The Hidden Passion

      Чуя с уверенностью может сказать, что миссии под прикрытием нацелены на прямое унижение его достоинства. Каким бы сильным и грозным мафиози он не был, роль, чёрт возьми, куртизанки достаётся именно ему. Мори-сан, растянув гадкую улыбку, объяснил, что благодаря росту и телосложению рыжеволосого можно спутать с девушкой, а мышцы рук и ног можно скрыть под увесистым, бесформенным кимоно. А парень и отказаться-то не может!       Месяц подготовки к миссии Накахара косо смотрел на своего напарника, которому досталась нормальная роль подставного посетителя. Дазай только и рад позлорадствовать над чужим горем, выводя рыжеволосого из себя. Анэ-сан тоже как с цепи сорвалась, пытаясь подготовить воспитанника идеально. С пятнадцати лет кое-как удалось привить банальный этикет, но соблазнение—это целое искусство. Она оповестила Чую, что тот поправится в стены борделя, чтобы обслужить одного важного человека, достать нужный документ и доставить несчастного в Мафию живым. Звучит легко, но какой из парня соблазнитель?       Пройдя жестокие тренировки Мафии и бесчисленное количество рукопашных боёв, Чуя с гордо поднятой головой заявляет, что это ничто по сравнению с этим обучением. Коё-сан каждый день заставляла парня вставать в восемь утра, чтобы посадить его в центре своего кабинета и всучить с десяток книг. Ну, ладно если бы было всё так просто, но она ещё и заставляла поднять руки вверх с увесистым грузом. Способностью пользоваться было строго запрещено. Рыжеволосый подозревает, что не все девушки дома Озаки проходят через подобные пытки, но наставница уверяла, что всё должно быть на высшем уровне. Затем же он читал эти самые книги, не понимая, как пригодится ему “записи о деяниях древности”.       По правде говоря, обучение дало свои плоды. Хотя бы на время Чуя может стать благородной девушкой с величавой осанкой и с умиротворённым выражением лица, но немного продажной. Анэ-сан буквально впихнула в его голову основы этикета, которые ему пригодятся на этом задании. Рыжеволосый благодарен, что она запретила Мори-сану вставлять воспитанника в чайную церемонию и в танец. Конечно, не очень приятно, когда про тебя говорят, что ты неуклюжий, грубый и неспособный понять высококультурные ценности, но Накахара лишь поддакивал, понимая, что подобное ему не по силам. Мужчина устало потёр переносицу, тяжело вздыхая, но на уговоры поддался.       В плане флирта было немного тяжелее, но не так уж и плохо. Коё-сан показала пару приёмов, которые помогут парню. Во-первых, смущённое личико—идеальный союзник. Немного прикусить нижнюю губу, прикрыть глаза и отвести взгляд. Сначала у Чуи получалось достаточно комично, но потом, потренировавшись перед зеркалом, это стало выглядеть намного естественнее. Во-вторых, играться со своими волосами. Это явный признак флирта, который даст “зелёный свет” собеседнику. В-третьих, случайные прикосновения. Как можно чаще случайно соприкасаться руками, ногами, чем угодно. В-четвёртых, давать неоднозначные намёки. По правде говоря, последний пункт Накахара не понял, даже с примерами. Женщина покачала головой, шепча, что из орлёнка журавля не вырастишь.              В последнюю репетицию Чуя был хорош, очень хорош. Накручивал прядку пушистых пламенных волос на палец, случайно соприкасался коленями с собеседником, стыдливо отводил взгляд, проявлял интерес в разговоре, громко смеясь с любой шутки, подавал выпивку и просто превосходно дразнился. Коё-сан осталась довольна, а Дазай бросил шутку, что теперь рыжеволосый обязан пойти работать в бордель. За это он получил нехилый удар по рёбрам и гору оскорблений с переходом на личности. Легко шутить, когда ты на миссии не играешь чёртову куртизанку.              Имя цели—Токугава Иэясу, мужчина средних лет с небольшой лысиной и уродской бородкой. Оба парня скривились, увидев его фотографию. Такому-то уроду только в бордели и ходить. Ну, ладно, Накахаре всё равно кто будет гнить в подвале Мафии. Его главная задача—не заорать от неловкости всей ситуации, пока он мило будет подливать саке. С Осаму они почти не виделись, ограничившись редкими сообщениями. Работа.              Чуя просто хочет пережить этот день, разве он много просит? Анэ-сан решила, что сборы надо начать за часов так за пять до самого события, что огорчило рыжеволосого. Его принудительно посадили на стул, чтобы нанести макияж, много макияжа. Коё-сан постаралась над тем, чтобы скрыть острые, мужские, грубые черты лица. Парень, по большей части, сидел с закрытыми глазами и только чувствовал, как по его лицу водят кисточкой и иногда пальцем. Ощущения странные в том плане, что что-то инородное находится на коже.              —Всё, только попробуй что-то смазать,—командует Озаки, отходя от воспитанника. Накахара неуверенно приоткрывает один глаз, а затем только второй. Сначала была чёрная пелена, а затем и яркие пятна от света лампы, сфокусировав взгляд, он выжидающе посмотрел на наставницу. Та ещё раз довольно улыбнулась, оценивая свой кропотливый труд, и протянула небольшое зеркало в пластиковой красной оправе. Боже!              Это не его лицо. Нет-нет-нет. Цвет кожи стал значительно светлее, щёки украшены неярким румянцем, ресницы выглядят длиннее и гуще, а глаза больше, губы накрашены красной помадой: не такой вульгарной, а скорее естественно красной. Чуя покрутил голову в разные стороны, изучая своё старо-новое лицо. Он нахмурился, не понимая идёт ему это или нет. Конечно, второй раз добровольно парень на такой опыт не пойдёт, но, в рамках задания, он великолепен.              Второе финальное испытание—кимоно. Оно невозможно неудобное. Накахара буквально не может ходить, как обычно. Размашистые шаги пришлось заменить небольшими шажками, что бесит. Юката не подошла по причине того, что виднеются мышцы на руках, а у хрупкой лилии дома Озаки подобного быть не может. Зато Анэ-сан постаралась и подобрала достаточно красивое кимоно: чёрное с рисунками красных камелий и в краплениями желто-белых хризантем. Правда, прелестная вещь. Так ещё качество ткани не подвело, поэтому было достаточно комфортно.              Остальное время Чуя просидел в борделе Коё-сан, дожидаясь того самого посетителя. На удивление девушки там очень приветливые и открытые, несмотря на свой род занятости. Есть, конечно, замкнутые и нелюдимые, но и их понять можно. В тайне от Анэ-сан, парень засунул в оби пачку сигарет рядом с ножом. Ну, а что, у него стресс. Когда же сама рыжеволосая подозвала его, парень нервно сглотнул, предвкушая невероятное шоу.              —Вы такой умный, Токугава-сан,—хихикает Накахара, выдавливая высокий голос. Самому противно от подобного, но ему за это платят. Им выделили отдельную комнату, а точнее две смежных. Одна совсем простенькая с котацу, а вот вторая обустроена по всем удобствами дома Озаки: две тумбочки, небольшой диванчик и двухместная кровать. Два помещения разделяла только дверь, которую выбить не составляет труда.              Мужчина громко смеётся, обнимая спутника за плечи. Он уже изрядно выпил, поэтому из его рта неприятно несёт спиртом. Чуя старается не воротить нос, но получается плохо. Взгляд голубых глаз устремлён куда угодно, но не на мужчину, что хвастался своими успехами. У рыжеволосого сейчас уши завянут. Он неловко заправляет выбившуюся прядку волос за ухо. Иэясу переместил руку с плеча на талию, вызывая ещё большое раздражение. Раз, два, нет ещё не время. Сначала Дазай должен дать какой-то сигнал, но вот какой—этот тихушник так и не сказал. Боже, завтра он за это получит. Размышления прервал стук в сёдзи. Мужчина прочистил горло, разрешая войти.              —Ой, простите, я ошибся дверью,—вспомнишь, как говорится. Осаму собственной персоной. На нём всё те же неизменные бинты, что прикрывали часть лица, но вот одежда с причёской изменилась. А ему юкату надеть разрешили, несправедливо. Накахара скорчил недовольное лицо, на что шатен усмехнулся, продолжая играть роль ничего не понимающего прохожего. По нему и правда плачет театр, ведь даже его напарник начинает верить в случайность.              —Ничего страшного, парень, ступай,—командует Токугава, вскидывая руки. Дазай начинает невнятно бормотать слова благодарности, неловко пятясь назад. Его карий глаз блистал чем-то очень нехорошим, что Чуя прочёл сразу—пора. Рыжеволосый накрыл шелушащуюся руку мужчины, что также лежала на его талии, убирая её. Клиент непонимающе глянул на него, но ничего не сказал. Накахара тепло улыбнулся, поднимаясь на ноги и немного пошатываясь. Ужасно затекли! Он обходит мужчину сзади, пока тот в неведении, что же случилось. Осаму не спешит уходить, а наоборот—он закрыл сёдзи, наблюдая за открывшейся ситуацией. Чуя положил свои ладони на чужие плечи и начал грубовато их мять. Как лучше поступить? Может удушение или переломать руки, а он отрубиться от болевого шока. Тяжело вздохнув, парень принял решение. Рыжеволосый резко убрал ладони с чужих плеч, перемещая одну из них на чужой затылок, чтобы оттянуть, открывая вид на заднюю часть шеи. Потом же просто ударил в её среднюю часть. Мужчина что-то недовольно прохрипел и свалился на стол, глухо ударяясь о пустую бутылку саке.              —Ты такой добрый, Чиби,—нарочито растягивает гласные Дазай, подходя ближе к обездвиженному телу. Накахара недовольно скрестил руки на груди, наблюдая, как ловкие пальцы напарника хозяйничают в чужих карманах в поисках флешки с тем самым важным документом. Затем же маленький чёрный девайс откидывается на стол. Шатен выпрямляется, переводя взгляд прямо на Чую.—Накахара-сан, обслужите меня, пожалуйста!              Парень изумлённо глядит на напарника, что находится непозволительно близко. Кто ж знает, что у бинтованного в голове происходит, что теперь он такую ересь несёт. Рыжеволосый подтягивает просторные рукава кимоно,начиная осознавать к чему клонит собеседник. Никто из них не помнит, как именно это началось, но делить постель стали часто. Это не отношения, а скорее разрядка с человеком, который тебе хоть как-то симпатизирует. Этот придурошный хочет сделать это здесь? Они же на задании.              —Мумий не обслуживаем,—снова выдавливает голос Накахара, хмуря светлые бровки. Почему-то это вызвало резкий смешок у Дазая. Тот уже протянул свои тонкие руки, чтобы обнять парня, прижимая как можно ближе к себе. Ладно, Чуе нравится подобный контакт, когда он может запустить ладонь в шелковистые каштановые волосы, приглаживая их и пропуская сквозь пальцы. Осаму припал к чужой шее не закрытой чокером. Лизал, прикусывал, целовал—делал, то что любит партнёр. Дыхание рыжеволосого сбивается, поцелуи в шею-слабость, что он тщательно скрывает. Ладонь Накахары переместилась на чужую шею, поглаживая загривок.—думаю, можно сделать исключение.              Чуя первый ловит губы шатена в поцелуй. Сначала просто невинное соприкосновение губ, чтобы просто положить начало. Дазай переместил руки на чужую талию, обхватывая, сжимая, поглаживая через ткань. Затем же язык рыжеволосого настойчиво облизал нижнюю губу шатена, призывая открыть рот. Тот безоговорочно повинуется. Шершавый язык Накахары проникает в чужой рот, проходясь по ряду нижний зубов. Осаму не отстаёт от партнёра, сплетая их влажные языки и вырывая первый облегчённый выдох рыжеволосого. Сам на это лишь удовлетворённо улыбается. Дазай первый разрывает поцелуй, отстраняясь на несколько несчастных сантиметров. Чуя не больно прикусил и оттянул чужую нижнюю губу, смотря на нарастающую пелену перед глазами. Дыхание шатена сбивчивое, тяжёлое и тёплое обрамляет чужое лицо. Рыжеволосый переместил ладони на чужие щёки, поглаживая мягкими круговыми движениями. Это до безумия нравится Осаму, что тот чуть ли не мурлычет.              —Было бы неплохо нам немного переместиться,—разгорячено шепчет шатен над чужим ухом, прикусывая мочку. Ощущения боли нет, скорее просто играется, зная, что это заставляет напарника непроизвольно вздрагивать. Ещё одна милая вещь—после подобного его уши очаровательно краснеют. Недовольно бурча, Накахара заправил чужую растрепанную чёлку за уши. Так Дазаю идёт больше всего: виднеются острые, аристократичные черты лица, припухшие зацелованные губы и прищуренный хитрый глаз—правда, картина на миллион долларов. Рыжеволосый любит рассматривать шатена, потому что только он может выглядеть одновременно и как восставший из мёртвых, и как прекрасная модель с глянцевых обложек. Уголки чужих губ приподнимаются, наблюдая, как Чуя изучает его лицо. В такие моменты он выглядит неотразимо с широко открытыми сияющими глазами.              —Без тебя знаю,—беззлобно проговаривает Накахара, начиная идти в сторону второй комнаты. Он отвернулся от Осаму, хватая его за руку и ведя за собой. Тот лишь усмехнулся, с удовольствием идя за партнёром. Возможно, это ошибка, что они вообще делают это. Постоянность вызывает привязанность, а привязанность—плохая черта в Мафии. Любой член организации должен быть привязан и предан только Боссу, но Чуя не уверен, что теперь сможет отказаться от напарника. Он давно уже понял, что правда похож на чёртову псину, что безвозмездно посвящает всего себя одному человеку, радуясь тому, что хозяин хотя бы помнит про него. Дазая же привязать невозможно, даже если нацепить на него наручники, связать и закрыть в подвале-всё равно выберется и уйдёт восвояси. Накахара хочет, чтобы хоть какая-то часть Осаму была его. Чёрт, пора бы прекращать это всё. Привязанность—отвратительное качество.              Они не торопятся, идя медленно маленькими шажками,по большей части из-за неудобного кимоно рыжеволосого. Кисти рук шатена жилистые и тонкие. Они немного больше ладоней Чуи, но вот у последнего они толще. Дазай настойчиво переплетает их пальцы, тянясь к теплу чужих рук. Да, рыжеволосый тёплый, до безобразия тёплый. Даже его внешность выражает это: преобладают рыжеватые оттенки, даже в цвете кожи, но из-за тонального крема сейчас это не заметно. Разрушая все стереотипы о рыжих, у него нет веснушек, что делает его дороже на вид. Хотя, возможно, они бы ему пошли.              На удивление простыни приятные на ощупь, не то чтобы дом Озаки дешёвое место, просто качество ткани не влияет на качество обслуживания. Осаму первый садится на кровать, немного раздвигая ноги так, чтобы Накахара мог поместится между ними. Теперь их лица практически на одном уровне, что явно намного удобнее. Ладони рыжеволосого снова оказываются на чужих щеках, а голубые глаза смотрят на розоватые губы. В глаз смотреть не осмеливается—потом просто не сможет отвести взгляд.              Холодная ладонь Дазая накрывает ладонь Чуи, поглаживая большим пальцем тыльную сторону. Дыхание шатена обжигающее и громкое щекочет щёки рыжеволосого. Он ухмыляется, придвигаясь ближе. Хотелось бы, чтобы это было что-то более непринуждённое и простое, но просто невозможно. Когда Осаму рядом у Накахары сердцебиение само сбивается, а в нижней части живота нарастает неприятно тянущийся ком. Да, шатен наверняка им пользуется, чтобы расслабляться в любое время дня и ночи, но и сам парень не против этого. Хотя бы так Дазай может быть рядом, касаться его. Разгорячённый Осаму проводит носом по чужой скуле, вдыхая еле уловимый запах косметики.              Шатен начинает целовать Чую куда только может дотянутся: щёки, нос, уголки губ, лоб, челюсть. Лёгкие, невесомые поцелуи, что не оставляют после себя ничего. Накахара поразился, когда узнал, что напарник любит целоваться. Мокро, страстно, легко, нежно, колюче—как угодно, главное, что целоваться. Рыжеволосый приглушенно хихикает, подставляясь под чужую ласку. Чуя наоборот любит кусаться. Он сам не понимает эту черту своего поведения. Парень плохо выражает чувства словами, а когда они его переполняют-он кусается. Осаму приглушено шипит, но терпит, говоря, что тот хочет его съесть. Всё возможно.              В один момент Накахара ловит губы партнёра, сразу настойчиво прося раздвинуть зубы. Дазай довольно мычит, первым вторгаясь в чужой рот. Он и так всё знает: неоднократно вылизывал и сплетал языки. Глаза обоих прикрыты, концентрируясь на неописуемых ощущениях друг друга. Рыжеволосый прикусывает нижнюю губу шатена, игриво оттягивая. Тот спешит снова сократить дистанцию до минимума. Бинтованные руки притягивают партнёра к себе,нежно сжимая. Чуя клянётся, что даже через плотный слой ткани кимоно может чувствовать, как напряглись чужие предплечья. Что ж, до этого он не замечал у себя какой-либо мании к человеческим рукам, но, видимо, у него фиксация на определённых.              Не разрывая поцелуй, Накахара кладёт свои ладони на чужие широкие плечи. Поводив ими пару раз, он несильно толкает шатена назад, нависая над ним. Чужие руки оглаживает его бока, пытаясь развязать оби, но тут уже рыжеволосый сам против. Одной рукой перехватывает чужую ладонь, строго прижимая к белым простыням. Осаму недовольно мыкнул, разрывая поцелуй.              —Тебе не идёт помада,—произносит Дазай,беззаботно смеясь. Большим пальцем он проводит по нижней губе напарника, смазывая остатки нестойкого красного. Чуя лишь усмехается, оставляя смазанный поцелуй на бледной щеке шатена, пока тот слега сморщился от неожиданной ласки. Лёгкие поцелуи Осаму перешли на тонкую шею напарника. Накахара смотрит и понимает, что белый-это определённо цвет Дазая. Нет, он не означает чистоту или доброту, а одиночество и пустоту. Как бы рыжеволосый не старался, у напарника есть границы, которые убрать не смог пока никто. Это расстраивает, но понять можно. Хотя он не уверен, что хочет понимать.              Теперь настала очередь Чуи припасть к чужой шее. Бинты—табу, снимать их строго-настрого запрещено. Парень оставляет мокрые следы на открытых участках шеи, вырывая первые сбивчивые вздохи. Иногда рыжеволосый прикусывает липкую кожу, но тут же зализывает это место. Накахара знает, что Осаму не любит боль, но удержаться просто не может. Будто есть какая-то животная потребность закусать, пометить и затискать, хотя обычно всем этим занимается шатен. Последний счастливо прикрыл глаза, наслаждаясь ласками, лишь изредка играясь с рыжими кудрями.              Одна из рук Чуи забралась под хаори, стягивая его. Холод быстро окутал грудь Дазая, только тёплая ладонь напарника хоть как-то согревала, массируя мягкими круговыми движениями. Он шипит от неприятных перепад температур, вздрагивая. Шатен мёрзлый и легко заболевает, поэтому после миссии им явно надо будет выпить горячего чая. Напарник продолжает жаться к рыжеволосому, пока не привыкает к комнатной температуре. Голубые глаза всё время следят за выражением чужого лица: в такие моменты Осаму может быть честным,хотелось так думать. Розовые губы немного приоткрыты, выпуская тяжёлые вздохи, тонкие тёмные брови вскинуты домиком и Дазай в целом выглядит умиротворённо.              Рыжеволосый до конца распахнул темно-голубую юкату, припадая к чужой груди. Шатен худой до такой степени, что при желании Накахара может посчитать его рёбра сейчас. Его тёплый язык оставляет холодные следы на грудине. Осаму бормочет что-то о том, что ему прохладно, но Чуя поделать ничего не может. Парень снова отстранился, чтобы только поудобнее устроится между худых ног. Подхватив Дазая за таз, он притянул его ближе, сжимая нежную кожу. Рыжеволосый мнёт чужие бёдра, поглаживая тазовую кость. Он то до белых полос на коже шатена сжимает их, то нежно касается кончиками пальцев, приглаживая.              —Аккуратнее, не тесто месишь,—жалуется Осаму, пододвигая лицо раскрасневшееся Накахары ближе к своему. Карий глаз распахнулся, непроницаемо глядя на партнёра. Ещё мгновения и Чую снова притягивают, только чтобы кратко поцеловать в нос. Тот морщится, как кот, вызывая язвительный смешок у Дазая. Как бы их вкусы и предпочтения не разнились, есть одна вещь, которая до безумия нравится им обоим,-прелюдия. Кто не хочет чувствовать себя любимым, желанный, обласканным. Накахара, тихо гортанно рыча, снова припадает к костлявой груди, слегка облизывая чужой затвердевший сосок. Осаму тихо ойкнул, непроизвольно сжав бёдра. Рыжеволосый слегка прикусил горошину соска, беря ту в рот. Он неприятно оттянул кожу вокруг чувствительного места, вырывая первый сдержанный стон. Значит делает всё правильно.              Второй сосок без внимания не остался: Чуя зажал его между двумя пальцами, крутя, вытягивая и оттягивая. Парень буквально пошло сосёт горошину, фокусируясь на звуках. Дазай не знает куда себя деть: сердцебиение сбивается, ускоряясь, до ушей Накахары долетают сладкие выдохи и редкие тихие стоны. Сейчас он только и может, что оттягивать рыжую шевелюру, концентрируясь на ощущениях. Чуя знает, что любит напарник и как доставить ему удовольствие, поэтому реакция очень даже ожидаемая, и она только раззадоривает. Рыжеволосый переключается на другой сосок, втягивая его в рот и лаская. Его рука сместилась на талию шатена, поглаживая холодные бока. Эрекция Дазая ощущаемо упёрлась в бедро рыжеволосого, жаждая как можно больше трения, но Накахара умело игнорирует, зацеловывая бледную кожу груди.              Немного отползая назад, парень проводит мокрую дорожку до впалого живота. Осаму сдержано смеётся, выгибая спину для удобства. Чуя продолжил водить одному ему понятные узоры кончиком языка на животе напарника, довольно мыча. Ему нравится осознавать, что он делает шатену приятно своими простыми действиями. Парень запоминает, когда Дазай вздрагивает и сдавлено стонет, лаская эти места особенно усердно. Второе табу—никаких засосов, хотя соблюдать его достаточно тяжело. Это уже ввёл сам Накахара. Парень не хочет лелеять глупую неоправданную надежду, что хоть какая-то часть Осаму принадлежит ему. Сердце неприятно ноет от осознания, что может Чуя у него и не единственный. Нет, предъявить ничего не может, потому что он—просто напарник, что сам виноват в своей откровенно глупой привязанности. Особенно громкий стон, вырывает рыжеволосого из размышлений. Дазай всё же получил желаемое трение о не до конца вставшую эрекцию напарника, теперь стон слетает с накрашенных губ. Парень, не сдерживаясь, укусил внешнюю часть бедра шатена, впиваясь клыками в нежную кожу. Послышалось довольно громкое яростное шипение, а забинтованные руки попытались оттянуть Накахару, но тот впился достаточно сильно.              Только через несколько секунд рыжеволосый отстранился,быстро зализывая укус. Из небольших царапин начали вытекать капли крови. Осаму слегка ударил напарника по плечу, но потом снова запустил ладони в пушистые волосы. Он любит перебирать их, пропускать сквозь пальцы, накручивать, вдыхать запах. Есть какое-то очарование в небольших кудряшках, что так и просятся на ласку. В будние дни голову Чуи украшает эта уродская шляпа, что не даёт даже погладить его по голове. Это неимоверно бесит.              —В доме Озаки есть все удобства,—томно шепчет Дазай, наклоняя голову к одной из небольших прикроватных тумбочек. Накахара поднимает на него непонимающий взгляд, думая к чему тот клонит. Шатен цыкает, тяня голову напарника в сторону.Какой же всё же тугодум. Только тогда он и понял, что от него хотят. На несколько секунд пришлось прервать такой излюбленный близкий контакт. Рука рыжеволосого потянулась к тумбочке, открывая её и на ощупь определяя, что там лежит. Пальцы наткнулись на небольшой флакон, можно сразу догадаться с чем. В правду все удобства. Остаётся лишь догадываться во всех комнатах такое есть или один хитрый лис заранее обо всём позаботился.              Чуя бросил флакон рядом с ними на кровать, припадая к чужим бёдрам. Они нравятся ему. Костлявые, но в них есть какой-то особый соблазн, который так и подталкивает сжать их, оставляя синяки. Язык прошёлся по внутренней стороне бедра поднимаясь всё выше и выше. Накрашенные губы коснулись чужой багровой плоти через тонкую ткань трусов, получая в ответ сдержанный стон. Бёдра приподнялись для получения большего удовольствия. Накахара беззлобно усмехнулся, стягивая чужое нижнее бельё. Он развёл худые ноги шире, нежно проводя кончиками пальцев по внутренней стороне таких полюбившихся ему бёдра.              Теперь и пригодился небольшой флакон со смазкой, который рыжеволосый поспешил открыть. Он размазал по своей ладони достаточное количество лубриканта. Дазай слегка ритмично покачал бёдрами в предвкушении чего-то больше, хватаясь пальцами за мятую белую простынь. Чуя поднёс средний палец к сокращающейся дырочке напарника, размазывая рядом с ней смазку. Первый палец вошёл достаточно легко, конечно узковато, но далеко не критично. Из-за странного ощущения шатен трётся затылком о простыни,сбивчиво мыча. Накахара успокаивающе зацеловывал ляжки парня, иногда прикусывая светлую кожу. Палец медленно двигается внутри, смазывая тёплые стенки.              Осаму поддался вперёд, молча оповещая, что готов продолжать. Чуя отстраняется от чужой кожи, массируя другой рукой таз шатена. Указательный палец вошёл немного сложнее, сопровождаясь сладкими стонами. Пальцы на ногах Дазая поджимаются, а бёдра сами собой сжались вокруг тела Накахары. Рыжеволосый удивлённо выдыхает, когда чужой таз начал мелко подрагивать. Взгляд голубых глаз осмеливается устремится на лицо Осаму, и, о чёрт, он выглядит великолепно. Грудная клетка тяжело вздымается, каштановые волосы находятся в изумительном беспорядке, карий глаз смотрит томно, пошло, а нижняя губа соблазнительно прикушена. Если бы можно было сфотографировать напарника прямо сейчас, то Чуя бы с удовольствием это сделал и поставил на экран телефона. Есть одна необычная вещь, которая является некой изюминкой Дазая,—он не краснеет. Даже когда дело доходит до таких интимных моментов-его щёки остаются бледными.              Рыжеволосый даёт время напарнику привыкнуть к двум пальцам, обрамляя тёплым дыханием его грудь. Проводя языком по коже, остаётся солёный привкус во рту. Накахара не любитель подобного, но Осаму—ещё как, а вот самому парню больше нравится реакция на подобные действия. Чуя медленно высовывал и вставлял пальцы, меняя каждый раз угол. Дазай не любит боль, а значит надо постараться как можно лучше. По общему признанию пальцы шатена длиннее, не намного, но всё же, а у рыжеволосого толще. Каждого всё устраивало—особой роли это не играет. Эрекция Осаму прижимается к ткани кимоно Накахары, что не нравилось самому парню, поэтому он отстранился от чужой груди. Телесные жидкости сложно отмыть с чёрной ткани. Теперь настало время Дазая тихо рычать—имеет право. Его лишили единственного контакта спереди, ужасно. Самому Чуе было не легче: на половину вставший член тёрся о ткань хададзюбан—Анэ-сан настояла на этой детали.              Положив вторую ладонь на внешнюю сторону бедра напарника, рыжеволосый согнул два пальца. Пора ускорятся, как бы ему не нравилось ласкать и находиться в непосредственной близости с Осаму. Шатен что-то непонятно шепчет, опять сжимаясь вокруг пальцев. Накахара, довольный такой реакцией, снова глянул на чужое выражение лица. Тот был будто в агонии: начал что-то невнятно бормотать, сжимая сильнее белую простынь, чёлка прилипла ко лбу из-за выступившей испарины, а губы мелко дрожали. Это превосходно. Очень мотивирует сменить угол, чтобы увидеть ещё одну подобную реакцию. Чуя развёл пальцы на манер ножниц, растягивая тёплые стенки. Спина Дазая выгнулась колесом, хрустя костями. Да, растяжка у него ни к чёрту.              Проделав так пару раз, Чуя соединил пальцы. На лице сама собой появилась лёгкая улыбка, оттого как Осаму пытается помочь, двигая бёдрами навстречу. Хотя в этом нет ничего странного—он является заинтересованным лицом. Попробовав войти пальцами под разными углами, ему удалось найти нужную точку. Рыжеволосый сначала слегка касается простаты, но шатен уже крупно вздрагивает, не сдерживая стон.              —Да, Чуя-Чи, старайся лучше...—сбивчиво говорит Дазай, виляя бёдрами от переизбытка ощущений, когда Накахара снова надавил. Рыжеволосый нарочито игнорирует чужую эрекцию, ведь было бы очень обидно, если бы напарник кончил так рано. Из него уже сочится предэякулят, видны немного вздутые венки, и он вздрагивает. Парень на этом не зацикливается, продолжая удовлетворять шатена пальцами. Тот только с радостью двигает бёдрами, насаживаясь под нужным углом. Иногда ноги Осаму непроизвольно сводятся, сильно обхватывая тело Чуи. Это в каком-то роде даже мило. Рыжеволосый не получает физическое удовлетворение, но в животе разливается какое-то тёплое чувство от одного взгляда на мечущегося на кровати напарника, что с удовольствием принимает его. Накахара не ревнив, у него нет права ревновать Дазая, но есть приятное чувство, что сейчас он именно с ним в постели, а не с кем-то другим.              Чуя уже давно не просит снять бинты—бесполезно. В первую их ночь рыжеволосый осмелился стянуть кусок, когда царапал чужие плечи от сверх стимуляции, но шатен буквально наорал на него, на время прекращая процесс. Сколько бы времени они не проводили вместе, сколько бы раз Накахара доверчиво не пускал Осаму в свою квартиру, сколько бы миссий не прошло бы—Дазай не открывается ему. Нет, он не винит его, в Мафии вообще опасно доверять кому-то, но неприятное чувство гложет рыжеволосого в бессонные ночи. Остаётся надеется, что шатен такой со всеми, иначе станет ещё хуже.              Третий палец входит легче всех, являясь просто перестраховкой. Лучше усердно постараться на этом этапе, чем слушать нытье Осаму о том, что Чуя не ценит его и только хочет сделать ему больно. Пальцы сгибаются внутри, растягивают уже мокрые стенки и массируют простату, вызывая стоны и метания партнёра. Бинтованные руки отпускают простынь и начинают массировать макушку рыжеволосого. Дазай скребёт ногтями по коже головы, что до безумия нравится Накахаре. Когда пальцы Чуи снова проходятся по заветной точке—ему чуть ли не вырывают клок волос. Он шипит, свободной рукой разжимая чужие пальцы на рыжих волосах. Сегодня облысеть в планах уж точно не было.              —Достаточно... начинай уже,—вроде и приказывает, а вроде и просит Осаму. Рыжеволосый нехарактерно молчалив во время процесса, изредка давая комментарии о своём состоянии. Шатен же знает, что хочет и как хочет это получить, ведя партнёра. Накахара совсем не против, если Дазаю так легче, то он прислушается к каждому слову, хотя тот не очень-то и вежлив в своих высказываниях. Рыжие волосы снова оттягивают, призывая отстранится. Чуя делает это медленно, специально вытаскивая пальцы по очереди и проходись по сокращающемуся кольцу мышц. Дыхание рыжеволосого сбито, из-за нарастающей температуры в комнате и увесистого наряда, что хочется стянуть и бросить куда подальше.              Осаму принял сидячее положение, снова притягивая Накахару за волосы. Искусанные губы впиваются в чужие мокрым, настойчивым поцелуем, сразу же сплетая языки. Рыжеволосый тяжело выдыхает в приоткрытый рот шатена, торопливо подползая ближе. Поцелуй быстрый стремительный, чтобы не потерять ту атмосферу, что ненароком витала в воздухе. Жилистые ладони заползают под оби, вытаскивая оттуда нож и сигареты. Немного покрутив вещи в руках, отбрасывает их куда-то на пол. Чуя, замечая это, помогает стянуть с себя увесистый пояс и распахнуть чёрное кимоно. Его руки блуждают по чужому телу, согревая своим природным теплом. Он буквально нутром чувствует, как напарник ухмыляется в поцелуй, отстраняясь от колючей нехватки воздуха. Через несколько секунд поцелуй возобновляется. Осаму стягивает чужое кимоно и хададзюбан с чем помогает сам Накахара. Одна из сухих ладоней Дазая ложится на член рыжеволосого, начиная медленно двигаться.              Чуя отстраняется от чужих губ, несдержанно выдыхая. Шатен притянул напарника ближе, кладя свой подбородок на чужое плечо. В нос сразу ударил запах цветочных духов, что явно нанесла Коё-сан и изрядно вспотевшей кожи. Необычное сочетание, очень. Обыденно от Накахары пахло дешёвым табаком и мятным шампунем, а Осаму-кровью. Этот запах не отмывался от его одежды, и не важно кровь его или чужая. Рыжеволосый не любит этот запах, но чтобы шатен не пробывал, он не вымывался. Дазай провёл носом по чужой шее, оставляя мелкие поцелуи. Его широкая ладонь начала двигаться быстрее, изредка массируя багровую головку. Хриплые стоны Чуи раздавались прямо над ухом Осаму, что радовало последнего.              —Я хочу быть сверху,—шепчет на ухо шатен, прикусывая мочку уха рыжеволосого. Тот непроизвольно дёргает головой, тяжело дыша. Чужие пальцы не давали ему покоя: они то еле заметно касались органа, то нещадно двигались вверх-вниз, окончательно сводя с ума. Осаму всегда знал, как доставить удовольствие пальцами, но чаще всего его рука начинала болеть, и он быстро заканчивал, на что Накахара недовольно хмыкал. Язык Дазая страстно облизывает точки пульса, прикусывая кожу.              —Ты… быстро устанешь,—сбивчиво отвечает рыжеволосый, сглатывая. Он физически чувствует, как краснеют его уши и щёки. Иногда завидует, что его напарник буквально не умеет смущаться или как-то это контролирует. Ладонь Осаму остановилась, перемещаясь на чужую талию. Чуя недовольно прохрипел, когда его развернули спиной к спинке кровати и подтолкнули к ней. Его спина глухо ударилась о холодное дерево, заставляя его поморщится. Дазай сел на чужие бёдра,озорно покачиваясь, вызывая трение. Дыхание рыжеволосого снова сбивается.              —Чиби любезно мне поможет,—игриво произносит шатен, создавая точку опоры в виде рук по обе стороны от мечущегося Накахары. Тот нервно усмехнулся, устраиваясь удобнее. Его ладони легли на костлявые бёдра,нежно массируя их. Осаму снова начал ласкать член напарника, подползая ближе. Другой рукой он нащупал флакон и открыл его с характерно громким звуком. Пришлось ненадолго отстраниться от горячего органа, выдавливая на ладонь холодную смазку. Честно говоря, парень предпочитает больше разогревающую, но в таких условиях права выбора нет, так что остаётся довольствоваться тем, что есть. Дазай размазывает жидкость по члену Чуи, на что тот крупно вздрагивает,сильнее впиваясь пальцами в бёдра напарника. Проконтролировав, что смазка распределилась более-менее равномерно, шатен приподнялся и приставил орган к отверстию.              Сначала он вставил только головку, громко дыша и привыкая к странным ощущениям. Накахара понимает, что не зря заострил внимание на растяжке, ведь всё входит достаточно легко, а особой тесноты не чувствуется. Руки Осаму начинают крупно дрожать, что рыжеволосый замечает сразу. Раз напарник изъявил желание быть сверху, ему только и остаётся, что насадить чужие бёдра на член одним резким движением. Дазай взвизгивает, сжимая пальцами простынь. Глаза начинают непроизвольно слезится,но пара движений век и всё проходит. Шатен начинает дышать ртом, жадно глотая воздух. Чуя буквально сходит с ума от факта того, как тепло внутри партнёра. Он прямо сейчас готов зарычать на всю комнату, но сдерживается. Его пальцы отстукивают только ему понятный ритм на чужой вспотевшей коже. На лбу выступает испарина, из-за чего рыжая чёлка начинает намокать.              Хоть Накахара даёт время привыкнуть, Осаму спешит приподняться, чтобы снова резко опуститься, пробуя. Полноценного опыта в подобной позе у них нет , но идея у шатена была ещё давно. До этого рыжеволосый мог как-то его отговорить, но почему бы и не попробовать. Если напарник устанет, то они просто сменить позу и всё. Чуя пальцами впивается в чужие бёдра, смещая их до тех пор, пока не находит простату. Мелкая дрожь прошлась по телу Дазая, а с губ сорвался громкий сладкий стон. Пальцы и член—совсем разные ощущения. Он ещё раз приподнимается и также резко опускается, вскидывая голову. Неописуемое ощущение, как горячая головка члена проходится по тому самому месту, заставляет несдержанно стонать. Накахара поражается своему терпению, ведь очень хочется помочь напарнику глубже и быстрее насаживаться на член, но есть что-то очаровательное в том, что тот познаёт все прелести новой позы, что рыжеволосый старается не торопится, кусая собственные губы.              Колени Чуи сгибаются, создавая ещё одну точку опоры для напарника. Тот тяжело дыша, снова кидает взгляд на напряжённое лицо рыжеволосого. Опять эта гадкая, игривая улыбка украшает его губы—Накахара не определился нравится она ему или нет. Бинтованные руки неспешно перемещаются на чужие плечи, устраиваясь удобнее. Пара жадных глотков воздуха, и шатен снова начинает двигаться. Быстрые, неглубокие толчки, сопровождающиеся томными стонами. Чуя старается как можно больше помогать, придерживая чужие бёдра, но и он во власти ощущений. Трение приятно вскружило голову, заставляя хотеть большего, но парень решает не торопить напарника, что ещё изучает новую позу.              С громким гортанным рыком Дазай снова начинает двигаться, на этот раз в достаточно быстром темпе. Пальцы до боли сжимали чужие плечи, из-за чего рыжеволосый тихо шипел. Быстрые глубокие толчки раздавались пошлым хлопаньем по всей комнате. Накахара сильнее сжимает чужие бёдра, поднимая выше и опуская резче. С приоткрытых накрашенных губ слетают негромкие стоны, которые мелькнут на фоне увесистых вздохов напарника. Осаму взвизгивает, стонет, мотает головой, пытаясь к тому же вилять бёдрами. Член рыжеволосого точно попадает прямо по простате, отчего шатен хрипло стонет, останавливаясь. Его ноги постепенно становятся ватными и, честно говоря, он устал двигаться, но уже есть желание, которое сейчас им и движет. Ногти Дазая впиваются в кожу рыжеволосого, пока тот пытается выровнять дыхание. Накахара успокаивающе поцеловал чужой подбородок, снова смакуя солёный привкус чужой кожи.              Первым не выдерживает Чуя, поднимая чужие бёдра и насаживая на вставший орган. Из его горла вырывается достаточно громкий стон прямо на ухо шатена. Немного придя в себя, Осаму продолжил движение медленнее, но глубже. Это сложно учитывая дрожь, что проходит по его телу из-за трения, но получить удовольствие и удовлетворить партнёра сейчас важнее. Ладони Накахары медленно перемещаются на чужие бока, успокаивающе поглаживая. Его бёдра двигаются на встречу Дазаю, что, по его мнению, просто восхитительно. Тонкие проработанные стенки становятся уже, призывая двигаться быстрее.              Поцеловав чужую ключицу, рыжеволосый кладёт свою ладонь на подрагивающую эрекцию напарника, что оставалась без внимания долгое время. Он достаточно быстро начинает водить пальцами от головки до основания, пока Осаму оттягивает его волосы. В любой бы другой ситуации Чуя бы зашипел от боли, но сейчас это больше похоже на недовольное мыканье вперемешку со стонами. Ладонь начинает двигаться в такт размеренным толчкам, из-за чего Дазай готов взвыть. Он сам не замечает, как начинает быстрее подниматься и опускаться, доводя партнёра. Потный лоб Накахары упирается в чужое плечо, а горячее дыхание опаляет грудь. Пара глубоких толчков и Чуя кончает первым, издавая сдавленный стон. Холодный воздух будто резал его горло, а бёдра перестали двигаться навстречу, но рука не остановилась, продолжая двигаться в быстром темпе. Пара мгновений и Осаму изливается в чужую руку, вскидывая голову к потолку. Его бёдра сжимаются так сильно, что почти даже ему самому становится больно. Он кое-как заваливается на бок, глубоко дыша. По внутренней стороне бедра начала вытекать струйка из смеси жидкостей, что была проигнорирована.              Рыжеволосый брезгливо вытирает испачканную руку о простынь, практически восстановившись. Голова немного кружилась, было ощущение некой пустоты. Возможно Накахара впал бы в некую прострацию, если бы не чужое дыхание вперемешку с недовольными стонами. Голубые глаза снова устремляются на Дазая, пока тот, перевернувшись на спину, лежал в позе звезды. Это его привычка иногда умиляла напарника, который прикрывает рот рукой, скрывая усмешку. Лицо шатена выглядит умиротворённо и довольно, а это главное.              —Чёрт, сигареты взял, а зажигалку—нет...—бурчит рыжеволосый, смотря на разбросанные на полу вещи. Сглупил, что сказать. Сейчас бы было бы неплохо выкурить одну или две и желательно на двоих. Чуя недовольно цыкнул, устало прикрывая глаза. Достаточно выматывает, даже если особой физической нагрузки и не было. Придёт домой и сразу завалится в душ, а потом хорошенько отоспится, но сначала в Мафию. Отчёт до завтра подождёт. Парень не сразу заметил копошение рядом с собой, пока бинтованные руки не притянули к себя за шею.              —Что творишь? Мы же потные,—вскрикивает Накахара, пытаясь выбраться из чужой хватки. Осаму хихикнул на такое заявление. Ну, да, потные и что? Пару минут назад они занимались вещами погрязнее. Чуя не любит обниматься сразу после секса—брезгует. После душа—пожалуйста, но не сразу после. Рыжеволосый ещё раз недовольно шипит, смирившись ситуацией. Не то чтобы ему прям не нравилось лежать в обнимку с Дазаем, но разве это не противно ощущать чужую испарину на своей коже?              —Чиби-Чу, да не переживай ты так,—бормочет шатен, целуя напарника в висок. Это всегда успокаивает его. Накахара удовлетворённо выдыхает в шею Осаму, довольно улыбаясь. У них мало времени, поэтому стоит насладится любым контактом, что доступен сейчас. Рыжеволосый любит смотреть, как вздымается чужая грудь, в такие моменты в его голове только одна мысль: “живой”. Больше ему и не надо. Шатен, морщась, потягивает, не вставая с кровати. Сейчас им придётся вернуться к своему заложнику, притвориться врагами и с нетерпением ждать следующей встречи.