Свобода выбора.

…Ха’Дир не особо любила бывать на Земле, а причина была до безобразия банальна. Земле повезло не пасть жертвой центаврианского террора, возможно, из-за поразительно внешнего сходства этих двух видов живых существ. Так считали многие нарны, так считала и сама Ха’Дир. В Университете, где она училась, эта точка зрения часто обсуждалась на занятиях по политологии, но слава Г’Квану, это был для нее не профильный предмет. Колония, в которой прошла вся ее сознательная жизнь, являлась домом не только для нарнов. Планета Иоланта (а как еще могли назвать планету люди?!) приютила на своей поверхности существ почти двадцати видов, самые большие диаспоры были у землян, нарнов и маркабов. До того момента, пока не разразилась чума. Благодаря учебе, ей, может быть одной из немногих женщин на Иоланте, удалось получить квалификацию пилота грузовых судов, правда это была квалификация инопланетная, не нарнская, устроиться на работу в компании, оформленные на Родине и в ее колониях Ха’Дир, увы, не могла. И это было поводом для постоянных переживаний. …О, как ей хотелось вцепиться в горло одному из этих нарнов-аш’хара, выскочек, богатеньких сынков, снисходительно разглядывавшего ее документы, развалившись в кресле, которое стало ему порядком мало. Ха’Дир удивилась такому зрелищу, этому малому не помешало бы скинуть вес, например побегать туда-сюда от центра репатриации до космопорта и обратно. Она как раз прошла это расстояние пешком, чтобы хотя бы немного изучить город и планету, на которой ни разу не была. — Ты говоришь, что имеешь стаж полетов? — протянул чиновник, конечно же специально выставляя напоказ свой нагрудник, указывающий на шестой круг. Ха’Дир и не пыталась соревноваться с этим выскочкой. — Да, два года. — Среди лиги неприсоединившихся миров, я полагаю? — у чиновника был талант выражать презрение всеми возможными способами. — Да, — вновь процедила сквозь зубы Ха’Дир. При всем желании пресмыкаться она не умела. — Что-то ты совсем неразговорчива, пилот десятого круга Ха’Дир, — о, этот возомнивший себя великим святым выскочка еще и ее происхождение решил помусолить. — Уважаемый Н’Тал, мне бы хотелось узнать ответ на свой запрос в ваш центр. А именно: могу ли я получить разрешение для поиска работы в родном мире. Н’Талу тон молодого пилота явно пришелся не по душе. — Родной мир? — хмыкнул он, бросая на стол ее бумаги и файлы, — Как он может быть родным, если, судя по документам, ты ни разу не была на Нарне от рождения? И оккупацию, поди, просидела в теплом месте в земной колонии. Это было последней каплей. Ей тогда пришлось провести несколько суток в тюремной камере, так что знакомство с родным миром получилось так себе. *** На Земле она бывала много чаще, чем в родном мире: колония Иоланта находилась на границе с Земным Содружеством. Сейчас сюда ее привело одно пустяковое дело, которое можно было вполне поручить почтовой службе, но Ха’Дир решила довести его до конца самостоятельно. Она снова достала из внутреннего кармана идентификационный пропуск Майкла Кембелла. У этого землянина были удивительные глаза цвета кораллов с моря Иоланты, голубой цвет считался в колонии цветом удачи и процветания, ведь кораллы приносили хорошие прибыли при сбыте для производства украшений. Она всего лишь отдаст этому землянину-растеряхе его документы и улетит обратно. Только и всего. К тому же, рейс был все равно попутный, как раз с партией кораллов на Землю, так почему бы не навестить… кто для нее Майкл Кембелл, Ха’Дир пока терялась в догадках. Случайная связь с землянином не входила в ее планы совершенно, но дни хаш’т застали ее наедине с ним, и получилось, как получилось. Ей было совершенно наплевать на этого Майкла, по большому счету. Хотя, откровенно говоря, то, что произошло между ними, Ха’Дир скорее понравилось… Но, конечно же, летела на Землю она совершенно не из-за землянина-неженки. *** Отец Ха’Дир был простым рабочим, выходящим в море для добычи кораллов. Их с матерью семья переехала с Нарна еще до ее рождения. Причину переезда она точно не знала, то мать говорила, что они устали жить впроголодь, то — что были какие-то скандалы с родственниками отца… Но никогда ни мать, ни отец не забывали своих корней. Оба были истовые последователи учения Г’Квана. Семья, в которой, помимо Ха’Дир было еще пятеро детей, строго следовала всем традициям и празднованиям, ритуалы были неотъемлемой части жизни маленькой Ха’Дир. Отец, хоть и был весьма строг в своем воспитании, окружал самую младшую дочь заботой и вниманием. …А потом пришла чума маркабов. Поселение маркабов вымерло за неделю, как ни старались в колонии держать карантин, похожая болезнь поразила и некоторых нарнов, она оказалась не смертельна, но течение ее было тяжелым и имело отдаленные последствия. Особенно у детей. Врачи не были уверены, являлся ли этот вирус мутацией драфы, или все же имел собственную природу происхождения. Ха’Дир оказалась в числе детей, заболевших в тот страшный год. Пока до Иоланты добралась сыворотка, изобретенная на земной станции Вавилон 5, болезнь успела пожать свои плоды. Несколько десятков нарнов, в основном это были дети, на всю жизнь остались частично или полностью парализованными, их родным пришлось нелегко, некоторые не выдержали позора и милосердно избавили своих детей от участи потерянных. Так поступили не все, но большинство. Ха’Дир повезло — болезнь коснулась ее лишь частично. Она перенесла чуму с небольшой температурой, болью в животе и спазмами конечностей, ей удалось выздороветь и вернуться к обычной жизни. *** …Нью-Йорк не нравился Ха’Дир еще больше, чем сама Земля в целом. Город землян погряз в мусоре и отбросах, как пищевых, так и человеческих. Нижние этажи, граничащие с улицами, населяли самые неустроенные и обделенные существа. По мере продвижения на лифтах и платформах открывались новые уровни города, где был уже относительный порядок и комфорт. А верхние этажи огромных небоскребов были доступны, наверное, только небожителям. Майкл Кембелл проживал в секторе, граничащим с нижними этажами. «Не очень-то видимо землянин преуспел в жизни», — подумала Ха’Дир, выискивая на этаже нужную квартиру среди бесчисленных одинаковых дверей. Дверь в искомое жилище была приоткрыта. Постучав для приличия, нарнийка уверенно шагнула вперед. Запах здесь стоял похлеще чем в туалете для пакмара, а уж Ха’Дир побывала в самых разных местах этой Вселенной. Воняло какой-то плесенью, человеческим потом, а еще — и в большей степени — алкоголем. На столе валялась куча пустых бутылок местного аналога горячительных напитков — водки. С тари не сравнить, конечно, но что взять с землян. У них выпивка, и то — слабая. Внутренне улыбнувшись от этого каламбура, Ха’Дир огляделась и прошла в спальню. Хозяин удостоверения неподвижно лежал на диване, и по внешнему виду можно было догадаться, что находился там он уже не один день. В который раз Ха’Дир удивилась странному для нее поведению землян, да и некоторых нарнов, увы, тоже. Выпить иногда хочется, порой это даже необходимо, но превращать свою жизнь и место жизни в загон для ну’токов… Этого ей было не понять. «Может землянин уже на пути в лучшие миры?» — пронеслась в голове тревожная мысль. Ха’Дир подошла к дивану и более внимательно осмотрела Кембелла. Он лежал, раскинув руки, рубашка задралась наверх, оголяя живот, волосы на котором почему-то так ей тогда понравились. Нарнийка вспомнила прикосновения его живота к своему, это было приятно…и возбуждающе. «Так вот зачем ты сюда прилетела», — голос разума заговорил как всегда голосом ее отца, — «Тебе снова захотелось поразвлечься?» — Вовсе нет, — ответила она вслух, но Майкл даже не отреагировал на ее голос. Она посмотрела на его лицо, тоже все заросшее темными жесткими волосами. С их прошлого знакомства землянин явно похудел, скулы заострились, кубики пресса на животе теперь отчетливо выделялись под кожей. Вообще, Майкл Кембелл выглядел весьма неплохо для инопланетянина, на груди у него были соски, отдаленно напоминающие те, что прячут нарнские мужчины в своих сумках. И вот это оголение сокровенного тоже отчасти ее возбуждало. Ей захотелось поиграть языком с этими сосками и посмотреть на реакцию Майкла. Она почувствовала легкую истому внизу живота и разозлилась. Что за странная реакция на какого-то землянина? Он никогда не будет ей близок, никогда не поймет то, что важно для нее, и не сможет понять. Просто потому что он — не нарн. Хотя и она сама — тоже.