***
Когда солнце опустилось за горизонт, а в ночном небе загорелся миллион звезд, Джорно, услышав с первого этажа громкий выкрик своего имени, отправился вниз по лестнице. — Прям сама скорость, — прокомментировал Дио, открывая входную дверь. С невинной счастливой улыбкой на лице Джорно вышел вслед за ним, сразу же запрокинув голову назад и устремив взгляд в темное небо. Пройдя молча несколько минут, Дио уже понадеялся, что сегодня очередная волна детских вопросов его не настигнет, однако на самом входе в пустой ночью парк Джорно все же заговорил: — А почему небо такое темное? Прикрыв глаза, но продолжая идти размеренным шагом, Дио ответил: — Ночью солнечный свет не проникает в атмосферу, Солнце в это время освещает другую часть планеты. — И не освещает эту часть? — Она находится в тени. Земля вращается, и каждый раз открывается Солнцу с другой стороны. — Получается, если бы ты все время шел за Солнцем, то никогда не смог бы гулять? — с детской заинтересованностью спросил Джорно. — Что? — непонимающе пробормотал Дио. — Ну, если бы мы могли постоянно следовать за Солнцем, то тебе бы пришлось всегда от него прятаться? — Да, — кивнул он. Джорно не спрашивал, почему так, и всегда знал, что отцу нельзя появляться при дневном свете: открывать шторы или выходить на улицу. Он молчал, почему-то никогда и не осмеливаясь задать такого вопроса. Вдруг ослепительная молния вспорола небо, и тут же прогремел гром, резко и пугающе. Джорно вздрогнул и поежился от вмиг подувшего холодного пробирающего ветра и поднял взгляд на отца. Дио, шедший рядом, оглянулся по сторонам и подытожил: — Ну всё, пошли домой. «Домой». Домом назывался огромный особняк, в котором они жили лишь вдвоем. Десятки комнат и лишь два человека, для которых они были предназначены. Ничего не могло помешать темной пустоте, устраивающей обоих, а потому и уюту. Иногда Дио задумывался, мог ли бы он чисто теоретически привести какую-нибудь женщину и смогла бы ли она поладить с его ребенком, однако каждый раз с многозначительной усмешкой приходил к мысли, что Джорно, скорее, сделает нечто подобное первым. Тем временем дождевая лавина обрушилась на землю, а в небе не переставая вспыхивали молнии, даже не думая прекращаться в ближайшее время. Джорно, чуть ускорив шаг, догнал идущего впереди отца и испуганно схватил его за руку. Дио немного даже изумленно посмотрел на сына, потом наверх, а затем снова на него, и спросил, вглядываясь в чужие широко распахнутые глаза: — Грозы боишься? Грома? Джорно ответил только через несколько секунд: — Нет! Совсем не боюсь! Он посчитал, что главным было не показывать отцу то, насколько ты боишься и боишься ли чего-то вообще. Джорно стыдится своей трусости и думает о том, когда он уже вырастет и станет таким же сильным и смелым, как папа, который сейчас будто по-особенному безмятежно идет рядом с ним. Ему, кажется, по плечу абсолютно всё, и он ничего на свете не боится. — Правда? — допрашивает Дио, легко усмехнувшись и, почувствовав, как маленькая ручка хотела выскользнуть из его ладони, покрепче сжал её, позволяя Джорно все-таки держаться и ощущать его опору. — Капюшон надень, — напомнил он, и Джорно, энергично закивав, свободной рукой прикрыл голову капюшоном кофты.***
Тяжелые капли разбиваются о землю и наполняют какой-то тихой мелодией все вокруг. Другие барабанят по стеклу, и окно слабо освещенной гостиной звучит совсем по-другому. Небольшая вспышка раздается вдалеке, и дождь немного утихает, а с мощным раскатом самого настоящего грома, продолжается, снова набирая темп. Очередная сверкнувшая молния, и Джорно сильнее прижимается к теплому боку. Дио слабо улыбается и треплет его по голове. — Хочешь знать, откуда идет дождь? — Да! — робко воскликнул Джорно, готовый на всё, что угодно, только бы единственный родной голос не молчал. Отец обычно не был щедр на слова, но сейчас как-то по-особенному сильно хотелось послушать хоть что-то, что могло отвлечь от разрядов молнии за окном. — Тогда слушай. С земной поверхности постоянно испаряется вода, и этот пар поднимается в воздух. — Как когда чайник кипит? — вспомнил мальчик. — Да, почти то же самое, что и когда ты не хочешь есть горячую еду. Только этого пара не видно. Высоко в небе он снова превращается в капельки воды, а они образуют облака, откуда уже и идет дождь. Джорно уже с большей заинтересованностью поглядывает в широкое окно, штору на котором все же решили одернуть ночью, но все равно испуганно хлопает глазами. — Иди спать, — будто бы давно отрепетированной фразой говорит ему отец, со всей нежностью, на которую только был способен, погладив по светлым волосам. — А ты? — И я сейчас тоже пойду, — утвердительно качнул головой Дио. Джорно нехотя, но молча поднялся с дивана и скрылся за дверью гостиной. Дио, посидев в одиночестве с несколько минут, тоже встал, приблизился к окну и, еще немного понаблюдав за беспорядочным танцем крупных капель и послушав мелодию дождя и грома, задернул плотную штору. Бесшумно открыв дверь, Дио вошел в комнату сына, уже переодевшегося в пижаму и сейчас оглядывавшегося по углам комнаты, делая шаги туда-сюда и по-детски нахмуриваясь. — Что ты ищешь? — как всегда ровным голосом вопросил отец. — Тики, — ответил тот, посмотрев под одеялом. — Хочу, чтобы он спал рядом со мной, ему ведь тоже, наверное, страшно. «Страшно». Обещал же себе не говорить этого слова и не выдавать себя. Но Дио только многозначительно ухмыльнулся и подошел ближе. Джорно, отыскав-таки мягкую игрушку в виде синей божьей коровки, довольный этим лег в кровать, и Дио заботливо накрыл его одеялом, по-родительски подоткнув его. — Спокойной ночи, папа, — первым сказал Джорно. — Спокойной ночи. Гроза не прекращалась, и как только отец погасил в комнате свет и скрылся в коридоре, тихо закрыв за собой дверь, Джорно снова дернулся от раздавшегося где-то вдалеке грома, крепче обняв Тики. Капли продолжали беспощадно бить по стеклу, и сон все никак не приходил. Потерев глаза, Джорно поднялся с кровати и, захватив с собой только подушку и любимую игрушку божью коровку, выбежал из комнаты. Миновав темный коридор под устрашающие разряды молнии и грома, он домчался до самой дальней двери. Тихонько открыв её, Джорно постарался как можно более бесшумно подойти к кровати. У самого её края, его подхватили чужие невидимые руки и уложили в постель, накрыв теплым одеялом. Дио лежал к нему спиной, но тоже не спал: — Гроза должна закончиться к утру. — Поскорее бы, — отозвался Джорно, прижавшись к спине отца и уже даже не пытаясь доказывать ему, что одеяло на его кровати волшебное. «Оно само берет и накрывает меня, когда я прихожу к тебе» — каждый раз говорил он с искренним восхищением и по-детски счастливыми глазами, на что Дио только молчал, не давая никакого ответа. — Спи давай, — только сказал ему отец.