Лондонская ночь

Ночь поразила Лондон ударом мглы, заставляя огни окон зажигаться в страхе. Даже самый смелый взрослый скрывает в себе страхи, мешающие потушить свечи и посмотреть в сумеречный смог на улице, похожий на плотную вату, свешанную с неба. Черный плащ мелькнул за угол, сливаясь с ночью и веря, что после спешного бега он останется безнаказанным. Лишь нож в руке отражал луну и звезды в тех местах, где не был грубо заляпан кровью. Плащ взлетает по лестнице, ведущей куда-то на крыши, петляющей между домов, отдающую шипением сотни гремучих змей, соприкасаясь с каблуками. Тяжелое, сбивчивое дыхание разбавляло почти полную тишину города в эту ночь…города, тонувшего с головой в страхе перед неизвестным убийцей. Эдвард Хайд сделал финальный шаг, переросший в скачек от переполняющих его эмоций. Убийца ухмыльнулся и сделал несколько, наконец, неторопливых шагов вперед, словно выходя на подиум перед всем миром, откуда он ещё долго, насмехаясь, будет смотреть на то, как дома сжимаются от страха. Взгляд чёрных глаз поднялся к небу, на луну, пробуждая в груди гнев на то, что она выше, что видит больше, что там, на небе её не найдёт полиция. Хайд облизнулся, вспоминая, что смог сделать за эту ночь, как наслаждался криками его жертвы, что звучали словно «Эдвард Хайд, вы велики, как никто иной, вы велики и вы можете убить себя, чтобы принести себе в жертву». Убийца, только выпустив гнев, вновь наполнился гнев. Он злился на ветер за его свободу, что он может так бесцеремонно касаться его волос, злился на звёзды за то, что они ярче него, на луну за то, что она имеет право светить на него, делая заметным, злился на свою тень за то, что она так незаметна, что её не получился схватить. Злость вырвалась наружу истеричным смехом, когда он импульсивно вскинул бледную руку вверх, сжимая в кулак. Под утро он скроется в чужом теле, не давая никому себя найти, будет смотреть, как дрожат люди, мимо которых он будет проходить днём, будет отравлять мысли его благородной стороны, насмехаясь над тем, как горожане доверяют настоящему психу и убийце. Его веселье не должно утихать с рассветными лучами, солнце не сможет испепелить его. Он вновь вспомнил о том, как хлюпало мясо при контакте с ржавым ножом, и дрожь приятного волнения пробежалась по всему телу. На сегодня, на завтра, навсегда он король этого маленького мира, лишь он отныне вершит чужие судьбы. Он сделал несколько шагов назад, чтобы взять разгон и, резко подавшись вперед, прыгнул на соседнюю крышу на секунду отдаваясь чувству падения. Грохот черепицы обозначил его приземление, а затем шумные шаги проводили его до следующего края, до новых загадочных мыслей. Эдвард прислушивался к каждому звуку, смешивая их воедино, наслаждаясь этой мешаниной под названием «мир». Кажется, ещё никогда ему не удавалось чувствовать такую фривольность и жажду к жизни, как этой ночью, когда он наконец смог вновь освободить себя. Ветер стал шуметь сильнее, будто старался дуть в унисон с тяжёлым и шумным дыханием, а листья редких деревьев зашелестели гимн в его честь. Он был един со всем, чего касался и что видел. Алой кровью разлился рассвет, обводя края резных фасадов. Тонкие чёрные брови искривились в злости и понимании, что пора бежать. Он кинулся к лестнице, ведущей вниз и вновь его плащ, подобно тени скользил сзади, задевая белые стены. Его шаги были слышны в какой-то переулке, когда он, тяжело дыша, искал, куда свернуть дальше, выглядывал из-за углов, сверкая бликами в глазах. Чем больше лучи солнца пожирали ночную мглу, тем дальше от места убийства был Хайд. И вот, стук его ботинок встретился со звуком поворота ключа, а, после, скрипом двери. Лишь зайдя в спальню, он рухнул на кровать и закрыл глаза, разбивая длительную тишину громким истеричным смехом. Сегодняшняя ночь явно удалась на славу…Он вспоминал всё от начала до конца, от борьбы с волей Джекила до его плавного падения на кровать, украшенную резными узорами. Черные волосы чернилами расплылись по кровати, бледные руки крепко сжали одеяло, чудом не протыкая его острыми ногтями. Эдвард сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Он проснется Джекилом, но лишь для того, чтобы набраться сил вновь накрыть город страхом следующей ночью. Тело, кажется проваливалось сквозь кровать. Он даже не приложил сил, чтобы переодеться или хотя бы снять плащ. Стоило сну увести его за собой, как вид убийцы стал, кажется в разы приятнее и мягче. «Как же это забавно…» - думал он, представляя сквозь сон, как выглядит сейчас со стороны. «…Джекил даже во сне держит лицо неизменно святого…».