Рукопожатие

— Ну что ж... Бывай, брат! — пряча накопившуюся усталость, задорно бросает Пятифан. Его рука тут же тянется вперёд для рукопожатия. Ей на встречу после короткого промедления вытягивается рука Петрова. В полицейском участке было тепло, так что Антон успел отогреться. Оттого сейчас контакт с аномально холодной кожей вызывал смесь резко контрастирующих ощущений. С одной стороны, чужая пятерня была груба и холодна. Только через ссадины разной свежести, покрывавшие костяшки, где кожа была потоньше, ощущалось тепло бурлящей крови. Для двенадцатилетнего подростка, Ромка обладал на редкость крепким хватом, будто он давно уж не учится, а работает, где-нибудь, скажем на заводе, отчего его лапы совсем утратили детскую нежность. Совсем другое дело - руки Антона, никогда не видавшие драк и тяжёлого труда. Даже тогда с Семёном он больше отмахивался, чем бил. Пожалуй, только в глубоком детстве он помогал папе сколотить скворечник. «Помогал», при этом, значило, что он просто прижимал друг к другу доски под прямым углом и подавал отцу инструменты. В детстве... А что теперь? Отпускать руку хулигана было как-то даже... Страшно? Как будто кишки скручивались внутри от одной только этой мысли. Вот сейчас он разожмёт пальцы, и последний трос поддержки лопнет. Антон не был трусом( по крайне мере, он всегда это себе внушал). Но после сегодняшнего срыва перед Тихоновым... Он на эмоциях явно сболтнул лишнего. Интересно, Рома обратил на его слова внимание? А что подумал, если всё же придал им значение? Антон попросту устал. Существовать как он - мечась из крайности в крайность - было невозможно. Они хотели найти Катю и маньяка, а в итоге? Загремели в участок как шпана. Беспризорники... Спасибо хоть, что домой родителям не позвонили. Дом... Что там может его ожидать? В прочем, вряд ли что-то новое. Вот почему он считал, что вечно прыгает из кошмара в кошмар, как зайчик по кочкам. Выходя за дверь дома он дрожал в ожидании следующего известия о пропаже, а оказываясь под родной крышей, затыкая уши молился, что сегодня мать с отцом ненароком не убьют друг друга. Так Петров и стоял, тупо и неразумно уставившись на замок из чужой и своей ладони. К тому времени, условный таймер для обычного дружеского рукопожатия на прощание давно истёк, и Пятифан от этого начал чувствовать себя неловко. — Ну я пошёл. Ты только не кисни, Тошик! — в нагловатой манере, пытался незаметно освободить руку хулиган — В следующий раз мы твоего маньяка сцапаем! Ну всё, бывай! Но Антон не отпускал. И даже когда Ромка повернул торс на девяносто градусов в сторону от Тоши, надеясь, что сейчас друг его отпустит, чужая ладонь не разжалась. Рома нахмурился, посмотрев в ту же точку, что и сверстник. — Тох, ты чё? — насторожился он. — Ром. — поджав губы, продолжая пялиться на чужие костяшки, цедил Антон — Подержи мою руку, пожалуйста. — Чего блять? — тут же вспылил Пятифан, поморщившись — Да тфу блять на тебя с такими шуточками! Я что, на педика похож, за ручку тут с тобой держаться? — то, как резко он перешёл на крик было неожиданно. Но ещё более неожиданно вскричал отчаянный Петров. — Да тебе сложно что ли?! Просто поддержи! Я-... Я не хочу один домой идти... — он сжал чужую ладонь крепче, и тут шестерёнки в голове Ромки потихоньку заскрипели. — Это Чикатило наш деревенский тебя так перепугал, что ли? Тю, городской — как бы отшутился он, хотя, что уж там? Он сам, вопреки тому, что в этом посёлке считай родился, боялся маньяка не меньше Антохи. — Да нет же, просто-... Дома не лучше. Антон вжал голову в плечи. Механизм в мозгах Пятифана характерно щёлкнули. Осознал, стало быть, какую-то важную вещь. — Предки? — односложно вопросил Рома. Тошик кивнул. В ответ его товарищ присвистнул. Показалось даже, что высвищенная им мелодия звучала как:« Ну и ну». Пятифан почесал затылок. — Ну-с. Постоим. Только не долго, а то меня свои засмеют из-за тебя. Та надо мной даже менты потом гыгыкать будут! — уводя куда-то взгляд, мысленно уже прибывая на другой стороне улицы, пожал плечами подросток. Но тут Антон выдал ещё более удивительную вещь. — Ром, а пойдём ко мне домой. Я... В гости приглашаю, если тебе так будет проще. Можно даже с ночёвкой. — слова вылетали из его рта с паузами, как осторожные птенцы из родительского гнёзда. Будто их в любой момент может погубить агрессивная внешняя среда. Рома изогнул бровь. — А родоки твои против не будут? Меня-то не хватятся, привыкли. — Они, обычно, перестают ругаться, когда дома посторонний. Если и будут возмущены, то выскажут это только тогда, когда ты уйдёшь. — Понял. Знаем таких. — хмыкнул Пятифан — Ну что ж. Пошли. Только руку-то мою отпусти наконец. Уж гулять с тобой взявшись за руки я точно не хочу. Белокурый подросток помедлил, но всё же расцепил пальцы. Внезапно наступило облегчение. Очень странное и сомнительное, но всё же, осознание того, что его не кидают одного в завывающей неуютной темноте по дороге к ещё более неуютному дому, грело душу. В пути Петрова начало подогревать ещё и смутное любопытство. — А твоя мама точно ругаться не будет? Его сверстник фыркнул ни то с издёвкой, ни то с горестью. — Забей. Уж она-то точно не будет. — бросил хулиган. Этот нехарактерный для Ромки акцент на «она-то», особенно не понравился Антону. Молчание словно разобщало спутников. Становилось неловко, а с каждым новым шагом в глубине души Петрова зарождалось сожаление о собственном решении. Вроде чувствовалась нужда в разговоре, но ни одно слово не приходили на ум. И только вроде бы какие-то отдалённые намёки на тему для разговора замаячили в сознании, как в глаза ударили солнечные зайчики. То был отражённый от снега свет из окон маленькой избушки. — Мы пришли. — замедлил шаг Петров. В темноте, его скромное жилище делалось ещё более недружелюбным. Если бы не свет из гостиной и вид жилого дома, то у него было бы даже слишком много черт, роднящих его с чёрным гаражом. Ромка ничего не ответил, лишь кивнув. Возможно, он тоже ощутил это паранормальное сходство между хибарой Тохи и самой мистической постройкой их посёлка. Как только Антон взялся за ручку двери, его словно прошиб ледяной ветер. «— ДА ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ?» —донеслось приглушённое, но достаточно разборчивое, чтобы различить слова. Школьник выдохнул. Радовало хотя бы то, что все были дома. Петров жмурился, пока открывал дверь, будто доносящиеся из спальни родителей крики были материальны и могли влететь ему в лицо, как чей-то кулак. Его рука быстро нащупала выключатель на стене. Ударивший в глаза свет вынудил Пятифана матюгнуться. — Как разуешься, иди в мою комнату. Она на втором этаже сразу напротив лестницы. — снимая куртку и шапку проинструктировал Петров. — Не заблудимся. — как всегда немногословно отрезал Ромка. Но к величайшему сожалению именно в момент продвижения Ромы по коридору, родители Тохи, вероятно, решили передислоцировать свою ссору в другое место, и разъярённая Карина, вылетевшая из комнаты и всплеснувшая руками под громкое:« Даже слушать тебя не хочу!» в проходе наткнулась на возникшего из неоткуда Ромку. — Карина! — с рыком бросился за ней супруг, уже успевший схватить её за запястье чтобы остановить, когда внезапно и он замер, заметив перед собой совсем не своего ребёнка. — Здрасте? — в своей привычной манере отозвался Пятифан, в ожидании дальнейших действий взрослых. К великому счастью школьников, тут за спину Ромки подоспел, спотыкаясь о тапки, Антон. — Ам, мама, папа, это Рома! Это мой одноклассник. Он мой хороший друг. Можно ему остаться у нас сегодня с ночёвкой? Рома в этот момент под взглядом чужой матери ощущал себя псиной, которую притащили с улицы, а теперь умоляли оставить. Борис окинул взглядом всех присутствующих, словно неводом накрыл, вслед за чем положил свою косматую лапу на плечо жене. — Пусть остаётся. Женщина же энтузиазма мужа в этом вопросе не разделяла( в прочем временами казалось, что у них и вовсе не осталось ничего общего). Поджав губы, она скрестила руки на груди. — Здравствуй, Рома.Подросток не растерялся, деловито пожав руку и отцу, и матери Антона. — Ну я пока в комнату Тохи..- ой. Ну Антона, короче, пройду, можно? — сказал он больше для справки, ибо разрешение матери донеслось до его ушей, когда он наступил уже на пятую ступеньку. От Антона, к сожалению, удача в этот момент отвернулась. — И как это называется? — преградив сыну путь, спросила женщина. — Мам, я-... — Но тут вмешался отец. — Оставь его. Лучше порадуйся за парня! Он первые дни в новой школе, а уже завёл друга. — Ага, видели мы таких друзей. — холодно отрезала Петрова. — Ты посмотри на него! Маленький бандит! Антон из-за таких, как он, по твоим стопам пойдёт. — Ну вот снова ты за старое! — уже хотел возобновить ссору Борис, когда Карина строго цыкнула на него. — Тихо. Потом. — она бросила строгий взгляд и на сына — С тобой тоже потом поговорим. После этого короткого диалога, мать Антона скрылась за дверью родительской спальни. Муж лишь бессильно пожал плечами, посмотрев на Антона, и последовал примеру супруги. Наступила долгожданная тишина. Было даже непривычно от такой. Антон наконец поспешил вверх по лестнице, вбежав в свою комнату. К великому счастью, его новый товарищ, как и обещал, не заблудился, и сейчас спокойно, даже как-то по-хозяйски, сидел на кровати Антона. — А твои родители от меня не в восторге, как погляжу. — заметил Пятифан, осматривая убранство чужого жилища. Тошик замялся. — Не сердись на них. Моя мама - ужасный скептик. Она очень плохо сходится с новыми людьми. Она со всеми так. Ромка отмахнулся. — Та ну, не бери в голову! Что я, дурак что ли, обижаться? К тем более на женщину. Антон недоумённо покосился на своего гостя. — А есть какая-то разница? Пятифан фыркнул. — А то! Нормальный пацан никогда не обижается, особенно на женщин. Во-первых: потому что обижаются только тёлки. Во-вторых: женскую логику мне понять не дано. И ни одному нормальному пацану не дано. Так что даже пытаться не буду. После слов про обиду в голове Антона всплыл образ Бяши, которого он сегодня не взял с собой на поисковую операцию, а вместе с ним и минувшее Бяшкино:« Я тёлочка! Красивая тёлочка!». Поток приятных воспоминаний вызвал придурковатую улыбку. — А ничего тут у тебя. Уютненько. — откинувшись назад на руки, заметил Рома — Твои художества на стене висят? — кивнул он головой. Антон потёр шею. — Ну... Вообще, да. Мои. — Класс — улыбнувшись во все тридцать, бодро усмехнулся Рома, отчего у Тоши сразу отлегло. Как вдруг общую идиллию потревожил странный скрежет. Словно мышь под половицами деревянного дома скребёт, или кошка пытается открыть лапой дверь. Вот только у него не было домашних животных... Антон сразу подтянулся, когда скрипнули петли, ожидая, что там будет стоять кто-то из родителей, в то время как Рома признаков волнения не подал. — Антон?.. Ты почему так... Долго? — робко запищал в проходе чуть ломанный и подосипший голос Оленьки. На розовых, растёртых щеках, как и на белёсых ресничках, ещё поблёскивали слезинки. Испугалась и заплакала, когда родители начали ругаться. Разумеется... Тут Рома и Антон словно поменялись местами. Петров выдохнул, при виде своей младшей сестры, в то время как Пятифан был явно озадачен и удивлён. Оля боязливо ойкнула, спрятавшись за брата, как только она заметила грозную, для её детского восприятия, фигуру хулигана. — Это кто?... — прошептала она, вцепившись в рукав свитера Тоши. «— Точно, Оля!..» - мелькнуло в голове Антона. А вот об этом-то он и не подумал. Уж нянчиться с сестрой перед своим «корешом», точно не входило в его планы. Что подумает Рома, когда увидит, насколько он мягкий? Будет ли считать его достойным членом Команды Вольтрона? Кожу неприятно защипали мурашки гордости. Но куда больнее в душу впилась совесть. Сердце его сжалось при виде заплаканного лица сестры, и он, забыв про свой показной образ, как всегда с лаской и заботой поспешил утешить сестру. — Это Рома. — присел на корточки рядом с Оленькой Тошик, улыбнувшись. — Он хороший мальчик, правда. Не бойся его. — сказал тот, а сам опасливо взглянул на Ромку, следя за его реакцией, про себя повторяя:« Только попробуй». Но лицо Ромы, к великому изумлению Антона, застыло в абсолютно новой для него гримасе. Не было ни презрения, ни злобы. А была какая-то... Смущённая неловкость? Пятифан таращился на девочку глазами по пять рублей, пока его челюсть была в шаге от того, чтобы отвиснуть. Как у персонажей мультфильмов, вроде Тома и Джерри. После слов брата, Оля заметно осмелела, и даже подошла к незнакомцу поближе. — А меня зовут Оля! — звонко назвалась она, протянув вперёд свою ручку. Ошарашенный Ромка растерялся окончательно, и когда потянул руку в ответ, даже не сумел нащупать чужую ладошку, так что Оленька сама схватила пацана за четыре пальца( больше обхватить не смогла), и, крепко сжав, замотала ею. Пятифан не сопротивлялся, продолжая рассматривать не поддававшийся его логике объект. — Ба-... Здра-..ствуй? — квакнул Рома, криво улыбнувшись, словно акулёнок. Ромка рассматривал Олю, как Ракша Маугли: «вроде не свой, но ребёнок же, и что же с ним делать?» Антон замер в изумлении: чтобы Ромка, который с каждым взрослым, как со шпаной здоровается, прибывал в таком ступоре от маленькой девочки. Оля захихикала. — Какой смешной! Антош, а он часто к нам приходить будет? — заулыбалась сестрёнка Антона, обернувшись к брату. Тем временем шестиклассник, спасшись от взгляда чужого ребёнка, уставился на друга, крича всем видом:« Помоги». Антон от его вида прыснул в кулак. — Это как получится. — почесал он затылок — Мы сегодня просто одним очень важным делом были заняты. — Ого, а каким? — восторженно спросил ребёнок. Петров сам себя укусил за язык. И на что он надеялся? — Кхм, так... Это... Ну... — тужился из своего угла Пятифан. В этот момент в голове очкарика прозвучало решительное «Рожай!», и как по волшебству, Ромка сообразил, что ответить — Мы в спасателей играли! Антон пробуравил друга яростным взглядом. «— Не упоминай при ней игры!» — мысленно отчитывал недальновидного товарища Тошик, но было уже поздно. — А с вами можно?! — воскликнула девчушка. Оба подростка в унисон отрезали:« Нет!», чем сразу вынудили Оленьку насупиться. — Ну почему? Рома совсем растерялся, когда увидел чужие надувшиеся губки. Тот и мог только, что в отчаянии вытянуть шею, уставившись на товарища, с немой мольбой в глазах:« Антоха, выручай!». Тошик раздражённо вздохнул, но с сестрой говорил ласково. — Это очень взрослая и сложная игра. Тебе нельзя играть в такую. — А я что по-твоему: маленькая и глупая? — топнула Оленька ногой. Антон осёкся, но тут же поправился: — Нет, ты у меня очень умная! Просто... — мозг лихорадочно перебирал варианты того, что можно привести в аргумент, пока ответ не нарисовался сам собой — Ты же помнишь, что мама говорила. Оля тут же будто сдулась. — “Не выходить из дома без взрослых и не позже пяти вечера.” — девчушка выдохнула, сфукнув прядь чёлки со лба — Ну это же нечестно! Почему вам можно? — Та ну, брось! На самом деле это очень скучная игра. — поправился Антон, поймав волну собственной лжи. — А почему вы тогда в неё так долго играли? — Ну... Мы попробовали, и нам не понравилось. — закончил Петров. Оля понятливо кивнула и, кажется, перестала задавать каверзные вопросы, отчего школьники выдохнули с облегчением. — Оль, а ты чего хотела-то? — поправил Тошик очки. Сестрёнка тут же сжалась, теребя косичку. — Мама и папа снова ругались... — просипела она тихонечко. Блондин выдохнул. — Да, я знаю... — прижал он к себе сестру, сочувственно гладя её по затылку. Оля тут же обвилась вокруг его шеи ручками. Сейчас Антону было всё равно на Рому. — Почему они это делают? — почти всхлипывала девочка. — Я не знаю... — честно ответил Антон. — Ну всё обязательно наладится, вот увидишь! Летом мы с родителями поедем на речку, и они не будут ссориться! — Обещаешь? — глаза Оли заблестели от засиявшей для неё надежды. — Обещаю. Оля обняла Антона крепче.Тошик похлопал одобрительно её по спине, заодно намекая, что ему становится неудобно так склонятся к сестре. — Ну всё. Беги пока в комнату. Я потом приду. — Хорошо. — и девчушка умчалась прочь, громко топая ножками в розовых колготках по полу. Ребята с облегчением выдохнули. — Блин, вякнешь же тоже! — вырвался у Антона остаточный смешок —« В спасателей играли», говоришь? — и он тихо рассмеялся себе в ладонь. — Не, ну а чё она-... А я-..! — силился придумать оправдание Ромка, пока тоже не хихикнул от всего абсурда ситуации. — Проехали! — утёр проступившие от смеха слёзы под очками Антон. Ромка тоже фыркнул в последний раз, вслед за чем продолжил куда более серьёзно. — Слух, Тох. — Чего? — А ты что молчал-то, ну, что у тебя... — снова сделал паузу, подбирая слова, Пятифан. — Сестра есть? — закончил за него блондин. — Ну да. — Это настолько странно? — помрачнел шестиклассник. Казалось, ещё немного, и он ощетинится, как зверь, но следующая фраза Ромы тут же успокоила клокочущую злобу Петрова. — Да нет. Просто я... Не думал, что тебе тоже есть, кого защищать. Ребята переглянулись, переваривая сказанные Ромкой слова. Оба смолкли. Наконец, Рома решительно хлопнул себя по коленям, как бы ставя точку в их молчании. — Надо б подкрепиться. Угостишь, хозяин? — хмыкнул он — А то я у Полины только мандарин заточить успел, сейчас с голода помираю. Петров согласно кивнул. — Да, есть такое. Я тоже ничего не ел кроме пирожка в столовке после третьего урока. — Тогда почапали на кухню! Чё раскисли-то вдруг? — подскочил с кровати Пятифан. Белобрысый от резкости товарища вздрогнул. — Ну, можно, думаю. Только б на родителей не нарваться... — заметил он опасливо. — А что они могут нам сделать? — Как минимум, они могли бы перенести ссору из спальни в кухню и начать там бить посуду. — на этом моменте Петров прислушался — Но, вроде, пока тихо. Но, если что, тарелками греметь нам тоже не стоит. — Принято. —флегматично распихав руки по карманам спортивки, кивнул хулиган. — Тогда пошли. — И Ромка с гордым видом возглавил шествие до кухни в доме, в котором он был впервые в своей жизни. По началу, он даже двигался правильно, но, где-то на финальном отрезке их маршрута, Антону всё же пришлось отдёрнуть его за рукав, чтобы тот не утопал в гостиную или, ещё лучше, в кладовку, и отвести на аккуратно обставленную, хоть и явно потрёпанную временем кухню. Вновь щёлкнул выключатель. Пятифан приземлился за нарисовавшийся перед ним в свете люстры стол на один из табуретов. — Удивляй, Тошик. — вызывающе бросил он. Антон тут же зашуршал по кухонным шкафам, заглянул в холодильник. — У нас докторская колбаса и масло есть сливочное. Будешь бутер, если сделаю? — проинформировал очкарик. — О, вот это тема! Ебашь! — бойко подбодрил школьный бандит. Тошик тут же достал из холодильника палку колбасы, выложив её на стол, а за ней выудил с крючков разделочную доску и нож. Острое лезвие опасно блеснуло, сигнализируя о своей готовности к работе. Антон ухватил колбасу покрепче, отмерил на глаз нужную по его мнению толщину куска и уже даже приставил нож, как вдруг со стороны послышалось: — Больше. Петров поднял на кореша озадаченный взгляд. — А? — Больше режь, говорю. Чё ты мне такой тонюсенький отмерил? Не жадничай, уже практически в доску свой. — в очередной раз лучезарно улыбнулся хулиган. Очкарик улыбнулся в ответ больше инстинктивно и отнёс острие ножа чуть подальше от края. Но тут снова: — Да толще кусок режь, чё ты, ну. Антон свёл брови к переносице и сдвинул нож ещё на пару миллиметров. — Так? Тут уж Ромка не выдержал и, с раздражённым видом цокнув, поднёс к колбасе три пальца, указав ими, какой кусок он хочет в толщину. — Вот такой режь. — засияв в предвкушении угощения, проинформировал Пятифан. Антон покачал головой удивлённо, но всё же просьбу друга выполнил, отрезав приличный кусок. После ещё пары отрезов такой же толщины, от внушительной палки осталась, только, что называется, «жопка». Тогда Тошик убрал остатки в холодильник, за этим метнулся за булкой. Когда же Антон было начал отрезать ломоть от батона, понадеявшись, что отвлечённый на отщипывание от колбасных дисков кусочков Рома не заметит, каким кривым выходит ломтик, Петрова вновь остановили. — Да как ты режешь! — возмутился Пятифанов, тут же подорвавшись с места, и отпихнув Тоху в сторону, забрав у него нож. — Дай сюда. — И Рома с деловитым видом положил батон на ребро, сделав не хилый разрез вдоль булки, а не поперёк. Антон смущённо улыбнулся, ощущая себя белоручкой( тут же в его памяти всплыл эпизод, когда он сравнил граблю Ромки, с рукой рабочего). — А ты, похоже, всеми ножами орудуешь виртуозно. — заметил Петров. — Ты даже не представляешь себе, насколько. — фыркнул пацан. Антоша тоже, вроде как, усмехнулся, вот только он сам не понял: от того ли, что комментарий товарища показался ему смешным, или потому, что это у него так проявлялась нервозность. Закончив, Рома гордый скинул доску в мойку, с невообразимой скоростью выудил из холодильника масло, вернул Тоше нож и скомандовал: — Мажь. — а после довольный уселся обратно на табурет. Тошику ничего не оставалось, кроме как покорно выполнить просьбу. Задубевшее в холодильнике масло мазалось с трудом, но всё же, хотя бы с этой задачей Антон справился. Следом школьник совместил все ингредиенты, получив исполинских размеров бутерброд. Рома в предвкушении потёр ладони. — Вот это я понимаю! Ну Тошик, ну хозяин! — уже взяв своё детище в руки и открыв рот, чтобы впустить в него зубы, произнёс хулиган, но в этот раз, остановили уже его. — Стой! Не в сухомятку же! Дай я чайник поставлю. — попросил Петров, и Рома был вынужден снова повременить с трапезой. Тоша же ухватился за ручку стоявшего на плите чайника, поболтал им, послушал, есть ли внутри жидкость, и когда убедился, что её хватит на двоих, вернул чайник на конфорку, вооружился спичками и зажёг огонь на плите( пусть и не сразу). Следом за этим, блондин открыл один из ящиков. — Ты какой будешь? — рассматривая коробочки с чаем, бросил он товарищу. — А какой есть? — так же флегматично, как и всегда, ответил Ромка. — Ну у нас есть лавандовый, с милисой, ромашковый, зелёный с чабрецом. — читал Антон попадавшиеся ему на глаза этикетки, пока его не перебили. — Фига. Куда так много? — Это мама пьёт. Она нервы успокаивает, и ей уснуть бывает трудно. Да и я временами пью, особенно, когда кошмары мучают... - немного смущённо пожал он плечами. Рома понимающе угукнул. — А есть что-нибудь, я не знаю, попроще? На вопрос товарища Антон почесал затылок и был вынужден почти засунуть в шкафчик голову. Наконец, поиски завершились победно хлопнутой о стол пачкой принцессы Нурри. За ней следом на столе оказалось две кружки и сахарница. — Тебе сколько класть: одну, две? — зачерпнув чайной ложкой сахарный песок, поинтересовался очкарик, но школьный хулиган в ответ, гыгыкнул, неловко почесав нос, и ответил с лукавой улыбочкой: — Три. Петров удивлённо вскинул брови, но просьбу выполнил, закинув в кружку к Роме ровно три чайные ложки сахара вместе с пакетиком чёрного чая. Себе же в кружку Антон бросил только чайный пакетик. Чайник на плите к тому времени уже начал посвистывать, и Тошик снял его, чтобы не шуметь. Пока шестиклассник разливал по кружкам кипяток, Рома удивлённо спросил своего товарища: — А себе сахар положить? — Я обычно без пью. — признался Антон, встретившись с округлёнными глазами Пятифана. — Маньяк. — рефлекторно выпалил он, отчего Тошик даже подавился воздухом. — Ну я всё равно с конфетами буду. — В смысле? А нормальная еда? — тут же возмутился хулиган. — Та я завтра, наверное, позавтракаю плотно. — отмахнулся школьник. Рома нахмурился. — Нет, брат, это не дело. — и невзирая на все «нет» и «против», он разорвал свой чисто пацанский бутер пополам, отдав одну часть Тохе. — Вот теперь можешь есть. — Спасибо. — Антон неловко усмехнулся. Со стороны Ромы это выглядело, как оказание великой чести. Словно вожак волчьей стаи отдаёт самую вкусную часть своей добычи другому волку.Тошик аккуратно впился зубами в краешек булки( потому что открыть рот так, чтобы в него целиком поместилась толщина Ромкиного бутера, было даже больновато). — Во! — довольно хмыкнул Пятифан — А то «конфеты-конфеты». А то ты же спортсмен! Петрову даже показалось, что он немного покраснел. — Да какой из меня спортсмен. — Ещё какой! Когда Бабурину вмазал, когда ты в лес от нас с Бяшкой ускакал, когда на Тихонова вместе со мной побежал... — загибал пальцы Ромка — Да у тебя на лбу написано, что спорт - твоя жизнь! Антоша смутился ещё больше. — На лбу? — Агась. — нагловато сыграл бровками Пятифан — Белым по красному. — Говоря эту фразу, он увёл хитрый взгляд в сторону, отпив из своей кружки горячий напиток. До Петрова наконец начало доходить, что имел в виду его сверстник. — Эй! — хихикнул он — Нормальная у меня шапка! — Заметь, я ни слова не сказал про твою шапку — усмехнулся Рома в ответ — Ты сам только что признал её смешной. — Да иди ты! — и Петров в шутку пнул товарища под столом, на что тот тихо рассмеялся. — Тише ты, киборг-убийца! Сам же говорил не шуметь. Вот ща расшатаешь стол, уронишь чашку, прольёшь на меня чай, а я за себя не ручаюсь. Я когда злой так ору, что стёкла вылетают. — Верю! — хихикнул Антон в конце, вернувшись за стол после короткой прогулки за конфетами. Перед одноклассниками оказалась открыта конфетница заполненная до половины всякими коровками, красным маком, мишками в лесу и бабаевскими. Пока Пятифан прожёвывал кусок своего половинчатого бутерброда, Антон как раз потянулся за коровкой. Его выбор, к удивлению блондина, спровоцировал гостя на реакцию. — М! — замычал он, завидев знакомый жёлтый фантик, спешно и гулко глотая — Тоже любишь? — Ага. — от неожиданности Тошик замер — Ну, как... Отец как-то спикерс привёз. С тех пор, это моя любимая конфета. Но иностранные сладости не так часто удаётся добыть. Из обычных, я больше всего люблю коровку. — Та брешишь! — усмехнулся Пятифан — Реально? Настоящий спикерс? — Антон кивнул — Нихуя ты. Завидую! По-хорошему, разумеется. Мы тут, просто, всем селом за итальянскими жвачками гоняемся, а тебе батя американские конфеты покупает. — Хех, да. Он может. Только, он такие подарки делает, как правило, после того, как сделает какой-то плохой поступок. Поэтому, к счастью, наверное, он давно не привозил нам никаких забугорных сладостей. Рома понятливо поджал губы. — Ну, твой хотя бы извиняется. Моему как-то начхать. Антоша опустил плечи в приступе сочувствия. — Тяжело тебе, наверное... — рассуждал Петров, на что его одноклассник только махнул рукой. — Не глупи! Я уж свыкся. Да и, к тому же, уже новую семью завожу. Очкарик удивлённо поморгал на собеседника. — А не рано? Тут и Ромка задумался над смыслом своих слов. — Да, блин, я не про это! — тут же стукнул он себя по лбу — Ну у меня же это, вон... Бяшка есть. Ты вот в нашу компанию вписался. — тут, перед следующей фразой, Пятифан неожиданно побагровел, смущённо поджав плечи. Таким он представал перед Антоном впервые — С Полинкой у нас, вроде бы, всё налаживается. Эх... — Ромка мечтательно вздохнул — А представь её с нами в нашей команде Вольтрона?! — воскликнул тот, отчего Антон даже на стуле подпрыгнул. — Представил. — неловко усмехнулся Петров — А мне казалось, что ты против девчонок в чисто мужском коллективе. — Та брось! Она особенная девчонка. Ей будет можно... — румянец на щеках хулигана стал ещё отчётливее, в то время как Антон ощутил болезненный щипок ревности за поясницу. Но... Кого он ревновал? Полину, с потерей которой для себя он уже почти успел смириться, или Ромку, которого он с Бяшей рисковал потерять, если лидер их компании так и умчится вслед за развивающейся на ветру юбочкой прекрасной Поли? При втором исходе, Антон действительно останется с Бяшой. Да какое там? Скорее всего, он будет как Бяша: брошенный и забытый. Но улыбка друга в эти секунды сглаживала для Петрова все углы. — Только это... Вольностей себе в её присутствии не позволять. — строго отчеканил Рома, посерьёзнев — Всей нашей братвой строится по струнке, аки джентльмены, усёк? — на этом предложении, Петров очень по взрослому пригрозил товарищу пальцем, словно отчитывая его. Его одноклассник улыбнулся в ответ: — Усёк, обещаю. Рома довольно хмыкнул. Чай мальчишки допивали уже в тишине и к тому времени каждый из них успел зевнуть хотя бы раз. Когда Антон самоотверженно справился со всей грязной посудой, Рома заключил рассудительно: — Ну что, надо бы на боковую. Пора и честь знать. Тошик согласно кивнул, вытирая руки о полотенце. — Пойдём, я тебе в гостиной постелю. И Пятифан сонно потопал за товарищем в большую комнату. Пока Тошик лазал по шкафу в поисках постельного комплекта, у малолетнего бандита было время, чтобы осмотреться. И это время, он явно потратил не зря. — Да ладно! — воскликнул он, тут же прикрыв рот рукой, вспомнив про обещание не шуметь. Шестиклассник тут же подлетел на коленях к стоявшему на тумбе телевизору, с загоревшимися глазами изучая заинтересовавший его объект. — У тебя денди есть?! Даже с пистолетами?! — громким шёпотом вопросил он. Петров к тому времени спустился со стула, кое-как удерживая подушку, простынь и прочее. — А? Да. Да, есть. — выдохнул он. — И ты ещё так скромно об этом заявляешь?! — Ну... — на это замечание, школьник так и не смог подобрать убедительного ответа. — А это... Можно... Мы как-нибудь к тебе с Бяшой придём, поиграем вместе? — с надеждой спросил он. В эти секунды, он до невозможности походил на Олю. От этой мысли, Петров непроизвольно заулыбался. — Думаю можно, только у родителей уточню. — Ух, Тошик! — в одно мгновение Пятифан подлетел к своему другу, стиснув того в объятиях, отчего блондин был вынужден даже немного приподняться на носках, чтобы продохнуть. За этим последовал оглушающий шлепок по лопатком, выбивший из и без того многострадальных лёгких очкарика последний кислород. — За свидание с Полиной я тебе до гроба обязан был, это раз. — загнул хулиган указательный палец — А за приставку я тебе и после жизни буду должником, Тошка! Да какой ты «Тошик», после этого! Антон! Мужик! — неугомонно тряс товарища за плечи Пятифан. «Антон-мужик» в это время лишь краснел и улыбался. — Хех, ну, ладно. Я тебе диван заправил. Если тебе надо в ванную сходить, то это по коридору прямо и налево. — проинструктировал Петров, но довольно быстро обнаружил, что его одноклассник к тому времени уже давно стянул с себя привычную олимпийку, оставшись в одной майке, и принялся устраиваться под тёплым пледом. — Ага, спокойной ночи! Спасибо, братан! — бросил хулиган напоследок. Тоша усмехнулся, щёлкая выключателем: — Спокойной ночи! Покинув гостиную, Антон направился в свою комнату, где он встретил, к своему величайшему испугу, Оленьку. — Оль, ты чего не спишь? — поправил он очки, съехавшие на самый кончик носа. — Ты обещал прийти. — надула губы сестрёнка — И мне не уснуть! — Почему? — встревожился Антон, подступаясь к сестрёнке. Оля сжалась. — Я что-то слышала. Там. — и девчушка указала тоненьким пальчиком на окно, смотрящее во двор. Шестиклассник вздохнул. — Это, наверное, просто ветер, не переживай! — не понимая до конца, успокаивает он больше сестру или себя, заверил Тошик. С той же целью, как бы в подтверждение своих слов, парень подошёл к окну и отдёрнул шторы. И не успев ещё даже толком от страха туда заглянуть, очкарик произнёс: — Видишь? Ниче-... — но его перебил глухой удар о стекло с другой стороны и испуганный вскрик сестры. По окну таяли и растекались ошмётки снежка. Во дворе стояли четыре детские фигуры.