I am fortune’s fool

      Пелена утреннего тумана скрывает росу на высокой свежей траве и на стволах вековых сосен в дали. Небо начинает светать, но птицы, почему-то, до сих пор не спели ни одной мелодии.       Худощавое тело на асфальте во всю дрожит из-за боли. На видимых участках кожи есть следы от другого человека, а может быть и людей. Во рту неприятный металлический привкус, но повернуть голову и сплюнуть кровь не представляется возможным. Кажется, что локти разбиты чуть ли не до мяса. Кажется, тот удар битой в печень сейчас отдает только неимоверной близостью к концу прóклятой жизни. Кажется, удар по голове проходит по всему телу ознобом и покрывает мурашками каждый миллиметр мокрой кожи. Хочется оказаться где-то на тепленьком песочке берега Флориды и выкуривать скрученный дядюшкой косяк. По крайней мере три года назад все так и было, но Юнги решил поиграть с судьбой в русскую рулетку и поэтому лежит не под теплым солнышком, а на холодном потрескавшемся асфальте, чуть прогретом собственной кровью. Шум подъезжающей машины и яркие фары находятся будто в другой Вселенной, не здесь, не сейчас, не рядом. Голова отказывается поддерживать жалкое существование и наконец приходит чернота. Боль отступает, но почему то на её место приходит страх. Не хочется вот так бросить все, что имеешь. Даже, если это всего лишь старая тачка. ⏳⏳⏳       Цель. Пистолет. Выстрел. 6. Чимин смотрит на очередной промах за сегодня и сжимает челюсти, зажмуривая до боли уставшие глаза. За всю сегодняшнюю тренировку самым большим результатом была восьмерка. Чертова восьмерка, и ничуть не больше.       — Чимин, у тебя точно все в порядке? — сорока семи летняя женщина подходит ближе к блондину и впивается своими голубыми глазами в чужие. Парень поджимает губы, кладет пистолет на тумбочку для снаряжения, после чего опирается на нее руками и опускает голову. Так проходит ещё пара минут, которые показывают, что собеседник не намерен отвечать на вопрос, — хорошо. Сейчас ты пойдешь домой, и чтоб я тебя не видела до понедельника, тебе ясно? — Теперь губы вообще нельзя разглядеть, лишь тонкую красную полосочку, — отдохни, съезди к родным и постарайся ни о чем не думать, ладно? — её взгляд твердый, строгий, но бережный и трепещущий. Она берет ученика за плечо в знак поддержки, потому что как никто другой знает то чувство разочарования в себе и своих навыках, все-таки сама проходила через такое.       — Да, — он проводит рукой по лицу и волосам, как будто пробуждаясь ото сна. — Извините за сегодня, — после низкого поклона он уходит в сторону трибун, за которыми находится раздевалка.       Контрастный душ хотя бы немного способен помочь выбраться из кокона мыслей и «увидеть свет в конце туннеля». Надев легкую ветровку поверх сменной одежды Чимин идёт по тротуару и, пикнув пропуском, выходит с территории университета. Погода хорошая, но настроения нет от слова совсем. Оно утонуло два дня назад в Тихом океане и покоится на дне Марианской впадины. Хочется напиться до беспамятства, к чему сейчас и идёт юноша. Он наверняка начнет с двух шотов, потом пойдет танцевать в толпе пьяных, через минут сорок выпьет отвертку и будет в клубе до часиков четырех.       Всё именно так и было. Шоты оставили мысли далеко за бортом, а тело окунулось в ритм песни, благодаря чему расслабилось. Голова стала легкой, как после сдачи сессии перед летними каникулами. Коктейль окончательно обрезал провода и последующие два часа прошли веселее, чем все прошлые выходные. Чимин любит клубы, любит танцевать, любит пропускать пару рюмок, но обычно такой случай выдается раза четыре за полгода. В основном его жизнь это бесконечный поезд, несущийся со скоростью света, дабы добиться успеха. Успеха в спорте и учебе. Эти две цели всегда были поставлены перед ним. Они мозолят глаза и ноги, которые передвигают живое тельце все дальше по рельсам. Он не выбирал этот путь, но и против не был, просто следовал указаниям родителей, в принципе, как и сейчас.       Из нирваны его резко вытаскивает ругань с боку, заставляя сконцентрировать глаза на трех парнях. Вроде как, кто-то пролил свой коктейль на другого, хотя навряд ли бы на это реагировали так серьезно. Алкоголь берет свое, из-за чего Пак встает и идёт ближе. Теперь он может рассмотреть всех троих. Больше всего внимание привлекает высокий, кучерявый парень с серебристыми волосами. Его взгляд спокойный, но в то же время яростный настолько, что даже пугает. Длинными пальцами он держит ножку бокала, в котором раньше покоилась кровавая мэри. Чимин не успевает рассмотреть незнакомца получше, потому что того хватают за рубашку и выводят из заведения. Люди продолжают веселиться, даже не обращая внимание на сцену, где двое мужчин почти что волокут беднягу на выход. Тогда Пак думает, что та сила и усмешка в глазах ему лишь померещилась, поэтому он подходит к стойке и заказывает ещё один шот, последний на сегодня.

***

      Шум проезжающих где-то на соседних дорогах машин разбавляет это утреннее спокойствие. Вообще, в таком оживленном городе как Сеул, почти невозможно услышать тишину. Чимин вышел из клуба около семи минут назад и сейчас идёт к ближайшей остановке. Парень слушает свои шаги и наслаждается моментом покоя. В голове играет какой-то очередной мотив, когда он замечает сидящего на тротуаре сероволосого. Мозг не сразу вспоминает где он видел чудика.       — Сигареты есть? — у него разбиты губы, костяшки стерты к чертям и видны разводы собственной крови на своих же кедах, а он хочет покурить? Чимин никогда не любил драки, он впервые столкнулся с насилием в пятнадцать. Это была пощечина от мамы, когда захотелось больше внимания к его чувствам. Он даже никогда не бил по лапам или груше.       — Я не курю, — незнакомец на это лишь хмыкает и отворачивается. Пак видит две тонкие струйки крови стекающие от височной доли по шее. — Тебе стоит показаться врачу.       — Ты же тот пацан из клуба, да? — два огромных глаза, в которых даже не видно радужки, утыкаются прямо в чужие, — ты просто стоял, так что не надо строить из себя озабоченного, — он фыркает и снова начинает смотреть на дом напротив, что выполнен в стиле баррокко и выполняет функцию музея европы 17-го века.       — Ты, видимо, сам нарвался, а я не Джеки Чан, чтоб кого то спасать. — Чимин огрызается и уже начинает злиться, поэтому решает просто идти дальше, но останавливается, когда слышит глухое падение нового знакомого.

***

      Пикание датчиков, обеспечивающих жизнедеятельность организма начинает раздражать. Оно выводит из сладкого сна и начинает душить реалью, в которой парня почти убили. Его голова перемотана бинтом, а на лице кислородная маска. Все тело болит, тянет куда-то вниз, заставляя чесаться от гадкого чувства тревоги и беспомощности. Мозг пытается воспроизвести недавние события и понять, что произошло, когда в палату заходит медсестра и врач, который, по всей видимости, делает обход пациентов.       — Мин Юнги, как вы себя чувствуете? — Мужчина смотрит внимательно, замечая каждую попытку движения и тут же предотвращая их, — вам не стоит двигаться или снимать маску прямо сейчас, просто моргните два раза подряд, если ответ да. Я задам вам несколько вопросов, хорошо? — Юнги внимательно смотрит на медработников и пытается сосредоточиться, дабы услышать все более четко. — Буду считать это за согласие. У вас болит голова? — слова разлетаются, но парень упорно собирает их на корочке мозга и моргает два раза, — вы четко слышите меня? — Молчание с двух сторон длится около тридцати секунд, после чего врач записывает что-то в блокноте и продолжает, — вы чудом ничего не сломали, но все равно потеряли очень много крови, а так же получили сотрясение мозга. Поэтому не напрягайтесь мыслительными процессами, а лучше всего будет, если вы уснете. Маску не снимайте до завтрашнего утра, ибо кровь должна начать хорошо циркулировать и насытиться кислородом. Если вам нужно будет что-то, то можете нажать на кнопку у тумбочки. Я подойду к вам утром, и мы более подробно поговорим. —       Он уходит, пока медсестра подключает к аппарату мешочек с жидкостью для капельницы. Она так же тихо разворачивается и покидает палату, ничего не говоря. Темнота снова окутывает, забирает куда то в свое царство. Чувство, будто когда-нибудь она больше не отпустит тебя, растворит душу в холодном потоке реки Стикс и заберет все богатства на чашу весов справедливости.

***

flashback

      — Чертов подонок, где деньги?! — Из его плохо пахнущего рта брызжет слюна, попадая на кроваво — красное лицо.       — В жопе у себя поищи, продажная сучка, — Юнги сплевывает кровавое месиво вместе с выпавшим жевательным зубом.       — Зря ты так, я ведь по-хорошему прошу, — он хватает парня за затылок и заставляет смотреть на свое лицо. Волосы цвета ментолы слиплись из-за собственной крови, что делает их довольно неприятными на ощупь. — Или тебе до сих пор обидно, что я больше не трахаю тебя? Ведь твой папочка умер, мне больше нет выгоды, -       — Подонок, — сосуд на левом глазу лопнул и приносит боль. Почему-то Юнги только сейчас её почувствовал, хотя она уже довольно давно забрала его целиком. Без остатка. Без шанса на возвращение. Разве теперь она может отдать своего любимца в чужие руки? Счастья, например. — Не смей осквернять мертвых, чертово отродье! — Только при упоминании отца Мин может проявить хоть какие-то эмоции. Кажется, только в этот момент он вспоминает, что живет, и ради кого. Он собирает последние силы и бьет. <

the end flashback

      Юнги стоит напротив настежь открытого окна. Капли ночного дождя попадают на лицо и сразу же впитываются, а холодный ветер закрадывается под одежду и заставляет уставшее тело покрыться мурашками. В голове на повторе стоит один и тот же момент, он словно въелся на сетчатку и показывает, насколько хозяин этих глаз слаб. Слаб физически. Слаб морально. Слаб, потому что прогнулся. Слаб, потому что сломался. И никто не сможет простить его за это, потому что сам себя он никогда не простит.