***
Это был прекрасный день в солнечном городке, и в районе «Дом» маппет-малец Уолли решил пойти дальше от жительства в лес, чтобы запечатлеть дивные красоты природы, но не с долей труда: Дарлингу пришлось постараться, чтобы уговорить Дом отпустить его дальше поля его зрения, ведь он просто пойдёт и нарисует пару картин… Ну, одну картину, раз Дом не хочет так долго ждать! Хозяин, в какой-то степени, понимал чувства его дома, так как сам он никогда не уходил так далеко от родных окон, тем самым Дом не так беспокоился за него, а тут так сразу в лес, подальше от жилища, которое так печëтся о своём любимом жильце… — Дом, — такие знакомые, нежные руки коснулись стен, поглаживая их, успокаивали возбуждëнного Дома, и тот отвечал скрипом ставней. — Ты не должен беспокоиться обо мне, я же больше не маленький ребëнок… — последнее слово напомнило Дому что-то давнее, но он не был в состоянии это упоминать, да и вряд ли он вспомнил что-то хорошее… — Я правда постараюсь быть аккуратным, никуда не полезу и буду начеку, а чуть что — сразу к тебе! Дом всё равно был не уверен в правильности отпускать своего маленького Уолса, честное слово, он говорил эти проклятые слова раз за разом, когда уходил слишком далеко и надолго, и, чëрт возьми, это никогда не заканчивалось хорошо, по крайней мере в детстве и юности Уолли. — Дом?.. Короткое молчание прервал Дарлинг, его улыбка чуть ослабла, нагнетала внезапная мысль, что он вот-вот отпустит её, как не отпускал долгие годы. — Пожалуйста? — прозвучало шëпотом. Дом долго не издавал ни скрипа, он же обещал, что никогда не отпустит хозяина слишком далеко, он обещал это такому же дорогому ему своим смоляным сердцем бывшему жильцу, что под его присмотром молодой Дарлинг не уйдëт слишком далеко от дома, не пострадает, больше никогда не допустит себе глупость и от этого не вернётся в слезах домой, завернувшись клубком в угол, который был для него местом защиты. Как же трудно с молодым Дарлингом…*Скрип, скрип, лязг…*
— Конечно, конечно я знаю, что тебе тревожно, и я обязательно вернусь к обеду!*Скрип, скрип, хлоп.*
Дверь отворилась. — Спасибо, Дом! Я знаю, с каким трудом ты отпускаешь меня, поэтому я постараюсь как можно скорее вернуться. — Уолс приобнял стены его «мамочки Дома», быстренько взял все нужные принадлежности для рисования с холстом и потопал по жëлтой тропинке к лесу, пока кирпичный опекун не передумал.*Скрииип…*
Ох, нет, Дом почувствовал что-то неладное в этом дне, он сразу пожалел, что отпустил хозяина сегодня, который уже беззаботно приближался к дому Фрэнка, где далее был лес. Здание хотело вновь вернуть мальца обратно, но оно чисто физически не было способно на это, теперь оставалось только надеяться, что Уолли сдержит свои слова и вернётся к обеду… Между тем полный счастья Дарлинг проходил мимо дома Фрэнка, и на крыльце маппет-малец увидел знакомую худенькую фигурку в пышном платьице. Это была Джули, которая энергично что-то рассказывала Фрэнку, активно жестикулируя. Дарлинг усмехнулся и было хотел продолжить путь, как тот заметил, что Фрэнкли начал звонко смеяться, и совсем не так, как над шутками художника, искренне, по-настоящему. Не сказать со стороны, что это настолько удивительно, но лично Уолли не доводилось слышать весëлый, пронзающий своей чистотой смех лепидоптериста. Это повергло его в шок и глубочайший интерес, он спрятался за деревом неподалёку, с любопытством наблюдая и вслушиваясь в их разговор. — Так всё и было! — в порыве смеха девушка ухватилась обеими руками за живот и громко хохотала. — Боже, какой кошмар… — вытирая слезу с озорных глаз, Фрэнк постепенно приходил в себя. — Мне надо было быть там! — Несомненно! — Джули тоже, выпрямившись, попыталась успокоить себя, хоть это и не получилось сразу, как у её друга напротив. — Да-а… Давно я так не смеялся. — Я даже испугалась, что ты разучился это делать! Ты так долго оставался хмурым… Ты чем-то удручëн? — Ах, — слова как шипы розы кольнули серого маппета в самое сердце, кажется, Джули, сама того не понимая, тронула по открытой ране Фрэнкли, иначе не объяснить внезапно изменившееся лицо со спокойного и бодрого в тревожное. — Нет, никаких проблем, Джулс! Я просто устаю. — Ты слишком часто сидишь на одном и том же месте, Фрэнки! — девушка начала осматривать его спину и плечи. — Конечно, часами просиживая штаны над столом, читая анатомию бабочек! Вишь, и горбинка появилась. — она шлëпнула его по спине, после чего Фрэнкли как-то по-девчачьи вскрикнул, а смотрящий на это Уолли чуть не подпрыгнул от удивления. — Ох, Джули, ну, прости меня, — со стыдом пробормотал Фрэнкли, пытаясь почесать то место, где Джули его шлëпнула. — У меня просто так много дел… Да и я недавно узнал о новом виде, который находится в Восточной Азии! У них такие красивые крылья, ты не представляешь! — И снова ты о своём, вместо того, чтобы поиграть с нами! — девушка скрестила руки на груди, недовольно фыркнув. Конечно, её обида была наигранной, она никогда по-настоящему не обидится на Фрэнка, но тот всё равно занервничал. — Джулс, я обещаю, что завтра, по возможности, я буду целый день на улице, гулять с тобой и с остальными, как всегда! Только сейчас я занят и… — он запнулся, пытаясь сформулировать речь, однако это было уже не важно, Джули взяла его за обе щеки и преподнесла к своему лицу достаточно близко, чтобы они глупо бумкнулись носами, Дарлинг ахнул, он не ожидал, что Фрэнк может позволить Джули так его трогать. — Глупенький, не нервничай! — она смотрела на него по-детски серьёзно. — Просто… Если тебе одиноко или нужна помощь, ты всегда можешь обратиться к нам, к своим соседям, ведь мы очень любим тебя и никогда не откажемся в помощи, ты же помнишь? Лепидоптериста умиляло, как Джули может быть такой смышлëной девочкой, которая не переросла своё детство, и одновременно той серьёзной леди, которая упорно говорит, что он никогда не одинок. Он слабо сжал её запястья и мягко улыбнулся, Дарлинг смотрел на эту улыбку с особой внимательностью, чтобы запечатлеть её глубоко в своей памяти. — Конечно, я помню, Джули, я и не думал, что одинок, я всегда встречаю своих соседей также тепло, как встречаю родственников в гости, и я всегда готов попросить помощи, если она нужна, я никогда не промолчу, особенно тебе. Но последние слова Фрэнк произнёс с натяжкой. — О-ох, мой Фрэнки-Вэнки! Тут произошло то, что Дарлинг никак не ожидал и даже не думал об этом: Джули нежно поцеловала Фрэнка в лоб, оставляя яркий след от розовой помады, тот усмехнулся и приобнял её, похлопывая по спине. Не было никаких возмущений, протеста, он был рад, что она с ним так тактильно контактировала, а поцелуй был приемлем… Этого бы Фрэнк никогда не позволил Дарлингу. Он услышал, как Джойфул попрощалась с ним и поцокала каблуками по тропинке в свой дом, между тем серый маппет провожал её глазами, затем, тяжело вздохнув, зашёл в дом. Больше не было смысла прятаться, Уолли вышел из укрытия и тупо стоял на месте, смотря в окно дома лепидоптериста. Поразительно… Просто поразительно, и кто бы мог подумать… «Ох! Я совсем забыл!» — вспомнил о своей первоначальной цели Дарлинг только тогда, когда понял, что с его расслабленных рук падает хост и пара кисточек, он решил оставить увиденное без внимания на какое-то время, ведь его часы тикают! А вдруг совсем скоро он должен быть уже в Доме? Мальцу было страшно даже думать об этом! Именно поэтому он что есть мóчи побежал в лес.***
Сегодня Дарлингу понадобилось пойти к Эдди Диару на почту, ему срочно нужно отправить посылку за границу, поэтому он, минутку послушав предупреждение Дома быть осторожней (иногда такая странная забота о взрослом маппете смущала Уолли…), он отправился в маленький путь. Но уже выйдя из Дома Дарлинг услышал чей-то знакомый, снова звонкий смех, хоть прошло две недели с тех пор, как он впервые услышал смех Фрэнкли, он запомнил его достаточно чётко, чтобы сразу распознать его. Художник повернулся всем телом к дому лепидоптериста и заметил, что тот снова в общении с кем-то из соседей, а именно с почтальоном Диаром. Дарлинг присмотрелся и обнаружил, что Эдди не с пустыми руками: в руках он держал гигантский букет малиновых роз, а сам он время от времени топтался на месте, как влюблëнный школьник. Ну, он и был влюблëнным, только уже давно не школьником, из-за чего он выглядел по-милому неловко. Его крупное телосложение скрывало за собой стройную фигуру его любовника, который любезно принял цветы, с бережностью прикасаясь к ним. На таком расстоянии Уолли смог услышать их разговор: — Ох, Эд, ты, оказывается, такой романтик. — заметил мужчина, похабно улыбнувшись. — Ха-хах, всё для тебя, бабочка… — он спрятал руки за спину, сильно нервничал из-за чего-то, как будто не только из-за того, что происходит такой романтичный момент. — Слушай… — Диар сглотнул. — Я бы хотел… Извиниться перед тобой, Фрэнк… Улыбка исчезла с лица Фрэнкли, его брови нахмурились, похоже, он тоже занервничал. — Мне… Мне не стоило быть таким халатным тогда, да и я был довольно груб с тобой, когда ты просто говорил как есть. Мне… Очень стыдно. «Что? О чём он говорит? Они поссорились?» — ситуация становилась всё более интересной, как две недели назад, Дарлинг снова принял роль тайного свидетеля. Между ними воцарилось неловкое молчание, как правило теснящее и неловкое для обоих персон, по Фрэнку заметно, как тот напрягся и сжал букет крепче, глаза отчаянно смотрели куда угодно, но не на Диара, и тот в свою очередь принял действие соседа. Но Фрэнк понимал, что это положение не может продолжаться слишком долго, он приблизился к своей любви и аккуратно положил голову на широкое плечо почтальона, он же замер, затаив дыхание, боясь издать резкое движение и потерять то тепло, что источало из ауры серого маппета и щекотку от его ухоженных чёрных волос. — Всё в порядке, Эдди, — начал он немного охрипшим голосом. — Я тоже виноват, я был слишком строг к тебе, не сразу осознал, что перешёл черту, и ты прости меня. Диар почувствовал неимоверное облегчение, он нежно прижал Фрэнкли к себе, запечатав в объятия, тот радостно обнял его в ответ, от той гнетущей атмосферы и следа не осталось. Но всё же было интересно… Что произошло между ними, чтобы художник застал их с извинениями? Голубки стояли так ещё не больше минуты, затем, ослабив хватку, поцеловали друг друга. Это, пожалуй, было самым удивительным для Дарлинга, если для остальных соседей поцелуй в губы, тем более этой парочки, казался обычным и милым, то Уолли впервые видел, чтобы Фрэнк проявлял такую нежность… Если задуматься, он никогда не видел, чтобы лепидоптерист действовал так интимно со своей второй половинкой, наверное, он не желал проявлять любовь перед маппетом-мальцом, как всегда. Но то, какое счастье он получал от поцелуя с почтальоном сводило с ума: его глаза, полные счастья глаза блестели большими многочисленными бликами, словно он выкрал все звёзды на небе, поместив в пару своих глаз, а губы расплывались в дрожащей улыбке, он явно хотел что-то сказать после страстного поцелуя, может быть эти такие прекрасные три слова «Я люблю тебя», или на подобии того, но в такой-то момент даже эрудированный Фрэнкли растерялся в волнах страсти и грёз, точно также выглядел и Диар, который по-глупому смотрел на серого маппета такими же зачарованными глазами. «Фрэнку нравятся поцелуи.» — невольно пробежало в мыслях Дарлинга. Он вспомнил и похожий случай с Джули, она поцеловала его в лоб днями ранее, когда Уолли застал их вместе на крыльце дома Фрэнка, а лепидоптерист был совершенно не против… Он был рад. Он даже приобнял её за это, что крайне странно, думал Уолли. Точно также произошло с Эдди, своими глазами Уолс видел это, он поцеловал Фрэнкли и тот поплыл от удовольствия, ему нравились поцелуи от дорогих ему маппетов, искренне нравились, а малейшие прикосновения по плечу от Дарлинга доставляли высшую степень отвращения. Это так больно, это так больно сжимало сердце синеволосого парня, что хотелось вырвать из себя всю душу и чувства, выкинув их как можно дальше, лишь бы их не ощущать на себе никогда… Однако… С понимаем того, что художник нашёл слабое место лепидоптериста, он может воспользоваться этим, чтобы наконец исправить ситуацию и прекратить играть в тугие соседские отношения? Может, один простой поцелуй и был ключом к дружбе? Если посмотреть внимательно, это многое объясняет! Это объясняет, почему Джули Джойфул стала лучшей подругой для Фрэнкли, это также объясняет, почему Эдди Диар стал его возлюбленным, они оба просто целовали его! Поцелуй — вот разгадка к головоломке, именуемая Фрэнком Фрэнкли. Теперь, когда Дарлинг знал, что делать, он твёрдо решил, что обязательно найдёт нужный момент, чтобы сделать то, что на самом деле было нужно, он обещает себе, что после этого Фрэнкли никогда не посмотрит на него косо, больше никогда не попросит его убрать руку с его плеч, возможно, Уолли займёт место ещё одного лучшего друга и будет наряду с Джули, и это будет его самым большим достижением в жизни. Он был уверен, даже слишком, наивный Уолси…***
Прошло несколько дней с того времени, и о Фрэнке подозрительно не было ни слуху ни духу, первая, кто об этом побеспокоился, конечно была Джули, она в первый день позвала лепидоптериста погулять, но тот встретил её подавленным, даже вечно ухоженные смоляные волосы маппета выглядели неопрятно. Это сильно напугало Джули, она подумала, что её друг заболел, но на предложение позвать их заботливую соседку Поппи Фрэнк поспешил предупредить, что с ним всё в порядке, он просто не спал всю ночь, засиживаясь за книгами допоздна, вот и выглядит он как побитый. Девушка же не совсем поверила его словам, поскольку Фрэнк бы не стал сбивать свой режим книгами, пусть такими любимыми для него. Джули решила оставить соседа на этот раз, пусть отоспится, сейчас это было важнее её новых игр, и она, попрощавшись, ушла, а на сердце прилипло противное ощущение того, что ей что-то недоговаривают… …На другой же день странности заметили Уолли и Барнаби, когда прогуливались по району, они видели, с какой раздражëнной физиономией ходил почтальон Эдди, словно с утра его кто-то выбесил, но с тем же на глазах искрилась глубочайшая обида, а вместе с ней и стыд, из пары шутника и художника Уолли был единственным, кто смог распознать это, лишь посмотрев ему в глаза. Они подошли узнать у Диара, почему он сегодня как сам не свой, но тот лишь попытался скрыться за маской веселья, опираясь на то, что он просто встал не с той ноги, поэтому день казался ему более раздражительным, чем обычно. Барнаби непонимающе наклонил морду в правое плечо, не решаясь, верить ли Эду или нет, а вот Уолли видел почтальона насквозь, он понимал, что произошло что-то серьëзное, а плохое настроение вовсе не из-за той неправдоподобной бредятины, которую он сказал, всё было глубже, он всегда это видел ярче остальных… …Сегодня Джули, полностью размякшая от отсутствия своего лучшего друга уже третий день, не выдержала, ранним утром она ринулась к нему домой и больше оттуда не выходила, Уолли, который случайно увидел это, сильно заволновался. Неужели Фрэнку стало плохо? Он позвонил Джули, чтобы она пришла к нему? Почему только она? Все соседи должны знать, что случилось с их любимым любителем бабочек! Они же тоже волнуются… И Уолли в том числе. — Дом, с Фрэнком что-то не так… Дом также был в замешательстве, ему никогда не были так сильно интересны жители района, кроме его хозяина, но внезапное исчезновение в их компании одного из них заставило его стены задрожать от напряжения. — Я думаю, это нельзя оставить без внимания, Джули молодец, что решила проверить его, мне тоже нужно пойти. Но Дом категорически отказался от желания хозяина. Он начал рефлекторно хлопать ставнями, стучать половицами и издавать протяжные скрипы, что-то во всей этой ситуации пугало его, он не хотел, чтобы его маленький Уолс в это вмешивался.*Скрип, бах, скрип-скрип, бом.*
— Ох, Дом, ты, как всегда, мне не доверяешь… — Дарлинг вздохнул и пошёл на кухню, где позже вышел оттуда с корзинкой в руках, наполненной кучей спелых красных яблок. Дом сразу понял, что Уолли бессовестно решил проигнорировать его слова и всё равно отправиться к Фрэнкли, что, откровенно говоря, оскорбило его. Он не хотел сдаваться так просто.*Бам, бам, скрип!*
— Но Дом! Разве ты тоже не беспокоишься за него? Это мой долг, как соседа, пойти к нему и разузнать о его проблеме. Я обязательно вернусь через час! Но даже час был для Дома целой вечностью, он не хотел отпускать своего жильца, и было это скорее далеко не из-за эгоистичного желания, чтобы Уолли был только с ним и всегда, он правда чувствовал опасность, исходящую из дома серого маппета, он не хотел отпускать своего маленького Уолса к опасности, Дом всегда предупреждает, что не нужно уходить слишком далеко… — Я повторяю: я больше не маленький мальчик, — художник издал слова достаточно строго и твёрдо, чтобы здание перестало издавать какие-либо звуки. Дому стало страшно, он ещё никогда не слышал, чтобы голос его хозяина был таким суровым. — Я просто хочу навести своего соседа, покормить его яблоками, возможно, у меня получится даже успокоить его и сблизиться с ним… Разве ты не хочешь этого, Дом? Дом затих. Он был расстроен. Дарлинг не воспринимает его слова в серьëз, ему обидно, что как чëртов подросток он продолжает игнорировать его заботу и уходить туда, откуда он по-любому вернётся в слезах, как это было много-много раз в его юности. Неужели этот маленький жëлтый маппет не понимает, что Дом хочет для него всего самого наилучшего? Он словно давно потерял взаимопонимание с Уолли, потерял общение с ним, он только запомнил его язык звуков и скрипов, остальное стало ему чуждо, и это так ранило его смоляное сердце, что хотелось плакать чëрной субстанцией, затопив себя ею изнутри.*Скри-и-ип…*
— …Дом, — Уолли прижался к стене так плотно, что его щека раскраснелась, когда он отступил через пару минут «объятий». — Прости меня, мне очень жаль, — он провёл рукой по стенке, передавая своё тепло холодной конструкции. — Я… Я вернусь, и точно в хорошем настроении, я уверен, что я справлюсь в этот раз.*Скрип, хлоп…*
Дверь тихо, со скрежетом отворилась. Бесполезно спорить с хозяином, больнее всего Дому было как раз таки это делать. Дарлинг уставился на приоткрытую дверь и подумал, какая же он сволочь, волна стыда зверски окутала его с ног до головы, он хотел сделать Дому что-то хорошее, прямо сейчас пасть на колени и просить прощения, но сейчас, если Дом открыл ему путь к Фрэнкли, ему не стоило упускать этот шанс, другого раза больше не будет, поэтому он осторожно прошёл мимо окон Дома и вышел наружу. Дверь также тихо закрылась, послышался очень тихий скрип, Дом желал удачи хозяину. — Спасибо… Стараясь не оборачиваться, Уолли поспешил к дому Фрэнкли, всё ещё стыдясь своего поступка. «Я обязательно вернусь к тебе и целую неделю не буду выходить из тебя, это будет моим способом извиниться.» Довольно быстро художник оказался на пороге двери у лепидоптериста. Уолли осторожно постучался. После трёх монотонных стуков ему открыла Джули, слегка грустная и тревожная, увидев круглолицего соседа с причëской помпадур, еë тяжёлые веки слегка поднялись, она была рада видеть художника. — Уолли! Как здорово, что ты здесь… — голос, как и внешность, был таким же измученным. — Ты… Тоже пришёл проведать его, не так ли? — девушка увидела крепко держащую Дарлингом корзину и его содержимое, Джойфул хихикнула, умиляясь, Уолли даже принёс соседу гостинцы… — Заходи, — девушка отошла с его пути, чтобы он мог войти в дом. — Он в гостиной, пойдём за мной. Фрэнк сидел на диване сгорбившись, руками он спрятал своё заплаканное лицо, то и дело тихо всхлипывая, даже воздух в помещении был тяжелее. Он решил проигнорировать звук открытой двери и голос того смазливого художника, который, как он узнал по отдалëнным словам Джули, принёс ему яблоки. Конечно, чëрт его дери, ничто другое он не мог принести. — Фрэнк, к тебе гости, — пытаясь быть весëлой в глазах друга, сказала Джойфул, когда она привела гостя в нужное место. — Это Уолли! — Я знаю. — раздражëнно ответил серый маппет, кем-кем, а вот перед этим мальцом он не хотел показывать себя в таком безобразном виде, ему оставалось только надеяться, что Уолли, чëрт его дери Дарлинг, не смеётся над ним где-то в своих мыслях. — Как ты, сосед? — этот голос звучал также нежелательно, как нежелательно было бы, если художник посмел ещё и сесть на диване рядом с Фрэнкли, что он, как назло, сделал. Само ощущение чужого наступившего веса совсем рядом и запах сладкого дорогого одеколона заставило сморщить длинный нос Фрэнка. — Как ты себя чувствуешь? — Разве не видно? — съязвил умник. — Мне плохо. — Мне очень жаль, сосед… Уолли чувствовал себя лишним, впрочем, как и всегда, если он находится в компании Фрэнка и с кем-то из соседей, общение с которыми умнику давалось легче, чем с парнем на две головы того ниже, который пронзал своим зрительным контактом, моля о внимании. — Фрэнк, милый, не стоит грубить, — Джойфул встала перед ним и обняла его за голову, гладя по плечу, она не хотела, чтобы её лучший друг скрывал негативные эмоции, их никогда не нужно игнорировать, но и перепалку между Фрэнкли и Дарлингом не хотелось видеть, и только потому, что по каким-то неозвученным причинам первый не переваривал второго. — Сейчас мы рядом лишь из-за того, что очень беспокоимся за тебя, не стоит лишний раз гневаться, ладно? Это ни к чему хорошему не приводит, ты и сам это прекрасно знаешь, наш мегамозг. Она поцеловала его в лоб. Снова. И снова Фрэнку это понравилось. Что-то скользкое и до невозможности неприятное ползло по душе жëлтого маппета. Он помнил, зачем он здесь. — Да, прости меня, Джулс… — Всё в порядке! Давайте поедим яблоки, которые принёс тебе Уолли? Они такие красивые, красные, и на вкус должны быть просто изумительны! — с этими словами Джули взяла одно яблоко, любезно предоставленное Дарлингом. Художник также протянул фрукт и хмурому соседу, который осторожно принял его, стараясь избежать случайных прикосновений пальцами, затем хрипло буркнул «спасибо». — Пожалуйста! — Уолли улыбался шире обычного. — Приятного аппетита, сосед. Они сидели так ещё минут пятнадцать, жуя яблоки и обсуждая основную тему проблемы Фрэнка, которая заключалась в ссоре между ним и Эдди Диаром. Это было настолько неестественно и шокирующе для Джойфул, насколько неудивительно для Дарлинга, он-то прекрасно знал, что причина такова, учитывая тот сладкий разговор с розами, а также внезапное напряжение почтальона и замкнутость умника. А ведь Уолли помнил, Фрэнк говорил, что всегда обратится за помощью, особенно к Джули, так почему он, откровенно говоря, солгал ей? Как это иронично и грустно, с учëтом значения его имени… — Фрэнк, всё образуется, — уверяла девушка мужчине, который не переставал смотреть на его совместные фотографии с Диаром. — Ты ни в чём не виноват, ты был конструктивен, говорил факты, просто Эд неправильно воспринял их и всё превратилось в такой вот кавардак! Это нормально для пары, Фрэнки. — Да, конечно, спасибо тебе, Джулс… — но что-то в речи умника было не то, как будто он скрывал, что слова подруги его ничуть не утешают. — Я обязательно буду верить в хорошее. — Так держать, герой! — она сжала худую руку Фрэнка в кулак, намекая, он сильный, он обязательно справится со всеми трудностями, ведь он умëн и внимателен, а значит ничто его не сломит. Как это наивно и мило… «Ты так тактилен с ней, Фрэнкли… — мрачным ходом крутилось в мыслях Дарлинга. — Но твои слова полны лжи.» — Ох, Боже! Я совсем забыла! — девушка моментально спрыгнула с дивана, взяв себя за обе щеки, затем повернула голову к двум ничего не понимающим маппетам, объяснила: — Фрэнк, я забыла о твоём саде, за которым должна ухаживать в этот день! И верно, соседка обещала лепидоптеристу позаботиться о его растениях, пока тому, ясное дело, было совсем не до этого, а ведь у Фрэнка сад большой, разнообразный, наполнен любовью! Было очень жалко оставлять его хоть на один день, растениям нужно ежедневное внимание и забота, не иначе как Джули могла понимать это. Девушка пулей полетела к двери, чтобы посмотреть за садом, да та вспомнила о двух друзей, повернулась всем телом к ним. — Фрэнк, Уолли, вы не против, если я оставлю вас тут одних? Я совсем скоро вернусь! — Не торопись, милая, — поспешил успокоить её Дарлинг, он понял, что это его шанс поговорить с Фрэнкли, поэтому про себя молил Бога, чтобы Джули задержалась как можно дольше. — Ничего же не произойдёт, если ты на время уйдёшь, мы справимся вместе, удачи! Её взгляд был задержан на Фрэнка, который беззвучно умолял не покидать его, он не знает, о чём говорить с парнем рядом, а та нацелила многозначительный взор, говоря: «Рано или поздно тебе бы пришлось оказаться в такой ситуации с ним, поэтому потерпи это время». — Спасибо, Уолси! Хорошо проведите время! — и ушла. Теперь, когда Джули нет, перед Уолли стоял целый путь, в котором он мог исполнить свою заветную мечту, он мог взять всё под свой контроль. Над левым ухом раздался протяжный вздох, и источником его был Фрэнк, который отвёл глаза в сторону, дабы зрительно не встречаться с Уолли. Он правда не знал, что делать, зато художник уверенно следовал цели. — Фрэнк, я заметил, что тебе крайне трудно говорить с Джули начистоту… — он решил перейти плавно к сути его проблемы, а началом было притворство брюнета. Фрэнк не сразу хотел признаваться перед Уолли, что было ожидаемо, если он не раскрывает себя полностью перед лучшей подругой, то как он мог это сделать перед тем, с кем по желанию не хотел встречаться? Однако чёрт его дëрнул за язык: — Агх… Как от тебя можно хоть что-то утаить… Ты уже понял, что мы с Эдди поссорились, почему ты меня спрашиваешь? — подавляя раздражение, ответил серый маппет. — Ха, ха… Я не хотел прямо говорить про это. — честно сказал Дарлинг. — Я не хотел задеть тебя ещё сильнее. На эти слова Фрэнк неприкрыто фыркнул, показывая своё недовольство и некое презрение. — Я и так раздавлен в лепёшку из-за этого… Дурака, куда уж дальше… — художник услышал еле слышные всхлипы и увидел, как глаза соседа наворачиваются слезами, тот спрятал лицо руками, не желая, чтобы Уолли видел этот позор, хоть это было уже бессмысленно. — Я… Я просто… Прошу, не смотри на меня, я в плохом настроении, ясно?! Чья-то рука коснулась его собственной, дрожащей, Уолли аккуратно положил руку Фрэнкли на свою грудь, поглаживая его. Странно, но впервые за всё время хмурому соседу больше не были противны касания художника, он даже не сморщил нос, Дарлинг не показывал это, но его душа пела от радости, всё действует намного быстрее и прогрессивнее. — Фрэнк, дорогой, никогда не притворяйся перед кем-то, что ты силëн и можешь пережить трудности сам, — маппет-малец сжал руку ординарного, совсем несильно и нежно, он хотел выразить свою заботу об умнике этим жестом, что помогало. — И уж тем более не сдерживай своих эмоций, это одно из самых ужасных привычек, от которого и страдает большинство вокруг… Фрэнк, тронутый словами Уолли, наконец-то посмотрел на него. Сердце Дарлинга заболело, когда он увидел заплаканные глаза соседа, ему хотелось сорваться с места и накинуться на него с объятьями, такими крепкими, что Фрэнку бы понадобилась помощь Барнаби, а то и Хоуди, чтобы сцепить его с себя, но сейчас не время, его огонь «дружбы» недостаточно приблизился к его ледяному сердцу, которое уже постепенно таяло, нужно подойти ближе, чтобы лëд раскололся надвое. — Я прошу прощения, сосед, я не выгляжу должным образом… — Всё в порядке, — усмехнулся Уолли. — Я не буду осуждать тебя за слëзы, как минимум это странно, мы все имеем право плакать, и за это никогда не должно быть стыдно. Это просто удивительно, но уголки губ Фрэнкли задрожали и поднялись до его красных щëк. — Ха-ха… Что и ожидалось от «самого доброго соседа» в нашем районе… Но я… — Да? — Ничего, — тут же отчеканил Фрэнк. — Просто… Агх, мне очень трудно сказать это… Всё это время Дарлинг смотрел на серого маппета естественным лишь для него взглядом, и продолжал смотреть также, когда Фрэнкли запнулся, не решаясь на заветные слова. Малец решил подтолкнуть его к этому: — Фрэнк, если тебя что-то тревожит, то сейчас самое время всё выплеснуть наружу, тебе будет намного легче после этого, — затем, очень необычно для Уолли Дарлинга, он разрушил зрительный контакт, опустив голову, смотря куда-то на пол. — Но… Я пойму, если ты не хочешь высказаться мне, я не настаиваю, ты можешь поговорить об этом с Джули, так что… — Нет! — Фрэнк занервничал и вскричал, что совсем не было похоже на него. — Нет, мне нужно всё рассказать прямо сейчас, я не дождусь прихода Джули, — он чуть ли не попытался сгрызть ноготь, еле контролируя своё стрессовое состояние. — Мне не хотелось бы сваливать весь груз на тебя, но я чувствую себя нуждающимся, эти чëртовы мысли, эта тяжесть внутри, не дают мне покоя… Уолли, давно празднующий в голове свою победу, невинно уставился на беспокойного брюнета. — Конечно, Фрэнк, я выслушаю тебя, как бы тяжела не была твоя ноша. …Этот рассказ был долгим, даже очень, ведь Фрэнкли говорил обо всём в точных подробностях. Оказывается, причина была ещё более нелепой, чем если бы Уолли отказался от яблока: Эдди был сильно обижен на Фрэнка, когда тот его бранил за перепутанные посылки, а посылка была не для абы кого, а для отца Фрэнка, который попросил у сына весьма важную для него книгу, которую он откопал в его личном кабинете (который позже стал личным кабинетом Фрэнка для изучения бабочек). Правда, он попросил не открывать её, что было странно… Но не суть дела! Ссора возродилась именно из-за этого. Он кричал, много жестикулировал и применял в лексиконе неприличные ругательства, за которые обычно ему доставалось от отца, но сейчас его нет дома, только Уолли, который ошарашенно смотрел на маппета рядом. Он впервые слышал столь грубые слова от Фрэнкли, считавшегося самим воплощением интеллигентности, но тому, судя по всему, было плевать, он больше не мог скрывать всё это дерьмо, которое свалилось на его плечи. — Я не знаю, что на него нашло! Он всегда такой стеснительный, терпеливый, но в тот день его будто подменили, раз сразу сорвался и назвал МЕНЯ глупцом! — Фрэнк еле дышал, внутри него бурлил огонь гнева. — Ах, так это я глупец?! Лучше бы следил за посылками и прочей своей белибердой, это не просто коробки с содержимым чем-то внутри, это вещь, доверенная тебе от кого-то! Зачем он пошёл на такую работу, где нужна точность каждого действия и хорошая память? Лучше бы дома сидел, этот большой… Этот… Он!.. Кажется, всё, что было внутри Фрэнка, вся эта злость, обида, плохие мысли и прочие чувства, нахлынувшие на него голодной стаей волков, вмиг вышло наружу, оставив глубокую чернющую яму в сердце, вместе с ней пустоту, которая ужасно давила, хотелось её заполнить, но сил на то уже не было. Фрэнк снова заплакал, на этот раз тихо, без единого всхлипывания, слëзы просто катились по его безжизненным глазам, которые непонятно смотрели куда-то. Уолли только смотрел на него с сожалением, казалось бы, такая мелочь, перепутанные посылки! Да и лепидоптерист по своему обыкновению не стал бы кричать на почтальона за это, он просто помогал ему исправить эту глупость, после чего всё становилось на круги своя, или же посылка для его отца была настолько важной? В любом случае, это совсем не было похоже не только на Фрэнка, но и на Эдди, ни разу в жизни Уолли бы не подумал, что Диар может сорваться на ссору, с его-то характером… Всё настолько плачевно, что даже художника тянуло в слëзы, но он обещал себе быть сильным для соседа, ему и так тяжело, зачем ему ещё видеть Дарлинга плачущим? Вместо этого маппет-малец тихонько гладил ординарного по плечу, второго это не смущало, снова не смущало… Как же участилось сердце Дарлинга… Над ними повисла гробовая тишина, которая, к большому удивлению, совсем не смущала обоих соседей, наоборот, эта пустота в комнате после выкриков хозяина дома создавало некое ощущение, что теперь всё хорошо и проблемы уже не важны, это просто было тихое завершение бури… А может, затишье перед ней. — …Я очень рад, что ты выслушал меня, Уолли… — сказал Фрэнк, прошептав это абсолютно спокойно и благоговейно. — Мне приятно, что не смотря ни на что ты всё равно готов помочь мне, даже если я груб… — Фрэнки… Лепидоптерист был удивлён ласкательному произношению его имени, художник никогда так его не называл, он повернул голову к Дарлингу с желанием спросить, но обе тëплые, как-то по-женски ухоженные руки притронулись к его щекам, затем осторожно, но уверенно приблизили к лицу мальца, чьи глаза сейчас искрились шаловливыми блëстками. — Позволь мне стать ближе к тебе… Чужие губы робко прикоснулись к щеке серого маппета, совсем чуточку от уголка его губ, Дарлинг прижался к нему, обнимая, влажные губы художника издали характерный звук поцелуя… Дарлинг почувствовал удар по щеке, как после этого его грубо толкнули на пол, а вместо счастливого лица Фрэнка, которое он ожидал, он видел полные ярости глаза, стиснутые до боли зубы и твëрдо сжатые кулаки, которые были готовы избить художника до смерти. — ПОДОНОК!!! Мужчина повыше накинулся на упавшего, обеими руками он схватил и надавил на его горло, испуганный Дарлинг дрожащими руками притронулся к его запястьям, пытаясь что-то сказать, но он не мог, дышать становилось всё труднее. — ТЫ, ГРЯЗНОЕ, ОПУЩЕННОЕ, ПОХОТЛИВОЕ ЖИВОТНОЕ, ЧТО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО СДЕЛАЛ?! — Фрэнк дал ещё одну пощёчину. — КАК ТЫ МОГ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ ЭТО?! ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ?! — третья пощëчина. — МНЕ БЫЛО ТАК ПЛОХО, КОГДА Я ПОССОРИЛСЯ С ЭДДИ, Я ХОТЕЛ КОМУ-ТО ВЫСКАЗАТЬСЯ, И ЛУЧШЕ БЫ Я ПОСЛЕДОВАЛ ТВОИМ СЛОВАМ, РАССКАЗАВ ВСЁ ДЖУЛИ, А НЕ ТЕБЕ, ТВАРЬ! — четвëртая пощëчина, лицо Уолли раскраснелось, а щëки опухали, изо рта постепенно начала лить алая жидкость, поскольку Фрэнк бил очень сильно. — ТЫ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ СМЕЯЛСЯ НАДО МНОЙ, КАК ВСЕГДА! ТЫ НИ РАЗУ НЕ ПОМЕНЯЛСЯ ЗА ЭТИ ГОДЫ, ДАРЛИНГ! ТЫ ТАКАЯ ЖЕ БЕССОВЕСТНАЯ ДРЯНЬ, КАКОЙ Я ТЕБЯ ЗАПОМНИЛ! — всё переходило черту, лицо художника начало синеть, он больше не мог даже вздохнуть. — ПРОСТО СДОХНИ, СДОХНИ УЖЕ НАКОНЕЦ И ВСЕМ СТАНЕТ ЛЕГЧЕ! СДОХНИ, СДОХНИ, СДОХНИ, СДОХНИ СДОХНИ, СДОХ-.. Его остановила рука Джули, которая только что прибежала на яростные крики друга, она была напугана и в то же время зла. — Фрэнк, прекрати, немедленно!!!***
…Дарлинг и сам не понял, как он пришёл к себе домой, но он помнил, как протрезвевший Фрэнк в испуге отпустил его шею и он начал жадно поглощать воздух в лëгкие, откашливаясь кровью, и то, как Джули была в бешенстве, как тогда она кричала на Фрэнкли… Голова зудела только от упоминания её руганий, но, слава Богу, её гнев не переходил черту, она серьёзно сдерживалась, чтобы тоже не начать драку, и, скорее всего, это она привела его домой, после чего Уолли вошёл и услышал звук захлопнувшейся двери, тем более на ключ. Дом был в бешенстве…*ХЛОП-ХЛОП.*
Он спрашивал хозяина, что с ним случилось, он также уверял, что лучше стоило слушать его и правда никуда не выходить, всё было бы хорошо, если художник просто сидел в доме и рисовал. Но Уолли не реагировал на возмущение здания, он точно также как и Фрэнк ранее уставился на одну точку, не желая ничего, кроме смерти. Его губы задрожали и немного опустились, хоть и не до такой степени, чтобы малец совсем перестал улыбаться, ему нужно было попасть в по-настоящему страшную ситуацию, чтобы исчерпать свою улыбку, однако и наполовину улыбка не предвещала ничего хорошего. Он ощутил на своей щеке мокрый след. Это были слëзы. Дарлинг попытался их вытереть, но они лились новой струёй, не желая заканчиваться. Уолли никогда не мог быстро успокоиться, когда он начинал плакать, и это всегда бесило, бесило, что он такая плакса, «как девчонка», как обзывали его все сверстники. Измотанный, побитый и лишëнный идеальной причëски хозяин упал на колени, после медленно подполз к углу, над которым нависал правый глаз Дома. Он обнял колени, съëжившись. Только после нескольких минут общего молчания Дом услышал тихое сопение.*Стук, стук, скри-и-ип…*
—
Мне очень жаль, Дарлинг, ты не заслужил этого… Очень неловко, но он так хотел уберечь своего хозяина, что готов был обрушить огромный астероид на каждого, кто сейчас посмеет прийти к нему и постучать в дверь, Уолли не хотел, чтобы его видели в таком состоянии, и Дом это прекрасно знал. Это больно, смотреть на дорогого тебе маппета в таком состоянии, зная, что его ещё и недавно избили, в такие моменты Дом особенно жалел, что у него нет тела, тогда он мог бы раскатать кого угодно в лепёшку, лишь бы тот или иной кусок дерьма больше не трогал его хозяина, нет, его Уолса, его маленького Уолса, которого он знал ещё с той поры, когда тот только учился ходить, когда сказал первое слово, когда впервые обнял стены Дома… Он всё делал ради него и обеспечивал безопасность и комфорт ему и его семье, но почему, даже когда молодой Дарлинг стал взрослым, он всё ещё не желает слушать Дом, попадая в новые передряги, и после ему больно от этого? Он никогда этого не поймёт… — Дом… Наконец-то после минутной тишины Уолли сказал хоть что-то, но говорил он слишком тихо, хотя это не было проблемой для жилища, ему был отчётливо слышен каждый стук сердца Дарлинга.*Скрип?*
—
Что такое, Дарлинг? — Я такой глупый, самый глупый во всём мире маппет… — Дарлинг тяжело вздохнул. — Безмозговая пустышка, не умеющая всё правильно воспринимать, это моя главная проблема, да? Я никогда не мог нормально понимать те или иные вещи…*Скрип, скрип, хлоп, хлоп-хлоп. Стук, хлоп, скрип, стук.*
—
Нет, всё не так, мой мальчик, ты очень умный, талантливый маппет, ни у кого не получается так красиво петь и рисовать, как тебе. Ты не виноват, что мыслишь капельку иначе, чем остальные, мы оба прекрасно знаем причину нарушения твоего восприятия, и, если прямо, в твоей проблеме виновата другая персона. — Я знаю, — согласился Уолс, вытирая слёзы рукавом. — Мне просто стыдно, что я так ничему не учусь, я такой же «глупый Уолли», и всегда им буду…*Стук-стук, скрип, хлоп-хлоп.*
—
Не опережай время, малыш Дарлинг, ты ещё покажешь, какой ты у меня умный, просто лучший маппет на всём белом свете. — Ха, ха, ха… Уолли погладил стенку Дома, его немного успокоили слова его жилища, однако он ещё не подумывал вставать с угла, да и Дом не спешил его поднять, пусть Дарлинг сидит там, сколько захочет, пока он будет его утешать, но до тех пор, пока не сядет солнце и Дом не вынудит его встать и пойти в спальню, с Домом-то Уолли никогда не будет спать где попало. Через ещё минуту тишины Уолли прижался плотнее к углу, обдумывая что-то, Дом не сразу заметил его озадаченное лицо, но как только обратил на это внимание, он хотел спросить, о чём тот думает, но Уолли первым вымолвил: — Дом?..*Стук?*
—
Да, Дарлинг? — Ты-то не будешь против, если я… Поцелую тебя? Вопрос слегка удивил Дома, о чём говорили его внезапно приподнятые веки и изучение хозяина с глаз до шеи, а увидев испуганный вид Дарлинга, который понял удивление жилища, рассмешило его, он успокаивающе заскрипел половицами:*Скрип-скрип.*
—
Конечно нет, Дарлинг, конечно нет. Художник замолчал, всматриваясь в глаз Дома. В нём отражалась абсолютная чистота, любовь и только положительные мысли к своему хозяину, такие чувства испытывает каждая мать к родному ребёнку. Жаль, материнскую любовь Дарлинг не знал, но Дом был заменой этой самой матери, такая же беспокойная, вечно опекающая своего хозяина, можно сказать и «сына», кирпичная мама. Уолли не сомневался в Доме, он никогда не сделает то же самое с ним, что сделал Фрэнк, он был уверен в этом, поэтому также уверенно художник прижался губами к холодной стене, даря нежный поцелуй.*Скрип, стук…*
—
Спасибо, Дарлинг, я бы тоже тебя поцеловал, будь у меня такая возможность… За этим последовал ещё поцелуй, ещё, ещё и ещё… Пока Уолли полностью не успокоился, по его щекам больше не катились слëзы, а сам он вернулся в прежнее состояние, уставшее, но такое же доброе, как будто ничего не случилось с ним часом раньше. Уолли прижался к стенке. Он был счастлив, что в его жизни есть такая опора, как Дом, который всегда будет любить его, не смотря ни на что, как бы всё плохо ни было, какие бы побочки не были у его хозяина, Дом единственный, кто примет его абсолютно таким, какой он есть на самом деле, будет любить его до конца его жизненного пути и даже после его смерти, потому что он знает его так, как никто другой. — Ха, ха. Я люблю тебя, Дом.*Скри-и-ип.*
—
Я тоже люблю тебя, Уолли.