Не против зла

Морион вздрогнул, рывком возвращаясь в уплывающую реальность. Под сводчатым потолком храма гуляли отзвуки полчаса назад отзвучавших песнопений и орга́на. Сейчас основной зал пустовал, только из-за боковой двери в служебное помещение доносились тихие голоса. Биение собственного сердца казалось Мориону слишком громким, а обостренные после резкого пробуждения от сладкой полудремы чувства только усугубляли это наваждение. Мужчина прижал руку к груди, пытаясь понять, что вырвало его из тревожного забытья. Ответ пришел сам. Буквально. Дверь еле слышно скрипнула, привлекая внимание Мориона, и в храм тенью скользнула девушка, настороженно поглядывающая по сторонам. Мантия. Увидев поднявшегося со скамьи мужчину, она заметно расслабилась и легким шагом направилась к нему. Морион устало, но ласково улыбнулся ей. Девушка застыла в шаге от него, прижав руки к груди, так что пришлось взять инициативу на себя и целомудренно, – всего лишь в знак приветствия, – мимолетно и невесомо прикоснуться губами к ее губам. Мантия моментально вспыхнула, круглыми глазами глядя на Мориона и стараясь скрыть лицо в ткани, свободно наброшенной на голову и закрепленной посредствам темного берета. Тот, словно успокаивая, аккуратно приобнял возлюбленную.Пора бы ей уже привыкнуть. – Ты в порядке? – поинтересовался Морион, отстраняясь. – Вполне, – Мантия тряхнула головой, скидывая легкое оцепенение. – Ты... зачем тут? – В магазин ходила, ну и как-то так получилось, – развела руками девушка. – У меня с собой нож, так что если что я!.. – Мантия, – положил руки ей на плечи Морион, – мы ведь договаривались. Сейчас небезопасно даже из дома лишний раз выходить, а тем более идти сюда через весь центр. – Но это ведь центр! – выделила интонацией последнее слово Мантия. – Тут и замок ближе, и патрулей все-таки больше... вообще они есть хотя бы. – И ты видела хоть один сегодня? – Но ты тоже подвергаешь себя опасности! – чуть повысила голос Мантия и тут же зябко повела плечами, морщась от подхватившего ее голос эха. Уход от ответа был красноречивее любых слов. – Для меня это долг, – мягко возразил Морион. – И сейчас особенно. Даже те, кто уже не знает, во что верить, приходят сюда за поддержкой. Вера даже не в Зонтика, а в абстрактные высшие силы помогает не опускать руки. Я не могу бросить все, это... предательство какое-то получится. – Но ведь именно вы и подвергаетесь наибольшей опасности! Пусть и на словах, но именно вы первые в списке врагов Искателей! – Что не мешает им рушить жизни простых людей. Если бы я мог спасти жизни других ценой собственной, я бы предпочел умереть. Но ведь они борются против Алебарда только на словах, на деле же творят один беспредел, падая все ниже и ниже с каждым днем. Неясно, когда и чем это закончится... – Но почему тогда Алебард и, если уж на то пошло, сам Великий Зонтик не прекратит это? Морион только пожал плечами. По правде говоря, была у него одна догадка, озвучивать которую он еще не готов. И не так уж далека она была от правды. – Никто не может сказать наверняка, что произошло в правящей верхушке после того бунта, но нам, кажется, остается только ждать. – Чего ждать-то? – вздохнула Мантия. – Месяц прошел, нечего уже ждать. Если бы хотели – давно бы... – Тсс... Не стоит здесь и сейчас об этом. Пойдем, я устрою тебя в служебном помещении. Домой вместе пойдем, одну я тебя не отпущу. * * * С высоты город выглядел... Не впечатляюще. На улицах практически не было людей, только изредка взор натыкался на по-хозяйски разгуливающие по улицам группки из трех-четырех человек. Искатели правды, новые «хозяева» Зонтопии. Временные, разумеется. Но Алебард все равно не мог не морщится, глядя на них с небольшой площадки на крыше замка. За освобождением заключенных и роспуском черных папах ожидаемо последовал резкий рост преступности, а намеренное бездействие власти придало Искателям уверенности в собственных силах. Эти твари повылазили из всех щелей, откуда их не успели вытравить до бунта. Осмелевшие, потерявшие страх и воодушевленные чувством безнаказанности, они начали активно продвигать свои идеи и устанавливать свои порядки. Многие из них, между прочим, сидели далеко не за пропаганду, а за серьезные правонарушения: грабежи, драки, подстрекательство. Но в глазах зонтийского божества они все были невинными пострадавшими от рук жестоких приспешников Алебарда. Ага, как же. Наивный ребенок. Он не повзрослел ни на йоту за те годы, что Алебард существовал в этом мире как человек и его правая рука. Да чего уж, как его замена. Благополучно самоустранившийся от государственных дел законный правитель очень долго не проявлял почти никакого интереса к делам страны, предпочитая чувствовать себя обычным человеком, не обремененным ответственностью за собственный народ. Конечно, легче ведь обвинить потом во всех бедах того, кто пытался хоть как-то контролировать ситуацию в стране. Зонтик с его минутным порывом участвовать в управлении страной радикальными способами только пошатнул прочный фундамент, возводимый первым министром не один год. И ладно бы он действительно решил наконец-то вылезти из собственной зоны комфорта и начать править – Алебард, как верный слуга и в какой-то степени учитель, отошел бы в тень, только помогая монарху разобраться во всем. Но нет же, Зонтик попросту обвинил во всем первого министра, наделал глупостей и снова закрылся в собственном мирке, состоящем из маленькой комнаты и редких прогулок по городу. Раздражает. До побеления костяшек сжатых в кулак пальцев, до металлического вкуса крови на искусанных губах, до гула в тяжелой от бессонницы голове. Противоречия раздирают душу на части, не давая уснуть ночью и как следует сосредоточиться днем. Ничто ведь не мешает Алебарду устранить мальчишку, что только все портит? Первый министр поклялся защищать Зонтика, поклялся защищать Зонтопию. Не самое ли время защитить их друг от друга? Но имеет ли он право на столь радикальные действия? Алебард никогда не одобрял насилия на пустом месте, однозначно делая выбор в пользу дипломатии в подавляющем большинстве случаев. Но в глазах его господина, наслушавшегося всякого бреда от челяди, первый министр в одночасье стал воплощением зла на этой бренной земле. О, конечно те люди ненавидели того, кто лишил их свободы, пусть и за дело! Но проблема в том, что услышав одну сторону конфликта, Зонтик отказывался воспринимать другую, уже все для себя решив. Мальчишка. Наивный, безответственный, вспыльчивый и, несомненно, искренне желающий своему народу только добра. Не желая разбираться в проблеме и утруждать себя вопросам неоднозначности моральной составляющей, он желал действовать радикально и «сделать все и сразу хорошо». Жаль, что так не бывает. Кажется, все-таки именно сейчас самое время уберегать Зонтика от импульсивных глупостей, что навредят и ему, и стране. И хотя радикальное решение одной проблемы предотвращалось не менее радикальным решением другой, Алебарду казалось все это неправильным. Словно он даже мыслями такими заведомо предает правителя и свои убеждения. Но если так будет лучше, стоит ли оно того? Запереть Зонтика, отрезать его от мира и не дать возможности сделать хуже в святой уверенности в собственной правоте и непогрешимости. Алебард еще раз мысленно прикинул все за и против. Ответ был все так же однозначен и безрадостен. Через пару месяцев все снова должно встать на круги своя. Расслабившихся искателей правды будет легче отлавливать, а после учиненных ими беспределов народ, вероятно, воспримет возвращение власти как спасение от иного гнета. Все ведь познается в сравнении? И вот тогда, уже постфактум всех манипуляций, можно будет поговорить с Зонтиком. Сейчас он явно не готов понимать и, тем более, принимать позицию Алебарда, а самому первому министру нечего предъявить в свое оправдание достаточно весомого, чтобы убедить правителя. Значит... Придется на время окончательно утвердиться в роли злодея. Забавно.