Всё пройдёт

      Сколько лет прошло с момента, когда их разлучили? Пять? Десять? Может, вообще целый век? Никто уже не помнил. Сколько попыток было предпринято, эта информация всё ещё пряталась где-то в самой глубине воспоминаний. И без подробностей доставляла такую сильную боль, что и дышать становилось сложно.       Хорнет помнит своё детство. Помнит свою родную мать. Помнит то, как ненароком контактировала с Бледным Королём и его женой. Помнит, как была выращена в окружении всяческих королевских особей или вещей, пускай явно не могла назваться частью королевской семьи.       За то легко могла назвать себя лучшим другом небольшого жука-рогача, почти в полтора раза больше себя самой. Вот он, Холлоу, и являлся королевских кровей жуком. И все уделяли ему большую часть своего свободного времени. Например, тот же Бледный Король настолько часто проводил время с сыном, что даже Белая Леди, жена короля, была откровенно обделена этим самым вниманием со стороны своего мужа. А что до самого Холлоу? Он принимал внимание со стороны остальных, но всегда находился в компании именно Хорнет. Они всегда были не разлей вода.       Они быстро сдружились, когда их матери впервые оставили их наедине. Пускай Холлоу и не говорил большую часть времени, — Хорнет даже считала его немым какую-то часть их дружбы, — им было очень интересно друг с другом. Холлоу научил сестру языку жестов, которым пользовался сам для общения с приближенными и семьёй, но всё же, когда никто не видел и не слышал, предпочитал именно говорить с Хорнет нормальным образом. Это было небольшим их секретом.       А потом начались серьёзные обучения. Холлоу быстро обрёл титул Чистого Сосуда и все вокруг начали ещё больше говорить о нём и только о нём. Все видели в нём гигантскую надежду, спасение. Все ждали, что он спасёт их. Но единственным, что хотел тогда Холлоу, было желание защитить свою кровную сестру. Единственную, бесподобную. Он столько раз клялся Хорнет, что однажды сможет спасти её от надвигающейся опасности в виде чумы, и Хорнет, конечно, верила ему, как никогда.       И в один момент это всё разрушилось, когда Холлоу заточили в храме Чёрного Яйца, приказав сдерживать неизвестную для общества чуму, убивающую личность каждого жука на своём пути. И даже не дали им попрощаться напоследок.       Хорнет поняла, что от неё оторвали целый кусок, когда это случилось. Она перестала чувствовать счастье и радость внутри себя, а все окружающие её жуки казались такими противными и недоброжелательными, что приходилось прятаться. И она была вынуждена терпеть эту пустоту столько лет, пока рядом не было ни души, кто мог бы разделить с ней переживания и радости.       Херра, — её родная мать, — стала грезящей, что защищала храм с заточённым Холлоу, из-за чего даже она не могла находиться с грустящей дочерью, когда это так сильно требовалось. Хорнет забилась. Она не выходила за пределы своих родных земель в западной части Халлоунеста, большую часть времени проводя рядом с «местом упокоения» Херры. Она рассказывала о своих переживаниях, но не получала ничего в ответ, что сильно било по уже и так разбитому сердцу маленькой паучихи.       …Эти годы вышли очень тяжёлыми.       Она забыла, как выглядят другие места родной страны. И только лишь спустя пару лет начала свой путь защиты Гринпаса — области, находящейся чуть западнее от верхнего, затихающего под тяжестью чумы, Диртмута. Она пыталась скрыться от своих чувств за маской агрессии, но получалось очень плохо.       Всё было настолько ужасно, что при первой встрече уже освобождённого от цепей и чумы Холлоу и Хорнет, принцесса Халлоунеста даже не смогла сдержаться, чтобы не разораться навзрыд. Холлоу тоже не мог сдержать эмоций, когда она обняла его, очень крепко, не давая даже оставшейся рукой двинуть.       — …Я скучала… — произнесла она тогда.       Но Холлоу не смог ответить. Его научили не говорить, ещё до заточения, а потому он даже не нашёлся в словах и возможностях открыть рта, чтобы поддержать эмоции своей сестры, но… Ему хотелось. Правда, очень сильно хотелось.       Они уже давно забыли, сколько лет прошло. Хорнет помнила их лишь по огрызкам памяти о тяжёлых битвах с неизвестными заражёнными жуками в поисках ментального успокоения, а Холлоу ощущал лишь пустоту внутри, что была так нагло разорвана Лучезарностью, и так сильно била по внутренностям при каждой попытке вспомнить подробнее.       Они были так рады, когда возможность проводить время друг с другом, вновь появилось. Это было самым счастливым моментом воссоединения в их жизнях. Да и в жизнях всех жуков Халлоунеста, это уж точно.       — Всё пройдёт, — с немного грустным тоном произносил Холлоу, когда наконец смог заставить свою челюсть двигаться. — Всё пройдёт когда-то, Хорнет…       — Всё всегда пройдёт, когда ты рядом со мной, — так же грустно отвечала она, прикосаясь собственным лбом ко лбу своего брата. — …Только не покидай меня больше, хорошо?       — Клянусь, что это никогда не повторится…