Вороний гул

      Тускло освещённый кабинет вновь ломился от посетителей.        Его бил дикий мандраж. Обилие лишних ушей и глаз лишь подстёгивало волнение.       Асбьорн развернулся к чистому стеклу прямоугольного окна, не отказывая в удовольствии провести по нему подушечкой указательного пальца. Гладкое, холодное, концентрация на нём помогала сохранить разум в чистоте.       Кьелл был рядом. Сверлил взглядом, пытаясь что-то разглядеть в бледном лице, но ничего, кроме робких попыток в улыбку, там не находил.       Асбьорн взглянул на призрачное отражение отингира, который о чём-то общался с Ирис. Тихонько шептал ей на ухо, а та отвечала, улыбаясь. Румянец на его щеках был настоящим, живым, он чувствовал волнение и трепет.       Недолго думая, Ас отвернулся от окна, стараясь подавить дрожь в ногах.       Дочери хёвдинга семенили по комнате, занимаясь повседневными вещами и готовясь вновь уйти. Выглядящая старше всех Малья смотрела на странную парочку с лёгким прищуром. Ей явно не нравилось, как близко находятся Стейн и Ирис друг к другу.       — Достопочтенный отингир, при всём уважении к вам, рядом со столь неординарной актрисой вы выглядите… менее статусно, — она улыбалась и пыталась скрыть колкость за мягким голоском. — Пожалуйста, не обижайтесь, как в прошлый раз.       Но Стейн скривился, как ужаленный, и Асбьорна прошибло холодным потом. Плохо дело, это может всё испортить!       — Малья, нельзя же так говорить… — младшенькая Фларн дёрнула сестру за рукав, но та оставалась непреклонной.       — Она права, негоже такому человеку, как ты, якшаться с такими, как я, — Ирис округлила глаза и привычно широко улыбнулась, кладя ладонь на предплечье Стейна, — наверное, мне вновь стоит посидеть в библиотеке, пока вы не закончите. Или лучше выделить время и  прикупить себе дорогую косметику? Кажется, у меня осталась пригоршня монеток после покупки рубашки.       — В любом случае, будь осторожна, — неуверенно проговорил отингир.       Альва поклонилась сначала девушкам, потом Стейну и широким шагом направилась к лестнице.       Малья подмигнула младшенькой и отошла подальше.       Сценка действительно оставляла неприятное послевкусие. Асбьорн как следует промариновался в неприязни из уст Мальи, сдобренной медовой лестью. Если Стейн с самого детства пропускает через себя столь двусмысленные речи, столь двойственное поведение, можно было понять и его характер, и холодный нрав.       Должно быть, со временем из-за подобного окружения эмоции притупляются, наивность выпаривается, и ты больше не веришь никому и ничему.       — Уже жалеешь, что заварил? — Кьелл всегда раздвигал тёмные дебри сознания своим тёплым голосом. Пробивал самые прочные стены, с лёгкостью уговаривая вернуться к реальности.       — Таков план, — лучник видел, как Фларн старается держаться поближе к Стейну, как пытается завести с ним диалог и как из раза в раз терпит неудачу. — И всё же… — Асбьорн тоскливо опустил голову. — Печально видеть, как люди не принимают того, кто выделяется из их картины мира. Даже не намного. Даже простой и никому не вредящей чудаковатостью.       — Таковы мы, люди, Одуванчик, всегда через силу принимаем новое, — Кьелл ободряюще растрепал мягкие волосы Асбьорна.       Это помогло.       Стейн отвязался от компании назойливой дочери хёвдинга и подошёл к столу в центре кабинета, чтобы присоединиться к обсуждению. Гасланг и Кёмлен как раз заканчивали утверждение маршрутов патрулей грядущей ночи.       — Укрепите южный маршрут, разве не там больше всего преступлений? — решительно вставил Стейн, вздёрнув подбородок.       Асбьорн стоял в сторонке, подобно прошлому вечеру, не привлекая к себе излишнего внимания. Вместо слов он занялся слежкой, подмечая те маленькие детали, которые раньше совершенно не замечал.       — …Нельзя было так, — зашептала Фларн совсем неподалёку, обращаясь к старшей сестре. Асбьорн навострил уши. — Надо быть добрее. Я извинюсь перед ней.       — Эй, я сделала всё, чтобы ты поговорила с отингиром, а это твоя благодарность?       Краем глаза Асбьорн заметил, как младшая показывает язык и убегает к входной двери. Малья поджала губы и состроила недовольное лицо, поворачиваясь к остальным сёстрам:       — Как такая найдёт себе кого-то? Так и останется одной на всю жизнь, — вопрошала она, вызывая у Асбьорна тошнотворный привкус.       Нужно было перебороть неприязнь и действовать по плану.       С обсуждением тактики ночного патрулирования было окончено, когда последние закатные лучи тронули длинные ресницы на полусонном лице. Ас и сам не заметил, как всё это время откровенно пялился на Кьелла, прикорнувшего возле окна. Он мягко провёл ладонью по гладкому стеклу рядом с щекой рыжего моряка, не решаясь прикоснуться к нему напрямую.       Ирис выплыла из тени кабинета внезапно, сверкая голубыми, в тусклом освещении казавшимися совершенно нечеловеческими, глазами.       Асбьорн кивнул ей и натянул капюшон на голову. Сегодня ночью всё и закончится.       — Эй, Одуванчик. Будь осторожнее, — голос Кьелла ни на сколько не показывал усталости, хотя вид моряка и был обманчиво-вялый.       Его веки были по-прежнему опущены, а руки скрещены.       — Я же умею за себя постоять, — Асбьорн покрепче схватился за мягкий мех, пропустив удар в груди.       — Даже больше, чем я запомнил, — на загорелое лицо упала пара рыжих прядей, а изумрудная зелень теперь ярко отсвечивала на ресницах. Он смотрел прямо на Аса. — Ты быстро растёшь.       Идеальнее позиции для наблюдения нельзя было найти — с крыши город виделся, как на ладони. Под покровом ночи Асбьорн становился невидимым наблюдателем, который с лёгкостью мог подслушать тайный разговор или выследить человека. И ему это нравилось. Сливаться со тьмой стало за последние дни чем-то привычным. Какой-то большой и неотъемлемой частью его самого. Словно Ас всю свою жизнь только и делал, что искал радость в тёмной вуали, украшенной яркими звёздами.       Он смотрел вниз, на Ирис, которая мягко вышагивала по узкой улочке и с восторженными ахами осматривала каждую неровность на неказистых стенах, каждый выбивающийся из земли камушек.       Когда Асбьорн предложил её в качестве приманки, она с необычайной живостью согласилась примерить роль несчастной жертвы. Стейн был против, резко выплёвывая довольно броские ругательства в сторону этого плана. Сначала говорил, что и Ас мог бы переодеться, если так желал жертвовать друзьями, затем, что сделает это сам. Конечно, девушка из него точно вышла бы неподходящей на цель убийцы, недостаток хрупкости и утончённости тут играли бы ключевую роль. Асбьорн же вписался бы как влитой, и сначала он и впрямь согласился на этот компромисс. Но Стейн тут же замялся и отступил, с неохотой соглашаясь, что для всей цепочки последовательных событий, которые должны были привести к нужному исходу, Ирис подходила как нельзя лучше.       Асбьорн не винил отингира за импульсивность — лучник никогда бы не пошёл на столь отчаянный шаг, если бы не был уверен в своих силах. И в силах альв тоже, конечно же.       Двоих.       Масочник сидел рядом с Асбьорном, затаившись, подобно хищной птице, выслеживающей мышку. Ни единым звуком они не нарушали образовавшейся между ними тишины.       — Как славно, что ты позвала меня поискать косметику, — хлопки в ладоши отскакивали от стен: Ирис играючи набивала ритм какой-то песенки, — но не поздновато ли? — актриса обернулась к Фларн, сцепив пальцы в замок.       Асбьорн приблизился к краю крыши и пригнулся, чтобы ненароком не выдать себя. По спине Фларн скользил чёрный плащ из плотной ткани. На таком без яркого солнечного света не будет видно грязи, не будут заметны пятна крови.       Чудовищно было подмечать что-то такое сейчас. Перед ним словно приподнялись тяжёлые шторы, за которыми всё это время скрывалось открытое окно. Настолько очевидными стали некоторые моменты. Например, озабоченность Фларн маршрутами стражи — она всегда умудрялась дослушать до конечного плана и лишь затем уйти. А ведь под каким предлогом девушка это делала! Асбьорн никогда бы не подумал связать это с убийствами, если бы не другие странности.       — Да, но моя подруга занята днём. Ты же не хочешь переплачивать за косметику баснословные деньги? На рынке тебя, как приезжую, облапошат с превеликим удовольствием. А сейчас мы можем беспрепятственно посидеть в её доме. Переночуем у неё, не волнуйся, — бархатный голос лучился теплотой и лёгкостью.       — О, я не волнуюсь! Нас защитит твой брат, я помню. Ты же знаешь все маршруты.       О, Фларн умела выбирать жертв — Ирис была единственной, кто не слышал обсуждения ночного дозора. Как всё продумано. До мельчайших подробностей.       Девушки пошли дальше, и Асбьорн медленно поднялся. Лёгкая одежда позволяла не шуметь в момент, когда они с Масочником перепрыгивали с крыши на крышу.       Ночная прогулка затянулась. Ветер беспокойно стонал по закоулкам, а холод проникал под кожу, медленно овладевая и чувствами, и мыслями.       — А как далеко нам идти?  — ни единая крупица страха не коснулась сердца Ирис, даже когда Фларн внезапно остановилась.       Вместо явного нарастающего дискомфорта альва легко вздёрнула бровь и повернулась к спутнице.       — Не далеко, — дружелюбно поведала Фларн, опуская голову. — Ирис, я могу с тобой поговорить? Откровенно.       — Конечно, — с готовностью отозвалась альва, бесстрашно сокращая дистанцию в два широких шага.       Фларн с благодарностью выдохнула,  пряча руки под плащ.       — Вы со Стейном ведь очень близки?       Асбьорн почувствовал, как сводит пальцы — он до побелевших костяшек сжал кулаки.       — Очень, — подтвердила Ирис.       Показать, что между ними двумя имелась связь намного глубже и крепче, чем была на самом деле, тоже было частью плана Асбьорна. Это вылилось в просьбу, которая поставила Стейна в незавидное неловкое положение и заставила раскраснеться. Ведь если и были совпадения между всеми убийствами, то в выборе жертвы. Молодые, приятной наружности девушки, как сказал Лермих. Которые обязательно были помолвлены или в отношениях, как позже узнал Асбьорн.       Которым можно позавидовать. А кому, как не избраннице отингира, за такое счастье хотелось выколоть глаза?       — Ох, как же тебе удалось заарканить самого Стейнбьорна Ванландсона, — Фларн горестно вздохнула, — что же я делаю не так?       Вопросы, которые смутили бы и самого Аса, теперь терзали голову альве. Асбьорн не в меру переживал за неё, зная, что Ирис вряд ли бы смогла ответить на это с полным пониманием.       Но актриса его изрядно удивила:       — Ха-ха, я не знаю, — не кривя душой, призналась Ирис, кладя ладони на плечи Фларн, —  иногда такое просто происходит, да?       — Да… Просто иногда люди не замечают начитанную девушку из хорошей семьи, — голос Фларн исказился до неузнаваемости. Тепло и лёгкость развеялись в пыль, сменились металлическим дрожанием. — Разве это не лишено смысла? Все мои сёстры уже давно нашли кого-то.       — Почему это так важно? — Ирис наклонила голову вбок, сверкая голубыми радужками.       — Разве не очевидно!? На мне сглаз, меня кто-то точно проклял! — Асбьорн не видел лица Фларн, но мог представить, как исказилось оно гримасой ненависти. — Вместо того, чтобы засматриваться на меня, вместо того, чтобы заметить меня, он выбрал такую, как ты!       Альва продолжала улыбаться, приближая лицо к девушке, которую охватила гневная дрожь.       — Какая я?       Слова возмущения на мгновение застряли в горле, и всё же Фларн быстро взяла себя в руки.       — Странная. Несуразная. Непонятная, — каждое слово она выплёвывала через силу, разгоняя ненависть по крови, — мерзкая, отталкивающая. Совершенно не красивая.       — Как много значения внешней оболочке,  — Ирис подняла брови, выражая сочувствие, — но по мне, ты и правда хорошо выглядишь.       — Да что с тобой!? — Фларн отшатнулась, запуская руки под накидку и что-то там нащупывая.       Ирис вновь сократила расстояние, пряча руки за спину:       — Я же странная! Несуразная, непонятная. Ты сама сказала.       — Заткнись! — Фларн пискнула, с намётанной резкостью вонзая в Ирис острый нож. — Я хотела убить тебя без мучений, но т… ты… ты… Ты не достойна того, что имеешь!       Асбьорн дёрнулся, но цепкая хватка Масочника остановила его.       Ещё не время.       — Ха… — взгляд Ирис проскользил по животу, останавливаясь на торчащей рукояти.       По кругу от неё разлилось красное пятно, с каждой секундой захватывая всё больше места на белоснежной рубашке.       — Как же так. Теперь я умру? — альва состроила страдальческое выражение и прислонила тыльную сторону ладони ко лбу. — О, горе мне и моим родителям! Хотя, у меня же их и нет, в общем-то. Нет, это плохая фраза, — она нахмурилась, забарабанив пальцем по подбородку, — я выбиваюсь из образа? Прости, я впервые играю умирающего человека. Мне нужно было лучше подготовиться.       Фларн застыла, как поражённая громом, глядя на то, как Ирис с лёгкостью вытаскивает нож из раны, и как кровь из неё полилась быстрым потоком.       — Может, если ты постараешься сильнее, я смогу лучше! — она вложила в ладони девушки рукоять и направила дрожащие руки на своё горло. — Сюда, пожалуйста!       Масочник оттолкнулся от крыши и под удивлённый взгляд Асбьорна спикировал вниз. Для него такие трюки исполнять было раз плюнуть, а вот для простого человека оказалось невозможным. Асбьорн прикусил губу, начиная спешно спускаться по водостоку.       — Сумасшедшая! — закричала Фларн, замахиваясь для удара. — Я вырву тебе сердце!       Нож рубанул воздух, но остановился возле бледной кожи.       Ирис перевела взгляд на треснутую маску за спиной Фларн и благодарно кивнула гридмару.       — Ты вовремя. Две раны было бы тяжеловато сдерживать, — альва промочила пальцы кровью и тоскливо мотнула головой. — А я так любила эту рубашку.       — Пф, — как и всегда, гридмар не был настроен на разговор.       Когда Асбьорн спустился, Масочник уже заломил руки Фларн, не сдерживаясь в силе. Дело оставалось за малым. Асбьорн выставил левую руку вперёд, напрягая каждую жилку под кожей. Его корневые наросты засветились белоснежным сиянием. Это сияние изогнулось в дугу, которую он крепко ухватил пальцами. Он плохо контролировал полученную силу, но для того, чтобы дать понять, что всё получилось, точность не нужна.       В светящемся луке материализовалась яркая стрела, отбрасывающая на лицо серебряный блеск.       Асбьорн натянул тетиву и пустил стрелу в воздух. Наконечник прорезал темноту, раздвоил небо и исчез, будто его никогда не существовало.       Как только лук рассыпался на миллионы быстро гаснущих огоньков, рука запульсировала. Наросты начали сдавливать кожу, и Ас согнулся пополам, чувствуя горький привкус во рту.       — Асбьорн, всё хорошо? — Ирис спросила так, будто это не она была с проткнутым животом и не она нуждалась в помощи.       Из закоулка послышались шаги — к ним на всех парах мчались. В ушах запульсировала кровь, заглушая обеспокоенные крики. Неужели так много сил отнимает запуск одной стрелы? А можно ли выжать больше? И что тогда с ним случится? Человеческое тело не было предназначено для магии, оно разрушалось под её воздействием, и всё же наросты альвы могли проводить связи, соединяя то, что не поддавалось человеческому глазу, и хрупкую оболочку.       Ему было необходимо научиться этим пользоваться. Раскрыть весь свой потенциал, пока была такая возможность.  Чтобы в будущем для защиты друзей не нужно было задумываться о достатке силы. Чтобы быть уверенным в себе и своих возможностях.       Его подхватили, не дали упасть. Взгляд зацепился за обеспокоенно вытянутое лицо, и Асбьорн не сдержал ухмылки. С такой частотой Кьелл его хватал, что это становилось приятной обыденностью.       Но почему озорство в зелёных глазах окончательно затухло? Почему он больше не излучал того насмешливого равнодушия? Неужели лишь потому, что Ас узнал его и больше не обманывался фасадом из забавного дурачества? Или тут скрывалось что-то ещё?       Рыжие волосы осветили факела, мимо них пробежала ещё группа людей.       — Ирис! — через сердцебиение пробился восклик Стейна.       — Ха-а, всё хорошо, — замахала ладонями альва, задирая рубашку,— видишь, почти всё затянулось!       Стейн выпрямился, как тростник без ветра, и резко опустил рубашку обратно, пока никто другой не заметил обнажённой кожи. Ас предполагал, что дело было отнюдь не только в серебристых ветвистых корнях, украшавших всё тело альвы.       — Ты!.. — грозный взгляд пронзил Фларн.       В синих глазах бушевала океанская буря, метая зигзаги молний. Фларн не смогла сдержаться и отвернулась, сжимаясь так, словно мечтала больше всего на свете провалиться сквозь землю и навсегда исчезнуть.       Лермих, задрав подол длинного одеяния, тоже спешил к ним. Растрёпанные кудри зацепили внимание Фларн, и она задрожала, словно осиновый лист. Ведуны стояли выше форинга и выше хёвдинга, их голос имел куда больший вес, чем городских правителей и генералов армий. Лермих был тем, кто мог решить её судьбу единолично.       Мимо пронеслась ещё одна фигура, и Асбьорн окончательно вырвался из плена мыслей. Лучник не сразу сообразил, что его до сих пор крепко стискивают в объятиях. Он положил ладонь на грудь Кьелла, с лёгкой улыбкой на губах отодвигая его от себя.       — Я в порядке, спасибо, — он хотел выглядеть благодарно, но Кьелл лишь скорчился, бубня что-то недовольное под нос.       — Маленькая мерзавка, зачем ты это сделала?! — ещё раньше, чем Стейн открыл рот, к Фларн подбежал Кёмлен.       Она дёрнулась в сторону, но Масочник крепко держал её заломленные руки, не позволяя вырваться и скрыться.       — Зачем!? — громко повторил форинг, стискивая плечи сестры.       Но та была нема как рыба.       Воспользовавшись затишьем, Асбьорн подошёл к задумчивому Лермиху, которому Ирис позволила взглянуть на рану.       — Затянулась, действительно затянулась… — восхищённо шептал лекарь, прощупывая вспухшую полоску.       Убедившись, что с альвой действительно всё в порядке, Ас сделал шаг к Стейну и поравнялся с ним.       — Она сказала что-то про сердце, — достаточно громко, чтобы привлечь внимание, подал голос Асбьорн, — что вырвет его. Я думаю, это не просто красивая форма речи. Не просто угроза. Убийца вырывал органы, верно?       Конечно, Ас уже знал ответ. Но ему нужно было, чтобы это услышали стражники и сам Кёмлен.       — Язык, сердце и печень, — подтвердил его слова Лермих, и Асбьорн продолжил.       — Для чего это нужно?       Он приблизился к Фларн, к которой и обратился, невольно кидая взгляд на острый нож, заляпанный кровью. Трясясь то ли от гнева, то ли от страха, Фларн задвигала губами. Но вместо ответа она плюнула в сторону Асбьорна.       — Эй, ты..! — Кьелл сжал кулаки, но лучник вздёрнул ладонь, останавливая его.       — Я скажу за неё, тут нет нужды гадать долго, — Ас сложил ладони вместе, потирая их друг о дружку, — веря в проклятие безбрачия, она хотела выйти замуж. Приворожить жениха с помощью кашиц из органов девушек, счастливых в отношениях.       На этих словах Стейн приложил ладонь к губам. Его лицо побледнело и покрылось холодным потом. Он согнулся пополам, но сдержал спазм.       Кёмлен застонал от досады, сжимая волосы на затылке.       — Дура! — несдержанно выругался он, замахиваясь для удара. Но сдержался. Глаза форинга увлажнились. — Да как можно верить в… такое?       — Да-да, какая драма. Ну, мы тут не нужны больше? Просто посадите её под замок, и все довольны, — Кьелл скрестил руки на груди, не сдерживая язвительных ноток. — А мы пойдём наконец-то отдыхать. И по своим делам в столице, конечно же.       — Боюсь, это будет затруднительно, — низкий глубокий голос полнился превосходством, от которого сводило челюсть.       За их спинами в окружении стражи шёл Гасланг, пряча руки за спиной. Его поступь была нетвёрдой, каждый шаг давался с большим трудом. Его качало, как лодку в шторм, и всё же он находил в себе силы держать осанку ровной, а взгляд непоколебимым.       — Объяснитесь? — Стейн попытался придать виду уверенности, но блестящие капли на лбу выдавали его с головой.       Гасланг кинул тоскливый взгляд на дочь, осевшую без сил, и оставил отингира без ответа. Асбьорн счёл это крайне непочтительным.       — Мы поймали вам преступника и рассчитываем на справедливое наказание,  — более спокойно дополнил Асбьорн приказ Стейна.       Хёвдинг плавно развернулся к нему, и Ас вздрогнул от пустых, незаинтересованных глаз, которых словно лишили всякого блеска.       — Разумеется, оно будет.       — Мы бы хотели быть свидетелем его исполнения, — выпалил Стейн, указывая на Фларн. — И, для начала, заточения.       Кёмлен напрягся, готовый дать приказ своим людям, но отец покачал головой, останавливая его.       — Могу вас уверять, наказание будет, — повторил Гасланг хриплым голосом, кончиком языка проводя по контуру сухих губ.       Асбьорн начинал догадываться, в чём проблема. И эта догадка не сулила ничего хорошего.       Отцовские чувства начали брать верх.       — При всём уважении, — Лермих попытался очень аккуратно вклиниться в разговор, — сын конунга имеет право на личное присутствие при вынесении приговора.       Вот настоящее спасение, ведун на их стороне, а с ним и правосудие самих богов! Асбьорн ответил на улыбку Лермиха своей, благодарной.       Зачем они ввязались в это всё, если убийца в итоге не получит достойного наказания? Ас прекрасно понимал возмущение отингира, который пожертвовал не только временем, но и благополучием своих друзей.       Кривая улыбка исказила лицо Гасланга. Теперь образ хёвдинга не имел ничего общего с тем больным стариком, которого Ас впервые увидел накануне. Немощь отошла на второй план, уступая высокомерию.       — Имеет, конечно имеет. Но, боюсь, при всём желании, это невозможно, — Гасланг лучился самым неискренним сожалением из всех мыслимых, глядя на Стейна с холодным, почти язвительным прищуром. Он даже не старался, чтобы показаться заинтересованным в проблеме. — Всё дело в вашем отце. Конунг Ванланд Равнтален прознал про ваше появление в городе.       Услышав это, Стейн поубавил прыти, а его глаза стали круглыми, как у котёнка. Заметив, какой эффект он  произвёл на отингира, Гасланг продолжил:       — Он прислал мне письмо с приказом заключить вас под стражу с последующим разбирательством.       — Что?.. — Стейн отшатнулся, чуть было не впечатываясь в Асбьорна, вовремя уклонившегося. — Что вы такое несёте?       — Конунг Ванланд Равнтален уже на полпути сюда, — Гасланг кивнул стражникам, и те безоговорочно подчинились, начиная окружать компанию.       Масочник дёрнулся, но Стейн его остановил дрожащим голосом:       — Нет, не смей.       Асбьорн впервые видел такое смятение в круглых глазах Стейна, видел такой страх и неуверенность на выбеленном лице. Руки отингира дрожали от ужаса, и Ас невольно задумался: насколько же плохи их отношения с отцом? Если вспомнить, Стейн должен был отбывать заключение в наказание за своенравие, — что бы это ни значило, –- а не путешествовать со странной компанией. Значит ли это, что его ожидала публичная порка похлеще предыдущей? И сможет ли Стейн сейчас козырнуть бедной потерявшейся компанией, которой срочно требовалось в столицу?       О, нет. Асбьорн понимал, что ко внезапной встрече Стейн был не готов.       Но не только отингир был шокирован: неожиданно и Кьелл бурно отреагировал на заявление хёвдинга. Он тряхнул Асбьорна за рукав и развернул к себе, широко раскрывая глаза:       — Ас, беги.       Ему послышалось? Это шутка, сказанная невпопад?  Не веря ушам, Асбьорн вперил полный изумление взгляд в Кьелла.       — Что?..       Но на загорелом лице не было ни капли веселья. Он был с головой погружён в пучину беспокойства.       — Ты же мне веришь? Доверяешь? Тебе нужно убежать! — Кьелл принялся подталкивать Асбьорна в плечи, пытаясь вывести его из круга стражников, который становился всё плотнее. — Скальдис вас дери, расступитесь!       Тяжёлый плащ Стейна взметнулся в воздух. Отингир встал перед ними, переглядываясь с Кьеллом. Оба отвесили кивки, и Стейн повысил голос:         — Он не имеет ко мне никакого отношения! Зачем ему оставаться на семейные разборки!? Пропустите!       Стражники сгорбились от тяжести приказного тона Стейнбьорна. Его фамилия была подобно молоту над раскалённым металлом, придавала форму и подчиняла себе. Асбьорн видел, они бы и рады отступить от греха подальше, но их хёвдинг на это не дал слабину:       — Конечно же, я так бы и сделал, слово рода Равнталенов для меня закон, — Гасланг потёр шею, пытаясь сдержать совсем уж откровенную улыбку победителя. — К моему глубочайшему сожалению, я вынужден задержать всех сопровождающих Стейна Ванландсона по приказу его отца.       Послышался скрип зубов, и предплечье Асбьорна с силой сжали. Он хотел спросить, в чём дело, хотел узнать, почему ребята так вскипели из-за него одного, словно Кьелл был в более привилегированном и выгодном положении, но время выдалось совершенно неподходящим.       — Но отец! — вклинился Кёмлен. — Это неправильно. Мы же хотели…       — Делай, что сказано, сын.       Кёмлен не сразу заставил ноги двигаться. В его движениях не читалось удовлетворённой мести, он не был рад, что отингиру достанется. Он встал перед Стейном, и тот, гордо вздёрнув подбородок, беспрекословно протянул свои ладони, чтобы их сковали цепями. В нём прослеживался настоящий вызов:  никакая сила не сможет его согнуть. И если роль молота заняли, он станет кузнецом, диктующим правила. Вместо злорадства форинг испытывал жгучий стыд, расцветающий на щеках пунцовым румянцем.       — Я не хочу сковывать вас, — всё-таки заставил себя выплюнуть Кёмлен, отводя взгляд.       — Тогда, полагаю, мы дойдём без проблем с одним лишь вашим сопровождением, — с неподходящей для ситуации простотой предложила Ирис вместо Стейна.       Она пробежала пальцами между его лопаток, таким жестом решая приободрить отингира, как когда-то проворачивала с Асбьорном. Против воли по спине разлилось тепло — тело Аса помнило тот кратковременный прилив блаженства.       Кёмлен заострил внимание на кровавом пятне на животе бойкой девушки, смял губы и махнул ладонью.       Под довольный прищур хёвдинга их повели в тюрьму.       — Прошу вас, уважаемый ведун, — Лермиху указали в противоположную сторону, намекая, что слова его никакого веса отныне не имели. Конунг властвовал над всеми.       — Как ты вообще мог позволить так легко нас заключить! Ты что, поверил ему на слово!?       — А что мне было делать?! Ты желал бы, чтобы мой гридмар переломал всем собравшимся там ноги!?       — Ты тему-то не переводи! На главный вопрос ответь!       Крики заведённых парней наполняли тесное помещение. Они отскакивали от стен, выложенных крупным булыжником, от пола, местами покрытого лужами, и вылетали через решёткy дыры, служившей окном. Асбьорн, задрав голову, смотрел через неё на серое небо и пытался выстроить план, как отсюда сбежать.       Ведь было же что-то, что можно использовать. Что-то, за что имело смысл зацепиться, как за спасательную верёвку. И тянуться, тянуться наверх, пока дно не окажется далеко позади, и они не выберутся на поверхность.       — Ты не понимаешь, что я чувствовал!.. — ладонью Стейн закрыл лицо и отвернулся. Только так он смог начать попытки изливать душу, смирив гнев: — Плевать, ложь или правда, если допустить даже малейшую возможность, что письмо у Гасланга в кармане… я не мог отдать никакой из приказов. Ни-ка-кой, ясно? Не затеять драку, не сбежать. Как бы это выглядело в глазах моего отца? Ты не можешь себе вообразить, что бы он со мной сделал. И вообще, ты сам испугался! — отингир ткнул пальцем в грудь Кьелла, заставляя того поперхнуться воздухом.       — Да как не испугаться!       Асбьорн вздохнул, ловя навострёнными ушами каждое слово ругающихся. Вообще, от Стейна откровения вырывались куда чаще, чем от кого-либо другого в их компании. Они были живые и эмоциональные, и всё же отингир делился ими сам, с большой охотой.       Экспертом в людских головах Асбьорн не славился, но мог предположить, что ни с кем до этого у Стейна не было возможности обмолвиться о своих проблемах.       Ас подпрыгнул, пытаясь ухватиться рукой за решётку, но все попытки оказались тщетны: она располагалась на высоте в два роста лучника.       В месте заключения не было ничего, кроме одной длинной скамьи и пустого горшка в углу. Их всем скопом вместили, как свиней, не разбираясь, кто есть кто.       — …А вот если это правда? И конунг уже на пороге тюрьмы? Что, что-то меняется из самого важного? Ты должен был не дать Асу оказаться так близко к своему отцу. Нужно было дать приказ масочке увести его куда подальше.       — Твои слова лишены связи с реальностью! Думаешь, всё так легко!? Если на моём попечении такой гридмар, их нет у моего отца?       Асбьорн пододвинул скамью поближе к стене, скрипнув ей о неровный пол, но, кажется, никакой шум не заставил бы парней отвлечься от ругательств. Он закатал рукава и, оттолкнувшись от деревянного сидения, немного пробежался по стене, цепляясь за чугунную решётку. Асбьорн сделал усилие и подтянулся на руках, пытаясь заглянуть на улицу.       Первым делом он увидел землю. Грязь. Прямо на уровне своего лица — их уместили в подвальном помещении. Ни одного человека под покровом ночи было не видать, даже патрулей, которые должны были бродить и следить за заключёнными, и след простыл. Или же это означало, что с охраной у этого города были проблемы куда большие, чем казались на первый взгляд, или же то, что сидели они не в обычной тюрьме, а в отдалённом и сокрытом от лишних глаз месте, как «особо опасные» заключённые.       Во второй вариант Асбьорн верил куда охотнее.       «Вот только я совершенно не запомнил путь сюда. Интересно, в какой мы части города? И знает ли об этом месте Лермих?»       Асбьорн отскочил, спрыгнул обратно на пол и повернулся к спорящим с уставшим выражением лица. Нужно было это прекращать:       — Стейн, почему ты так боишься отца? — издалека начал Ас, сперва решаясь отвлечь отингира одной из тем, которая лежала на поверхности, и за которую сам Стейн с радостью бы зацепился.       Но на этот раз Асбьорн не добился прорыва чувств и слезливых слов. Стейн скривился, словно съел гнилой фрукт, и отчеканил:       — Мы не ладим с ним. С самого детства. И вырос я совсем не таким, каким он меня представлял. Так что он загорелся блистательной идеей отправить меня на перевоспитание в Крепость Духа, запереть на пару лет, чтобы от меня былого там ничего не осталось, а я, как негодный сын, взял и сбежал. Засел в Соленстаде, где и встретил вас, Асбьорн.       Крепость Духа. Место, где готовят лучших солдат. Место, где дисциплину ставят превыше всего, а излишества не допускаются. Ас слышал истории о воинах, которые прошли проверку в этом удивительном месте, закалили тело и характер. Стали лучшими из лучших.       А ещё слышал слухи, о которых прямо никто не осмеливался говорить, как солдаты ломались, становясь бездушными, безвольными куклами в руках вышестоящего руководства.       Может, в этом и был смысл?.. Делать людей, подобных альвам?       Теперь он мог как следует обдумать эту мысль и посмотреть на всё глазами отингира. Наверняка Стейну было больно вспоминать отца, который с лёгким сердцем и твёрдой рукой уготовил ему подобную судьбу. Но это всё равно никак не объясняло его попытку защитить Асбьорна от конунга.       Момент столкновения с Гаслангом всё ещё свербил в черепушке. Поразмыслив над странным поведением его друзей, Ас невольно поддался любопытству:       — А почему… Нет, от чего вы хотели меня спасти? Почему ты, Стейн, испугался больше за меня, чем… за себя?       Двое товарищей побледнели, переглянулись и наконец замолчали, давая Асу такую нужную сейчас передышку. Теперь он хотя бы мог услышать свои мысли.       Масочник и Ирис притворялись интерьером мебели, прижавшись к стене, и молча наблюдали за происходящим, но даже от них сквозило тяжёлым напряжением. Асбьорн его ощущал так же ясно, как и мокрые капли, залетавшие в дыру с ветром.       Кьелл поунял гнева, скрестил руки на груди и обратился к Стейну:       — Расскажешь ему?       Расскажет что? В груди Асбьорна засело нехорошее предчувствие.       Вместо того, чтобы огрызнуться, Стейн потупился: его глаза метались, подобно крыльям испуганной птицы.       — Я бы не хотел, чтобы это произошло в таких условиях.       — Может, Кьелл хочет показать Асбьорну украшение? — Ирис подала голос совершенно внезапно, сверкая голубыми радужками в полутьме.       Украшение? Ас начинал понимать, что теряет нить разговора. Он в смятении бросил взгляд на Кьелла, пытаясь не приносить в голос ту обиду, которая засела где-то глубоко внутри:       — Я… и представить не мог, что у вас могут появиться секреты от меня. Это очень странно, учитывая, как плохо вы ладите и как мало друг друга знаете, — Асбьорн тщетно пытался проявить дружелюбие, но мимика совершенно его не слушалась, искривляя губы, — я не обвиняю вас, ни в коем случае, просто считаю это несколько волнующим.       Кьелл зашипел, забросил руки за затылок и крепко зажмурился.       — Асбьорн, Одуванчик, подожди! Всё намного сложнее, чем кажется. За один раз такое не объяснить, тут нужно много времени! И подходящая атмосфера, конечно же…       — Полагаю, сейчас мы никуда не торопимся, — Асбьорн вздёрнул бровь, добавляя веса словам.       И на это Кьелл лишь издал нервный смешок. Он кивнул, похлопав себя по свободным штанам, на которых не хватало пары топоров: всё оружие забрали перед тем, как поместить их сюда. А затем зацепился пальцами за серебряную цепочку и извлёк из кармана круглый медальон. Он закачался в руках, подобно маятнику, отсвечивая дорогой гравировкой с символом ворона. Того самого, который был на печатке Стейна.       — Ты с ума сошёл прятать такое в обычном кармане!? — зашипел отингир. — Как у тебя его ещё не забрали при обыске?       — Потайные карманы, белоручка. Я дурачок лишь наполовину.       В памяти всплыли картины их первой встречи — тогда Дружок украл у Кьелла что-то очень похожее на серебряное украшение, чтобы привлечь его внимание к битве. Серебро возбуждало любопытство, приковывало взгляд и вызывало желание прикоснуться к нему.       Искушение было настолько велико, что Асбьорну пришлось через силу отворачиваться. Он прислонил ладонь ко лбу, хмуря светлые брови.       Что это могло значить? Кьелл нашёл что-то, что принадлежало семье Стейна? Но при чём тут Асбьорн?       — Я плохо понимаю…       Кьелл подошёл к нему почти вплотную, стискивая в руках украшение. Ас ощутил горячее дыхание на щеках, когда моряк наклонился.       — Ты правда меня простил?       В уши залетел вопрос, оторванный от реальности. Вопрос, не относящийся к ситуации. Вопрос, который выбил из колеи и заставил сердце забиться сильнее.       Асбьорн ответил на жалобный взгляд Кьелла своим уверенным и перехватил его ладонь с медальоном.       — Да, Кьелл, — искренне ответил Ас, ни словом, ни мыслью не кривя душой.       — А вот я бы так не смог… Ни тебя, ни себя бы не простил за такой поступок,  — Кьелл выпрямился, убрал руку в карман и спрятал медальон. — И всё же, Одуванчик, тут слишком много глаз.       Странно, но вместе с тем, как Кьелл отсрочил раскрытие тайны, пришло облегчение — он не был готов ломаться от шока, не хотел, чтобы желудок выворачивало от страха и непринятия. Ас заранее знал, что тайна его поразит, и поразит в самом плохом смысле этого слова. А ещё Асбьорн видел в зелёных глазах беспокойные огоньки, видел смятение в душе Кьелла и был уверен, что в мыслях моряка нет ничего, что могло бы принести Асбьорну малейший вред. Он верил рыжему воину всей душой, доверял его решениям и поступкам. И готов был подождать столько, сколько нужно.       Стейн подавил вырвавшееся вместе с фырком возмущение и отвернулся к решётке:       — Раз уж теперь нам нечем тянуть время, давайте думать, как выбираться отсюда.       Кьелл вздрогнул, словно проснувшись от крепкого сна. Он похлопал длинными ресницами, посмотрев на Асбьорна так, словно не верил, что они легко перенесли что-то настолько важное. А затем вмиг расслабился, словно с его души свалился огромный камень.       — Кхм, — рыжий воин прокашлялся. — Если у кого есть отмычка — или хотя бы что-то острое, — я мог бы попытаться взломать замок.       — У нас всё забрали, умник, — закатил глаза Стейн, — мог бы и припрятать в своём… потайном кармане что-то.       — Если у кого есть веточка — или хотя бы что-то предельно живое, — я могу сделать отмычку, — передразнила Кьелла Ирис, наконец отлипая от стены.       Очевидно, что у них не было ни одного, ни второго. Что же с ними в итоге сделают? Отпустят за пределы города, как всё уляжется? Или, если представить, что Гасланг не наврал, дадут встретиться с конунгом? И чем закончится эта встреча для каждого из них?.. Судя по реакции друзей, ничем хорошим.       В убийство отингира Ас верил с трудом, на такое ни один псих на высокопоставленной должности не пошёл бы, однако он легко мог представить, как Гасланг под весомым предлогом в виде загульного Стейна вызывает его отца. И уж тогда, даже если Ванланд не изъявлял реального желания сюда приехать, ему никто не помешает начать копать под сына. Нет никаких сомнений, что конунг сможет повязать незримые нити на Стейна через посредников и заставить делать то, что велено.        Нужно прийти в себя, очистить мысли от волнения. Выбраться из заперти, вот насущный план. Нужна… веточка. Чтобы Ирис сделала из неё отмычку.       И тут совершенно ясно Ас вдруг осознал, что Кьелл не обращает внимания на слова Ирис так, словно для него они были естественны и не странны. Как будто давно уже знает секрет Ирис и принял его много-много раз…       В какой момент это произошло? Когда они успели поговорить? Пока Асбьорн был без сознания? Пока занимался расследованием с Масочником? И теперь Кьелл думает, что Ас умалчивал это специально, не доверяя?..       Мысли превратились в жучков и наполнили голову тяжестью, когда Асбьорн услышал спасительное хлопанье крыльев. В окне промелькнул силуэт и тут же исчез, и Ас подошёл поближе. Пока Стейн и Кьелл начинали заново распаляться, будто им вообще для этого много чего было нужно, Ас следил, как тень над головой то появляется, то исчезает.       Асбьорн опять встал на скамью, потянулся к прутьям, и в этот момент между ними просунула клювик чёрная птица, заглядывая в камеру.       — Дружок… Дружок! — глаза увлажнились, и Ас широко раскрыл руки, ловя в крепкие объятия пикирующего ворона. — Как же ты опасно летаешь в черте города! Ох, совсем соскучился? Один был столько времени. Ты хорошо питался?       Птица урчала, как котёнок, издавая скрипучие гортанные звуки. Он залезал клювом под плащ Аса и пытался уместиться там, где чувствовал себя в безопасности, а Ас всё никак не мог нагладить ворона, прижимая к себе.       — Ха… Вот меня так не приласкал ни разу, — шутливо приподнял брови Кьелл, отчего получил от Стейна ощутимый толчок локтем.       Асбьорн потёрся носом о лоб Дружка и позволил ему запрыгнуть на своё плечо. Хотелось рассказать ему обо всём. Поведать о всех впечатлениях и пережитых чувствах, но сейчас было не до этого.       Ирис завела руки за спину и наклонилась вперёд, чтобы заглянуть в глаза Дружку.       — Он и впрямь почувствовал твою связь, — ахнула она, растопыривая пальцы, но не позволяя себе погладить птицу, — прямо как у альв…       Асбьорн не был уверен, что она имеет в виду: его яркое свечение с применением наростов было видно из каждого уголка города. Дружок, должно быть, нашёл хозяина по нему. Но альва будто прочла его мысли и уже в следующую секунду вскочила на скамью, поднимая руки ввысь:       — Вороны — дети Хоглокена. Мы передавали через них послания всевышнему. Как, думаешь, мы зовём воронов, чтобы это сделать? Не как люди. Мы используем нашу Связь, нити, по которым течёт сила. По нашему зову они находят нас в любой точке света. Это работает, как маяк.       «Или как яркое золото для разбойников?» — невольно подумалось Асу, который моментально почувствовал себя мишенью с красным пятном посередине.       Он знал, что Хоглокен его чувствует, но сейчас, найдя этому железное подтверждение, не испытывал ничего, кроме раздражения. Значит, теперь он связан с богами, подобно альвам, рабам божьим. Такая мысль едва ли воодушевляла. Он сжал левое плечо, чувствуя, как силы его покидают.       Связь. Или магия, как назвали бы её люди. А люди не могут пропускать через себя эти потоки.       «Но ведь тот разящий мог. Получается, Теогельф тоже имеет Связь с богами. Но как? Он тоже выжил после «поцелуя альвы»? Или тут совсем иная история?»       — А, кажется, кто-то слишком много думает опять, — присвистнул Кьелл, приводя Аса в чувства, — лучше уж попроси своего Дружка принести нам веточку. Мы же сбежать планируем? И лучше сделать это до рассвета.       Логично. Это звучало логично. За ними пока что не следили, на улицах пока что никого не было. А у них было всё, чтобы выбраться. Асбьорн оттаял и повернул голову к Кьеллу, с благодарностью кивая. Моряк ответил на его внимание своей ухмылкой.       —  Дружок, пожалуйста, нам нужна веточка с дерева. Только будь осторожнее, ладно? — попросил Асбьорн у ворона, получая в ответ довольный рокот.       —  Я помогу! — кричали в сознании птичьи мысли.       Ворон поглядел на хозяина понимающим, смышлёным взглядом и метнулся с плеча к решётке, исчезая на фоне тёмного неба.