его жизнь, они разделили друг с другом важный момент, который мог никогда не повториться, привязавшись друг к другу ещё сильнее. Тихонько Донателло подошёл, погладил Рафаэля по голове и всё же наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, заметил, как Рафаэль зашевелился, и немедленно оказался в добрых паре метров от кровати. — Донни, уже проснулся? — задал привычный вопрос Рафаэль, потирая глаза. — А, да-да. Однако я считал, что утро начнётся со слов о том, как был я великолепен вчера, — гордо задрав голову, заявил Донателло, пока его ноги, а особенно колени дрожали от напряжения, и Рафаэль без труда это заметил.        Он подошёл к Донателло, одной рукой взял его под локоть, позволяя опереться на себя, вторую тактично положил на панцирь, коснулся губами виска. — Ты всегда великолепен, — ласкал словами Рафаэль и вдруг неловко отвёл взгляд. — В следующий раз мы могли бы… — В душ! — указал Донателло на выход из комнаты. — Нам надо в душ!        Рафаэлю не осталось ничего, кроме как тихонько посмеяться и неторопливо повести Донателло из комнаты, наблюдая, как старательно тот пытался держать спину ровной, а грудь выпяченной. Рафаэль хотел бы помыться вместе с Донателло, но не стал смущать того окончательно, остался ждать в коридоре и, пока никто не видел, блаженно улыбаться, вспоминая вчерашнюю ночь, как нежен и доверчив был Донателло, и как сладко спалось от ощущения его тепла. Пусть всё существо Рафаэля трепетало от желания вновь ощутить это, он проявлял завидное самообладание, возможно потому, что все силы потратил вчера на более важное дело.